Сладко-горькие слёзы августа

               
                Сладко горькие слёзы августа.
               
               
С чего начинается жизнь.

    Лето, ах лето, лето звёздное будь со мной – доносилось из динамика, висевшего на стенке кухни. Лето, лето… что может быть желаннее и прекраснее этого времени года для каждого школьника. Только оно, родимое. – Паша, не забудь о завтрашней поездке. Ничего не планируй. Слышишь о чём я говорю? - мама строго посмотрела на сына, отлично зная, как он ненавидит походы по гостям. Ну зачем ему эти посиделки. Лето то уже, считай, тю-тю. Завтра четырнадцатое августа, свободы на два вдоха и так осталось. – Слышу, слышу. Поеду, куда я денусь. Настроение у парня и так было не ахти какое, а теперь и того хуже. Быстрее бы уже вырасти и распоряжаться своим временем самому. Он ждал этого воскресения всю неделю. Именно завтра, в кинотеатре показывают новую серию Фантомаса, но теперь ему придётся пропустить её. Могли бы и одни прекрасно погостить.
    Утром, Павла отправили за букетом. Перед этим, доходчиво объяснили, что они сегодня едут не просто на посиделки, а на день рождение. Только ему теперь - всё равно, какая причина. День-то будет потерян. Часикам так к двенадцати, автобус высадил не большое семейство на нужной остановке, и они сразу же увидели знакомое лицо встречающего их, дяди Андрея. Поздоровавшись со всеми, он повел своих долгожданных гостей к дому. Всё оказывается рядом, пол сотни шагов всего. Увидев идущих в окошко кухни, на улицу выскочила всегда весёлая и жизнерадостная тётя Лима. Опять обмен любезностями и рукопожатиями. Гостей пригласили в дом. – Павел, знакомься. Это виновница нашего сегодняшнего торжества. Хозяйка дома, с озорством представила свою дочь. Высокая, русая девочка протянула ему руку и улыбаясь произнесла: - Меня зовут Валентиной.
 – Очень приятно, Павел.  Юноша с осторожностью, дабы не причинить боль имениннице, обеими руками пожал девушке её ладошку
    Слегка смущённые, молодые люди сразу же прошли в большую комнату и усевшись на диванчик, стали рассматривать, предоставленный Валей, семейный альбом. Перелистывая страницу за страницей, ребята немного освоились. Потихонечку, меж них, то и дело, завязывались разговоры на разные темы. Всё шло спокойно и размеренно. Однако, чем дольше длилось это общение, тем тревожней становилось на душе у Павла. Он стал замечать, что с ним твориться что-то непонятное, пугающее и радующее - одновременно. Сперва показалось, что во-всём виновато это самое его смущение. Молчун по природе, встревоженный этаким странным и новым для себя чувством, он совсем было язык проглотил. Не в состоянии понять самого себя, юноша только и делал, что тайком разглядывал свою новую знакомую. Иногда их взгляды встречались, и лица обоих заливались румянцем. Поскольку застолье молодых людей не интересовало, они начали коротать своё время за играми. Переходя от одной игры к следующей, Паша старался везде и с треском проиграть, только бы сделать приятно этой милой девочке. 
    Неужели такое бывает. Ещё вчера, душа лидера, ничего подобного не допустила бы. И вот те на. Что это? Он, словно со стороны, пытался взглянуть на себя, надеясь найти причину своего беспокойного состояния. Его уже совсем не интересовал ни разбушевавшийся Фантомас, ни подходящее к концу лето. Всё, так сильно волновавшее его до сегодняшнего дня, как-то совершенно неожиданно исчезло, растворилось. «Это всё она. Причина моего беспокойства - в ней». Сердце, со всей силы барабанило в грудь, стараясь выскочить наружу. Казалось, что все слышат его громкие стуки и это ещё больше смущало юношу. Ничего более милого и теплого, до сегодняшнего дня, ещё не касалось детской души. Его переполняло тягучее чувство неведомой радости. «Я влюбился. Да-да, влюбился». Взволнованный этим открытием, паренёк с тревогой покосился на всех присутствующих. «Только бы никто этого не заметил.» Но взрослые были заняты сугубо своими разговорами, и совсем не обращали никакого внимания на играющих подростков. Он выдохнул с облегчением. «Да-а, вот оказывается, как рождается любовь. Внезапно. Мгновенно».
    Этот день августа, навсегда оставит свою, не стираемую отметину в его ранимой душе. Первая любовь. Что может быть сильнее и достойнее, более вечное и неповторимое? Только это, неведомое прежде, чувство.
    Остатки дня, для Павла пролетели довольно быстро. К вечеру, распрощавшись с гостеприимными хозяевами, гости направились к автобусной остановке. Обратная дорога домой, была короче и веселее. – Паша, - мама взяла сына за руку, - если тебе и в самом деле так в тягость ходить по гостям, брать с собою больше не будем. Но от него не ускользнула лукавая улыбка её глаз.
    Шли недели, месяцы. Валя и Павел постоянно вели переписку по почте. Он с нетерпением ждал каждого послания. Читал, затем целовал только что прочитанное и прятал в книгу. Эта переписка двух, ещё совсем юных личностей, дарила парню несказанное удовольствие от общения с такой девушкой, как Валюша. «Как же это приятно, любить кого-то…»
    Время, для обоих, проносилось стремительно, наступал год их совершеннолетия. И, в самом начале этого нового и незабываемого года, военкомовская комиссия предложила Павлу поступление в вертолетное училище. - Пойду, - ответил молодой человек, - почему бы и нет. Ведь и мой дедушка был военным лётчиком, воевал за штурвалом бомбардировщика. Ему очень пришлось по душе такое предложение. Однако, тут решающее слово оставалось за родителями. И мама стала тем камнем преткновения, который преодолеть было просто невозможно. Годы спустя, уже после афганской войны, когда большинство пилотов первых курсов погибли в далёких и чужих горах, он понял, что возможно уже тогда, мама спасала ему жизнь. Кто знает, как могла бы сложиться его дальнейшая судьба, дай она своё согласие.
