Последние кельты глава 4

                4
                ВТОРОЙ ШАНС НА СЧАСТЬЕ
     - К сожалению, ваша жена обречена. Она потеряла много крови, и вот–вот погибнет.  Мы не можем пульс найти. Дети живы - сердца бьются. Вы должны смириться, она умрет… Нет шансов. – Ответила гинеколог, снимая перчатки. – Мы ничего не можем больше сделать - лишь близнецов достать, вскрыв живот. Можете подождать, когда тело вывезут, и попрощаться с Ириной Аренской. Приготовим все документы, мальчиков вы заберете. На этом все. Мне очень жаль.
     Глаза Энрике налились кровью:
     - Что ТЫ сказала?! ПОВТОРИ! - Вскричал он. 
     - Умирает жена ваша. Все. Я понимаю, вы отец…
     Гвелд грубо оттолкнул врача, и как ошпаренный, сломя голову рванул по коридору роддома. Слезы катились по его лицу. Сказанное не укладывалось в голове. СМЕРТЬ. Набросив халат, ворвался в родзал, где пульс у Тиль почти не просматривался на приборах. У нее была двойня. И самостоятельно женщина не могла пока родить.
     - Сволочи поганые! Не могли кесарево сделать! Но нет, просто так я не сдамся!
     Аренская лежала с капельницами в обеих руках, жизнь покидала ее. Архимаг,  заливаясь слезами, сжал холодеющую руку жены. Почувствовал то же самое, что в деревне Икс – ТЬМА веет от роженицы, и замер. КАК?! Нет, в этот раз НЕ УМРЕТ никто, - ни дети, ни мать! Олег положил руку на пульсирующий живот – Силу скачали, как на флэшку. Знал, КТО такое сотворил. Убить ребенка - пусть даже Темного, - он был не в силах. Почему так произошло? Врачи говорили: состояние такого рода могло  спровоцировать многое – возраст уже не девичий: тридцать.
     Беременность протекала отлично, но сильно женщина страдала – токсикоз давал о себе знать. Архимаг летал от счастья - сразу два сына! Очень долго не получалось, а тут -  внезапно! Когда ничего не предвещало. Долго, очень долго кельт успокаивал жену, находящуюся в ступоре. Она испугалась родов. Супруг сказал - не стоит верить рассказам женщин, рассказывающим страшилки. А Ирина до сих пор переживала по поводу умершего ребенка.
     И вот, случилось: экстренно увезли прямо из дома, на «Скорой». Потеря сознания, резко. Милый, благо, оказался рядом. Тиль упала к нему на руки, до этого с раннего утра  корчилась от сильной боли. Приняла таблетку, - вроде прошло. Девятый месяц. Пожаловалась на слабость, - ходить стало ОЧЕНЬ тяжело. Да и живот опустился.
     В то утро они хорошо позавтракали, у Энрике выпал выходной. Теперь он работает в Инквизиции, хорошо платят, - семью можно обеспечить на сто лет вперед. Жизнь там шла также, как много лет назад. Но жена была не в духе. Она не работала, и в Питере не все  нравилось. Муж Светлую полностью обеспечивал, выполняя ЛЮБУЮ прихоть. Несмотря на ТАКУЮ заботу, ласку и любовь, - не простила. Чувствовала - как больно, противно. Пыталась убедить себя: прошлое ушло навеки. Ладно там супруг до неё века назад с кем-то спал. Но здесь - совсем другая ситуация. Медовая палочка окунулась в деготь, тот слился в любимую. МЕРЗКО.
     Все сказалось на беременности, - та душевная боль. Молила Богов Тиль, чтобы дети такого не повторили. Пила таблетки, принимала отвары, - все равно шел поганый токсикоз. Потом нагрянул гестоз, - следом отек. Но на ТАКОЕ никто из врачей почему–то не обратил внимания. А после понеслась…
     В то солнечное утро шло все как всегда. Тиль, придерживая рукой живот, пошла к окну, чтобы глотнуть свежего воздуха. А потом - когда муж приобнял ее сзади - потеряла сознание, падая, словно подкошенный серпом колос. Гвелд успел поймать, принялся звонить в роддом. Сделали там все - приехали, забрали. А золотоволосый спустя несколько часов, не выдержав, рванул следом.
