Последние кельты глава 5

                5
                ЗНАМЕНИЕ ДЛЯ СЕМЕЙСТВА
    В кроватке дома Ингилэйв спал, завернутый в пеленки, пахнущий молоком. Он очень любил пить воду, смотреть с добротой на маму. А мама протягивала руки к малышу, прижимала этого красавца к себе, целовала в хорошенький носик, упругие щечки, ручки, пяточки. Вот и сейчас - выкупав ребеночка и его братика в ванной, смазав все места проблемные детским кремом - Ирина покормила крошечку, сев пить чай рядом. Ребенок заснул спокойно.
     - Вылитый отец, Ингилэйчик мой хороший, счастье ты наше! Лапушка… Спи, спи, жизнь еще длинная. Вот придет папа, возьмет тебя на руки и братика, - который также ловит сны в кроватке. Обнимет уставшую маму. И все мы поиграем в игрушечку, а потом  спать. Баюшки–баю, маленький Ингилэйв. Наследник наш, как и Торстейн. Мне пора пить таблетки. Молока покушай, никого не слушай, а птичка за окном споет кельтскую колыбельную. – Ласково говорила Ирина, гладя грудничка по густым, золотым волосикам. Тот зевнул и дальше уснул. Жена Архимага заплакала от радости.
     Ладно, пока он ест каждые два часа. Потом спать станет меньше и меньше. Чтобы мальчишек как–то различать, Тиль пеленала их в разного цвета пеленки. Даже бутылочки оказались с разными насадками. Как будто возвращалось самое настоящее детство. Когда соска была самой хорошей и вкусной, запахи молока, - лучшими, а мама, - красавицей единственной во всем мире. Они сейчас такие маленькие, спящие маги - из которых неизвестно, кто вырастет в непонятном, жестоком Мире.
     - Последние Кельты Новой Эпохи, хранящие остаток древнего семени исчезнувшего народа… Я всего лишь продукт этого нового времени. Точнее, новейшего. Что сделала в этом веке? Многое. Сколько пришлось пережить моему мужу - представить страшно. Живите, мои родные. Не плачьте. Папа часы недавно принес. Кукушку. Она птичка  добрая. И будет куковать каждый час. Говоря нам - вечер близко.
     Энрике на прошлой неделе купил ходики. Поставив стремянку возле кроваток, повесил свой подарок. До этого в доме висели круглые часы, которые отставали иногда, и это порядком надоело.
     Вот открылись дверки птичьего домика, и часы стали бить восемь вечера. В этот миг Ингилэйв резко открыл глаза. И замер, уставившись на чудо. Птица куковала, стрелки двигались, только ребенок даже не пикнул. Он внимательно, не по–детски, изучал предмет зрительно, заерзал в пеленках, даже пытался ручку вытащить, - будто показать матери знак какой–то. Такое повторилось в следующий час. Тиль на эту особенность сына  не обратила никакого внимания. Подумала – чего там не бывает, мир–то новый, ребенку любопытно ВСЕ. Часы, бутылочки, рисунки на подушечках, игрушечка, повешенная над кроватью, - ВСЕ новое, неизведанное, плюс младенцы сначала видят нечетко, любят красный цвет и блестящее. Каждый час сын Энрике так таращил глазенки на часы, а один раз заплакал жалобно.
     - Что ты там увидел, мой хороший? Часики, да? Это птииичка… Пти–чка… Ча–сы. – Тиль вытащила из пакета игрушку–будильник, показала сыну. Удивительно - Торстейн даже не проснулся от звуков. Он спокойно спал. Но молоко и смесь ему, похоже, не особо нравились. Лишь его брат так странно реагировал на часы, причем любые, - если тикали на руке, стене, следил за стрелками, как ходят. Лишь ЭТО привлекало мальчишку.  Будильник игрушечный - пластмассовый - он любил больше всего, будучи грудным. Взгляд – ба–бах в него, и больше никуда. Бывает такое у деток. Выберут себе интересный предмет, и изучают.
     Пришлось положить часы в кроватку. Сынок сон потерял в результате, сворачивал головку в их сторону, приоткрыв пухленький ротик, высунув язычок. Мать взяла ребенка на руки, поднесла к предмету на стене. Тут началось нечто странное. Грудничок месяца от роду захныкал, потянул ручки к кукушке. Он просил часики. Неистово! Потом заревел.
     - Лапуля моя, может быть, тебе повесить чудо напротив кроватки? Вижу, понравилось. Хорошо, придет папа и перевесит. Главное, часы тихие. А если бы они били боем… Мне хватило роддома с этими мамами, которые сами не знают, чего хотят.
     Она дождалась Энрике, и встретила его с сынулей на руках.
     - Любовь моя, ты можешь перевесить кукушку на другое место?
     Архимаг вначале обнял супругу, поцеловав. Чмокнул в лобик сынишку… Он устал, на его черном плаще лежали снежинки. Поставив сумку на пол, кельт принялся разуваться. Мать тем временем унесла ребенка в кроватку. Тот более–менее успокоился, или муж так магией повлиял?
     - Да, милая, а что случилось?