    В конце апреля, всего через неделю после его восемнадцатого дня рождения, в военкомате, Павлу вручили повестку. Тринадцатое мая, к шести утра с вещами на сборный пункт. «Вот и всё, надоедливое детство, пришла пора прощаться. Прощаться навсегда. И хотя мне сейчас, почему-то, очень и очень жаль с тобою расставаться, время не повернуть назад. Всё прошедшее, теперь останется только в моей памяти, и будет воспоминаться мною до последних дней, как самое счастливое, беззаботное и желанное».
    Как и заведено, родные, знакомые и друзья на кануне к вечеру собрались за огромным столом. Приехала и Валюша с родителями. Как Пашке это было важно. Как он ждал этой встречи. Самый дорогой в мире человек преподнёс ему огромный букет жёлтых тюльпанов. Их сладко перцовый запах щипал глаза, а аромат расползался по всему дому. «Почему жёлтые». Он где-то читал, кажется в каком-то романе, что жёлтый цвет, это цвет разлуки.  Заныло сердечко, чувство какой-то не понятной тревожности, заполнило его душу. Но он быстро отогнал от себя всякие сомнения. «Чушь всё это, выдумка и предрассудок. Разве сможет что ни будь плохое, произойти у нас, молодых, влюблённых и жизнерадостных. Всё будет только хорошо. Да, два года жизни для молодого человека, это не мало. Но, ничего, переживём. Подумаешь, срок. Вале учиться, а мне служить. Всё как у всех». Возникшая на ровном месте проблема, очень быстро отошла на второй план, не это сейчас его мучило. Павел весь вечер всё искал подходящего случая, чтобы хоть на мгновение остаться наедине со своею любимою, дабы расцеловать её золотистые волосы и глядя в глаза сказать, как он сильно её любит. Но такой случай ему так и не представился. Уже перед посадкой в автобусы, прощаясь, он вложил Вале в руку небольшой листочек в клеточку. В нём была вся его нежность. Далее, прощание Славянки, слёзы расставания...
    Странная штука человеческая жизнь. Всё переплетается в ней - вера, боль, надежда. Что ждёт этих очень молодых людей, как сложатся их судьбы. Будут ли они всю жизнь вместе, в любви и понимании или это последняя, в их жизни, встреча. Хотелось бы надеяться на лучшее. Однако, дороги наши не предсказуемые. И загадывать о чём-то могут только они, твёрдо верящие в своё завтрашнее будущее.
    На общем сборном пункте всех призывников распределили по командам. В течении нескольких суток, молодых мужчин разными составами отправляли в разные концы необъятной Родины. Поезда шли неспешно, с частыми и длинными остановками. Людей всё прибывало и прибывало. Павел сидел у окна и с интересом рассматривал пробегающие за ним густые заросли растительности, редкие селения и станции. На душе у него было тревожно. Что предоставит ему день завтрашний, какой окажется эта, пока что не понятная, воинская служба. Всем едущим в вагоне показалось, что их везут куда-то очень далеко, может даже, на Дальний восток. На третьи сутки, новоиспечённый новобранец со своею командою, вышел на платформу станции Пружаны. «Где это мы?» Спросить об этом было не у кого. Стояло раннее утро, и вокруг не было ни одного постороннего человека. Всех прибывших, пересадили в длинные спаренные Икарусы. Напихивали как селёдку в бочку. Людей много и все должны были поместиться. Разглядеть местность из окна не получалось, куда там, вдохнуть бы. Разгрузка началась на огромном плацу. Заиграл духовой оркестр. Это придавало всему происходящему какой-то торжественности и важности.
     Белоруссия. Надо же. Везли, везли… а оказалось, что не так-то уж и далеко. Первое, с чего начинается воинская служба – это баня. В её парадную входили сотни разношёрстных мальчишек, а выходили оттуда разрумяненные, остриженные наголо, солдаты. Первое время, всем им приходилось очень внимательно всматриваться в лица друг друга. Каждый пытался побыстрее найти среди множества зелёных человечков, своих вчерашних друзей или знакомых. Ох и не простое это, я вам скажу, дело. Военная форма сделала всех - близнецами, которые походили, скорее всего, на героев детской сказки – все с ларца, одинаковы с лица.
    Армейская служба началась сразу, с первой минуты. Привыкать проходилось быстро и ко многому. Ранний подъём, поздний отбой, приём пищи – по распорядку, частые тревоги, напряжённая учёба, тренажи и усиленная физическая нагрузка - радовали не многих. Чего одни пробежки в противогазах стояли. Некоторые молодые люди, от нехватки воздуха, теряли сознание прямо на бегу. Одна радость - дни проносились с бешенною скоростью. Время с утра до вечера пролетало как одно мгновение. Едва каждый из курсантов прикасался головой к своей подушке, как тут же засыпал мертвецким сном.
    Павел втягивался в этот процесс быстро и без особых напряжений. Хотя бега в противогазе и ему доставались не легко. Но всё это ерунда. У него был поразительный стимул выстоять, справиться, победить самого себя. Письма. Боже, какая это неистощимая сила и поддержка для вчерашних пацанов. Тем более письма от тех, кого ты так сильно любишь. По такому случаю, хочется попросить прощения у родителей, особенно у матерей. Ваши письма и ваша любовь тоже очень дороги любому солдату. Поддержка же любимой девушки, значит ненамного, но всё же больше. Простите их за это, наши дорогие мамочки.  Это совсем не должно обижать вас. Да и как измерить это чувство. Чем?
   Паша был на седьмом небе от счастья, а все сослуживцы с завистью наблюдали, как ему, почти через день, почтальон приносил всё новые и новые письма. Не ради этого ли, мы живём на этом свете. Разве не это мы будем защищать до последней капли крови?
