Месяц июнь в сибири куражливый

     Месяц июнь в Сибири куражливый. В апреле -мае отзвенят в оврагах талые снега. Зацветут на опушках болотишек  вербы. Тихонько отходит от мерзлоты в огородах земля. Скворцы, галки собирают на свежевскопанных  полосках дождевых червей, а рядом на кочках, где чуть подсохла вода, можно увидеть гнездо уточки. Она уже насиживает яйца,цыплят выводит, и беспокоить её нельзя. Спугнёшь,-и яички замёрзнут,птинцы не вылупятся.

     Вскапывать почти целый гектар земли за домом вручную лопатами дело тяжёлое. Тут уж вечерами до самых глухих потёмок копают все. Правда, семья хоть и более десяти человек, да копальщики -то  мал-мала. Старшему ( из младших  четверых) едва  четырнадцать исполнилось. Но тут же взяли на колхозное поле.Трактор "ЧТЗ" колёсник, ( Челябинский тракторный завол) -один на две-три деревни. Пашет едва оттаявшую землю сутками без перерывов. Тракторист-самоучка за рулём, а прицепными плугами управляет прицепщик.  Тут смекалистве парнишки впору. Пашут без перерывов и отдыха, посменно.  А огороды  копают домашние вручную.  До самых июньских заморозков ,что в средине месяца наступают. Почти до Дня летнего солнцестояния риски земледелия. Всё в огородах может поморозить. Пока картошкой не засадим этот домашний  гектар, тоже  трудимся. Картошка и в ойну,и после - главный хлеб в деревне.
    
     Однако же, всё равно деньки после Троицына Дня выдаются красивые. Речки ещё не сбросили  вешнюю воду. Широко разлились. Только макушки кустов вдали.  Тихо на реке. А молодёжь соберутся гурьбой напротив колхозных амбаров, столкнут лодку-неводник, на котором днём перевозят скот на луга, грузы хозяйственные,да усядутся, кто за вёсла, кто возле огня в ведёрке  негожим и поют на всё раздолье. Смотрим с крылечек домов,- темно кругом, а по реке огонёк плывёт и песни по воде разливаются. Это  в ведре посреди лодки костерок горит. Черёмуха  берега речки окоймляет. А запах от неё льётся по всему бережку. А черёмуха ветви в реке мочит. Наклонятся кусты в воду так, что и бережка, вроде, нету. Гармошка подыгрывает. А тишина боится вспорхнуть. Картинку такую испортить не хочет.
    
     Вода спадёт с берегов в своё русло, и по Чае-реке, что за гривкой, начинают сплавлять лес.
     На большущих лодках- завознях, на которых летом скот перевозят  в луга  на пастбища, везут и везут вербованный народ на зачистку берегов от леса, что сплавляют  на погрузку в баржи. За 7-10 километров  сплавконтора. Выстроен посёлок Усть-Чая. Там и размещают народ, завербованный из глубинки России в Леспромхоз. Дома из бруса. Весной затопит их почти до крыш. Между ними плавучие боны из брёвен соорудят, чтобы люди ходили. Земля -то полностью затоплена  во время ледохода реки Обь. Морем разольётся и тащит меж льдин хлевА, домишки, скот,лодки, хлам, деревья, что водой да льдинами срывает с крутобережья. Берег подмывает  ежегодно.
     Всё проходит. Отбушует Обь. Уйдёт в свои берега и речка Чая. Вода в ней, что крепкий чай. Источает воды из болот, коих не счесть. За ней пересохнет  до самых голубичых болот речушка Алдыганка.  И подсохнут заливные луга. Море, вроде как, отступит от деревушки. Свезут скот на дальние пастбища. Ребят,кого не забрали ещё в Армию, отправят  на пастбища на всё лето.
     Сочную траву косят косилками на лошадиной тяге и закладывают  в силосные ямы. Торопятся уложиьтся, пока нЕпогодь не подошла. Погода без дождей. Стога мечут. От мала до велика,- все на лугах. А по краям речки Чаи уже начинает поспевать чёрная смородина. Кусты широкие, низкие. Ягоды крупные,что виноградины кистьями. С куста можно набрать  два-три ведра. Только трудновато найти такой куст. Доярки после дойки все  пчёлами кружатся у этих кустов. Ни ягодки не найдёшь  после них.
    
