Глава восьмая. Литвинов

ЛИХОЛЕТЬЕ.Книга третья.
Глава восьмая. Литвинов.

 Поздним вечером 20 апреля 1981 года директор Крутояровского металлургического комбината Михаил Ильич Литвинов возвращался домой из Тульского драматического театра.
 Не торопясь он вышел из дверей театра, постоял несколько минут на его ступеньках, любуясь сквером перед ним. А потом, как-то уж слишком медленно и неторопливо, что не свойственно было его натуре, чуть прихрамывая, пошёл по направлению к своей чёрной персональной "Волге", в которой давно ожидал его шофёр.
 Вечер был прекрасным, тёплым и лёгким пьянящим свежестью. Пахло оттаявшей землёй. Всё говорило о скором пробуждении жизни после долгой и надоедливой зимы. Потому ему, Литвинову, очень даже захотелось подышать сейчас полной грудью, почувствовать себя вновь молодым и свободным от всех свои дел, сильным и крепким. Особенно, после долгого пребывания в театре, набитом до отказа людьми. У него было очень хорошее настроение.
 Литвинову хотелось подольше побыть на этом вот открытом пространстве перед театром. И он решил пройтись. В сквере было красиво и приятно. Сегодняшнее торжественное собрание, накануне празднования 101-й годовщины со дня рождения В.И.Ленина, завершилось большим концертом Тульской филармонии, так что его водителю пришлось немного поскучать, поджидая своего хозяина. И это ему не нравилось.
 Но Литвинов об этом не думал. Он очень хорошо знал своего водителя. Иван Андреевич был терпелив и верен. Подъехал он к театру по приблизительным его подсчётом специально к окончанию собрания. Он никогда не ошибался в своих расчётах, когда отъезжал по личным своим надобостям во время вот этаких длинных собраний и заседаний.
 Обычно директор после официальной части любого торжества сразу же и уезжал домой. А тут-то вдруг он и задержался? К чему бы это?! Неужели он остался смотреть концерт? Это и удивило водителя.
 Совсем это было как-то на директора непохоже. Так что верный и многоопытный его  Иван Андреевич был сейчас в полном своём смятении и недоумении, слегка даже был раздосадован этой загадкой.
 Пришлось ему дожидаться. А теперь директор, даже и сейчас, не спешил. Водитель это видел через лобовое стекло. "Прошёл, видно, прогуляться?- с удивлением подумалось ему. Вот этого Иван Андреевич не любил, но пришлось терпеть. Ведь если бы он мог это предвидеть, то и попозже мог бы подъехать, успел бы тогда пробежаться по ближним магазинам, чтобы там ещё что-нибудь прикупить для дома, для семьи. 
 Прогулка директора его раздосадовала. Правда, он уже кое-что успел приобрести и сложить в багажник, но как-то всё второпях, да наспех. А у жены-то завтра день рождения, вроде бы, всё он сделал, как она ему сказала, да вот только подарка он ей так и не приобрёл.
 Но ничего, вот с утра завтра отпросится не часок-другой у директора и что-нибудь купит ей подходящее. Главное, чтобы подарок хороший был. Михаил Ильич несомненно отпустит его ради такого случая. Не впервые. К своему водителю директор всегда относился уважительно. 
 Сам Литвинов тоже знал об этом дне рождения, но совершенно о нём забыл. Столько важных дел в голове, что обо всём и не упомнить. Да вот ещё это торжественное собрание не выходило у него из головы.
 Нисколько он не пожалел, что после торжественной части остался посмотреть выступления артистов Тульской филармонии. Давно он уже нигде не был. В том числе, и в этом театре. Имеет же и он право потрать на себя часок-другой. Жена дома подождёт. Сын заявится, наверное, ещё позднее него. Гуляка ещё он тот. К этому жена тоже привыкла. 
 Да, ничего, она уже привыкла и к тому, что с работы он всегда возвращался тоже   поздно. Такие вот они с сыном трудяги. Только сын не отказывал себе в удовольствии завернуть после работы в ресторан. Литвинов не имел такой привычки.
 Слушая же певцов и музыкантов на праздничном концерте, прекрасное исполнение артистов музыкальных шедевров, как классических, так и современных, Литвинов мысленно продолжал всё ещё находиться под впечатлением торжественного собрания.
