4етверо в Reno. 1. Рус Лул. Началло

  1. Рус Лул. 1.1 Началло 

2010 год.

   Русу Лулу не повезло: пристал Некто репьём. Оказалось: графоман.
   Сказал, что патриот.
   Написал, что:
   «Вышел из интелекции, кая то есть, десная ли, шуяя ли, дык в четырях коленьях, и снегу, и граду, и мразу назло, как гроздь банана из дворца Кукуева во французском стекле, от товарища Потёмкина – царицыного друга».
   Если узнать чего ещё, то Русу в «Synopsis official», Sec."4tvero in Renault" следует обратиться. Или "Annotation on page 4» прочесть.
   – Ах ты гад! Учишь жить, да? Отцаибаца?
   – Извините, не хотел.
   – Однако! Шутки твои дурацкие. А в черновик я таки заглянул.
   – Благодарствую. Только это не черновик. Это перфекция, брульон, так сказать.
   – Помойка там у тебя, батенька. Благоухает, бля.
   – А вы между строк не пробовали? А джаз? Как вам джаз?
   – Джаз? Какофонию видел. Мнение составил.
   – Ну и как? – спросил Нект.
   – Ну ты наглец! Мнение, говоришь?
   – Ну да, мнение.
   – Без околичностей?
   – Разумеется, мне правду хочется…
   И Рус Лул поведал правду Некту. Не скрывая, выплеснул, стенографично, конечно, но с выражением.
   Изложим и мы:
   – Прыток на язык, да! Есть такое дело. Необычный, да. Признаю. Интеллектуал, бля. Но, поначалу не понравилось. Категорически. Потом стал въезжать. Понял: народник ты, кошкин ёт! Иоганин Даль, бля, поганин из… Откуда, говоришь? С Кукуева Болота? Ах, ты о бананах, ну–ну. Ладно, молодец, что сознался. Плюс полбалла за графомана. А за то, что патриот – минус три. Бабло есть? – без бабла Рус не рассматривает, в капитализме живём, – кланяйся правилам. Нет, не американским, нашим, русским правилам – Загибзадовне, бля, Оскарычу. Знаешь таких? Нет? Ах ты Ленину веришь? Ну ты даёшь!
   Бывал за границей? Три раза? Какой же ты… Однако. Наскрёб, говоришь, деньжат? по сусекам? Понимаю. Ну ладно тогда.
   Плевал Рус в социалистов. Рус Лул не верит в википедийный патриотизм. Ибо народ – это такая глубинная редкость, как он сам. Правильный патриотизм можно рассчитать математически и начинать загибать пальцы с него.
   А толпы вокруг него – это быдло и шлак. Их место на решпект–картофельных плантациях новых русских бар, демократов то бишь.
   Запишите, господа либералы, к себе Руса Лула, он вам конституцию состряпает «будь здоров». За триллиончик всего.
   Итого: два с половиной балла в общем.
   Плесень, а туда же, в писатели!
   Итак: такого Некту бортануть – что сморкнуться: здоровее будешь.
   Не верят фанаты.
   Им в ответ претензию нарисовали:
   – Гражданы баре и фаны! Посмотрите фасад этого Некты! Мама родная! Не джинсы – лохмотья. Заношены. Дыры на бёдрах. Ниже колен. Из дыр нитки. Выглядит, несомненно, красочно. Объект скетчинга. В Техасе позавидуют.  Шарм специфичный, а ля:
      Весёлый пёс скроил штаны
      Ковбою, бедному причём.
   Нект говорит: «сам сделал, жалко было выбрасывать… штаны, мягкие и по фигуре…»
   – Фигуру–то в каком зеркале разглядел? – думает Лул.
   Ноги тоненькие у Некты. Пузо мещанское, ручонки с детства гантелей не видели, как в армии не рассыпался – не известно.
   Бюргер такой… обветшалый.
   – Хотите такого читать?
   Под мостом теплотрасса. Теплотрасса наземная, ремонтируют каждой зимой.
   Имеется участок–футляр. Тёплый, само собой. В футляре то мастер, то сторож, то Нект со снастями. Ключ по блату. Сторож по бабам –- Нект на рыбалку.
