Чисто английская русофобия

Великобритания  некогда была наиболее развитой страной, занимающей  первое место в мире по уровню промышленности и культуре сельского хозяйства. Она владела колониями, из которых беззастенчиво черпала средства, необходимые для развития своей страны и для решения социальных вопросов. Другие страны, прежде всего – Россия, ей виделись как конкуренты, способные подорвать ее могущество и безраздельное владение колониями. Давно перестав быть ведущей державой мира, Великобритания ступила на путь интриг, провокаций и диверсий. В настоящее время она поставляет Украине вооружение и боеприпасы, включая снаряды с обедненным ураном. Это чревато возмездием, способным поставить под вопрос само существование данного островного государства.

Истоки  русофобии

На середину XIX века пришелся расцвет английской промышленности и торговли. Промышленный переворот и приобретение огромных колониальных владений позволили превратиться Англии в страну, преобладающую в мировой экономике. В 60-70-х годах Англия добывала более половины общемировой добычи угля и выплавляла половину получаемого в мире чугуна. Сельское хозяйство давало три четверти потребного зерна. Развивалось строительство железных дорог, выпускались металлические суда. По уровню промышленного производства и торговли эта страна была впереди всех других стран. Ее внешняя торговля в 4 раза была больше внешней торговли США и превышала внешнюю торговлю Франции, Германии и Италии, вместе взятых.

Благоденствие английской буржуазии со временем стало подрываться экономическими кризисами, во время которых активизировалось рабочее движение.  Кроме того, в экономической сфере у нее появились опасные конкуренты. Конец монополии Англии на мировых рынках положили германские и американские конкуренты.

В викторианский век английское общество поразили лицемерие и ханжество, надолго ставшие отличительной чертой английской политической и  общественной жизни.

Русофобия в Англии появилась как явление в XIX веке, когда Россия, вопреки самодержавному строю и крепостному праву, а также козням внешних врагов, стала усиленно развиваться и набирать силу. Это вызвало настороженность и недоброжелательность англичан.

Английская русофобия проявлялась в нагнетании враждебности в отношении к России, и это было присуще государственной, политической и общественной жизни Англии. Россия изображалась как крайне агрессивное государство, нацеленное на завоевание или подчинение себе ряда стран Европы, Ближнего Востока, Индии и Центральной Азии. В лице России создавали образ врага Англии. Образ врага включал не только российский царизм, но также и оскорбительную характеристику народов России, которые представлялись как крайне отсталые, дикие и неспособные к восприятию цивилизации варвары.

Как ни парадоксально, но появлению русофобии в Англии предшествовал длительный период вполне дружественных отношений с Россией.  В середине XVI века Россию для Англии «открыл» купец Ричард Ченслер, приплывший в Архангельск. После этого обе страны успешно торговали друг с другом и не испытывали вражды. Когда же Россия вполне обоснованно начала искать выходы к Балтике и Черному морю, Англия стала активно этому препятствовать. После того, как это не получилось, Англия попыталась блокировать русский флот, не давая ему выйти на другие морские просторы. Серьезное ухудшение отношений обеих стран было вызвано русско-турецкой войной 1787-1792 гг. Однако в начале XIX века обе страны сблизились в военном союзе под прямой угрозой их существованию со стороны наполеоновской Франции.  Военную победу этому союзу обеспечили, в основном, усилия России и Англии. Однако российскую победу под Бородино с последующим разгромом наполеоновской армии и вступлением русских казаков в Париж англичане и пруссаки отчаянно старались перекрыть в общественном мнении их победой под Ватерлоо. В этой смертельной борьбе Россия была верной союзницей Англии, но последняя была против того, чтобы Россия воспользовалась плодами общей победы. Англичан больше устраивала роль России в качестве пресловутого шекспировского мавра, что категорически не устраивало Россию. Тогда-то и взяла верх английская русофобия.