 Даже вот и сейчас он тоже не мог полностью отключиться от того, что там происходило, а также от всяких дел своих и забот на комбинате. Музыка и пение не мешали ему размышлять, а только лишь делали эти размышления ещё приятнее.
 Дела на комбинате, действительно, шли хорошо и много было лестных слов сказано  адрес его комбината на этом торжественном собрании.
 Литвинов наслаждался этим вечером и концертом. В мыслях директора прошедшее собрание как бы и продолжалось. Ему нравилось сейчас прокручивать всё заново то что и как там происходило. Подводились там сегодня, на этом торжестве, не только итоги работы всех трудовых коллективов и организаций области за прошлый год и первый квартал нынешнего года, но ещё и отмечались достигнутые успехи в выполнении заданий десятой пятилетки и принятых социалистических обязательств по всей тульской области по выпуску и улучшению качества продукции и в работе по повышению эффективности производства.   
 Но всё равно, главным было на этом торжестве для Литвинова не это. А то, что здесь, на этом торжестве, среди других самых лучших предприятий области был назван одним из лучших его комбинат. Так что его фамилия тоже звучно прозвучала здесь довольно громко на всю область. И это грело его сердце.
 Ведь это же было несомненным признанием его высоких заслуг, как директора, как руководителя одного из крупнейших предприятий области. Потому этот праздник и стал для него сегодня настоящим целительным бальзамом для его души и сердца, о котором он всегда забывал в суете повседневных своих дел и забот.
 И вот здесь-то у него он радостно забилось. Он испытал эйфорию, чувство необыкновенной восторга и радости за себя и за свой коллектив. Директор тоже не был лишён человеческих слабостей. 
 Да, ему сейчас очень хотелось праздника и признания его заслуг. Хвала и лесть всегда грели ему душу. Но вот такое сегодняшнее праздничное состояние его души он ощущал в первый раз за всё своё директорство. А директором комбината он уже был десять лет. И вот за все эти годы им, действительно, было сделано немало. И этим он гордился и желал, чтобы его заметила.
 Да, как только прозвучала его фамилия, то у него сразу затрепетало сердце, а за спиной словно расправились крылья. Он почувствовал в себе необыкновенную лёгкость и упругость, молодую силу. Готов был тут же начать работать, причём с утроенной силой.
 Литвинов весь напрягся и выпрямился, тело его стало словно железным. Он налился весь гордостью за свой комбинат и за себя лично. Впервые он ощутил здесь свою значимость и столь большое значение в производственной и общественной жизни области.
 Как всегда, при большом волнении, Литвинов начал нервно потирать руки и сжимать и разжимать кулаки. А руки были у него большими и сильными, с крупными ладонями и крепкими пальцами. Они слегка трещали, когда он их распрямлял. Он желал выхода своей энергии.   
 Рабоче-крестьянские, как он любил говорить. В начале своей трудовой деятельности Литвинову довелось поработать немного горновым, затем мастером и начальником смены. Так что труд металлурга был ему хорошо знаком. Он прошёл непростой путь от помощника и начальника цеха до главного инженера.
  А после того несчастного случая с бывшим директором комбината Беличенко,  его гибели в автомобильной катастрофе, случившейся в 1971 году, Литвинов и стал директором комбината. Беличенко пробыл на комбинате не около четырёх лет, но показал себя, в столь короткий срок, неординарным руководителем и грамотным металлургом, заслужил признание и авторитет у работников комбината и у всех жителей Крутого Яра.
 Литвинов старался не только ему подражать и перенять стиль его руководства, но и оставить свой след в жизни комбината. И это у него неплохо получалось. За десять лет своего руководства он получил уже несколько высоких Правительственных наград и  вот такое торжество открывало ему теперь путь к дальнейшему успеху. Не только для него лично, а как он это понимал, и для всего комбината, для работающих на нём людей.   
 Литвинов был ещё не стар. Ему было пятьдесят пять лет. Среднего роста, широкоплеч, с плотной кряжистой фигурой, в которой ощущалась недюжая сила, с волевым красивым лицом и густыми, немного вьющимися волосами на крупной голове с крепкой шеей.