  Он читал и перечитывал эти дорогие ему строки. Радость переполняла его нежную душу. Что для него теперь значили эти лишения воинской службы, когда его любят и ждут. Когда он сам влюблён, как говорится, по уши.
    Письма. Они ускоряли бег времени, помогали преодолеть массу трудностей. С усердием относясь к своим обязанностям, Павел дважды улучшал нормативы на инспекторских учениях, ему дважды, от имени главкома, объявлялся отпуск. Но, время бежало, а отбывки домой, никто так и не предлагал. Служба такая. Каждый человек должен быть на своём месте. Какие там отпуска. И мировая обстановка сейчас очень напряжённая. Хотя, когда она была иной? И всё же, это случилось.
     Ранним февральским утром, скорый поезд высадил отпускника на, столь заветной для него, станции. До дома, где теперь проживала семья его ненаглядной Валечки, пол часа пешего ходу. Но где там. Через пятнадцать минут, молодой человек в военной форме, уже стоял на пятом этаже перед заветною дверью 97 квартиры. Отдышался, поправил сбившуюся шинель, но нажать на кнопку звонка, решился далеко не сразу. «Рано же ещё. Чего людей зря баламутить».
    День, стремительно набирал обороты. Стрелки часов неуклонно приближались к полудню. Квартира не подавала никаких признаков жизни. «Странно. Скоро время обеда, должен же кто-то выйти из квартиры, на работу или на учёбу, да хоть в магазин, за продуктами». Мимо несколько раз проходила соседка из квартиры рядом. Вот и сейчас, интересуясь, что же происходит на лестничной клетке, она открыла свою дверь и предложила, ожидающему на лестничной площадке, свою услугу. – Молодой человек, может Вам табуретку дать? Столько времени и на ногах.  – Нет-нет, спасибо. Я не устал – смущённый заботой чужого человека, ответил Павел.  Но, женщина не собиралась отступать. – А Вы к кому, к Виктору или к Валентине? Паша, удивлённый таким вопросом, ответил очень коротко – Я к Валентине. «Господи, какого Виктора она имеет ввиду. Откуда он мог тут взяться». – Если к Валентине то, я Вам сразу скажу, Вы зря потеряли тут целых пол дня. Она уже несколько дней как лежит в роддоме, на сохранении. Мать с самого утречка к ней уехала. Слова, сказанные этой женщиной, как-то не сразу зацепили молодого человека: – Скажите пожалуйста, а о каком Викторе Вы говорите. Павел вопрошающе уставился на свою собеседницу. – Однако… - соседка опять смерила молодого человека изучающим взглядом, – мужа Валентины, разумеется. Он у неё офицер, преподаёт в нашем танковом училище… постойте-постойте, похоже, Вы-таки совсем ничего и не знаете… Эта милая, добрая женщина хотела рассказать ему ещё что-то очень важное. Но солдатик уже сорвался с места, в голове всё перемешалось, а ноги, перескакивая через две ступеньки, уже несли Павла на улицу. Весь его, придуманный им же, мирок стремительно нёсся под откос. Он ничегошеньки не мог понять из услышанного и, уж тем более, связать во-единое какого-то там Виктора, свою Валечку, непонятный и дурацкий роддом. «Как.... Почему... Это же совсем невозможно…».
    Вопросы сыпались и сыпались на его ошарашенную голову, как из рога изобилия, а ответов ждать было неоткуда. Он продолжал бежать по заснеженным городским улицам куда глаза глядят. Полы его шинели, как крылья стрижа, всё взмахивали и взмахивали за его спиной. Остановился только у входа в вокзал. По его, не покрытой голове и мокрому лицу, сползали комочки подмёрзшего снега. Руки с усердием сминали форменную шапку. «Куда теперь, обратно в часть? Нет. К маме». Он привёл себя в порядок. Вытер платочком раскрасневшееся от бега лицо и мокрые волосы. «Всё нормально. Жизнь продолжается». Не мешкая, направился к воинским кассам. Других военнослужащих, желавших куда, ни будь ехать, у них не было. Павел протянул в пустующее окошечко свое воинское требование: - До Москвы, пожалуйста.
    Поезд, мерно постукивая колёсами на стыках рельс, переносил его в совсем другое, непредсказуемое и не понятное время. Да и он сам, в одночасье, стал совсем другим. Лёжа на верхней полке своего купе, Паша долго смотрел в полуночное окно вагона. Иногда вздрагивал, когда оттуда, из темноты, на него глядели до боли знакомые глаза. Свалившаяся сегодня на его бедовую голову крайне неприятная и настолько же неожиданная информация, ни в коим случае не озлобила молодого человека. С болью, но и с пониманием он отнёсся ко всему, что произошло. Это жизнь. Может быть, Валя правильно поступила, ни о чем его не предупредив. Наверняка, было бы куда больнее, узнай он это чуть раньше и от неё самой. Иногда, святая ложь просто необходима. «Спасибо тебе за то, что ты была в моей судьбе. Спасибо за нежные и полные, пусть даже и обманчивой, но любви – письма. Я всегда буду, по-настоящему, любить и помнить тебя». Он молча продолжал разговаривать с ней. Понимая и полностью прощая её. Какие теперь могут быть осуждения. «Будь счастливой со своим танкистом».
      Полдень. Москва. Толкотня и суета огромного города. Это очень сильно раздражало молодого человека, казалось ему каким-то чуждым, совершенно не нужным. Его тянуло назад, в густой и дремучий лес, к своим товарищам. Пробыв дома всего неделю, Павел, раньше срока, уехал в свою воинскую часть для дальнейшего несения службы. А уже через три месяца, демобилизовавшись, в аккурат к маминому дню рождения, он опять входил в подъезд знакомого дома.
    Всем, ранее знавшим Павла близко, было трудно узнать того озорного, беззаботного и вечно улыбающегося паренька. Повзрослел. Возмужал. Никому и в голову не приходило, как ему тяжело сейчас улыбаться каждому при встрече, а уж тем более, вступать в какие-то разговоры. Душа сильно кровоточила. Иногда казалось, что этой душевной ране никогда не суждено будет зажить.