     Но вот начался лесосплав по речке Чае. Брёвна плывут густо, в два-три ряда вверх. Друг на друга сбиваются, падают в образовавшуюся полынью  с шумом и снова плывут быстро. Река,-то узкая и глубокая. А то - вдруг как выстрелит тяжеленное бревно вверх. За ним какая-нибудь коряга со дна реки. Топляк это. А на реке много  мест,где улова крутятся. Воронка кружит-кружит, потом как! выбросит топляк и снова что-нибудь в эту воронку затащит. Даже обласок с человеком  или телёнок, что нечаянно попадут в воронку, перплывая реку. Рыбаки примечают эти улова-воронки, чтобы в сезон ,когда рыба плавится, не угодить в улово. А в реке даже стерлядь нерестится.  Рыбаки не дремлют. И язёвничают тоже. Даже осетров  ловят.
    
     В пору сплава леса и потом,- зачистки брёвен с берегов, перекрывают речку толстым тросом поперёк, за углом по руслу. Гаванью назывется это место. Закроют гавань,-лес останавливает свой ход. Набъётся так туго, хоть ходи по реке,как по мостовой. Но и полыньи бывают,с риском для жизни. Доярки после дойки фляги с молоком перетаскивали вручную. Упрутся друг дружке в плечо и тянут флягу.
     Берега у реки крутые. Но и в таком случае продумали провести от берега к берегу толстый железный провод. Подделали кольцо и подвешивали флягу. Потом перетягивали с берега  на берег.
   
     Режим "открыть-закрыть" гавань  строго соблюдался и доводился  до народа в деревне,чтобы врасплох идущих по брёвнам не погубить. Если лес пошёл, его остановить можно лишь через сутки. Да и то, бывает так,- гавань сорвёт напор леса и тогда  смертей не миновать. Найдут  трупы только на следующий год, если не заилит. Вообщем, река с норовом и рисками.

     Июнь зажёг сибирское лето,и ближнее плотбище лесоповала  опустеет. Деревья уже  распустили листву. Заготовки прекратились. Лес-сплавной (бревно) выкатили к реке и сплавляют. Вернулись с лесоповала отцы и братья по домам. 
     Наш папа  сразу взял литовку ( косу) и начал косить траву в ограде. Трава выше колен,а к крылечку подползла змея. Мы, трое самых младших, уже готовили  на зиму цветущий Иван-чай,лист смородины; рыхлили  глинистые междурядья по картошке.
     Вот таким погожим вечерком и увидали мы с младшими сестрёнкой (10 лет) и братишкой (8 лет)- на верхней ступеньке  своего крыльца мужчину в клетчатой рубахе. Мужчина покуривал, спокойно поглядывал кругом,- на дорогу, на ограду, огороды. Редких прохожих не было. Мы втроём прошли по ступенькам домой  мимо мужчины. Он ничего нам не сказал. Только вечером, когда пришёл с полей, из нас старший,- брат  Шурка, узнали, что это наш папа. Немногословный. Молчаливый. Спокойный. У него болела нога. Он вернулся с лесоповала. С ним на плотбище работали и пока остались там, наш старший самый брат Павел,с 1930 года и сестра Геля, с 1931г. Брат Гаврила   месяцами  пас коней на лугах. А когда по хозяйчтвенным нуждам  прибывал в дереаню,после бани  мы ночами  слушали его бесконечные сказки. А потом ждали, когда ещё он появится  дома.
   
     Папа  изредка беседовал на крылечке с деревенскими мужиками. Лето,-река, лес, поля, луга -всё потихоньку настраивало на жизнь без страхов, опаски и с детской  желанной защитой от всах бед и напастей.
   
     Папа наладил свой обласок. Он единственный на ближнюю и дальнюю округу умел делать обласки из ветлы. Стал выезжать на рыбалку, когда закончился основной сплав леса. Правда, временами ещё запускали сплав по реке и уже называли это зачисткой. Хоть и зачистка,- это значит, последние партии леса,- но они уже без сортировки. Без клейма. Просто брёвна, когда и коряги с ними плывут. Лес разнокалиберный. То толстенные, то-тонкие и крутятся. Этот сплав уже не был крепким настилом  по воде. Сплошные разрывы потока и полыньи.
    Как-то папа разрешил мне, по просьбе бригадира  колхоза,ПеТки Лежнина, поехать с покосниками на луга. Папа не был колхозником. Он перевёз семью из города перед войной, когда его отправляли на фронт.
 