     Может, это оказалась месть Химауры - за ту Резню. Может, прокляла та сумасшедшая настоящую любовь Аренского, но Зло проснулось. Женщину на носилках унесли в машину - когда та корчилась от схваток. Скорее всего, обычное проклятие. Виноват в этом стал именно Энрике. Не Химаура, не Ирина та - а именно Архимаг. Который позволил себе слабину. Даже свадьба с любимой не помогла перебороть  страшенную Совесть. Когда молодой муж винил себя, казнил себя - за то, что врал той ненормальной аж десять лет. Как же он ругал себя! Теперь все слишком поздно – дело сделано. И начнется нечто новое. Неизвестное, даже страшное. 
     Гвелд держал умирающую за руку. Понимая: единственное, что можно сделать, - это УБИТЬ одного из детей. Именно того, КТО скачал Силу себе.
     - Я не дам тебе умереть, Тиль! НЕ УМИРАЙ! ПРОШУ тебя!
     Он уронил голову на грудь роженицы и зарыдал.
     - НИКТО из вас не погибнет. Я не дам.
     С этими словами он принялся вливать Силу в жену. Помогало, но плохо: тут нужен не Архимаг, а Темный невероятной мощи.
     Врач подошел к безутешному отцу:
     - Попрощайтесь с ней, вы ничего не сможете сделать.
     - Вы так думаете? Я вытащу ее из лап Смерти! Я смогу!
     - Вы такой умный… я смотрю.
     - Поставьте себя на мое место! Работаю на такой работе - смогу заплатить любые деньги! Спасите ее!
     Врач замолк. Развел руками.
     - Придется сделать кесарево, но тогда женщина точно умрет. Ее здоровье в полном порядке. Организм так среагировал на беременность. Еще сердце. И еще то, что неизвестно даже нам. Анализы чистые. Мало кто похвастается таким здоровьем. 
     Тут случилось то, чего нельзя объяснить. В палату вошла женщина - лет пятидесяти, в руках - папка с документами. Как обычно, с бейджем. Попросила выйти врача на час. Сказала: поглядит пациентку. Гвелд повернул голову, и замер от шока. Эти глаза, улыбка, ухмылка, - как двести лет назад. Черные волосы. И серьги в ушах - тяжелые, медные, на вид как у скифов. Кольцо в виде змеи - с красными глазками рубина на пальце. Лишь ОДНУ женщину с такими атрибутами знал Архимаг. Она не изменилась. Но КАК попала сюда?! Двести лет прошло с их последней встречи.
     Марфа!!!
     Посмотрела она на Гвелда с сочувствием. Казалось, змея на ее пальце кивнула и шевельнулась. Энрике упал на колени, преклонив голову:
     - О Боги… Ты–то здесь КАК появилась?! Молю слезно, Темная, помоги мне!!! В прошлый раз спасла мне жизнь, теперь спаси Ее! – Он обнял ноги Темной, а спина Светлого сотрясалась от рыданий. – Ты вернула мне Анастасию с того света - в виде Волшебницы Тильсирвэ, помоги и в этот раз. Я не смогу жить без нее!
     - Я давно здесь работаю, дорогой друг. Можно сказать - лучший Светлый друг. Как видишь, мои карты не обманули. Они НИКОГДА не врали. ВСЕ говорят, как есть. Да, она прошла через Ад, прежде чем вернуться в новом теле. В Ад на Земле, где царствовала Химаура. Вы не справились с этим чудовищем. И не смогли бы. Ваша задача состояла там встретиться, любить друг–друга, работать. Защищать все доброе, что там осталось. Тварь от голода и злобы - ведь никого, ничего не осталось - шибанула по Плотине. Этим себя уничтожив. Думала - пожрет хотя бы Портал и вас, чтобы стабилизироваться. Если бы этот монстр уцелел - там бы окончательно настал Юрский Период. Знаешь, Боги и Ангара решили сделать так, чтобы Химаура пропала лишь после ликвидации ГЭС. А та сумасшедшая… лично твой грех на душе, Энрике. Это все нервы. Всё она, живая химия.  Она ударила по тебе изворотливо - по самому больному, самому дорогому. И ты сломался. Ненормальная сама себя убила. Ты - просто жертва обстоятельств. Теперь все, начался новый виток в жизни.
     - Это же надо… Мы снова встретились. Теперь в Новой Эпохе.