    Настолько ценное прежде, свободное время, теперь приносило ему только одни страдания. По этой причине он, каждую субботу, добровольно, на пол дня выходил на работу. Потом пешком, через половину города, возвращался домой. Так произошло и в этот, имеющий огромное и решающее значение в его дальнейшей судьбе, субботний день. Ещё у лифта Павел нос к носу столкнулся с бегущей куда-то мамой. - Сынок, ты никуда не собираешься сегодня больше уходить? - Не собираюсь пока. А что стряслось? Куда ты несёшься, на всех парах. Сын с удивлением смотрел на мать. – Потом, потом всё объясню…
    Оказавшись на кухне, молодой человек вскипятил чайник, достал из шкафчика коробочку с овсяным печеньем и уселся за кухонный стол, собираясь почаёвничать. Щёлкнул замок входной двери. Чувствовалось, что в квартиру вошли несколько человек. Павел, из любопытства, высунул из кухни голову. Кроме мамы, в прихожей стояла уже знакомая ему мамина соседка по палате. Летом, когда маму оперировали, он ежедневно, после работы, приносил ей разные вкусняшки в больницу и запомнил эту, лежавшую на соседней кровати, женщину. Второй гостьей, была совершенно не знакомая ему, но очень обаятельная, молодая кареглазая девушка. Проявляя тактичность, Павел помог обеим дамам снять пальто и развесил их на вешалки. «Очень приятная молодая особа, очень», подумал он про себя.  – Знакомься, сынок, это Марья Фёдоровна, ты её должен помнить, а это Наташа, её племянница. Познакомились. Запахло густо заваренным чаем. Зашелестели конфетные фантики. Гостьи, вместе с хозяйкой дома, уселись на диване, а молодой человек, со своей любимой большой чашкой чая в руках, прислонился спиною к балконной двери. Слово за слово - завязался разговор. Павел, украдкой, изучающе сканировал свою милую собеседницу. Он отметил для себя, что ему очень приятно находиться в её обществе. Но, имея уже в своей копилке столь болезненный опыт отношений с женским полом, никак не связывал эту, по сути, случайную встречу, с чем-то много обещающим.
     Осенний денёчек быстро затухал и дамы заторопились в обратную дорогу. Поскольку тётушка с племянницей проживали в разных районах города, Паша, услужливо вызвался провести свою новую знакомую до дома. «Темень, как никак, да и вообще…» От ВДНХ ехали минут пятнадцать автобусам. Но ему показалось, что пролетели всего какие-то считанные секунды.
    У лифта, молодые люди распрощались. И хотя Павлу, сейчас очень не хотелось расставаться с Наташей, от взаимного визита, он тактично отказался. «Неудобно как-то, да и поздновато. В другой раз». И этот другой раз наступил уже на следующие выходные. Парочка жизнерадостных людей, с самого утра и до поздних сумерек бродила в парке Лосиного острова, а мелкий осенний дождик с наслаждением освящал их обоих своею прохладною, косою сыростью, как будто понимая, что это у них – навсегда. Так стартовало начало большой, долгой и счастливой их совместной жизни. Ни он, ни она тогда ещё и не задумывались даже, о возможности такого счастья.
    Как по-разному время раскраивает наши судьбы. То, безжалостно калеча нам души, то вознаграждая их перед новыми, порою ещё более жестокими испытаниями. Но сегодня эта пара была самой счастливой на всём белом свете.
    Через два дня, в Загсе, у них приняли заявление на бракосочетание. То, чему не суждено было срастись за несколько лет, было обращено в единое целое всего за десять дней. Не такая уж и права поговорка, гласящая, что нужно пуд соли съесть, прежде чем сможешь познать другого человека. По-разному бывает. Очень по-разному. Кому что на судьбе написано, то и произойдёт. И сроки тут не имеют никакого значения.   



    Злая шутка.

   В самом конце августа, раним и солнечным утром, на северном въезде в старинный областной город, преодолевая холмистую и извилистую дорогу, со всех сторон утопающую в густых лесистых зарослях, показался медленно ползущий, одинокий автомобиль. Неторопливый бег минивена говорил о том, что ему пришлось пройти длинный путь, а человек, сидевший за рулём, по-видимому, очень сильно устал. Проехав всего два квартала, авто повернул к стоящим на возвышенности нескольким пятиэтажным домам и остановился у последнего, на пустующей стоянке у небольшой церквушки. Водитель заглушил двигатель и взглянул на часы, «половина шестого, почти сутки в дороге… хорошо бы часик вздремнуть, да вот только не получится, кто же знает, когда может наступить это, столь ожидаемое событие…».
    То, ради чего этот мужчина так круто изменил сегодня свой, ранее намеченный маршрут, имело для него крайне важное значение. И, надо сказать, такая поездка на его счету, далеко не первая. Несколько раз ему уже приходилось посещать этот, враждебно настроенный к нему, город. И каждый раз - без будь какого результата. Может, именно сегодня, по истечении стольких многих лет, произойдёт какое-то чудо, и так мучительно ожидаемая им и одновременно пугающая его встреча, всё-таки состоится.
    Усталость начала накатывать с угрожающей скоростью, голова потяжелела, ресницы потихоньку начинали слипаться и, чтобы совсем не отключиться, мужчина вышел на улицу и широким, размеренным шагом направился в сторону последнего подъезда. При этом, задирая голову к верху, стараясь рассмотреть окна последнего этажа. Сейчас ему было не просто припомнить, на какую сторону выходили окошки заветной квартиры. Постояв около получаса, перед сонным дверным проёмом, он начал прохаживаться взад-вперёд, дабы размять свои, сильно затёкшие ноги, при этом, ни на секунду, не выпуская из виду заветную дверь. Но, только ближе к восьми часам утра, на пороге показался первый из жителей. «Да, не густо». Однако, уже совсем скоро, дом всё же ожил. Его обитатели, то и дело, один за другим, начали шастать туда-сюда.  Глаза Павла, напряжённо вглядывались в лица всех входящих и выходящих дам. Не было ведь никакой уверенности, что по прошествии стольких лет, ему удастся, наверняка, узнать ту, которая так долго была его отдушиной, в этом не приветливом мире, ту, которую впоследствии, он именовал не иначе, как «лучик солнышка из растаявшей юности».