Братание оказалось бесполезным


Российские цари были достаточно хорошо информированы о росте в Англии враждебных настроений по отношению к России. Разумные уступки в торговых договорах с Англией оказывались не эффективными. И тогда был испытан обычно безотказно работающий путь сближения – личная дипломатия.

24 мая 1844 года Николай I неожиданно направился в Лондон. Там он был в штатском костюме и старался вести себя демократично и щедро, пожертвовав деньги на мемориал адмирала Нельсона и памятник Веллингтону. Российский царь провел 8 дней в Англии, расположив к себе своим открытым поведением английскую знать и королеву Викторию, которая сделала вывод о том, что «он человек, с которым очень легко установить контакт и общаться».
 
Царь, стремясь договориться с англичанами по «восточному вопросу», говорил откровенно и предлагал равный учет интересов обеих стран. Он в беседах «на доверии» по существу выболтал англичанам все основные положения своей политики. В ответ же получил обманчивые заверения о том, что с ним якобы соглашаются. Царь, говоря с англичанами предельно откровенно, раскрыл им карты в части направления своей политики. По существу, стороны не договорились о чем-то определенном, и угроза последующих конфликтов не была предотвращена.

В 1870-х годах присоединение к России Центральной Азии и появление русских войск у границ Афганистана вызвали большую тревогу в Англии. Несбыточными становились ее мечты прибрать к рукам Афганистан и Центральную Азию, расширив тем самым на север свои индийские владения.

Российское правительство стремилось  смягчить отношения с Англией и решить спорные проблемы  мирным путем.
 
В мае 1874 г. с государственным визитом в Лондон прибыл царь Александр II. И вновь этот визит, как и визит Николая I, не дал положительных результатов, поскольку английское правительство Бенджамина Дизраэли не стремилось к соглашению. «Положительный вклад» Дизраэли ограничился тем, что он королеву Викторию, испытывающую сильнейшую ненависть к России, уговорил не уезжать досрочно из Лондона до завершения визита русского царя.

Русский царь, не раз встречавшийся с Дизраэли во время своего визита в Лондон, заверял того в «стремлении России е дружбе с Англией» и выражал надежду на то, что английское правительство «разделяет это стремление». Но взаимности не получилось.

В отношении к русским царям оба раза ощущалось, что сквозит взгляд на них через призму русофобии. Так, королева Виктория в облике Николая I обнаружила, что «он редко улыбается, а когда улыбается, то выражение лица не становится счастливым… Выражение его глаз страшное». А Дизраэли об Александре I выразился так: «Выражение его лица, которое я рассмотрел, вблизи печально. То ли это результат пресыщения, то ли следы одиночества деспота, то ли страх насильственной смерти».


Парадоксы русофобии


К России с ее необъятными просторами время от времени испытывали зависть и ненависть другие государства и нации. Враждебное отношение к России переносилось на ее граждан – россиян. Миром конфликты кончались далеко не всегда, но победы на поле боя давались в результате сплоченности многонационального российского государства.

В основу русофобии, нашедшей на Западе широкое применение на уровне современной идеологии, положен британский вариант данного феномена, поскольку вполне обоснованно полагают, что русофобия у англосаксов давно нашла место в подкорке. Положив русофобию в основу своей геополитики, они вскоре ощутили  ее парадоксальность. К примеру, имея в качестве главного противника Китай, англосаксы обрушились на Россию.  Результат – дальнейшее сближение России и Китая.

Польский вариант русофобии возник из-за возросших аппетитов поляков на российские земли на востоке. Противостояния с Россией начались в XVI веке и завершились полной потерей поляками собственного суверенитета.  Не исключено, что нынешний пик русофобии и агрессивности поляков чреват для них такими же последствиями.

К слову, тема «русского варварства» появилась в английской печати в связи с подавлением Россией Польского восстания в 1830-1831 гг. и репрессиями после его подавления.