     - Из Насти исчезла религиозность фанатика, страх, и многое дикое. Сам видел, какая  вернулась обратно. Будет как солдат… - Изольда улыбнулась. – Словно мачты, будут вбивать сосны в дно реки, и возникнет Волшебный Мост.
     - Ты можешь мне помочь? – Губы Архимага дрожали. Его всего трясло. – Я НЕ МОГУ убить родного сына, Темного!
     - Случилось то, что случилось. Так Боги и Судьба решили. Задолго до вашего рождения. Я помогу, спасу детей и мать. Да, Василий, первый красавец  Губернии. Все трое будут жить, но есть одно «но»…
     В этот раз Гвелд был готов на все. Он кивнул, поцеловал Темной руку.
     - Я помогу тебе и потом, только помоги мне… - шептал он.
     - Красивая она... У вас еще родятся дети. Несколько. Увидишь, как два мальчика растут. Как учатся. Один будет Светлым, а другой… такова у него природа. Черное и Белое. Даже если Белое станет Черным, а Черное - Белым, - никто не сможет изменить этот порядок вещей. Жизнь сама все устроит, как надо.
     Она на глазах изумленного Энрике подошла к кровати, села на край, положила руку на лоб Тиль. Он уже похолодел, губы приоткрылись. Еще несколько минут - и все. Труп. 
     - Если бы я пришла чуть позже, умерла бы она. Ну что ж, Настя, будем тебя вытаскивать с того света снова.
     Изольда–Марфа обнажила живот роженицы, приподняв рубашку. Провела ладонью по нему, и, закрыв глаза, начала изучать - что там происходит. Один плод сразу притих,  забился в самый угол так сказать. Стало ясно - он почувствовал: все, кончились веселушки у него. Пришла самая настоящая Темная - против которой он не в силах сопротивляться. Которая может убить.
     - Силен… как же так получилось - Тьма завладела твоим Разумом, подлец? Зачал  Архимаг Света, а вышла фига. Брал бы пример с брата – Светлого. Но нет, вредный. Ничего, сейчас тебя нейтрализуем. Гвелд, запри дверь. Что бы тут ни происходило, не зови никого!
     - Хорошо, Изольда. – Инквизитор запер дверь и магией, и на ключ.
     Марфа положила свое кольцо на живот умирающей, и принялась говорить:
     - Два брата, две Сущности - Свет и Тьма, зачатые Архимагом Света из племени кельтов! Я призываю Силу Тьмы к себе, дабы вышла она из Ирины–Тильсирвэ, а не била по телу, душе, Сущности, - как было раньше, до начала Времен. Усмири, Тьма, нерожденного сына Энрике–Гвелда, дай ему покой, а матери близнецов – жизнь! Уходи, Темный, в подполье, в Миры! Спи, не трогай то, из чего создан, а коли тронешь, будет тебе  погибель да забвение! Да станет так, как я слышу, вижу и знаю! Вернись, Светлая, в мир, новая, сильная, живая! Как вернули тебя в этот мир после утопления, так сейчас приди сюда!
     После этих слов ослепительная вспышка залила весь родзал, и из рук Изольды потекла Сила. Сначала желтые лучи сплелись в ураган, а потом раздался гул. Показалось Энрике -  она помолодела. Нет - стала такой же девушкой, как в Средневековье. Те же длинные, распущенные волосы, тонкая талия, красивая фигура. Итальянка забрала в себя все, что было в Тиль от сына, выкачав Зло. Молнии летали вокруг нее и Волшебницы. Удивительно, как не разнесли помещение. Волосы роженицы взвихрились, а щеки порозовели. Дыхание выровнялось. Шевелюру Гвелда трепал сильный ветер, он прикрыл ладонью глаза от ослепительного Света. Казалось ему - что–то ушло из него навеки, пришло облегчение. В этот момент - из молний - рядом возник юноша в черном. Копия его. Стоял, смотрел на Изольду с недоверием, недовольством. Словно забрали самое дорогое. Он являлся всего лишь Сущностью - не более, но взгляд убил бы.
     - Мать дала тебе жизнь! Ты не родишься, если она умрет! Прекращай свои штучки! Или мне придется душу отправить к праотцам, откуда пришел!