    Я должна была отправиться с покосниками на покос подскребать граблями деревянными сено за копнильщицами. Скоро я освоила эту непростую работу. И с покосниками ездила на лодке  на работу и домой. Вместе же и ходила с ними по дороге домой у реки, где они почти бегом собирали смородину. Сказала об этом папе. 
    Он,когда уже перестали сплавлять лес и покосников перевели на другие  дальние луга, ездил ставить сети, перемёты  на Чаю. Приметил низко у воды кусты смородины  и как-то, вроде, неожиданно, позвал нас( меня и сестрёнку младшую) с ним поехать  в обласке за смородиной. Он нас перевёз через Чаю, сам уехал ставить сети, а вечерком  приедет за нами. Перед этим он сходил в конюховку ( центральный пост,там же нашёл  дежурного ответственного за режимом открытия- закрытия гавани. Гавань, сказал папа, закрыта надолго.
 
    Мы бродили по берегу реки. Смородяжники были обобраны. Пусто всё. Ни одной души. Вечерело быстро. Папы нету. ...
   Спустились к реке,- густым потоком несёт лес. Скрип. Шум. Лес несёт кучами. Полыньи огромные. Лес островочками жидкими плывёт. Между - крутятся толстенные мокрые баланы (так называли нестроевые большого охвата в диаметре неошкуренные брёвна).   
    Темнело быстро. Набирки наши пусты. Хочется есть. Страшно. В лугах подле озерков бродили, по рассказам деревенских и брата Гаврилы, он пас коней, - медведи с медвежатами. А по лугам издалёка приходили  к стогам чужие люди, сосланные из тюрем центра России,- на разные сроки поселения в таких глухих местах....
   
    Мне всего двенадцать лет. Сестрёнке - десять. Она стала плакать. Я же водилась с младшими, значит,-в ответе.
    Нету папаы. А как он придёт. ... Мостов нету. Проехать нельзя,-лес плывёт. Когда остановят,-через неделю не раньше.
    Надо принимать решение. Стала внимательно смотреть на лес, а он с шумом обрывается в полыньи и снова крутится. Мокрый,-не ступишь ногой, оборвёшься сразу, а недавно среди уже  редких брёвен рыбаки подцепили утопшего....
    Оставаться на берегу,... отец ...?  что  делать...
   
    Откуда-то пришло спокойствие. Смотрела вдаль, куда плывут брёвна. Стала, как и в детстве, творить молитвы,- все подряд , молча. "Отче наш. Пресвятая Троица. Богородица, Дево...".  За криулём, куда уже не так стремительно плыл лес, увидала , вроде, плотную площадку почти не двигающегося леса.  Идти туда далеко, да и переменится плотность. Вон как бурлят лесины в воде.
    Не знаю до сих пор, как насмелилась, а вернее сказать, как увидала островок проплывшего уже давно  леса, за поворотом  реки, не очень мокрого сверху и с малыми полыньями. Взяла сестрёнку за руку и тихонько без остраски сказала идти за мной точно в след и не бояться. Я буду держать за руку.
    Отправились шагать. Вот уж от берега  отошли, а лес там стал отходить,-полынья. Вперёд- по течению, сносит нас течением; выбираю  место, куда наступить. Лес плывёт, река качается, голова кружится и не страшно. Далеко за поворотом лес густой, может он останавливается там... Может там река уже чистая, но как?....  Сзади нас лес- всё реже и реже. Брёвна под ногами крутятся. Мокрые. Скользят. Сестрёнка не хочет больше идти. Увидала я дощечку на брёвнах. Брёвна подплыли близко. Перепрыгнула сама и на самое толстое из них сестрёнку заставила прыгнуть. Потом,- везде  на парочку брёвен клала досточку, сестрёнка шла за мной. 
    Миновали средину реки. Изгиб берега в сторону, куда нам надо.  Лес стало отводить по быстрине обрато  к средине, а в нашу сторону лес всё реже и реже. Досточка помогала. Осталось метров пятнадцать до берега. А мы - в устье реки попали, которая впадает в Чаю. Знаю, там рыбаки ставили створы, когда рыба шла на нерест. И я со старшей сестрой была с ней в обласке. Мы открывали створ, пропускали рыбу в нерестилища.

    Знаю. Там глубоченное русло, и мы не справимся. Обе не умеем плавать. А по дну -стрежь сбивает с ног.
    Или мы  через несколько минут на берегу, или - ....
    Приказываю быстро сестрёнке сесть на досточку, сама прыгаю в воду. Вода глубокая, по дну ветер от воды с ног сбивает. Это бъёт русло выходящей речушки в лоно Чаи. Опасно. Прижалась ко дну ступнями, согнулась, как под большим ветром и стала шагать по дну, рукой держу за вытянутую ручёнку сестричку. а она ногами подгребает ко мне.
   