     - Ингилэйв сам не свой от этих часов. Он требует их! Понравились!
     - Понравились? Ах ты мой хороший! Вырастешь бооольшой, как папа, будем вместе на работу ходить, верить в Богов, пускать самолетики со шкафа. Правда? – Гвелд подошел к кроватке, пальцем погладил младенца по локонам. Тот улыбался во весь рот, хныкал,  пришлось снова его взять на ручки. И тут…
     У Гвелда резко встали наручные часы. Неизвестно, с чего. Механические, которые вечно работают.
     - Ты что сделал, а? Папе часики остановил?
     Ирина также была ошарашена.
     - Ну-ка, проверим. – Энрике передал сына жене, сам взял на руки Торстейна. Тот сразу проснулся, заплакал. Наверное, пора памперс менять. Нет, чист. Зато часы пошли сразу, как ни в чем ни бывало.
     - Странно… - удивился Архимаг, и, погладив второго сына, опять взял первого. Снова часы перестали работать. – Да ты интересный у нас, парень! Хотя, может быть, магнитные поля.
     - Они у тебя раньше вставали?
     - До его рождения нет... никогда. Всегда работали. И ты глянь, мать, он тянет ручку именно к циферблату! Ему нравятся стрелки. Хорошо, перевешу.
     - Гвелд, он же не успокоится. Весь вечер так реагирует.
     - Теперь это его любимая игрушечка – куплю ему часики еще, детские. Одних ему мало походу, которые лежат в кроватке, голубенькие. Сынулю утихомирю своей Силой. Будь спокойна.
     После ужина Архимаг перевесил ходики с кукушкой куда следует, и ребенок больше не плакал. Он любовался на циферблат.
     Шел две тысячи восемнадцатый год, конец января.
     Ошарашенный таким событием, Энрике на следующий день пошел на работу - не зная, что думать. До такого события Инги никогда не тянулся к часам. Свои кельт снимать не собирался. Мало ли. Ребенок ничего не сломает. Ингилэйв стал его любимцем. Скорее всего, Гвелд возлюбил его настолько по одной причине - тот оказался Светлым. А старший... Темный. Значит, вырастет гад. Невзлюбил Архимаг его за предрасположенность к Тьме. Стыдясь этого. Да, отцовские чувства есть - но по сравнению с тем, какие испытывал к младшему мальчишке, - их не наблюдалось почти. Думал - родятся оба Светлые, но увы. Жаль. Горько. Ладно, пускай живет.
     Взволнованный, Архимаг влетел в Инквизицию, и сразу же схватился за стакан воды. Его всего трясло: предчувствие того, КТО мог появиться на свет двадцать первого декабря две тысячи семнадцатого года, не оставляло его. Кто тогда второй сын? Он спит как убитый, вредничает порой. Ладно там Темный, смириться можно. Но как вышло породить таких разных по характеру детей - из сперматозоида и яйцеклетки? О чем думали Боги, когда в палатке муж и жена творили чудо?
     Гвелд помнил рассказы своей матери о своем появлении на свет. Не говорила никогда, почему умер его брат–близнец. Потом - спустя много лет - узнал правду о своем зачатии. Интересно стало сыну Торстейна и Элиндры, будут ли у него еще близнецы. После родов для него сделали коллеги отпуск аж на месяц, но не смог мужчина надолго оставить пост. Две недели продержавшись, вернулся на работу. Макс отлично выполнял свои полномочия начальника, увольняя самых несносных коллег, особенно баб.
     - Энрике Архимаг, надеемся, второй брак сложится лучше, чем первый. В прошлый раз ты чуть с ранга не слетел из–за психически больной. Коя еще родила невесть кого. Вспомни, как носились с ним поначалу. Родила - чтобы было, не собираясь его воспитывать. Поначалу с жизненными показаниями девочки шло все отлично. Это после она стала катиться вниз. Когда после больницы выявили невесть что во всей нервной системе и остальном. Ни говорить, ни нормально ходить больше не смогла. Овощ. Да плюс то сходство жены… Как близнецы, одинаковые. - Сказал один из коллег в кабинете Гвелда, зашедший взять папку бумаг для отчета о проделанной работе.
     Менеджер - в строгом офисном костюме, коротко подстриженный, с пронзительным взглядом и лицом человека на тридцать пять лет, искренне радовался за своего шефа. Стол Гвелда покрыт самым лучшим лаком, выпущенный по последней марке того времени. Перед монитором стояла фотография любимой жены и двух сыновей. Ростом одного с Энрике, подтянутый мужчина, импозантный, стройный, - но холодный ко всем, всегда прекрасно работал. Проще говоря, оказался бойцом и начальником Убойного Отдела.  Квелт являлся одним из самых подкованных Инквизиторов, разбирающихся в заморочках магических Даров. Потому Кельтский его вызвал в кабинет.