    Но, ни одна, из прошедших мимо особ, ничем не напомнила заезжему гостю его русоволосую, сероглазую Валечку. И только спустя еще каких-то пару часов, в дверях подъезда показалась женщина, увидев которую, у так долго и терпеливо ожидающего человека, спёрло дыхание. Он произвольно сделал навстречу ей несколько торопливых шагов, а его руки, уже были готовы сжать её в крепких объятиях… Дама остановилась и оценивающе взглянула на внезапно появившегося перед ней мужчину, но затем, как ни в чём не бывало, продолжила свой путь. Однако, через десяток шагов повернулась и опять пристально оглядела смотрящего ей во след незнакомца. Сделав ещё несколько шагов, она снова замедлила шаг, затем быстро развернулась и почти побежала назад, ему навстречу. Их взгляды, полные надежды, внимательно всматривались в так изменившиеся, за столько лет, лица. Одно мгновение, и в глазах обоих, уже не молодых людей, заблестели слёзы. Было похоже, что оба, всё-таки признали друг дружку. И время никак не смогло помешать этому. Они, как дети малые, и плакали, и смеялись - одновременно, а во взглядах всё чаще, появлялись яркие искорки нежности, которых не удалось потушить ни расстояниям, ни годам. – Серёжа, Серёженька, какими ветрами… я уже и не надеялась увидеться с тобой. Милый мой Серёженька… Предполагаемая Валюша, уткнулась лицом в грудь своему собеседнику и горько расплакалась.
    Произнесённые ею слова, очень сильно взволновали и обескуражили, облегчённо выдохнувшего, всего минуту назад, мужчину. – Извините, бога ради, но я не… Он вовремя спохватился и оборвал свою речь на полуслове. Разве ж можно было ему, прямо сейчас, ещё сильней расстроить эту настрадавшуюся женщину, которая, по-видимому, как и он, жила своей светлой памятью и тёплой надеждой, в давно растаявшем мире. Напротив, руки посильнее прижали вздрагивающие плечи к себе. Так, двое совершенно не знакомых людей, простояли несколько томительно длинных минут. И только тогда, когда вволю наплакавшись, незнакомка, улыбаясь сквозь слёзы, произнесла: - Прости меня Серёжа, что дала слабину. Я очень часто вспоминала о тебе, но не была готова к такой неожиданной встрече… Мужчина, улыбнувшись в ответ, протягивая ей свою руку, очень тихим, успокаивающим голосом произнёс: - Время сыграло, с нами обоими, очень злую шутку.  Хочу извиниться перед Вами. Я не Сергей. Я так же понимаю, что и Вы не Валентина. Давайте знакомиться...
    Эта ошибка, двоих добрых и ранимых сердец, спровоцированная Павлом, с одной стороны - расстроила обоих, с другой – всё-таки вплеснула в их уставшие души чуточку, уже забытых, нежности и тепла. Раскрасневшаяся и смущенная дамочка очень быстро исчезла за углом дома, а Павел, ещё долго стоял у заветного подъезда. День шёл к своему завершению. Начинало вечереть. Мужчина не двузначно покачал головой. «Стало быть, опять не судьба. Сколько раз, и всё на те же грабли. Похоже, чудес на свете не бывает».
    Отсвечивая последними бликами заходящего солнца, автомобиль, с его очень сильно уставшим и расстроившимся водителем, петляя по почти пустынным улочкам, уже привычно не приветливого города, продолжили свой, прежде начатый, путь.
     И кто знает, может быть в следующее мгновение, судьба будет более благосклонной, уступчивой и человечней. Должно же небо прислушаться к чаяниям людским. Да и надежда, которая умирает последней, всё ещё жива…
     Неугомонное время, всё быстрее и быстрее переворачивало странички настенного календаря. Ужасающе быстро бежали часы, дни, месяцы. Но всё же, по прошествии ещё двух, стремительно пролетевших лет, когда уже и сама надежда-то, начала сомневаться в возможности подобного замысла, по воле каких - то неведомых сил, проведение открыло Павлу, столь долго мучающую его, тайну. «Действительно, миром правит господин Великий Случай. Только-только, начал успокаиваться, почти смирился со всеми своими неудачами и вот те на, такое долгожданное сообщение, и главное – откуда». Это восхитительное известие, так долго ожидаемое им и так сильно пугающее его сейчас, было принято очень неоднозначно.  «Да-а… если даже и получится мне ещё раз собраться в очередную дальнюю дорогу, то скорее всего, это будет моя последняя попытка, какой бы результат меня на ней не ожидал». Мужчина подошёл к балконному окну и долго смотрел на стоящую, в бесконечных пробках, улицу. Только начало августа, а город уже опять утопает в заторах. Что же будет к первому сентября, когда назад вернутся тысячи дачников?
    Последний месяц лета. Как он любил и одновременно ненавидел его. Сколько же сладких надежд и горьких разочарований, почему-то именно в августе, так часто проливалось на его бедную голову. «Август…» Глаза мужчины перестали замечать уличную суету, нынешний мир, на какое-то время, исчез для него насовсем.
     Его любимица - память, опять легко перенеслась в далёкое, но невозвратное детство. Перед ним, как и прежде, стояла его русоволосая красавица, а он, уже совершенно не помнящий её лица, продолжал смотреть ей в глаза и разговаривать с нею.  «Мой лаковый солнечный лучик, со стыдом, но должен признаться тебе, что все предпринятые мною ранее попытки, «совершенно случайно» свидеться с тобою, изначально были заточены на провал. Ожидал я тебя, получается, вовсе не у того подъезда, совершенно не у того дома, трудно себя сейчас оправдать, но, как оказывается, совсем даже и не в том населённом пункте. А ведь знал же, что нет ничего постоянного в этом мире. Это ж, надо было мне так сильно опростоволоситься. Прости меня, за мою бестолковость».
