Многожанровость - давний совет Валерия Голофаста

Общие положения настоящего рассказа были сформулированы более шести лет назад в посте: «Многожанровость. Еще один императив историко-социологического исследования» [1], со сделанными тогда выводами я не только и сегодня согласен, но еще более уверен в их справедливости. Прошедшие годы и практика анализа различных задач, встречающихся при рассмотрении страниц истории науки (и не только социологии), показывают невозможность формирования нарратива создаваемых текстов в каком-либо одном жанре. Стремление к «чистоте» жанра ограничивает аналитика в выборе исторических сюжетов и раскрытии различных историко-научных, в частности – историко-биографических коллизий.
Я не вносил каких-либо изменений в оригинальный текст, лишь сократил его и в ряде случаев заменил слова типа «десять лет назад» на «пятнадцать лет назад». 

                ******
 
В последние два года я регулярно ищу и перечитываю свои публикации разных лет, отражающие изучение истории послевоенной российской социологии. Эта коллекция насчитывает более десятка книг и несколько сотен статей, эссе и постов. Результатом такой ревизии стало методологическое обобщение, обозначенное мною как матрица истории современной российской социологии ( http://gefter.ru/archive/22176 ) и обзор «Немного об истории историко-биографического проекта» [2]. В них фокус внимания сосредоточен на методологии проводимого без малого два десятка лет анализа прошлого-настоящего-немного будущего советской / российской социологии.


Но при этом вне поля рассмотрения долго оставались в высшей степени интересующие меня вопросы стиля изложения истории современной социологии. Еще в начальный период становления моего проекта (2004 - 2007 гг.) я постулировал, что история нашей науки должна быть многолюдной и писаться многими. Это одновременно отвечает логике социологических исследований и повышает объективность исторического повествования. К настоящему времени оба эти положения в определенной мере выполнены. Проведено свыше 200 интервью с социологами (или о социологах) разных поколений, со слов самих исследователей появилась возможность говорить о различных моделях участия большого числа ученых в создании и развитии социологии. Кроме того, следует помнить, что в каждом интервью респонденты называли по крайней мере три-четыре фамилии своих коллег, наставников, профессоров, у которых они учились и под руководством которых готовили дипломные, кандидатские и докторские исследования, что это автоматически вводит в нашу историю не менее полутысячи имен.


Но время показало существование еще одного важного свойства исторического исследования: по своей природе оно не может не быть многожанровым. Оно включает в себя по крайней мере методологические построения, анализ собственно историко-социологических фактов и процессов, а также разного рода биографический материал. Ведь история науки – это в значительной мере история, судьбы ее создателей. Легко понять, что рассмотрение исторических фактов, описание исторического процесса и рассказ о жизни и творчестве социологов, наших коллег, современников требует разного стилевого, языкового решения. Таким образом, изложение итогов исторических поисков предполагает различие форм, стилей изложения, разного языкового оформления. Все вместе это превращается в больших размеров мозаичное панно из разноцветных и разноформатных плиток, швы между которыми лишь слегка зашлифованы.


Интуитивно подобная многожанровость ощущается сразу, когда работаешь над текстом определенной направленности. Скажем, некоторые результаты должны быть описаны для научных журналов, соответственно, стараешься придерживаться академических традиций. Постепенно накапливается много теоретических построений и эмпирических выводов – тогда возникает потребность в подготовке книги. Юбилеи людей, внесших заметных вклад в развитие российской социологии, дают импульс к написанию статей с изложением и оценкой сделанного юбилярами. Грустные события в жизни нашего сообщества отражаются в некрологах. Все это – разновидности текстов по истории отечественной социологии. Но лишь лет через десять после начала проекта я осознал многожанровость написанного как естественное следствие природы историко-социологического исследования.


А ведь мой коллега, петербургский социолог Валерий Борисович Голофаст (1941-2004) фактически именно на это указывал мне еще в начале 2004 года, когда мои историко-социологические штудии были фокусированы на изучении рождения рекламы и становления технологии опросов в США. Он писал: «...ты работаешь на грани литературы. Посему будь пост-постмодернистом, смело делай любые коллажи из любых вариантов и кусков». Я не успел обсудить с Валерием его совет... в конце 2004 года он лег спать и не проснулся... Тогда я не осознал значение «подсказки» Голфаста и потому не стремился целенаправленно следовать его совету.
Однако жизнь показала правоту Голофаста. Сегодня я могу только предполагать, на чем основывался его совет. Во-первых, тогда он имел значительно больший, чем я, опыт биографического анализа. Во-вторых, но, возможно, это и есть главное, до университета (он закончил французское отделение филологического факультета ЛГУ) Валерий прожил значительный этап жизни как андеграундный поэт. И крупнейший знаток этого мира Константин Кузьминский (1940-2015), составитель известной антологии новейшей русской поэзии «У голубой лагуны» <http://www.kkk-bluelagoon.ru/> , писал, что стихи Голофаста были гениальными.


История социологии в какой-то точке своего движения соединяется с постпостмодернистской литературой. И потому многожанровость историко-социологических исследований неизбежна.
Фото: Валерий Голофаст

1. Докторов Б. Многожанровость. Еще один императив историко-социологического исследования
2. Докторов Б. Немного об истории историко-биографического проекта