Примечательно, что англичане воспринимали «восточные земли», населенные русскими, как некий аналог индейцев из Америки, которых легко можно было обдурить, вручив им разноцветные бусы взамен на огромные богатства. Это заблуждение английской элиты длилось недолго и сменилось русофобией с формированием негативного образа русских, наделенных характерными признаками всех человеческих пороков.

Русофобия, по определению, - это боязнь русских, а также неприязнь к ним. Поэтому англичане старались избежать прямого русско-британского конфликта, поддерживая путем дипломатической игры Польшу и Османскую империю.
 
Сменить фальшивую дипломатию на военно-финансовое сотрудничество с Россией против Франции англичан заставил период наполеоновских войн. Когда опасность миновала, они вновь увидели перед собой проблему в лице России, по праву считавшейся освободительницей европейских народов. Сильная Россия с ее 800-тысячной армией виделась английской элите не как региональное государство, а как геополитическая угроза. И вновь боязнь военного конфликта толкнула англосаксов на путь «экономического удушения» русских. До боли знакомую ситуацию мы наблюдаем и сейчас, когда против России наплодили множество «санкций».

Кульминацию английской русофобии, как идеологии, связывают с началом 1930-х годов. Россию рисовали тогда как огромную страну, населенную угнетенными народами во главе с диктатором. Ее изображали в виде страны-агрессора, противостоящей цивилизационным ценностям. Впрочем, нечто подобное мы наблюдаем и сейчас, когда к западным «ценностям» добавилось еще и ЛГБТ. И тогда, и сейчас Россию выставляли страной-изгоем, которую непременно следует уничтожить, желательно и в физическом плане.

Россию англосаксы объявили «экзистенциальным» врагом, отрицающим западные ценности. Считают, что ее невозможно переделать по западному образцу. Но поскольку она по-прежнему остается центром притяжения для других государств, то ее непременно следует уничтожить. Добрососедские отношения с ней, опирающиеся на взаимовыгодное сотрудничество,  категорически отметаются.

Примечательно, что в американском обществе о «русофобии» на протяжении многих лет говорили довольно редко, связывая ее, как правило, с английской политикой. Здесь, напротив, значительные корни пустило увлечение русской культурой. Возможно, такой кажущийся парадокс обусловлен значимым вкладом в культуру эмигрантов из России. До прихода к власти большевиков отношения обеих стран между собой были вполне дружескими.

Восприятие понятия «русофобия» существенно трансформировалось  во времени. Дж. Людлов (1821-1911), христианский социалист, русофобию и бешенство равно считал болезнями.  Эту мысль далее развивает Роберт Хантер, написавший «Историю Индии»:
«Как и другие болезни, которым подвержен человек, у нее есть ученое название русофобия. Она, как и прочие лихорадки, имеет горячие и прохдадные фазы, а иногда отступает вовсе. При очередном приступе пациент подходит к карте мира и, размышляя над ней, восклицает со вздохом; «До чего же огромна Россия! Как легко ей двинуть свои орды на нашу восточную империю! Как легко ей потрясти эти земли!» Но все это лишь симптом горячечного состояния, в которое впал больной».

Следует отметить мнение людей со здравой и вполне объективной позицией. К примеру, когда востоковед Роберт Каст в 1883 году совершил поездку на Кавказ, он заявил следующее:
"Я отвергаю всякую русофобию, у меня нет ни крупицы антипатии к России. Я смотрю на эту великую державу как на сотрудницу Англии в распространении цивилизации в Азии. Тем не менее, когда на карту поставлены важные интересы, стоит знать, чем занимаются наши друзья и соседи, какими бы добрыми и бескорыстными они ни были или хотели бы выглядеть».

Джон Керзон, известный своей «нотой Керзона», путешествовал по России в 1888-1889 гг., после чего написал следующее:
«Даже непродолжительное проживание в этой стране смягчает более раннюю оценку. Причиной тому – прежде всего откровенные и любезные манеры и чрезвычайная вежливость людей от высших должностных лиц до самых простых мужиков. Русский джентельмен обладает всей полировкой французского без намека на показной галльский лоск. Русский простолюдин может быть бестолковым, но не бесцеремонным, подобно тевтонцу. В России нет широко распространенной враждебности к Англии, зато несомненна непреодолимая и всепоглощающая неприязнь к Германии".