     Парень кивнул, присел на кровать. Темная крепко сжала его руку, посмотрела в глаза. А потом резко поцеловала в губы. Гвелд от такого зрелища чуть в обморок не упал. Они поцеловались быстро, после такого незнакомец обошел кровать, влился в женщину  пылью-дымком. Стала вспышка тут же тускнеть, пропадать. Запиликал пульс Тильсирвэ,  потеплели руки. Энрике вытаращенными глазами смотрел на подругу. ТАКОГО он в своей практике еще не видел. Ветер стих, настала тишина. Нарушаемая лишь шумом приборов.
     Ведьма поклонилась Гвелду и взяла его за руку. А того трясло. Дело было сделано –  жена спасена. Тьма ушла. Надолго. 
     - Да, я помолодела. Но это недолго продлится. Люди ничего не заметят в моей внешности – лишь ты и Темные меня такой видят, как сейчас. Да, старость убита, вся Тьма ушла в меня. Тиль оживает, погляди! Показатели в норме! Вот–вот родит. Будем роды принимать?
     Архимаг рухнул на колени:
     - Спасибо, спасибо тебе, Марфа! Ты вновь вернула мне любимую! Да даруют тебе Боги долгую жизнь, счастье на этой Земле, и во Вселенной! Чем мне тебя благодарить? Проси чего хочешь! Нападут Светлые – не дам в обиду, помня добро!
     Он крепко обнял Ведьму, слезы счастья хлынули из его глаз.
     - Буду у тебя служить, если что не так. – Спокойно сказала итальянка. – Как же без помощи оставлю Светлого друга? Знаешь, что произошло? Ушла твоя Черная Юность.  Теперь ее нет в энергии прошлого. Она залезла в сына, набрав неслыханную мощь. Я усыпила ее, очень надолго. Оба парня станут Магами, бессмертными. Но! Если Темный начнет вести себя, как ты раньше - начнется его падение. Придется сделать выбор - тяжелый, страшный. Ничего не поделаешь.
     - Хочешь сказать… я с семенем случайно влил в плод свою бывшую Тьму?! КАК такое возможно?!
     - Такое может случаться. Но что есть, то есть, Энрике–Гвелд Кельтский. Теперь все иначе. Я помогла, чем смогла. Сейчас Тильсирвэ очнется. - Ведьма–врач подошла к роженице, положила ей руку на лоб. Тиль провела языком по губам: хотела пить. Изольда напоила ее осторожно, погладила по голове. Женщина открыла глаза - вернее, широко их распахнула, стала ловить ртом воздух. По ходу, начались схватки, довольно сильные.
     - Здравствуй, Ирина Аренская. Мы вытащили тебя из лап Смерти. Все будет хорошо. Сейчас благополучно родишь.
     - Я помню эти серьги… не знаю откуда, но уже их где–то видела. – Слабым голосом произнесла роженица. Она ОЧЕНЬ ослабла, ее подташнивало.
     - Мы очень давно встречались. Тогда тебя звали Анастасия, ты жила двести лет назад в Губернии. Умерла, не выдержав правды о Энрике. Сказал он: я не Василий, а кельт. Сие так сразило, что кинулась в озеро. Потому воды боишься. А серьги я не могу отдать. Это от матери. Надеюсь, ты мне не скажешь: змея на пальце живая. Вот что такое настоящая любовь – пережить века, ждать любимую. Сейчас позову санитаров.
     - Нет, не надо. Пока мне хорошо, и схваток нет… - Как она заблуждалась! 
     - А сейчас они будут. Я давно здесь работаю. Схватки – не месячные, это БОЛЬНО. Если вытерпишь, то не буду колоть обезбаливающее. А сейчас я  поставила капельницу с окситоцином, потому как родовая деятельность отсутствует. Подожди, все зависит от организма. Кричи, не бойся. Это естественно. Энрике я знаю очень давно – он от смерти меня спас. Из костра Инквизиции вытащил. А я потом его спасла. Все возвращается. Помни это.
     - Да, это так, любовь моя, – сказал он, – Мы знакомы несколько веков. Если бы не Изольда, ты бы умерла.
     - Как мои дети? – Заволновалась Тиль.
     - Они живы. Все в порядке. Так… капельница капает …
     Не успела Тиль опомниться, как дикая боль скрутила. Она пронзительно закричала,  пришлось звать врачей. Гвелд держал ее за руку, слезы счастья катились по его лицу. Первым родился Темный ребенок, Марфа взяла его на руки. Посмотрела, шлепнула по попе. Даже жалко его стало. На голове у него топорщились золотые волосики, голубые глаза глядели на медсестру и родителей.