    Ох, как же ему сейчас было жаль стольких упущенных возможностей, стольких, потерянных в пустую, лет. Душа выла от обиды на самого себя. Но жизнь, она для того и называется - жизнь. Обучающая, исправляющая и испытывающая. «Мне кажется, что у нас с тобою, всё именно так и должно было случиться. Нашим путям, ни при каких обстоятельствах, не суждено было пересечься. У каждого из нас, изначально, была своя дорога, нашим судьбам никак не суждено было соединиться в одну длинную, совместную».
     Ему было очень обидно, за так быстро растаявшую юность, за, навсегда потерянную, первую любовь и, при этом, несказанно радостно, от потом, вновь приобретённого счастья. Такого, которое даётся далеко, очень далеко не каждому.  «Да, мне подарено небесами, безмерно счастливое мгновение. Столь горячо любимое и любившее, которое, до последнего удара своего сердечка, так нежно согревало меня все эти, очень по-разному, прошедшие годы. Разве ж я смог бы, хотя бы, когда ни будь, обменять его на тысячу таких же, но других? Конечно же - нет». Умница память, в мгновении ока, перенесла мужчину теперь в столь милое, незабываемое и не так далёкое, прошлое. Его руки, как прежде, нежно обнимали ненаглядную, кареглазую Наташеньку. Ту, Единственную, предназначенную судьбой только ему. А она, теряя свои последние жизненные силы, умирала у него на руках…
    Тот чёрный август, отнял у Павла всё самое дорогое, что у него было в этой жизни – человеческую любовь, верного друга, память, способность передвигаться…Тысячи очень горячих «муравьёв» копошились под кожей его измученной головы, крупные слёзы безжалостно обжигали его лицо, в глазах болезненно потемнело, а он, в этом мучительном состоянии, находил для себя какое-то утешение и успокоение.
     Эх, человек-человек, всё то тебе хочется обнять и сразу, ничего при этом не потеряв, чтоб и ты сам, и всё вокруг, не кончалось ни при каких обстоятельствах. Да-да, именно об этом ты всё время мечтаешь. Но ведь так, к сожалению, не бывает.
    Очередной, затяжной и очень болезненный штурм, обожествляемой им памяти, потихонечку начинал ослабевать. Он опять был в состоянии обдумывать свои действия и принимать правильные решения. Да и полученная информация, заметно взбодрила отчаявшуюся душу. Найдя на полке старый, сильно потрёпанный атлас автомобильных дорог, мужчина сразу же приступил к прокладыванию нового, вселяющего надежду, маршрута.
     Очень хотелось бы верить, что, хотя бы на этот раз, у него получится осуществить свою давнюю мечту, пусть даже и на краю жизни, на очень короткое мгновение, но встретиться глазами, со своею первою и такою незабываемою любовью.  Сбудется ли? Как знать. На дворе уже давно двадцать первый век, да и живут эти люди теперь не только в разных, но и не очень-то дружественных государствах, разделённые кордонами, да и временем тоже.
     Чувство ностальгии и неуверенности опять безжалостно стиснуло в своих крепких объятиях, высоко вздымающуюся грудь Павла. Он дышал глубоко и резко, а воздуха ему всё не хвата и не хватало. Но, дремавшая так долго надежда, снова позволила себе выпрямиться в полный рост. «Ведь это шанс, тот единственный, за которым ты столько времени безуспешно гонялся с тех пор, как лишился своего наилучшего друга и возлюбленной, подаренной тебе самими богами». Его глаза опять наполнились клубами мутноватого облака, которое так часто, особенно в последнее несколько лет, пыталось вернуть ему всё то, самое ценное и самое дорогое, что у него было в этой жизни, но так жестоко отнято.

   
   Сладко-горькие слёзы августа

   Начинало смеркаться, когда Валентина, подоив козу, вышла из сарая и направилась к дому. Неожиданно, к её двору, не торопясь и почти бесшумно подкатил большой серебристый автомобиль и остановился у самой калитки. «Надо же» - промелькнуло в её голове, «кого это ко мне могло принести в такую глушь. Тут у нас теперь не то, что шикарную машину нельзя увидеть, трактор, и тот в диковинку». Открылась водительская дверь и из неё вышел высокий, подтянутый, обелённый сединой мужчина. Из другой двери выскочил мальчишка, сын местной продавщицы единственного магазинчика на четыре ближайших селения, да и то, работающего всего два дня в неделю.
- Здравствуйте тёть Валя, это к Вам – мальчуган указал рукою на незнакомца, который неподвижно застыл у её ворот и изучающе вглядывался в, появившуюся перед ним даму, стараясь найти хоть какие то, знакомые прежде, черты. Звеняще тревожное напряжение повисло в воздухе. Валентина сделала несколько неторопливых шагов в направлении не званного гостя. Глаза хозяйки дома и заезжего незнакомца - встретились… Женское сердце встрепенулось толи от радости, толи от неожиданности. Что-то очень тёплое разлилось по её груди, глаза наполнились слезами, которые предательски покатились по щекам. Она ещё не понимала, что с нею происходит, от чего её так сильно колотит. Было ещё совсем даже и не понятно, кто этот человек, столь неожиданно появившийся перед нею, но сердце уже пыталось выпрыгнуть из груди и катиться ему на встречу. Гость тоже был весь на взводе. Это сразу бросалось в глаза по «танцующему» букету белоснежных роз, который он с силой сжимал в своей ладони.