   Просверлит прорубей парочку–другую–третью, поставит перемёт, донки на щучку, на окунишек, и в футляр свой. Утром улов. Соломоша, Машка, Филейка довольны: нектины котейки любят рыбку.
   Русалки угадэйские посещают Некту в его зимней даче: Дашкен и Жульхен.
   Их джорские подружки заглядывают: Мыша и Маленькая Щёлочка. Пиво, покурить, любофь. Заходите и вы.
   В июле – на Острофф. Палатка и матрас. Удобства от ИКЕА.
   Летние гости: Дашкен и Жульхен. С ними Мыша и Маленькая Щёлочка. Костёр, пиво, любофь. Травка с собой. Главное милым девочкам – не переборщить.
   Сам Нект дерьмецо не употребляет, и никому не советует; разве что прикинул пару раз: чтобы пощупать. Ощущения, как говорится, достать. И чтобы, при случае, описывать неполживо:  солженицынски убойно: отточиями в глаз и на запятых развешать заядлых непослушников, двоечников тож.
   А майки у него, честно сказать, вонючие.
   А кому охота в тазике стирать, ну? Как Лул его понимает! Сам дитё советских трущоб! В младенчестве барак, дале школа деревянная, лестница одномаршевая.
   Нянька была –  пьяница молодая, на лавочке оставит малыша Лула, а сама… тут глагол нехороший… на этажи, к студентам на практику. Могли утащить Лула цыгане, и не было б тогда  нектиных книжек, а был бы ещё один конокрад или торгаш наркоцкий, но как–то обошлось…
   Маек у Некты десять тысяч, штанов просто десять, пиджаков восемь, есть из плюша, есть с вельвета, утюга нет, рубахи мятые .
   На одной маечке – красной, спереди герб СССР; краска облупилась, буквы струпьями висят.
   На второй чёрной, драной от плеча до плеча и от шеи вниз, надпись «Vodka connects people».
   На третьей, на белой, спереди щеглы на лыжах, на спине надпись: «Фуй–Шуй». Мат, наверное.
   Показывать спину Нект не стал, жилетик не снимал, просто похвастался... шуем этим фуем. Мол, реклама это… живая… романа его. Аниматор, чёрт тя задери!
   Понятно, видали мы такие романы… с Пенисами в главгероях.
   Тут, братцы кролики, свободы слова недостаточно, тут особое умение нужно… фаллосы с натуры писать… Тут наивный графоман не справится: тут интеллект нужен, наблюдательность и… смазливая партнёрша, само собой. Типа… ну, допустим, как Гвен Стефани, в молодости, конечно, и без резиновых губищ.  От них тошнит не только писателей, но и русский народ. Мелководный, средневзвешанный и верхний.
   Жилетик есть у Некты забавный. Типа охотничий, семнадцать карманов – считали на спор. Написано: «Коламбия». Какая нахрен коламбия! Пикчерс что ли? Жилетик тот, штаны и кроссовки где только не бывали: двадцать пять стран! Спина жилетика изодрана: говорит: «когтями». А есть штаны, так те из Байлинга, совсем новые. Покупал лично, с примеркой. В них десять карманов. Полисменские.
   Спрашивает Лул: «А что, и в Париже приходилось?»
   – Ну да, – ответили ему, – бывал. Куртизанил. В третьем томе всё. И в Мюнихе бывал, и турков тунгузил, и мало ли кого ещё.
   Намекает: принесёт, мол, попозже… продолжения типа. Врёт гад! Ну какой из Некты герой!
   Пишет один знаток:
   «По его парижам тигры бегают, крокодилы кушают писателей, вампиры царапают героям спины...»

   ***

   Рассказывает Лул дальше:
   Бородища его не стрижена, пегая. Причесон – сталагмитами сосальными, не то чтобы дреды, но в разные стороны. На Бо Джо смахивает .  Почти белая башка у Некты. А на почти белой башке в районе мозжечка чёрный клок. На ногах кроссовки с ремешками, когда–то белого цвета, растоптанные донельзя. Говорит: «Шанхай, Париж и Стамбул ими топтал»… Вояджер, идри его в телегу!