     В две тысячи восемнадцатом году мир принялся катиться невесть куда. Еще намечался Чемпионат Мира, куда съедутся чемпионы и прочие со всей планеты. Россия опять ОБОСРЕТСЯ и  смешает кровь, понарожав метисов и прочих. Тех, кто не будет иметь нормального потомства. Спустя четырнадцать–девятнадцать лет их НЕ СТАНЕТ. Почему – потом пойдет речь. Смешение кровей появилось давно и по одной причине, - нация вымирает, пора для свежести и закрепления рода намешать туда всего. Лишнего и чужого, уродуя расу. Ведь это люди, им сложно понять даже, КАКИЕ последствия грянут после в результате. Так было и будет всегда - в этой полуразвалившейся стране, с невесть каким патриотизмом. Вдобавок, все матрешки–балалайки и остальное, показывающее мощь державы, - всего лишь маска, прикрывающая истинное положение вещей. Той России, которая существовала раньше, НЕТ. Вовсю расцвели коррупция, лживые обещания. Не говоря уже о обгаженных лифтах, подъездах, алкашах, - во всей красе валяющихся на улицах, парочках на подоконниках. Кои курят траву и им плевать на все и всех.
     В стране расцветает очередной бедлам. В прошлом году в Питере весной прогремел теракт в метро, весть об этом разлетелась по всему Миру. Некоторые ублюдки, конечно, радовались чужим смертям. Потом нашли гниду, устроившую взрыв, уже мертвую - ей голову оторвало. Ею оказалась молодая, восточная сволочь ИГИЛовская мужского пола - с Сирии или Казахстана, -  по имени Арбакжон Джалилов. Крутившая роллы в одном из ресторанов, собирающая на Гражданском проспекте самодельную бомбу. Потом долго, очень долго на станции «Технологический Институт» лежали огромные охапки гвоздик, роз и других цветов. Писали люди стихи в честь погибших, грозили кулаком восточным странам. Больше таких ужасов в Питере не повторялось.
     Но после, через год, начался полный ТРЭШ. Весь Мир съехался в пять городов на ЧМ, и пива с водкой не стало. Иностранцы дивились русским, часто лезли не в свое дело, а гостиницы оказались заполнены русскими шкурами. Обсирающими славянских мужчин. Потом, в будущем, их не станет. Вселенная на этой планете приготовила для таких сюрприз. Не в их пользу.
     Понятное дело, мимо Инквизиции событие не прошло. Ходили рейды на такие гнезда разврата и грязи, расстреливали в упор ведьм–суккубов и остальных. Те, конечно, пытались оправдаться словами: «Это наша работа», но пули в голову или полный снос башки заканчивал проституцию. Некоторые ухитрялись даже в офисе болтать хрень, а Энрике таких болтливых лишал зарплаты и работы. Особенно ненавидел секретарш. Которые одевались как невесть кто, пытаясь подцепить мужиков из рейдов. Покрепче спецназа из человеческого Мира, маги–бойцы ходили на такие задания, где  человеческий полк бы полег СРАЗУ.
     Порой Инквизиция устраивала парады в свою честь: на День России, четвертого ноября, или в Новый Год. Своего флота не имелось, но воздушный на личной Базе - да. Самолеты–истребители всегда поднимались в небо, чтобы бомбить самые тяжелые локации. Никогда не разбивались. Внешне ничем не отличались от российских военных самолетов, лишь стоял герб на крыльях и корпусе.
     Сама современная организация занимала несколько зданий в одном секторе. Каждое отвечало за свои полномочия. Располагалось главное здание в центре города, обьединяя остальные. Люди не знали, КТО там работает на самом деле, ЧЕМ занимается. Оно оказалось напичкано ВСЕМИ удобствами современного Мира. В аналитическом отделе сотрудницы писали протоколы о проделанной работе, составляли карты, где происходят бесчинства. Случалось, женщины крутили романы с коллегами, обычно такое сразу пресекалось. Закрыться в кабинете и заниматься понятно чем, - творилось такое нечасто. Ведь за подобные деяния можно схлопотать штраф. Пресекал Гвелд и свадьбы офисного типа. Иначе бы стало некому работать.  Девяносто процентов штата Энрике, которым он заправлял вместе с Максимом, составляли мужчины. Дресс–код у которых был нескольких видов. Имелся дресс – код и женский. О чем ниже пойдет речь.
     Первый – расстрельные войска. Они длинноволосые, либо коротковолосые. Носили все черное - что Темные, что Светлые. Черный плащ из натуральной кожи и съемного подклада теплого осенью и зимой порой доходил почти до пят, либо ниже колен. Ходил такой спецназ с открытыми лицами, - и обязательно с кейсом, в котором лежал ультрасовременный автомат. Также за поясом находился нож-финка, режущий ВСЕ. Начиная с  консервных банок, заканчивая КОСТЯМИ. Голубые или белые рубашки с черным галстуком, на котором стоял значок Инквизиции, носили ВСЕ - и, конечно, бейджик. Осенью боец носил сапоги, зимой – потеплее обувь. А летом – ботинки. На поясе располагалась автоматная лента, которая свободно двигалась при выстрелах из мощного автомата. Снайперов в штате Гвелда работало слишком много. Матерые палачи не знали жалости ни к кому. Если их посылали на зачистку - не оставалось камня на камне. Потерь не существовало в их рядах. Мужчина или юноша мог получить всего лишь раны. От которых не умирал народ. У Кельтского служили самые лучшие снайперы в стране. И шведы, и немцы, и остальной скандинавский народ. Все отлично общались между собой. Сидели в столовой после тяжелой работы, попивая кофе или обедая  борщом, рагу, мясом жареным, или тем, чего повара готовили. Поварихи не отличались хорошими манерами и, как всегда, обсуждали всякую мерзость прямо в цехах. Обычно бывало, - когда у кого–то трещали нервы от непристойных рассказов, - писалось заявление на работницу в штаб Энрике, а тот спокойно увольнял таких болтливых баб. Лишив ползарплаты. Напомнив при увольнении - никто таких дур не захочет даже в жены взять.
