Глава девятая. Накануне перестройки

 ЛИХОЛЕТЬЕ.Книга третья.
Глава девятая. Накануне перестройки.         
 
 Мамы не стало 20 ноября 1982 года. Наблюдая по телевизору за похоронами Леонида Ильича Брежнева она тихо сказала: «Ну вот и я теперь умираю вместе с Брежневым. Вот с ним-то я и пожила по-человечески!..». И это была сущая правда.   
 Восемнадцать лет управлял страной Леонид Ильич и только в конце его правления стали ощущаться некоторые материальные сложности в жизни простого человека. Потому и была принята Продовольственная программа РСФСР на период до 1990 года, разработанная в соответствии с решениями XXVI съезда и майского (1982 г.) Пленума ЦК КПСС.
 Автором программы называли Михаила Горбачёва, курировавшего в Политбюро вопросы сельского хозяйства. Программа констатировала основные проблемы развития сельского хозяйства. Особенно в обеспечении мясом и мясными изделиями. В том числе и колбасой. Именно потому её всем и не хватало. Даже появилась такая загадка-поговорка: «Длинная, зелёная и пахнет колбасой – что это?». И все знали, что это электричка, идущая из Москвы.
 Но произносилось эта шутка-прибаутка совсем не зло, а как-то даже весело и с юмором, озорно и без всякого недовольства. А у всех в холодильниках тогда все эти мясные и прочие продукты были. Холодильники были ими забиты у всех до предела. Предприятия и местные власти заботились об их наполнении. Но и Москва тоже выручала.
 Точно также бытовала и другая присказка-шутка: «Передайте Брежневу, что будем пить по-прежнему!». Это тоже произносилось весело и озорно по поводу некоторого ограничения времени продажи алкоголя или же на него небольшого роста цены. Все считали, что это только временные трудности и никто даже и не подозревал, что дальше будет ещё хуже и совсем никому не смешно.
 Никто не знал, что при Горбачёве вдруг грянет антиалкогольная кампания и будут уничтожатся виноградники в Молдавии и Грузии. Но пока этого никто не подозревал и в мыслях не держал.
 Была при этом и ещё другая загадка-чудесница, которую никто и не думал разгадывать. Она была как бы тоже связана с колбасой или же с какой другой мясной продукцией. Но тут она произносилось уже без всяких шуток и вполне серьёзно, потому что это была сама настоящая реальность нашей повседневной жизни.
 Если в магазинах был серьёзнейший мясной дефицит, то в любой квартире у всех в холодильниках было всё, что только нужно было из продуктов для нормального питания. В каждой семье плотно были забиты холодильники не только колбасой и мясом, но и всем, что хотелось человеку покушать. 
 Откуда? Как же это тогда всё могло быть? Но над этим не многие тогда задумывались и ломали головы. Только лишь такие люди, как Сергей, начинали задумываться над этим.
 Но таких было не очень много или же они не верили сами в свои догадки и отгоняли их от себя.
 Одиннадцатого марта 1985 года к власти в СССР придёт Горбачёв и уже двадцать третьего апреля, на состоявшемся пленуме ЦК КПСС, он заявил о необходимости реформировать экономическую систему страны под лозунгом «ускорения социально-экономического развития», то есть ускорения продвижения по социалистическому пути на основе эффективного развития экономики.
 А вот как её "ускорять" ещё никто не знал. Страна и так работала чётко, как часы. Через два месяца после своего прихода к власти Горбачёв сразу же объявит антиалкогольную кампанию, приведшую в целом к гибели всей винодельческой отрасли в стране.
 Его "реформы" и безудержная демагогия о демократии и гласности, расширении самостоятельности предприятий областей и республик разрушали плановое развитие народного хозяйства страны и государства в целом. И это, к началу девяностых, привело к анархии, разладу в экономике, к тотальному исчезновению в стране продуктов питания. Почти к голоду. Наступали страшные времена.
 С началом перестройки советское руководство, во главе с Горбачёвым, встало перед необходимостью включения, по их разумению, элементов рыночной экономики в социалистическую систему производства.
 Одной из таких первых компромиссных форм нового хозяйственного уклада в СССР оно посчитало кооперативы.
 Каждый день регистрировались кооперативы, причём десятками и сотнями. Сказалась централизация и партийная дисциплина в партии. Но стали ли тогда кооперативы той экономической силой, на которую рассчитывала новая политическая и экономическая элита? Отнюдь. Только лишь начался полный раздрай и вакханалия в экономике.
 Особенно оживилась торговая бизнес-мафия. Выгоднее было реализовывать продукты питания через кооперативные магазины, чем через государственные, что приводило к ещё большему дефициту не только, той же колбасы, но и всего. К потере продовольственной безопасности страны. И вообще, к её гибели.