    Наступила на илистый грунт. Это бережок. Выпрямилась. Голова уже над водой, но надо сопротивляться туловищем течению. Сняла  сестрёнку, уже шатало её от кружения... Вытащила на берег. Уложила головой вниз к воде, ноги выше.  Сама устала, но не боялась. Всё передо мной стоял тот поворот, где стоял лес густо и не мокрый. Как я его видела, не знаю. Но он был передо мной, и мне не бвло страшно.
    Сумерки опускались уже на наш берег. А эту маленькую речушку Чвор, куда мы бегали купаться, можно и где-нибудь перейти или покричать.Там был во время покоса  перевоз покосников, и ребятишки наперебой стояли в очередь править лодкой. А сейчас вода ушла. Стало мелко. Кое-где даже можно пробрести.
   
    Шли по крутым тропинкам  бережком. Сплошь шиповник и красная смородина, оборванные почти все кусты. Тропинки знакомые. ДомА на том бережку. Всё, как надо. Подошли ближе,- стоит лодочка.  Сестрёнку посадила на корму, сама зашла в воду и держась за край, поплыла к берегу напротив. Не страшно. Легко. Вода тёплая и мягкая, как будто после бани купаешься.
   
    Вот мы на своём крылечке. В дом не заходим,надо обсохнуть. Тихо. Никого.... Оставила сестрёнку на  крылечке, открыла двери в сени- никого. Открыла дверь в дом, тихо вошла. "Обе пришли ?.." Папа лежит на кровати. Стою молча. Не совсем поняла я вопрос, но тихо ответила: " Обе." Папа  привстал молча. Потом что-то проговорил не внятно и закончил:  ...так раздумывал, Физка должа бы  что-нибудь придумать..
   Таня, почти обсохла. Но обе в дом не зашли. Вечер был тихим и мягким. Таню ещё подташнивало. Голова у неё кружилась...
   
   Всё это мы скоро позабыли. Да и не осознавали  того, что папа пережил, как и не поняли понастоящему  беду...
   
   Шли за годами годы. С ними шли и не менее ответственные  и рискованные испытания.  Все выросли. Разъехались. Но никогда с сестрёнкой мы не вспоминали о переходе по реке Чае. Да  я и поняла, что она не помнит  ничего. И Слава Богу.
                ***   ***   ***
 
   Однажды, в тихом спокойном  разговоре со взрослым сыном, я  по случаю подходящему вдруг вспомнила этот случай.  Вспомнила из-за  того, что он спросил меня про "улово",- что это такое. Я рассказала, как однажды  ехала с мамой на её малюсеньком обласке ( для одного человека, папа ей сделал) - мама тихонько гребла пёрышком-веслом , и обласок легко, будто поверх воды скользил. Потом, вдруг резко она  отвернула, - плЫли мы по течению,- стала рулить к средине реки. Когда выровнялся обласочек опять и поплыл легко, мама посмотрела налево строго и сказала, место где мы свернули,  опасное. Это УЛОВО.  Может тяжёлое  бревно или даже корягу выкинуть неожиданно из-под впды и перевернуть даже большую лодку. Это поднимает воронка  со дна топляки. Они могут лежать на дне годами. А в какой-то момент  вода их подмоет к своему жалу и выбросит нАверх. Запомни это место. Таких на реке много. Рыбаки их знают все.(Мама во время ВОВ руководила  бригадой артели рабаков. ....
   Вот попутно я и рассказала вкратце, как мы перехрдили  реку Чаю во время сплава леса,как прямо из-под гавани сорвался лес. Как выяснил потом папа, гавань именно сорвало. Бригаду сплавщиков отпустили, а  из-за большого количества  скатанного с берегов леса, гавань прорвало.
   Но именно в этот миг когда рассказывала, что-то и меня всколыхнуло. Задумалась, почему это папа не обеспокоился а лежал себе в кровати, курил. Отдыхал, когда я его увидала. А сын сказал: "Нет. Он не отдыхал. Он ... работал... Вопрос его "Обе пришли...? Этот вопрос дорогого стоит". 
 
   Мне стало любопытно, почему многое забывается. Прошло почти семьдесят лет. Жизнь не баловала. А этот случай,как сейчас перед глазами. Будто картина,- всё до мелочей. Странно. И ещё,- почему мне не было страшно. Почему я могла видеть  далеко-о-о  за поворотом реки тот островок густо набитый лесом, и он не мокрый. Он будто не двигается, а стоит на месте. У берега. Ведь он впереди, а не сзади нас. Там далеко, за поворотом сразу. Так куда же я,вроде, пыталась дойти  и по нему перейти эту реку.  Кто мне показывал эти картины. Кто меня вёл и подсказывал куда ступить, куда и как положить досточку. А досточка подплыла прямо мне под ноги, когда образовывалась полынья сзади, и брёвна начали крутиться.Только теперь, сейчас, в памяти выстраиваются  многие -многие  случаи, когда я не видела, как вдруг очутилась там, где должна была быть и страшилась- быть ТАМ, но вдруг не заметно для себя оказывалась.