     Второй – аналитический отдел. В основном там работали женщины и девушки, ну и молодые парни, составляя документы. Порой там попадались люди, но их работа  состояла в том, чтобы заполнять документы–архивы на каждого работника, вставляя туда также фотографию. Бабы любили пить в свободное время кофе с ванилью, и трещать.  Порой покуривали в туалетах, нередко женскому полу нехило прилетал штраф, - за срач там и грязь. Некоторые за собой даже не убирали, вызывая гнев уборщиков. В отличие от дурочек молодых, молодые люди работали более слаженно, переговариваясь об играх в комп, про пиво, о антивирусах нового поколения, либо смотрели аппаратуру. Также там находились электрики, кои быстро все чинили, ежели гас свет. Отдел располагался чуть ли не в цокольном этаже, насчитывая триста работников. Архимаг старался туда не заглядывать, так как дамы – почти каждая - мечтали о его разводе. Как обычные секретарши, они об этом трепались часто. Потом, когда на работу в Убойный пожаловали новенькие - все внимание переключилось на них.
     Каждое утро Инквизиция во дворе устраивала тренировки. Чтобы не терять навык. Дресс–код женский был стандартный: короткие юбки, блузки, туфли на шпильках, накрашенные ногти и прочее. Будь там одни нелюди, - такого шлака бы не существовало. Нелюди там составляли восемьдесят процентов от всех. Которые не говорили людям, что это на самом деле за работа. Просто – сборщик документов и составители. Ну и курьеры. На доставку документов.  Ничем не отличался штат от современного офисного планктона. О нем потом пойдет речь. О некоторых личностях.
     Третий – основные работники, которые следили за порядком, чинили поломки компьютеров да остальное. Но их могли вызвать на задания, если кто из Убойного не мог выехать. Ничем тот народ не отличался от первых, а полномочий у них оказалось поменьше, чем у киллеров да спецназа. Пилоты, шоферы, все остальные – носили простую одежду, но все равно она приближена к основному дресс–коду. У ВСЕХ, даже женщин, на форме красовалась вышивка герба организации. Работали все круглосуточно, меняясь так – два через два, - день/ночь. В основном доставалось тем, кто работал по ночам, - ведь Темные орудуют в такое время суток. Часто выезжали ребята на задания, возвращались под утро или утром, закончив свои обязанности. Потом все отправлялись либо домой отсыпаться и отдыхать, либо уходили в комнаты отдыха, там приводя себя в порядок. По желанию можно заказать в номер завтрак, обед или ужин, либо поесть в той же столовой. Главное - нету сейчас динозавров, которые бы налетели на здание, - вот тогда с такими монстрами могут даже спецназовцы не справиться.
     Новеньких - пришедших на работу к Энрике - отправляли в крыло для обучения, а после месяца испытательного срока отправляли по штатам здания. Увольнений там не существовало почти: народ очень дорожил своей работой, зарплатой также. Когда кто–то не мог натаскать новичка, то сам Гвелд обучал сотрудника. Он учил лишь мужчин. Женщинами занимались другие - на своих тренингах. Вот оттуда на первых порах вылетало шестьдесят процентов дамочек. Которые мечтали вообще ничего не делать. Испытательный срок проходило лишь сорок процентов. Только после этого приступали к работе. Не обходилось без конфликтов - когда новенькая вливалась в коллектив. Особенно если оказывалась белой вороной.
               
     Квелт пришел со стаканом кофе к Архимагу, улыбнувшись. Сегодня день выдался отличный. Да и зарплата пришла на карту. Но, увидев, - коллега и хороший друг немного ошарашен чем–то, сотрудник–Инквизитор решил поинтересоваться, чего там у него дома произошло. Как будто прочитав мысли, Аренский повернул голову, поставив компьютер на перезагрузку.
     - Здравия, дружище! Благодарю за перевод денег. Надо купить все необходимое, а в долги влезать очень неохота. У меня, кстати, тоже жена родила недавно, отдыхает. Дети растут - хотят то вертолетик, то самолет, то еще чего влезет в их головы. А ты там как, близнецы поживают отлично? Не донимают плачем по ночам? – Он глотнул кофе «Латте» и сел за стол, положив папку перед своим начальником. – Я лично не пойду на Чемпионат Мира смотреть на невесть кого, и на дур–шлюх, которые опозорят страну. Давай отрубим всю рекламу на компьютерах: эта мишура всем мозг отрубит, особенно бабам в аналитике. Будут пялиться на хрень.