 Но тогда, в середине восьмидесятых, это, казалось, совершенно невозможным. Страна была ещё богата, мощна и сильна. Люди жили довольно ещё неплохо и в достатке.
 Можно было ещё тогда, с одной лишь бутылкой водки или вина, зайти запросто в гости к друзьям. И не стыдно было, знали, что закуска в холодильнике у каждого хозяина всегда дома имеется. А не то, что потом стало после смерти Брежнева, да прихода к власти "реформатора" Горбачёва, это совершенно невозможным.
 "Иной раз и подумаешь,- рассуждал Сергей,- пойти ли в гости или нет? Не слишком ли это станет обременительным и разорительным для хозяев?" 
 Именно, так и думал сейчас Сергей, осенью 1987 года, направляясь в гости к своему другу Эдику Куляеву, чтобы сообщить ему и его жене, что он хочет жениться на Нине Ивановне Печерниковой, заведующей крутояровской производственной аптекой. Пригласить его с супругой на небольшое их семейное торжество в "родовое гнездо", что в Крапивенке. 
 Именно, с готовящегося праздничного стола Сергей сейчас и прихватил с собой бутылку водки. Шёл, и вместо того, чтобы думать о своей будущей семейной жизни, он всю дорогу думал и рассуждал о будущем своего государства и об его непрочной экономической стабильности.
 Это ведь тоже могло отразиться на работе Крутояровского металлургического комбината, а значит, и на его семейной жизни. Впрочем, ему совершенно не верилось, что такие времена совсем не за горами, а уже завтрашний день.
 Сейчас Сергею всё более, кажется, что его мама была тогда права, что лучше времени правления Брежнева уже никогда не будет. В этом он убедится еще раз, спустя несколько лет, в самое лихолетье девяностых годов. Во время гибели СССР. Но тогда ему это, казалось, просто невероятным.
 Все жили, в какой-то мере, в достатке. Во всеобщей эйфории от объявленной Горбачёвым перестройки и во власти его демагогии о социализме "с человеческим лицом". Считали, что раз партия это наметила, так это безусловно будет. Никогда она ещё не обманывала народ.
 Все в стране были под сильным прессингом средств массовой информации и известных экономистов-реформаторов, обвинявших виновной во всех экономических грехах и трудностях плановую социалистическую экономику и брежневский застой.
 К тому же все эти учёные мужи и дамы, вместе с руководством партии, дружно и уверенно объявляли на весь свет, что панацеей избавления от всех бед и несчастий есть возрождение страны при помощи рыночной экономики и частной инициативы.    
 Спустя несколько лет, сожалея о случившемся со страной и людьми, Сергей потом подумает: «Какими же мы были тогда глупыми?". Ведь у нас в Крутом Яру, во второй половине восьмидесятых годов, при Горбачёве появились первые кооперативные магазины, в которых свободно можно было купить всё, что нужно было для пропитания. Ну пусть чуть-чуть дороже. Но нет! Нам хотелось жить, как при капитализме, а цены, чтобы были, как при социализме. Таким нам, казался, "социализм с человеческим лицом".
 Покупай всё, пожалуйста, кушай на здоровье! Деньги-то у каждого тогда были в каждой семье. О безработице тогда никто даже и не помышлял, не задумывался и слыхом не слыхал. Так нет, подавай нам колбасу только за 2руб. 20 коп. Не иначе! 
 А без этого нам жить нельзя. Но потом каковы будут цены? И никто не будет возмущался безудержному росту цен, ни низкому качеству дешёвой и просроченной продукции.
  Вот эту человеческую странность, бывших советских людей, подтвердят позже, очень наглядно, лихие девяностые годы. Особенно времена после "шоковой терапии" и перехода страны к рыночной экономике.
 Но и тогда никаких особых серьёзных возмущений не было. Только лишь одно вокруг было удивительное, терпение и смирение. Хотя цены просто скаканули космические! Во много раз выше, чем в конце восьмидесятых, в тогдашнем кооперативных магазинах Крутого Яра и по стране.
 "Да, что там говорить, время назад не прокрутишь,- будет потом вздыхать Сергей,- это же не кино?". Тогдашние советские цены в никакое сравнении не пойдут с грядущими. Даже в тех же кооперативных магазинах. Потому они позже ему покажутся просто смешными!
 Но потом о них все просто забудут, словно этого никогда и не было. Не говоря уже о самом качестве колбасы. Которую потом и колбасой-то трудно будет назвать, она ею даже и не будет пахнуть.
