Янни и четыре маяка

Записки непутевой дочери. Лист отрывной, пятый.

Янни и четыре маяка. Эзотерика моей названной матери.

Знаете, я тут подумала. Прежде чем послать меня в путь - далеко и недолго, нельзя не рассказать про ещё одного важного персонажа нашей семьи. Речь, о той самой, названной матери. О тёте Янни.

Как она появилась у нас? Все просто. Тётя Янни - лучшая подруга моей матери - Финки. Только она и есть финка. Огромные, синие глаза и белые, как чистый снег, волосы. После ухода Финки тётя Янни и дедушка Кетонен моментально взяли на себя заботу о нас, а потом уже подтянулись тетушки Ви и Ди. Apua. Мои бедные щеки.

Вообще тётя Янни немного странная. Смеётся раскатистым басом и постоянно шутит чёрным юмором. От неё я как-то унаследовала один финский анекдот и решила рассказать на свидании с финном. Встретились мы в парке, гуляли, и я такая говорю. "А хочешь загадку? Едут в машине три преступника, один сзади, другой спереди, а кто за рулём?". И он такой: "Кто?". А я ему: "Полицейский, А-А-ХА-ХА, А-А-ХА-ХА. ХА. Смешно, да?".Короче, парень оказался полицейским, мы больше не виделись, а я решила не использовать фольклор тёти Янни на свиданиях.

Кстати, в молодости Йоханна, это полное имя тети Янни, занимались биатлоном - телосложение у неё такое же мощное, как у моей подруги Кайсы, которая Глухарь. Каталась Янни даже в юниорской сборной Финляндии, но потом полезла спасать кота на дерево и навернулась, разбив коленную чашечку вдребезги. Со спортом было покончено. Но вы не знаете тётю Янни, нет. Она пыталась вернуться. Как-то стащила мой скейт и пролетела метров 500, пока не упала на любимое колено. 10 минут финских ругательств и Янни окончательно завязала со спортом. Аут.

Несмотря на любовь к бешенным, одной ей понятным танцам в стиле 80-х -90-х, отвратительному, громкому и всегда неожиданному пению, тетя очень стеснительная. Волосы постоянно убраны в старушечий пучок, за что мы называем её Isoaiti (бабушка). И это ещё одна её странность. Она ведь действительно очень красивая, и ещё очень молодая, младше папы. Янни считает себя абсолютно непривлекательной для мужчин и редко выходит из дому. Чокнутая она только с нами. С теми, кого очень любит и кому действительно верит. Любит ли Янни  папу? Определено, да. А вот он её - не знаю. У них очень теплое отношение к друг другу, очень уважительное. Может быть, это и есть основа семейного счастья? Ведь киношная любовь, со страстью и кипящими чувствами крайне редко встречается в жизни. В реальности она часто вдребезги разбивается о быт. Как колено тети Янни.

Эзотерика (знание жизни) Йоханны основана на легенде о четырёх маяках. Была девочка, которую прокляли, и вот она скиталась на лодке и искала тот самый маяк, в котором есть ответы на её вопросы. У девочки нет права на ошибку. Если она выберет не тот маяк, то навсегда останется такой же маленькой, какой её сделали, когда проклинали.

Янни считает, что жизнь-это и есть те четыре маяка. И ты слоняешься, ищешь свой путь, что очень важно. Каждому необходимо найти свой место. Свое предназначение. Только прав на ошибку у человека много. А остаться маленьким не страшно. "В конце концов, кроха пролезет туда, куда у громилы не войдёт даже нос". С улыбкой говорила тётя Янни мне перед сном. А я все думала, когда же я увижу, это свои четыре маяка...?

Вот такая эзотерика. Такая тётя Янни. Папа, Санна, Кайса, Матиас, тетушки-Apua Ди и Ви, бабушка, дедушка Кетонен. Финка. Эмма. И я, Виктория Лехтонен. Наша большая, финская и не совсем семья.