     Кельт улыбнулся, с радостью пожал руку Инквизитору. А потом пошел разговор про первый брак и детей.
     - Я возьму вооон ту папку с полки о проделанной работе? Скоро квартал заканчивается,  пора сделать инвентаризацию, Гвелд. Да, ребята будут много ругаться, считать пули и остальное - вплоть до туалетной бумаги, часовых винтиков. Кстати, Энрике, чего там произошло дома? На тебе лица нет.
     - Теперь я снова молодой отец. Один сын Темный - старший, другой – Светлый. Супруга счастлива. Только придется побольше работать. Ну, ты меня понял, Квелт. Справляемся. Вчера младший сын–близнец стал творить фигню. Которую даже я не могу обьяснить. Поэтому нужна помощь профессионала.
     Быстро допив кофе и выкинув пустой стакан в урну, Инквизитор поднял брови в знак удивления.
     - Он там что, разнес дом, комнату, либо начал уже говорить? Или цвет глаз поменялся? Если я необходим в таких случаях. Красивые мальчуганы родились, копия! Я лично очень рад! Пора бы и мне заделать близнецов, как жена окрепнет, тоже парней. Девочки больно уж крикливые. Чересчур. Орут, как резаные, не успокаиваются. Вот так проявляется их стервозность – с пеленок. Никогда не понимал такого. Вроде бы рождаемся все обычно. Растем из сперматозоида и яйцеклетки, а вооот какие разные дети получаются. Конечно, бывают исключения. Это же надо – зачать и Темного, и Светлого! Поглядим, кто вырастет. Потом их можно к нам, в штат. Не против?
     Прежде чем ответить, Архимаг выпил стакан воды. Взглянул на часы, которые тихо тикали на стене. И произнес:
     - Ингилэйв вчера удивил нас с Тиль. Доселе он был слишком тихий. Поест – и спит спокойно. Теперь думаю, как быть. Придется ходики с кукушкой снять и убрать, если ситуация не изменится. Купил в комнату, чтобы оживить наш интерьер в ПГТ Невская Дубровка. Прекрасное место, кругом леса, поля, Природа, еще много коттеджей рядом с нами. Легко добираться – сорок с чем–то километров от города. Есть зверье, много. Особенно лисиц. Но есть и волки. Шикарное место, красота неописуемая! Рядом заброшенные заводы и есть один рабочий. Тишина, покой. Не зря выбирал. Коттедж ты видел. В два этажа. Из дерева. Я детям построил наверху комнату, - Торстейну и Ингилэйву. Чтобы, когда росли, не слишком шумели на первом этаже. Пока пусть там находится склад. Позже разберу, когда им исполнится пять–шесть. Я ожидал болящие животики, всякое такое, но никак не выходку сына. – Аренский вздохнул.
     - Так, чего малой–то натворил на сей раз? Он упал с кроватки? Они же еще даже не переворачиваются! Только гулят малость, сопят, спят и едят каждые два - четыре часа. Но чтобы в возрасте месяца творить невесть что…
     Прежде чем ответить, Энрике положил руку на подлокотник кресла, в котором сидел, и повернул его к коллеге, склонив голову набок. Взгляд мужчины был довольно уставший. По спине текла капелька пота.
     - При тебе когда–нибудь так, от балды, останавливали наручные часы или ходики с кукушкой? Магией? Вчера сын устроил истерику, когда стали вечером те бить. Он извелся весь! Орал так - стены тряслись! Просил все в кроватку. Тиль поднесла ребенка – тот успокоился. Говорит, - резко просыпался, а после хныкал. Но самый сок дальше слушай, – я пришел домой, взял Ингилэйва на руки, - сразу наручные часы встали. Которые хрен остановишь! Они с вечным двигателем! Вот как такое возможно?! Отошел от сына –пошли дальше. Теперь нельзя дома заводить ничего из таких механизмов. Ты представляешь, - ребенок остановил! Пришлось все заблокировать. Вот так.
     Квелт побелел, как мел. Минуту он молчал, переваривая информацию. Даже для такого сильного мага и специалиста, как он, такое стало в новинку. А потом сказал тихо:
     - Это невозможно! Магией остановить часы и Время нереально! Ни стрелки, ни песочные часы, ни солнечные, никакие! Понимаешь, - НИ–КА–КИ–Е… Это точно сделал ребенок? Или просто сбой?
     - Нет, НЕ СБОЙ. В доме ВСЕ встало. Потом, когда сын успокоился, налюбовался на часики, все пошло дальше тикать. Это как понимать? Или я так наработался - глюки от яви не могу отличить?
     - Надо поделиться с нашими магами. Пускай пробьют информацию, были ли такие дети раньше. Сейчас подниму этот вопрос.
     Он быстро позвонил в архивный отдел и задал этот вопрос своим. Те ответили – никогда, за всю историю никто такое не вытворял. Потому как Время не подчиняется никакой магии. В древности пытались его остановить, да все погибли. Сразу. Оно не собиралось подчиняться даже сильнейшим, уложив их на месте, разметав в прах. После такого никто больше не пытался ничего делать. Так шли тысячи лет.