    Вспомнила вдруг, как каждый день по снегу без дороги надо было нести  поллитра молока  ребёнку сестры. Вечером после школы, а школв 4 класса, в деревушке, где жила сестра старшая, надо прийти 4 километра домой, взять  молоко в баночке и идти снова в эту дереушку через кладбище. А мне всего  восемь лет. Я пошла в школу в 1948 году в 6 лет.
   Ходила одна. Зимой холодно. Дороги нету. Только раз в два дня проезжала на санях молоканка,- мама моей подруги Али Шевченко. Она возила во флягах молоко с фермы на молокозавод. Санный след на глубоком снегу быстро заносило. Но по деревьям можно было узнать дорогу.
    Я наступала в снег и не видела, как шла. Передо мной всю дорогу стоялв кроватка с маленьким Сашей. Он ждал молочко, его мама была на плотбище - лесоповале. Я видела Сашеньку и мысленно рассказывала ему  "Пресвятая Троица ", "Богородица- Дево ...". Мне не было холодно. Я никогда не видела кладбища и забывала, что оно вообще здесь есть. Просто, когда проходила уже мимо школы, а кладбище было прямо за школой, и мы всегда видели как и кого хорнят,- вот поровнявшись со школой, я и вспоминала, а как я сразу очутилась здесь,как шла сюда. Рядом с кладбищем этим жили люди, и горели лампы в окошках. Снег белый, чистый. 
    Вот так всю зиму, пока корова наша доилась и давала по три литра молока, я носила  ребёнку молочко.
    А когда сестра с деткой перебрались дальше, за семь километров в пос. Усть-Чая, где она получила комнату в бараке, мне пришлось уже на саночках, в мешке привязанном  к головкам санок, возить поллитра молочка туда и возвращаться обратно. Тоже ночью. Дорога была иногда укатанная и проходила через деревню. Всё-таки можно идти. А в лесу, через лесок шла дорога,- было страшно.  У самого начала посёлка жила странная женщина. Её называли колдуньей.  Вот тут я  проходила мимо не жива- не мертва. А всё из-за рассказов. В её доме, будто странности, и даже вчера "заживо похоронили они дочь",-прямо  на второй день после смерти. Потом раскапывали и шёл разговор, что милиция  приезжала . Покойную нашли в положении - "на боку..."

     А однажды, зимой в полную луну, светло как днём, пришлось мне бежать от этой избы по лесу от коровы, которая открыла калитку лбом из двора  этой избы, и пошла вслед за мной. Я бегом, и она- бегом. Корова чёрная с белым пятном на ляшке. на снегу дадеко её видать. Километра два я бежала. Она остановилась лишь на краю леса у речки, по которой шла дорога  в среднюю деревню( Новогорное), а мне - дальше,в Алдыган. Ещё  пять километров до дома.
    "Это сама Смолиха",- говорили мне ... Она чует свежину.... Бог знает, что только ни скажут. Да, память, как та река Чая,- то - стрежь по дну, да улово с топляками, то - нерест стерляди, и уха стерляжья. То из дальних мест в метель - друзья родителей на подволоках, да баня с берёзовыми вениками, то- "сек.сот"(секретный сотрудник НКВД), как правило, соседний человек - узнать и доложить, что едят, что говорят,что можно изъять, когда остались голые доски на кровати; пустое подполье и всю одежонку вычистили у семьи,и деток  с многодетной матерью - на Сахалин!!! Эх. Жизнь наша щедра. Те сексоты уж давно землю удобряют. А вот молодой слой народа наплодил  покруче извергов. ...
    А Время ТО, как улово на реке Чая,- возьмёт да и выплеснит-выбросит со дна  какой-нибудь топляк. И не год, не два пролежал он  в илу да набирал силу. Веками илом замывался да схроном себя чувствовал. Тяжёлым и грозным.

     А" Кто-То" не навязчиво и аккуратно в ледяных торОсах могучих рек указывает  крепкую ледяную дорогу.

                20 ИЮНЯ 2023Г. г.Новороссийск, Анфиса Русская