Вообще, вся наша жизнь была немного похожа на финский и карельский языки. Вы же помните, что в них всегда фиксированное ударение на первый слог? Вот и папа говорит, что жить всегда нужно первым слогом. Никогда не откладывать, как бы не хотелось. Действовать первым номером, чтобы тебя заметили, сразу. Никто не придет, не возьмет за руку и не скажет: «Идем, дам миллион». Нет.  Жизнь — как финно-карельское слово. Может быть длинное, состоящее из нескольких других слов. Нескольких составляющих. И ты не знаешь, что там дальше. Во втором и третьем слогах. А может быть и коротким словом. Коротким, но ярким. Громким. Как ярко выраженная «R». Мы ведь не говорим radio. Мы говорим: r-r-adio. Твердо и жестко выделяя первую букву. Вот и в жизни нужно так. Твердо и жестко. Но иногда и с добавлением чего-то сказочного. Помните, как на карельском будет город? Kaupungi. А на финском — kaupunki. Забавно, правда? Как будто ты очень любишь свой город и ласково его так именуешь. Каупунки.



***
А вообще я учусь. На одном из первых курсов, но уже достаточно интересно, обучение. Я — филолог, да, скажите, что меня впереди ждет свободная касса. Ну нет уж. Не дождетесь. А студенческая жизнь — классная, по мне так намного лучше, чем школьная. Про школу и вспомнить не хочется.

У нас на курсе учится около 90 человек, в трех группах. Все разного сословия, разных взглядов и разной степени адекватности. И, конечно, разных национальностей. В целом мы дружим, но не то, чтобы очень сильно. Гораздо большего внимания заслуживают наши преподаватели, во время лекций в аудитории — внимание — satakaksikymment;yksi. Забавно, правда? Но это просто номер — сто двадцать один. Но со стороны слово выглядит страшным и длинным, поэтому мы называем аудиторию lampi. Не помню, кто придумал первым ее так величать, но всем понравилось. Во-первых, это переводится как пруд. Вроде наш пруд, а мы в нем утята. Кря. Ну, в самом деле, в сто двадцать первой мы проводили львиную долю учебных дней. А во-вторых, слэнгово ее потом начали называть просто лампой. Свет. А ученье, как известно, что? Вот. Тоже свет. Свет нашей юности. В лампе было все. Лекции. Прогулы пар. Душевные разговоры, соревнования по метанию «бомбочек». Сон на парах. Ссоры. Лампа — как отдельно взятая жизнь. Мне кажется, у любого студента была такая аудитория. Как дом родной.

Так вот. Был у нас такой преподаватель по фамилии Питкайнен. По — моему,  вепс, точно не помню. Вел историю и всегда без конспектов. Носил  смешные очки любил выражать сугубо свою точку зрения, чем страшно раздражал некоторых моих сокурсников. Говорил он нам, что в будущем нас всех ждет незавидная судьба грузчиков и кассиров, а нынешняя страна  - это не его страна, а его страны давно нет. Вот примерно так. Без страны был человек. Надо сказать, к экзаменам Питкайнен относился довольно лояльно, закрывая глаза на то, что мы списывали. Он говорил, что не против, лишь бы его глаза этого не видели. Обычно Питкайнен брал в руки пачку билетов, швырял их на стол и выходил. А мы, плотоядно урча и усиленно работая локтями, принимались разбирать удобные вопросы.

Еще у Питкайнена было любимое занятие — использовать фамилии учеников для выдумки новых названий городов. Из моей фамилии, например, как-то получился Лехтоненск. А как-то — Лехтоград. Было забавно, но мне не понравилось. И так мою фамилию коверкали всю жизнь, я уже молчу про имя. О боги! Викуся, Викулька, Вики, Ви (почти Вий), Виктори, Викич, Викентий, Викарий, ааа!!! Якорь вам в душу. У меня же красивое имя. Виктория. Победа! Викарий. Матерь божья.