    Потом пришел еще один Инквизитор. Беловолосый, с красными глазами, в черном плаще современного типа с бумагой. Попросил фотографию сына Гвелда. Сел напротив.
     - Архимаг Энрике, вы точно не использовали никакую магию, когда зачинали детей? Раз родились двое - Темный и Светлый? – Тон мужчины успокоил. – Такое невозможно, в принципе, - чтобы ребенок такое вытворял. И ревел, когда часики не видит. Я бы ещё понял, когда игрушку отобрали. Но так… Нигде в Мире - в Древности и до наших дней -  подобные дети не зафиксированы. Властелины Тьмы – пожалуйста, Света – также. Но таких, как этот грудничок – не существовало никогда.
     Отец семейства быстро распечатал фотографию младшего сына на цветном принтере,  подал коллеге. Тот положил ее перед собой. Минут пять всматривался в улыбающееся личико. А потом поднял растерянно голову. Тем временем Квелт раскладывал Таро,  хренея понемногу. А Олег ждал. Потом оба Инквизитора попросили стопку спиртного, чтобы расслабиться. Информация от Чтеца и Мага била через край в головах, они не знали, как ее сложить. Наконец, беловолосый произнес:
     - Его не должно быть. Вообще. Не существует. Нет таких детей, не было никогда в нашей Вселенной. Боги пошутили над вами, или как? Но здесь этот маг есть. Светлый.  Рожден. И не просто так он появился на свет. Первый случай, когда такое происходит. Скажи, Тильсирвэ его нормально родила?
     - Она спокойно рожала, это с Торстейном начались проблемы. В нем оказалась Тьма такой мощи, которая чуть не отправила к праотцам мою супругу! Даже я не справился! Справилась только Изольда–Марфа, заблокировав ту чудовищную силищу! Он выкачал жизненную силу матери, как с компа перелетают файлы на флэшку, себе. Бессмертную женщину чуть не отправил в гроб. Вот как вам такое? Теперь я не знаю, чего ждать от близнецов. Наверное, в подростковом возрасте так жахнет эта Тьма - ранга лишусь! А с младшим что? Как так – его не должно быть?
     - Вот то и удивительно – этот ребенок существует. При всем воображении. Ты точно не призывал магию во время зачатия? – Вновь спросил беловолосый Чтец. – Тут Ингилэйв оказался вне всяких категорий, мы по сравнению с ним – ничто. Если наши доводы верны, - то Боги чего–то хотят сделать в этом Мире, на этой планете. На нем знак. Не могу определить, какой.
     Квелт поглядел на беловолосового, кивнул ошарашенно.
     - Мои карты показывают то же самое – его не должно быть! Никак! Вообще НИКАК, никаким боком. Теперь понимаешь, почему первым родился именно Темный, скачав в себя ВСЮ Силу матери, жизненную? Он понимал уже в утробе, КТО его брат. Потому  поспешил родиться, чтобы не погибнуть. Но не погиб. А был заблокирован такими мощными печатями, которые хрен сломаешь! Да, магом будет Темным – твой старший сын, колдовать сможет, и даже убивать в детстве… Но когда, во сколько лет - большой вопрос. Справишься ли ты с такой ношей, Гвелд Кельтский? Растить врага, по сути, - выдержишь? Ладно мы – в Инквизиции Темных полно, никого они не бьют из Светлых. Абсолютно безобидные ребята из коллектива. Вот только если магией по обидчику жахнут - тогда тот моментально отправится в гроб. Нечего их обижать и злить. Потому наши бойцы из Убойного Отдела лупят козлов на поражение – там Темные в основном, вампиры с магами и оборотни. Жили как все, потом все надоело - поднявшись до уровня Высших, пришли сюда отдыхать. Умоляю, не обижайся. Не я, а карты говорят.
     Кельтский вздохнул. Он не сердился - не понимал фразу беловолосового. Как так – не должно быть этого ребенка? Почему Темный так перепугался брата?
     - Тьма – есть Тьма. Время, - совсем другое. Оно стоит над всем в Мире. Разрушаются государства, строения, умирают живые существа на планете, вершится история. И ежели твой сын, Энрике–Гвелд Кельтский, остановил часы в таком возрасте, да еще с вечным двигателем…
     - Он ВЛАСТЕЛИН ВРЕМЕНИ. – Беловолосый поднял голову и строго, но растерянно посмотрел на начальство. – Раз появился в этой Вселенной. Если Время свое детище сюда выпустило. Или Боги его отправили - в этот город. Потому что только такой ребенок, тем более Светлый, может творить нечто подобное. Раз мой дар Чтеца и карты Квелта не врут. Ничего не стоит такому сверхмагу - самому страшному Светлому - разнести пространство, случись что не так! Отправить любого из вас в Прошлое и разобрать на атомы, а после на электроны. Береги мальчика! Он – твое наследие! Убери из дома все часы, или разбери. Чтобы ребенок или подросток ничего не натворил. Уверен - когда–нибудь, услышим его слова Богов, увидим Дар. Дети многое не понимают, жизненного опыта у них нет. Творят чего хотят, не думая о последствиях! Если бы Тильсирвэ умерла при родах, - может быть, даже Тьма не спасла бы старшего близнеца. Но оба брата живы.