– Здравствуйте, Валентина Андреевна, простите меня за столь позднее вторжение… - незнакомец кивком головы поклонился ей и вошёл во двор. Рука державшая ведёрко с молоком разжалась и то с грохотом упало на землю. Сказанные вошедшим слова, подобно молнии, прошили всё её тело. Этот голос, она берегла в своей душе почти всю свою жизнь и могла узнать его из тысячи подобных. «Боже мой, это всё-таки - он». Тот, кто так сильно был влюблён в неё очень много лет тому назад, тот, кого она не дождалась, выскочив замуж, тот, кого помнила все эти долгие годы, тот единственный, который заслуживал её любви, но был предан ею. «Павел, Пашенька, мой незабываемый и желанный посланник из давно минувших лет…». Земля начала уходить из-под ног женщины. Чтобы не упасть, она ухватилась обеими руками за калитку и дала полную волю своим слезам. Мужчина мгновенно подхватил хозяйку под руку. - Узнала. Надо же, узнала. А я стоял всё это время и не находил слов, чтобы объясниться с тобою. Хотя столько раз, за свою долгую жизнь, уже проигрывал мысленно подобную встречу. Спасибо тебе, выручила.
   Еле живая женщина и не менее взволнованный мужчина с интересом и нежностью разглядывали друг друга. Седой туман, давно уже выползающий из парящего пруда по соседству, заполнял двор, ночной сумрак почти полностью поглотил застрявшие у ворот силуэты столь взволнованных людей, а те все стояли у той же калитки и оба заливались толи слезами радости, толи оплакивали не сбывшиеся надежды своей далёкой и безоблачной юности. – Господи, что же это я держу Вас столько времени на улице. Устали поди с дороги. Время оторопи, похоже, прошло. Хозяйка заботливо засуетилась вокруг «сказочного» посланника. Две, едва заметные фигуры, не торопясь, прошли в дом. – Валюш, давай на Ты, нам ли выкать друг дружке. Женщина улыбнулась: - Ой, и вправду, что же это я…
   Долго, очень долго в эту летнюю ночь, в окнах не большого домика, стоящего на краю такого же маленького села, не угасал свет. Разговоры, расспросы, уже давно просмотрен знакомый обоим семейный альбом, со значительным дополнением, да и второй чайник опять вскипел, а общение этих, когда-то так сильно сроднившихся душами, людей, всё продолжалось и продолжалось. Страшно теперь себе даже представить – вся их сознательная жизнь пролетела как одно мгновение, а когда-то, едва оперившееся, нежное чувство первой любви, всё ещё живо в их сердцах.
   Уже далеко за полночь, гость приподнялся из-за стола, достал что-то из кармана своего пиджака, висевшего на гвоздике, и повернулся лицом к хозяйке: – Вот и наступило 14 августа. День твоего рождения и дата нашего с тобой знакомства. Мужчина не торопясь разжал пальцы своей ладони. - Это колечко было приобретено для тебя ещё в прошлом веке и подарить его тебе я надеялся почти что пол сотни лет тому. Не сложилось. Надеюсь, что ты не откажешься принять его сегодня, как память о нашей, безвозвратно ушедшей, юности.
    Ошарашенная женщина поднялась со своего табурета. Задыхаясь от волнения, стараясь проглотить ком в горле, который так сильно мешал ей говорить, она почти выкрикнула: – Пашенька, если бы ты сейчас только знал, как много своих прожитых лет я готова отдать ради того, чтобы наше время вернулось обратно и навсегда. Сколько раз я корила себя, все эти годы, за тот опрометчивый поступок, сколько слёз пролила, перечитывая твои, полные любви, письма. Да и уже потом, живя здесь, сколько раз я смотрела вот на эту пыльную дорогу, в надежде, что ты вот-вот появишься на ней, хотя разумом прекрасно понимала, что наше время давным-давно ушло и ушло навсегда. Как понимала и то, что если бы ты даже очень сильно захотел опять увидеться со мною, то отыскать меня здесь, для тебя было бы почти невозможно. Я и сейчас не могу никак понять, как ты меня всё-таки нашёл.
   Они опять стояли друг напротив друга, лицо к лицу, глаза в глаза. Его пальцы, тепло которых она никогда не забывала, с нежностью пробежались по её волосам, по глазам и щекам. Ему очень хотелось получше запомнить эти, столь изменившиеся черты, когда-то юной и очень любимой им женщины. Он прекрасно осознавал, что другой встречи у них в этой жизни уже никогда больше не будет.
 – Не кори себя, время вспять повернуть невозможно. По-видимому, наши судьбы должны были идти каждая своею дорогою. Я никогда не сердился на тебя, не считал твоё замужество каким-то предательством, наоборот, ты жила в моём сердце как нежный лучик утреннего солнца. Первая любовь, это самое нежное и сильное, что мы испытываем в своей жизни и она с нами останется до самой смерти.
   На мгновение, сгорбившийся мужчина закрыл ладонями своё лицо. Плечи его сильно вздрагивали. Было видно, как ему не легко проговаривать эти слова.
 - А сейчас мне пора. Извини меня за бессонную ночь, за столько пролитых наших слёз, за опрокинутое тобою молоко, да и за развилку наших дорог - тоже. Я несказанно рад этой встрече с тобой, пусть даже такой тревожной и короткой. Я никогда тебя не забуду.
   Сильные мужские руки схватили Валентину за локти и приподняли. Крепкий поцелуй обжёг её губы… она, казалось, провалилась в какую-то бездну. Все, в пустую прожитые ею годы, подобно отрывному календарю, посыпались к её ногам…, мир несколько раз перевернул её и опустил на видавший виды табурет…
   Полные слёз мужские глаза, были последними, что она запомнила. Шум отъезжающего автомобиля заставил хозяйку дома выбежать на улицу. Но фонари авто уже выскочили на просёлок и исчезали за лесопосадкой. «Как он в таком состоянии и за рулём. Господи, прошу тебя, пригляди за ним.» Женщина сложила вместе свои маленькие ладошки и умоляюще смотрела в темное ночное небо, нависшее над, не видимою уже, дорогой.
