Славик

Озябшие и суетливо скользящие от метро, Бубен и Прасол, сквозь непомерно расширенные зрачки, видели перед собой вечерние Дыбы.
Последняя вмазка была ещё прошлой ночью и взмокшие, словно унёсшиеся от погони кролики, торчекозники были готовы на всё ради спасительного чека.
Последние способы добычи бабла не привели ни к чему: выносить добро из дома мешали ощерившиеся предки, на хвост припасть не фартануло, в долг никто не давал, натрясти у прохожих удалось только мелочь, издевательски позвякивавшую в карманах китайских спортивок.
Проверенный барыга с ником Верстак, из таких же пыжиков, как и они, требовал только налик и никаких отсрочек.

Как хорошо было ещё пару лет назад, в догерычевую эпоху!
И вставляло чуть ли не сутки и кумарило гораздо реже, раз в трое, если не больше.
Госпожа Ханка с Правобережного рынка, из тёплых рук азеров, подпирающих торговые ряды, канула в небытие.
Кайфарики, сотрясаемые ознобом, готовы были драть серьги из ушей прохожих женщин, когда Бубен вспомнил: — Мы же ещё к Наташке не заруливали.
—Чё за Наташка? Кончай пуржить, пощли сумку у какой-нить бабы вырвем!
—Наташка, одноклассница моя бывшая. До восьмого учились.
Она вон в том доме живёт, квартиру не помню, знаю тока окно. Первый этаж.
Шевели поршнями, ****ь.
—А если не даст? Жмура дадим скоро.
—****ь, ты дятел. Точно даст. Я волшебное слово знаю.

Бубен и Прасол зашли в парадную мимо двери с пробоиной вместо кодового замка и прошмыгнув мимо лифта с оплавленными кнопками, оказались в коридоре первого этажа.
На их счастье, квартиры не разделяла самодельная перегородка, устанавливаемая некоторыми жильцами, для относительной безопасности и увеличения пространства под хлам, накопленный годами в виде санок, велосипедов и прочих неповседневных вещей.
Бубен по-хозяйски, не отрываясь от звонка, принялся трезвонить, глядя на ртутную испарину по всему лбу дружка.

Пару секунд ничего не происходило, а после через металлическую дверь послышался голос совсем маленькой девочки: — Кто там?
—Привет! А мама дома?
—Нет, родителей нет.
—А кто-нибудь из врослых?
—Никого. Только Славик.
—А сколько Славику лет?
—Три годика.
—Слушай, я — друг твоей мамы, в школе с ней вместе учился.
Я дядя Андрей. Помнишь меня?
—Нет.
—Ну, как же ты меня не помнишь. Маму же Наташей зовут?
—Да.
—Ну, вот. Наташа Назарова. Она сейчас придёт. Через пару минут буквально. Просила нас подождать её у вас дома. Впусти нас, пожалуйста. Ты же не хочешь, чтобы мама тебя заругала? А то мы совсем замёрзли.
—****улся? — зашипел Прасол, — это же ребёнок.
—Да мы только бабосы выгребем и шмотки дёрнем, никого трогать не будем! — шикнул приятелю, впавший в раж, Бубен.


Когда дверь открылась, взорам торчендосов предстал крохотный длинноволосый ангел лет пяти, в пижамке с зайчиками.
—Мы в гостиной маму подождём,— заявил Бубен, проходя в комнату в грязных разношенных Азиксах.
Прасол, шмыгая носом, проследовал за ним, цепляясь взглядом за то, что можно вынести и толкнуть за любую сумму.


—А где Славик?
—Сейчас придёт— ответил ангел и почти сразу же раздался звук лёгкой поступи с кухни.
И тут они увидели Славика. Он молча и невозмутимо оглядел их с головы до ног карими немигающими глазами, а потом величественно разлёгся посреди прихожей, отрезая путь к бегству и загораживая девочку.
Славику действительно было три годика.
И он был алабаем.

Художник — Александр Жилин.