     - ЧТОООО?! – Энрике был ошарашен. Он вытаращенными глазами глядел на Чтеца, не веря своим ушам. – Я породил нечто новое?!
     - Да. А потом поглядим, какая ситуация сложится на этом свете. Может, увидим нечто такое, отчего вся жизнь покажется пустяком, или ужасом. Ему можно двигать пространство. При таких  обстоятельствах, которые нам и в страшном сне не снились, Гвелд! – Квелт понимал опасность случившегося. 
     - Сколько раз ему позволено разворачивать Время? В Прошлое или Будущее? –Архимагу  стало интересно, на что его сын способен.
     - ТРИ. Потом – все. Боги будут решать, куда девать Дар. Либо заблокируют - до своего разрешения, либо разрешат дальше менять канву истории. Но звезды и остальное молчат насчет этого Будущего. Просто так пользоваться Даром нельзя во взрослом возрасте. Школьником пусть поймет, чем обладает. – Так ответил беловолосый.
     Аренский сидел в шоке. Нехило! Властелин Времени…
     - Благодарю Вас, коллеги! Вы меня обнадежили.    
     Оба мага пошли за валерьянкой, чтобы стало полегче. Их трясло. Потом Квелт вбежал в кабинет, запыхавшись:
     - Как только этому парню исполнится восемнадцать - тащи его к нам в штат! Нам нужны такие кадры!!!
     Вечером отец семейства остановил все часы в доме, оставив их лишь на сотовых телефонах–андроидах и свои. Разобрал, спрятал, заперев на ключ в столике до определенного времени. Сам носил с собой карманные -  старинные, на цепочке. На руке аппарат так же останавливался и продолжал работать. Потом и его пришлось снять. Почти на пятнадцать лет.
     Только бы не разозлить Властелина! Только бы он не совершил глупость! Но нет: ребенок рос очень послушным и тихим. Кукушка больше не куковала из домика. А маленький Ингилэйв стал играться с голубыми игрушечными часиками. Радостно улыбался, высовывая язычок. Как же блестели его сине–голубые, как сапфир, глазки! Огромные, с длинными ресницами, любопытные. Смотреть на мальчишку стало наслаждением для пары. Часами, пока не спал, он заливисто смеялся и гулил, измазывая слюнявчик полностью, вертел в махоньких ручках любимую игрушку. Говорить, понятное дело, пока не умел. Тильсирвэ ему купила игрушечные часики, и подвесила над кроваткой. Но особенно не отрывался сынок от бутылочки, на которой они тоже нарисованы. Удивительно красивый, милый, ласковый карапуз.
     Так стал младший украшением дома. Несмотря на присутствие  Торстейна.
     Тому нравились совсем другие игрушки. Черная звезда из  поролона и ткани, связанный крючком дракончик синего цвета. Первое сын не выпускал из рук, на второе отвлекался часто. Но едва начиналась ночь… орал, как ненормальный. Несмотря на игру и спокойствие днем. Темнота почему–то возбуждала младенца, он принимался буянить.
     Утихомиривать Темного приходилось той же черной звездочкой, скоро вся кроватка Тора стала увешана игрушками. В конце концов, родители купили коричневую и черную ткань, сшили темное одеялко. Любил также Торстейн подолгу смотреть на потолок, по которому играл ночной свет от фонарей во дворе. Гулил на крик совы, филина. Либо на метель, воющую за окном, когда Энрике и Тильсирвэ спали. Блестки на обоях также ему безумно нравились. Но мальчику не понравилось следующее: когда мать ради интереса поменяла братьям кроватки. Переложила мальчишек. Ох и начался ор… Пришлось вернуть на место. Оба сына сразу успокоились, уснули. И даже не представляли родители, КОГО вырастят.
     Изольда сказала: придется сделать страшный выбор спустя много лет. Только какой? Пока дети еще грудные. Но скоро они покажут себя, когда начнут ходить.
     Торстейн когда падал и ударялся, плакал - крича во все горло. Ингилэйв  обожал лежать у родителей на руках, часто и старший получал порцию нежности. Купаться оба любили, но боялись раковины. Теплая с отваром ромашки вода успокаивала обоих. Улыбчивые мальчуганы смеялись. Все для них было новым - как и мир, открывавшийся с каждым рассветом перед ними. Оба обожали букеты летом, когда все ходили гулять с двойной коляской в поселок. В город выбирались в ту пору тоже, но по выходным. После родов Волшебница восстанавливалась месяцев шесть, дома сидеть ей не хотелось. Свежий воздух был необходим как и детям, так и матери.
     Энрике берег обоих сыновей, даря им самое лучшее. Мальчики росли в любви и заботе, ласке. Все равно Архимага тревожило - что начнет творить старший сын, когда станет старше? Это Темный. Может быть, станет баловаться спичками и начнет поджигать все вокруг, кидать камни в окна? Либо орать в подъезде песни, когда стемнеет? Он по–прежнему обожал все темное - особенно прекрасное ночное небо, когда на нем загорались звезды. Тогда отец семейства сажал его на колени, и Торстейн глядел на Луну. Поднимал ручку, сжимая кулачок. Пытаясь при этом что–то проговорить. Почти годик ему исполнился, когда Гвелд показал небесное светило старшему сыну.