 Но об всём этом Сергей будет размышлять позже, значительно позже, лишь в самом начале двухтысячных годов. Вспоминая же тогда своё тяжёлое, можно даже сказать, трагичное его время, не только для их семьи, но и для всей страны, Сергей пытался вычленить в нём самое горькое и непоправимое. И всё это забыть. Но не забывалось.
 Это не только смерть их мамы, Тамары Васильевны, но и само начало гибели первого в мире государства рабочих и крестьян - великой страны СССР. Это и непредсказуемые катаклизмы, начатой Горбачёвым, перестройки, уничтожение всех устоев в государстве, которые приведут страну к катастрофическим результатам.
 А пока, в начале восьмидесятых, Сергей даже не предполагал того ужаса, что произойдёт с ними всеми, не ожидал гибели страны, как и все её граждане, а лишь тяжело и глубоко переживал самое большое горе для их большой семьи -это смерть мамы.
 Её уход потряс их всех, хотя все знали, что она давно и тяжело больна. Семья стала, как казалось Сергею, без их родителей намного меньше и безрадостной, утратив свою светлую мечту о поиске счастья и смысла жизни. Казалось ему, что и вся их жизнь в "родовом гнезде" почти что остановилась, рухнув в одночасье и закончившись с их уходом.
 Но жизнь продолжалась. Однако, совсем иная. Три брата и сестра готовились к похоронам дорогого для них человеку - мамы. Они, как могли, поддерживали друг друга. Особого сочувствия от свои вторых половин они не получили. И вот этого-то они никак не ожидали.
 Особенно от Вадима, который больше других прожил в их семье и считался по настоящему родным человеком. Большее сочувствии и понимание в этот трудный момент Сергей получил от своих друзей.
 Направляясь сейчас к домику Эдика Куляева, Сергей был благодарен ему, что пять лет назад, в тяжелейшие для Гончаровых дни, он был рядом с ним. И очень помог Сергею пережить непоправимое горе. Ему и сейчас нужна была его помощь в развитии отношений с Ниной.
 Эдик, вместе со своей женой Галей, должен был обязательно присутствовать на его повторной женитьбе, при начале его новой жизни. Помочь стать ему прежним, уверенным в себе человеком, оптимистически настроенным на своё светлое будущее.
 Ибо и прежняя его жизнь окончательно ещё не ушла из его памяти. Спасала его от прежних переживаний только лишь работа, да ещё общение с братьями и сестрой. Помогали частые беседы с друзьями, в том числе, и с Эдиком.
 А вот теперь ещё ежедневные его общения с Ниной, она не давала ему находится в пессимизме, отвлекала от грустных мыслей, выводила ненавязчиво из депрессии, становилась для него самым близким другом. Она была для него словно ангел-хранитель. И он был очень благодарен ей за это. 
 Сергей шёл сейчас и думал о том, что он не может отрешиться, даже сегодня, от всех своих тяжелейших переживаний в дни похорон мамы. Им всем, её детям, без неё очень нехорошо, несмотря на пять прошедших лет.
 Эти траурные дни никуда не ушли, они останутся в них навсегда. Большую помощь ему, в дни похоронах мамы, оказал партком Крутояровского металлургического комбината.
 И этого он тоже не забыл. К его горю на комбинате отнеслись все сочувственно. В связи с похоронами, Сергею был выдан специальный пропуск-разрешение, для того, чтобы он мог отовариться в Крутояровской продуктовой базе.
 Там можно было купить всё, причём по государственным ценам. Это значительно облегчало устройство поминок. Бесплатно был сделан и гроб в ремонтно-строительном цехе комбината.
 Там же он был обит красным материалом. С одним из друзей-музыкантов Олега - Юрием Виселковым, на его же "жигулях", Сергей привёз, вместе с ним, этот гроб в их "родовое гнездо".
 И это тоже был одним из самых тяжёлых моментов в жизни Сергея. После смерти отца, а теперь уже и мамы, с разницей всего лишь в два года, ему даже показалось, что он теперь совсем перестал бояться похорон. Не было в нём такого ужаса, который жил в нём в детстве.
 Но он ошибался. Траурная атмосфера в их доме тяжёлым грузом легла на души всех в их доме. Весь мир тогда поник для Сергея, низвергся во мрак. Особенно тягостно было ночью, когда склонившись над гробом, специально нанятая женщина читала, при иконе и свете лампады, псалтырь.
 И эта неимоверная тяжесть осталась в нём навсегда. Сергей ощущает её и сейчас, помнит, как он ничком лежал тогда в своей комнате и думал:    
 "Да и то, правда, что наша мама видела в своей жизни хорошего? Ничего! Тяжёлые и короткие, ей с отцом, выпали жизни. Чуть более за шестьдесят. Кроме стабильных  спокойных брежневских времён?".