     - Вот ты и родился, проказник! Мы еще увидимся, крепыш. Надо же, как на отца похож! - Марфа улыбнулась, глядя на уставшую, вымотавшуюся роженицу. Та, издав пронзительный крик, родила второго. Которого взял на руки Энрике. Поцеловал сына. Присел на стул, зарыдал от избытка чувств.
     - Мои дети… Мои наследники, сыновья! КАК же я счастлив! Я буду и дальше стараться, милая. Не должен же угаснуть наш род. СПАСИБО, ЛЮБИМАЯ!
     Он погладил жену по голове. Так осторожно и нежно, - словно она была из хрусталя и вот–вот разобьется. Та улыбнулась. Изольда дала роженице попить, придерживая голову. Давление в норме по показателям, пульс тоже.
     - Да не угаснет он, я же вижу будущее… Старший из близнецов успокоился на моих руках, как только покинул материнское чрево. А второй на твоих руках сопит, пищит. Держи Темного сына, Гвелд, не бойся! Положи их на грудь матери. Пусть привыкают. Шкала Апгар 7/8, великолепно! Отдыхай, моя хорошая, потом тебе еще рожать от нашего кельта… – сказала Изольда, тепло улыбнулась, пошла записывать данные в журнал родов.
     Дети родились с золотым пушком на голове, и голубыми, как у отца, глазами. Оба весили при рождении по три килограмма. Очень мило открывали глазки, сжимали кулачки. Перекачивали то в руки Гвелда, то Тиль. Энрике все равно чувствовал тревогу. Слова Марфы не укладывались в голове. Да, он не смог бы убить родного сына, а она  нейтрализовала все и всех. ДО КАКОГО МОМЕНТА?! Этого Темная не сказала.
     ДАЛЬШЕ начиналось нечто интересное.  То, чего не ожидал даже Архимаг.   
               
     Маленький мальчик - всего месяца от роду - лежал в кроватке вместе с братом–близнецом, тихо посапывая, покушав смесь. Золотые волосики  вились на его головочке, густые и блестящие, как у отца. Ребенок родился с густой копной, как и его брат. Мать назвала его Ингилэйв. Имя, которое теперь не помнит никто, имя норманнов и викингов. В свидетельство о рождении записали другие инициалы - Андрей Олегович Аренский. Большие голубо–синие глаза с интересом изучали окружающий мир - ту же детскую кроватку, обложенную подушками, когда этот новый кельт просыпался. Он оказался очень тихим, почти не плакал. Только похныкивал и урчал. Маленький, пузатенький, сильный и необычный ребенок. Когда он родился, то Гвелд не выпускал его из рук. В тот момент Тиль показалось - у нее сына отобрали насильно. Но, к счастью, материнский инстинкт не ударил в голову Волшебнице, коя находилась на грани жизни и смерти. В этот раз речь пойдет о Ингилэйве - кто он вообще такой. О Торстейне - его брате - будет история другая.
     Тиль спокойно реагировала на плач сыновей, начиная с роддома, - в отличие от других мамочек, кои любили носиться туда–сюда, треща на одну и ту же тему: ты должна, ты должна, ты должна  на себя плюнуть, себя сломать, держать ребенка в кровати, а не в боксе для грудных. Второй сын по имени Торстейн, а в миру – Игорь Олегович Аренский, лежал у нее рядышком, мало реагируя на происходящее.    
     Гвелд в первую ночь,- даже в первые сутки, - находился рядом с супругой. Она лежала под капельницами, периодически открывалась рвота. Плюс швы болели известно где. Так как дети крупноваты, это следовало ожидать. В реанимации, куда роженицу доставили сразу после спасения от смерти, было темновато, а вся она оказалась опутана проводами. Периодически приносили утку, вытирали кровавые ошметки, меняли катетеры. Детьми в это время занимались медсестры и Энрике, который проявил отличную выдержку. Он не сбежал сразу из роддома, в отличие от многих отцов семейств. Считающих: детские пеленки, грудное молоко, молокоотсосы, бессонные ночи, - проблемы женские. Гвелд спокойно, с каменным лицом, ни с кем не флиртуя, мало улыбаясь, пеленал младенцев, укачивал, приносил супруге. Та разминала упругую грудь, стиснув зубы от боли. Но молока пока не наблюдалось. Присутствовала лишь Боль, которая не давала заснуть.