Примечательно, что русофобия все чаще, особенно на Украине, встречается среди этнических русских. В таких случаях она диагностируется, как самоненавистничество. Пример такого самоненавистника – Дмитрий Донцов, основатель украинского интегрального национализма. Он родился в Запорожье в семье русских дворян. После его перерождения в украинского националиста он с настойчивостью маньяка стал взывать к «цивилизованному миру» с требованием сокрушить Россию. В 1914 году в Государственной Думе лидер кадетов Павел Милюков, говоря о Донцове, пророчески предупреждал:
«Господа, я скажу вам: бойтесь его! Если Вы будете продолжать Вашу политику, Донцовы будут числиться не единицами, не десятками, а сотнями, тысячами и миллионами!»

Сейчас на Украине потомки Бандеры и Донцова отчаянно сражаются на поле боя против российских воинов, с большим опозданием осуществляющих здесь денацификацию.



География русофобии


Русофобия на Западе, подобно пресловутому маразму, крепчает год от года. В наибольшей мере ее влиянию подвержены страны, испытывающие идеологическое давление со стороны США и Англии.
 
По данным социологической службы Gallup, в 2021 году количество негативно относящихся к России жителей США достигло 77%, побив рекорды за предыдущие десятилетия. После начала спецоперации на Украине негативное отношение к России в «западных либеральных демократиях» резко усилилось. Это контрастирует с общественным мнением многих латиноамериканских и азиатских государств, настроенных пророссийски. Отрицательное отношение к России  в процентах для разных стран выглядит так (данные некоммерческой организации «Альянс демократий»): Польша – 87, Украина – 80, Португалия – 79, Швеция – 77, Великобритания – 65, Италия – 65, США – 62, ФРГ – 62.


Русофобия и суицид


Изучение феномена русофобии за рубежом еще в конце XIX века привело к выводу о том, что ее можно уподобить болезни мозга, предрасполагающей к суициду (Stead, 1888). В этом случае русофобия сближается с бешенством. Последующие десятилетия позволили на живых примерах получить тому подтверждение.

Хрестоматийным примером стала печальная история, произошедшая с министром обороны США Джеймсом Форрестолом. 22 мая 1949 года он выбросился из окна, а перед этим на приеме у врача-психиатра не уставал бормотать фразу: «Русские идут, русские идут, они уже повсюду».
 
Перед этим Форрестол уже два года возглавлял Министерство обороны США. Тогда холодная война сопровождалась в американской прессе антисоветской истерией. Президент Трумэн планировал нанести удары ядерными бомбами по 20 советским городам. Мифы о «советской угрозе» довели военного министра до такого состояния, что его подчиненные, еще до вердикта психиатра, сами поставили ему диагноз, полагая, что «шеф спятил».

Гитлеровский министр пропаганды Геббельс в 1942 году говорил следующее: «Русские – это не народ в общепринятом смысле слова, а сброд, обнаруживающий ярко выраженные животные черты. Это можно с полным основанием отнести как к гражданскому населению, так и к армии». Когда этот отъявленный нацист и русофоб понял, что поражение немцев состоялось, он лично отравил цианидом своих шестерых детей, жену Магду и себя. Попади он на Нюрнбергский процесс, его жизнь наверняка закончилась бы на виселице.

 Сейчас в качестве непримиримого врага России и русских выступает Украина, которую бандеровцы и англосаксы превратили в «анти-Россию». Все чаще раздаются сумасбродные лозунги об уничтожении русских, а украинским воякам внушают мысль о необходимости победы над Россией и войне «до последнего украинца». Эти лозунги до боли близки к тем, которые гитлеровцы внушали немцам, когда их поражение было уже очевидно. А затем пошла волна самоубийств…