 Сиротство и полуголодное детство. Потом жизнь в людях. А затем и довоенная её молодость на тульском патронном заводе. А потом уже и замужество, рождение двух детей, затем страшная война и послевоенные продуктовые карточки. Вот и всё!
 Голодно, холодно. А затем, после смерти Сталина, началось и хрущёвское разорение. Когда налогами запретили разводить всякую живность на подворьях и стали по домам развозить на лошадях, запряжённых в телегу, продукты питания. В том числе и в Крутом Яру.
 Развозили всё, по количеству членов семей: крупу, сахар, хлеб, муку и так далее. И всё это продавалось по определённой норме на каждого человека. То есть, по специально составленным спискам. Почти что карточная система. Как во время войны.
 А вот после снятия Хрущёва со всех постов и отправки его на пенсию, при раннем Брежневе, всё это было сразу устранено и проблем с питанием почти не стало. В магазинах появились продукты и их было вполне достаточно. Дешевых и доступных.   
 Так что все трудности, которые стали возникать в последние годы правления Брежнева, окажутся просто семечками в сравнении с будущими перестроечными катаклизмами. Это Сергей ощущает уже и сегодня, спустя пять лет после смерти мамы.
 Но пока не так сильно, как окажется позже. А вот тогда, во второй половине 60-х и в первой половине 70-х годов никто и не подозревал, не мог даже этого предположить в самом диком сне, что случится со страной. Случится страшное.
 С приходом к власти (в 1985 году) Горбачёва, озвучившим на весь мир перестройку и взявшим курс на реформы в социалистической экономике, направление которых никто ещё толком не понимал, не знал и не представлял, страну вдруг охватила настоящая эйфория всеобщей свободы и безнаказанности за слова и поступки.
 Под видом критики, действительно, существующих недостатков, началось полное охаивание всего советского лучшего и самой партии.
 В полном ужасе и в смятении вышел в те дни из кинотеатра в Туле Сергей, после просмотра фильма Тенгиза Абуладзе "Покаяние". Вышедшего на экраны страны в 1984 году.
 Центральная пресса и СМИ словно взбесилась. И все, как по команде, набросилась на всё советское, на прошлое и настоящее, выискивая недостатки, которые, конечно же, имели место быть. 
 Раздували они их до немыслимых масштабов. Так называемая "демократическая оппозиция" создавала негативное представление во всех сферах о советской стране и социалистическом строе. И вообще о социализме и коммунистической партии.   
 Постарался на этом поприще особенно журнал Огонёк", под редакторством Коротича, а на телевидении в этом преуспела программа "Взгляд", Познер же, на своём телемосту со Штатами, старался показать преимущества капитализма и высмеять всё в советском образе жизни.
 Особенно, когда одна из женщин неправильно выразила свою мысль, сказав, что в советской стране нет половой распущенности:
 - В СССР секса нет!
 И эта её фраза была ту же подхвачена и высмеяна Познером. Региональная печать, особенно молодёжная, не стеснялась проповедовать на своих страницах "общечеловеческие ценности" и непосредственно доказывать, что и у нас сегодня в стране  "начинается сексуальная революция".
 Проповедовалась также мысль о том, что потребительское мещанское общество при капитализме является мечтой всего человечества.       
 Наступали иные времена, иные проповедовались нравы, ценности. Но об истинной сути и цели демократии и перестройки пока ещё никто не догадывался. Реформаторы маскировали это под развитие демократии, гласности и социализма"с человеческим лицом".
 Но жить становилось труднее. И потому сегодня Сергей был доволен тем, что его родители так и ушли из жизни не зная о том, что ожидает их страну через несколько лет. Да и сам он этого ещё не знал. В страшном сне их родители не могли даже представить и увидеть, что будет с их детьми и с их "родовым гнездом" всего через десяток лет. 
 Позже Сергей будет доволен и тем, что они избавлены от всяких, гибельных и страшных, дурацких Ельцинских «загогулин» будущих руководителей страны. Как в политике, так и экономике. От всяких его пьяных кульбитов и дефолтов при переходе к дикому капитализму.
 Всё это пока прикрывалось Горбачёвской словесной шелухой и трескотнёй о "социализме с человеческим лицом", демократии и гласности, о всеобщей свободе и потребительском обществе, где всего будет в достатке и единственной заботой членов общества будет только потребление.
 Всё это будет позже, а пока шёл лишь 1987 год и перед Сергеем открывались новые страницы его биографии. Как в личной, так и в его профессиональной деятельности. 
 Многие из которых потом будут очень тяжёлыми и только поддержка его новой жены Нины Ивановны Печерниковой, братьев и сестры, а также добрых людей на комбинате и в Крутом Яру, помогут ему их преодолеть.
 А.Бочаров.
2020.