     Не знала Волшебница, что все так окажется сложно. Доселе она думала: родил, - и все, можно спокойно встать, кормить ребенка. Нет, все оказалось иначе. И не так радужно, как говорила та же мать. Боли, схваткообразные, не давали покоя, и пришлось все гасить. Постоянные жажда, рвота, гестоз - целый букет неприятных последствий тяжелой беременности. Теперь придется постепенно вес скидывать.
     Но самым тяжким испытанием для нее стало следующее, – палата с нервными мамочками. Кои не могли себя унять, не давали спать, и сидели в телефонах в три ночи, пять утра. От скуки ради и манер - или их отсутствия - болтали, как базарные бабы, пытаясь друг–другу что–то там доказать. В основном - кто прав, кто виноват, кто кормит не так, держит не так, говорит не так, желание одной деревенской курицы побегать–покурить, слова – пися, писечка моя проснулась… Девочка родилась у одной дурынды, и мамаша показала себя во всей красе, пеленая дочь. И так - постоянно. От такого дерьма у Ирины случился нервный срыв, и как–то раз она, плюнув на сон и кричащего Торстейна, пошла посидеть в коридоре. Применив магию, чтобы тот заснул. Естественно, в послеродовом отделении ее поперли спать.
     Но спать не получалось - словно по команде, просыпались остальные дети. Заснул один, - проснулся второй, а то сразу пятеро. Весь этот долбанный, страшный концерт не прекращался порой сутки. Бабы–соседки по интеллекту оказались кто с Урала (даже без образования), кто с глухой деревни. Они очень удивлялись, зачем их сажали в гинекологическое кресло, делая соответствующие манипуляции. После, взяв кровь на анализ и замерив утром температуру, отправляли таких чушек подальше - доживать этот денек. Голова постоянно болела, пакеты с блевотой желчи не кончались, потери сознания случались чаще. Ирина один раз, не выдержав кудахтанья баб - нет, не женщин, а именно баб, - отрубилась под двумя капельницами, наверное, на день. Ей стало плохо. КАК бегал весь медперсонал, - видеть надо было.
     Гвелд, понятное дело, после звонка врачей о таком происшествии чуть не разнес весь роддом, поручив Изольде вкатить по полной бабью. Чтобы заткнулись. Не осталось  вовсе одиночных палат. И приходилось плакать, качать близнецов, чтобы хоть те не орали. Эти двое - Инги и Тор - смотрели на женщину огромными глазищами, улыбались.  Волшебница видела в их глазах Энрике. Который любил ее больше жизни. И готов был любого за жену порвать в клочья, да что порвать, - порубить в фарш!
     Бабье заткнулось, продолжая пить чай и принимать таблетки для увеличения лактации. Ирина пыталась найти с ними общий язык, - ее посчитали за ненормальную, больную и сумасшедшую. За окном ездили машины, трамвай на конечной остановке, жизнь шла дальше. Супруг навещал жену каждый день, дожидался дня выписки.
     Некоторые подумали - в том числе и медперсонал - он швед или норвержец. Изольда на постовом месте медсестры - в послеродовом отделении - серьезно поглядела на молодых родителей, и сказала:
     - Помни, - тебе придется сделать выбор, Гвелд… Я сделала все, что в моих силах. Береги себя и жену. Теперь мы обменялись адресами. Звони, пиши. Помогу. Сейчас не век сжигания ведьм. А цивилизованное общество.
     Они обнялись, Ведьма подала другу и новой подруге близнецов, которые зевали и сжимали кулачки. Пребывая во сне детском, который скоро прекратится. Сейчас Торстейн и Ингилэйв маленькие, а потом… Каждый имеет свой Дар. Семью встречала вся Инквизиция с шариками, фейерверком у дома, слезами радости и надежд. Кто–то даже подкинул Гвелда вверх, - да не кто–то, а весь штат, а начальник вопил: «Не надо»! Тильсирвэ хлопала в ладоши, смеясь, а близнецы смотрели на все с колясок не по–детски серьезно. Как папа подлетает к потолку, а потом опять летит куда–то… Голубоглазое чудо Энрике–Гвелда в двойном размере пару раз квакнуло, и продолжило наблюдать за процессом.