Кстати, до второго курса историк не дожил. Как и любого человек со своим, собственным, независимым мнением. Его ожидала ожидаемая карма и Питкайнену вернули трудовую книжку. Или он сам ушел. Мы не знали точно, но очень расстроились. Личностью историк был нестандартной и очень интересной. На его парах мы никогда не скучали.
Вот. Потом была его наследница, женщина, Валойнен. Мы звали ее Свечка. Дело в том, что говорить она начинала страшно громко, но потом тухла и заканчивала совсем тихо. Правила Свечка недолго и потом окончательно погасла. В смысле, уволилась. На этом нестандартные историки в истории нашего курса закончились.

Еще был преподаватель по общим наукам, естествознанию. Это был очень маленького роста человек, который провел у нас всего пару пар, после чего поставил всем зачеты автоматом и больше мы его не видели. Но юмор был не в этом. Юмор был в том, что найти преподавателя было невероятно сложно, за что они получил прозвище — Тоттайнен ( ei totta – неправда).

Но самым колоритным персонажем в нашем учебном заведении была госпожа (мы ее так называли) Аварайнен. Достаточно крупная, в теле, женщина, которая замещала директора. Была его правой рукой. У Аварайнен была невероятная способность появляться из ниоткуда и ловить тех, кто на парах занимался чем угодно, только не учебой. Например, на информатике кто-то смотрел фильмы, а кто-то играл в морской бой. Теряли бдительность — Аварайнен тут как тут. Решил прогулять пару и идешь в магазин — Аварайнен идет к тебе навстречу. Потрясающее чутье. Аварайнен проверяла буфет на наличие прогуливающих, поэтому никто там особо и не прятался. Был в университете «карман», в самом дальнем углу, где буквой «П» стояли несколько лавок. Вот там Аварайнен никогда не бывала и никогда никого не ловила. В остальных же частях университета от нее было не скрыться. Взятки Аварайнен брала беспощадно много, но предпочитала не афишировать сей факт, утверждая, что ей регулярно поступают такие предложения, но она их игнорирует. Конечно, никто ей не верил. Снилась мне Аварайнен два раза, и оба раза я «заваливала» ее предмет. Наяву ту же дисциплину сдавала 4 раза, и на пятый, наконец, сдала. Слава богу, или кому-то там, пар у Аварайнен у нас больше не будет.

Вообще, университет — классная школа, где человек действительно раскрывается. Я так думаю. Послушайте, в школе на нас много давят. Подавляют, что ли. Нам говорят, что мы должны закончить обучение, иначе не найдем работу (кто бы подсказал, что половина из нас все равно ее не найдет или найдет, но не по образованию?). Родители. Учителя. Плюс отношения с ребятами со школы, одноклассниками. Школа, особенно в подростковом возрасте — это как естественный отбор, со своими, волчьими законами. Или ты, или тебя. Жесткая школа жизни. Кто-то ведь действительно ломается. Кто-то терпит издевательства отовсюду, в том числе, от своих одноклассников. У нас был военизированный класс, который, скорее, напоминал пьяных солдат на оккупированной территории. Ремень на плече, развязный шаг и абсолютно отвратительное отношение к тем, кто младше или слабее. Да скажем честно, это были обыкновенные гопники в военной форме. И как человеку не сломаться в такой ситуации? В них ведь не было ничего из офицерской чести. Они могли спокойно бить человека вдвоем, втроем. «Школьные годы чудесные»? Да как бы не так. Смехота.

Университет — это уже другое. Здесь всем на тебя все равно. Хочешь — учись. Не хочешь — уходи. Творческая и внутренняя свобода. Студенческие фестивали. Студенческие вечеринки. Смекалка на экзамене, когда ночью гулял, а утром — оно. А ты не знаешь. Ничего, вообще. Интересные люди.  Твои, собственные победы. Твоя, собственная ответственность. Универ — это отдельная жизнь.


"Все, Лехтонен, хватит болтать". Сказала я себе. Пора собираться в дорогу.

Какой же он будет, путь к моей, собственной эзотерике...?

Apua.