     - Луна всегда была здесь. Видишь? Она похожа на голову сыра, которая зависла в небе. И мертвыми очами смотрит на нас всех, на этой планете. Когда вырастешь, сынок, - то поймешь, как тяжела жизнь сегодняшняя. Я не знаю, кем будешь через три–пять лет, но не собираюсь унижать, обижать обоих сыновей. Вот так случилось, Тор, - родился другим. А мы – Светлые. Пусть эта Луна станет моему сыну талисманом, пусть красота ночи не покидает мальчика, а затем юношу. Вот правда, как же так вышло, а? – Гвелд с улыбкой посмотрел на сына,  поцеловал его в щеку. Тот что–то прогугукал, пытаясь сказать свое. Но получилась несусветная белиберда.
     Огромные глаза глядели в небо, изо рта с пухленьких губок капала слюна на слюнявчик. Серьезный взгляд малыша напряг Энрике. Словно тот все понимал. И видел – ему здесь не особо рады, - точнее, его принадлежности к Тьме. Но вот она - Тьма - в небе, и в ней множество далеких звезд. Вокруг которых вращаются планеты. Темный младенец ткнул куда–то пальцем, словно увидел нечто необычное. И точно: над отцом и сыном пролетела летучая мышь, а потом ударилась в окно. Упала на дорогу, жалобно попискивая. Кельт подобрал ее. Не выпуская сына с руки, придерживая. А та залезла Светлому на плечо и затихла, почувствовав магию.
     - Так. Лапки не сломаны, всего лишь ушиб. Давай ее отпустим? Она еще прилетит, Торстейн. А когда подрастешь, то покажу летучую лисицу. Она еще больше, чем эта мышка.
     Ребенок гукнул, с интересом рассматривая живое существо, протянул к нему ручку. Животное замерло, словно испугалось, и запищало. Энрике спокойно наблюдал за сыном. Да уж. Слишком спокойный порой, слишком развитый не по годам. Особенно он любил, когда мать подходила к колыбели и брала на руки. Пела песенки, гладила по головке, вытирала молоко с углов губок. Темный внешне ничем не отличался от своего брата. Лишь больше спал, когда Светлый просил кушать, пытаясь выбраться из пеленок.
     Но в душе родителей поселилась тревога. Дальше как будет идти жизнь, если перед ними Темный? Может, воспитание поможет убрать Тьму? Как же в такого прекрасного мальчика она могла вселиться?! Но если Боги решили так - значит, все идет правильно. Над головами отца и сына, которые сидели на веранде и любовались на небо, опрокидывалась Тьма звездной чашей. Напоминая: она далеко не плохая. Просто дети разные. И не более. Вот одна звезда мигнула, - спутник, вот вторая, - а дальше прекрасной лентой, за лесом, развернулся Млечный Путь. Луна постепенно скрылась за горизонт. Торстейн замер, любуясь.
    - Пойдем домой, радость моя… - прошептал Энрике и погладил сына по голове. Приласкал, поцеловал еще раз. – Темныш наш… Расти большим, красивым, умным. Может быть, получится когда–нибудь тебя переделать в Светлого. Я не хочу, чтобы Торочка творил гадости. Хотя у нас на работе есть Темные, они совсем не гады. Очень неплохие ребята. Мне придется смириться, наверное, с Темным сыном, Торочка. Пугаешь меня.
     Ребенок испуганно сжал указательный палец отца, стал плакать жалобно. Обидевшись.
     - Ну что ты, что ты, не обижайся! Папа плохой. Да, очень плохой, раз сынок хнычет. Точно, еще надо памперсы проверить, покормить. Только не плачь, пожалуйста… Жизнь длинная и долгая, вековая, тысячелетняя. – Гвелд тепло улыбнулся. Достал из детской сумки бутылочку с молоком, принялся кормить ребенка. Тот сразу успокоился. 
     - Интересно, какое первое слово скажешь, а? – Энрике не мог нарадоваться. – А братика мы любим? Конечно любим! Будет два друга у нас, которые станут помогать родителям. Потом уйдут в свою, самостоятельную жизнь. Сколько я отпускал своих детей, когда они вырастали… А после умирали, уходя навеки в могилу. Где они все? – По щеке Гвелда скатилась слеза.
     На веранду вышла Тильсирвэ, с Ингилэйвом на руках. Супруг повернул голову в их сторону. Бутылочка с молоком выпита. Старший заснул.
     - Мы поймали летучую мышь. - Улыбнулся отец семейства, обернувшись. На его плече по–прежнему сидело животное, держась за домашний свитер. Не намереваясь кусать.
     - Ух ты! А мы – ночную бабочку–бражника. Довольно большую. Погляди!
     - Хорошо, милая… - Инквизитор поцеловал жену, потом они долго сидели и любовались небом. Ингилэйв тихонечко сопел, накормленный и помытый в ванночке час назад. – Она в банке?
     - Да. Залетела через открытую форточку, билась о стекло. Пришлось словить.