   Начинался рассвет. Первые, ласкающие лучи солнца заглянули в окошко маленькой кухоньки. Сидевшая за столом женщина, всё ещё держала в руке давно остывшую чашку с чаем. Её свободная рука, с тоненьким колечком на пальце, с каким-то трепетом прикоснулась к этим тёплым посланникам утреннего света, а на бледном, всё ещё мокром от слез лице, заиграла первая улыбка. «Спасибо тебе, моё солнышко».



   Между прошлым и настоящим.

   Всё тот же, трудяга автомобиль, раздвигая светом фар предутренние сумерки, не торопясь двигался по направлению к границе. Видимость на дороге желала быть лучше. Туман, оставленного далеко позади пруда, казалось, совершенно не хотел его отпускать. Горечь в горле и тяжесть в груди сильно тяготили сидящего за рулём. Глаза постоянно пощипывали, толи от пота, толи от слёз, заливавших лицо водителя.
    У попавшейся на глаза, первой же остановки общественного транспорта, автомобиль остановился. В открытую дверь начала заползать охлаждающая ночная свежесть. Найдя бутылку с водой, мужчина вышел из машины и обильно смочил ею голову. Струйки воды покатились по спине и груди, только это его, похоже, совсем не беспокоило. Немного полегчало.
    Спереди дороги, из-за густых зарослей тёмного леса, показалось огненно-красное пламя восходящего солнца. Его огромный диск подымался быстро и очень скоро осветил своими лучами всю округу. Приступ непонятной нежности опять затуманил глаза неподвижно стоящего человека. Сильная усталость заставила его сесть в машину. Щурясь от нарастающего света, он закрыл свои глаза и откинул голову на подголовник. Мгновение, и тело перестало подавать признаки жизни.
   Придя в себя, Павел глянул на часы, полдень. «Ничего себе, как в анекдоте: - я не сплю, просто очень медленно моргаю». Он вышел из машины и несколько раз присел на корточки, затем достал пальцами рук до носков своих кроссовок. Всего несколько минут на то, чтобы привести себя в порядок и автомобиль опять продолжил двигаться на северо-восток.
    За окошком, как и прежде, пробегали поля и перелески, грязно-зелёный колер хвойного бора, иногда отсвечивал желтеющими прядями золотистых берёзок. Как же всё-таки хорошо двигаться в светлое время суток, видимость - миллион на миллион, а тут тебе ещё и никаких ни попутных ни встречных.
   У шлагбаума таможенного контроля было малолюдно. Всего несколько автомобилей дожидались своей очереди на пересечение границы. Однако, время шло, а очередь не двигалась. «Вот лодыри, совсем не хотят работать. Дармоеды чёртовы…». Но всё же, спустя какое-то время, все первые автомобили одним скопом запустили на территорию КПП. Оформив положенные документы и пройдя досмотр, путешественники покатили дальше, по совершенно разбитой, нейтрально-ничейной части дороги. Российская таможня была на высоте. Всего сорок минут и Павел наслаждался бескрайними просторами брянских лесов.
   Пережитое, прошедшей ночью, потихонечку опять возвращалось к нему. Через ветровое стекло, на него в упор смотрели уставшие и заплаканные глаза. Он, отчётливо слышал выкрикнутые Валентиной слова… «если бы я только могла сейчас вернуть наше время…». Его глаза начинали опять затуманиваться, «нет, необходимо отдохнуть, а то так и до беды не далеко». Авто свернуло на лесную дорожку и остановилось.
   Смыв с лобового стекла и стекол фал налипшие трупики комариных стай, мужчина очень медленно, как по минному полю, побрёл в глубь леса. Терпкий аромат зрелых трав щекотал ноздри и немножечко успокаивал сильно напряжённые нервы Павла. «Как же все-таки прекрасен этот жестокий и несправедливый мир, особенно сейчас, в момент начала своего увядания.  Но почему всё в нём устроено именно так, безжалостно и бесчеловечно. Через боль, смерть и разрушения. Очень сомневаюсь, что он создавался когда-то самим богом.»
   Пройдя сотню-другую метров, ходок неожиданно наткнулся на какую-то деревеньку. Сидевший у сарайчика старый рыжий псина, очень недружелюбно покосился на незнакомца. И ходя никакой агрессии им высказано не было, Павел решил не испытывать судьбу и тихонечко, дабы не спровоцировать животное, повернул назад.
   Ему ещё несколько раз, приходилось делать не продолжительные остановки, на этом очень тревожном и напряжённом пути, между началом и концом. Печаль и безысходность, очень сильно мучали потрёпанную душу.
   К Москве, его автомобиль добрался только к рассвету. Когда до МКАД оставалась какая-то пара километров, ставшее серым от пыли авто, свернуло в сторону Старо-Калужского шоссе, к кладбищу. Ворота этого огромного и безжизненного пространства были закрыты. Припарковавшись на совершенно пустой автостоянке, рядышком с небольшим храмом, мужчина откинул назад спинку сидения и закрыл глаза. И только начавшаяся вокруг суета, привела его в чувство. Прихватив с собою собранный в лесу букетик диких цветов и трав, измотанный длинною дорогою человек, не торопливо направился к очень дорогому ему погосту.         
   Опёршись на металлический край ограды, Павел положил свой букетик на гранитный камень, под которым и была захоронена урна с прахом той, которая отдала ему всю свою жизнь, без остатка. «Здравствуй, душа моя. Вот и опять мы вместе...» Как же ему сейчас хотелось тоже оказаться под этим камнем, рядышком со своею суженною и никогда больше не покидать её.
   Утреннее солнышко, которое вот уже несколько дней не спускало с этого мужчины своих лучезарных глаз и, по-видимому, пропитавшиеся его скорбью, спряталось за небольшим облачком. Похоже, оно одно понимало, как непросто сегодня этому уставшему человеку метаться между своим прошлым и настоящим.

С.А.С.