 Стройным было его трудно назвать, а чуть заметная хромота заставляла его вытягиваться и казаться немного выше и тоньше. Сергею это, казалось, не столько смешным, сколько неприятным. Литвинов стеснялся своей хромоты.
 Когда-то в молодости он схватился в борьбе с одним парнем, не слабее его, и тот применил борцовский бросок такой силы, что он ударился о землю и повредил ногу. Она у него неправильно срослась и стала немного короче другой. Теперь он никак не мог исправится от своего недостатка.      
 Каждое утро Литвинов поднимал своими сильными руками пудовые гири. Иногда это демонстрировалось и на директорских оперативках, чтобы показать всем подчинённым его силу и отменное здоровье. И он никогда на него не жаловался. И любил равняться силой с более молодыми, как бы продлевая свою молодость.
 Особенно любил он воскресные лыжные прогулки в Крутояровскм лесу, делал многокилометровые пробежки до Ясной Поляны и обратно, в тёплые дни с обнажённым торсом, летом кататься на лодках по реке Вороньей, сам лично занимался с сыном и женой на дачным своём садоводческим участком. Ему не чужд был крестьянский труд.
 Во время особенно бурных споров, на своей директорской оперативке между подчинёнными, он выносил из своей комнаты отдыха, положенной ему как директору, пудовые гири и заставлял спорщиков поднимать сколько раз от=ни смогут. 
 Дверь из его кабинета в комнату отдыха была всегда открыта и была всегда открыта, так что они были всегда хорошо видны всем присутствующим. Подняв сам, Литвинов предлагал сделать тоже также слишком горячим головам, чтобы они слегка смогли охладиться и скинуть с себя градус напряжения, одновременно и в его кабинете.
 Пальцы у Литвинова и сейчас были слегка сжаты и потрескивали, когда он в волнении сжимал или разжимал свои кулаки. Казалось, сейчас ему не хватает этих самых гирь. Литвинову хотелось дела, крупного, большого, живого, настоящей мужской работы, хотелось добиться и ещё большего своего признания. Он испытывал  необыкновенный прилив всех своих физических и духовных сил.      
 Жизнь, казалась, ему сейчас просто прекрасной. Потому, выйдя из театра, он и решил направится не прямо к машине, а немного пройтись по театральному скверу, полюбоваться на фонтан в центре его, который, правда, пока ещё не работал. 
 Водитель в недоумении проводил его недовольным взглядом. Он спешил домой. А тут? Литвинов же не мог видеть этого взгляда, иначе бы он тоже был бы сильно удивлён. И, возможно, поспешал бы. Такое было бы у него впервые. 
 Иван Андреевич не смел никогда на него так смотреть. Это было тоже необычно для сегодняшнего дня и для самого водителя. Ему очень хотелось домой, а ему ещё предстояло поставить машину в гараж. А это опять потеря времени. Не менее часа. 
 Хотя у водителя персональной директорской "Волги" тоже ненормированный рабочий день и жена тоже привыкла к этому, но накануне дня её рождения ему не хотелось её огорчать. Порадовать купленным к праздничному столу.
 Медленно Литвинов обошёл фонтан, представив, как его водяные струи бьют высоко вверх и резко падают вниз. В летние жаркие дни, проезжая мимо театра, он нередко мог это наблюдать из окна своего автомобиля. И эта картина ему нравилась.
 Точно такой же фонтан есть и в Крутом Яру. Но он уже несколько лет как не работает. Что-то там в нём не работало. Всё было как-то недосуг ему разобраться с этим. И он решил это обязательно наладить, чтобы, как в былые времена, струи и брызги фонтана, в свете разноцветной подсветки, переливались драгоценными камнями.    
  Во время этой прогулки настроение Литвинова ещё более улучшилось. Он жаждал признания не только в результате своей производственной деятельности, но и в благоустройстве, украшении Крутого Яра. Чтобы он был лучшим в городе и области. Кроме того, здесь, на этом вот высоком сегодняшнем торжестве, большой группе передовиков, добившихся наилучших результатов в труде, были вручены высокие Правительственные награды. Это было тоже большой радостью Литвинова.
 Восемь человек его комбината были здесь сегодня награждены медалью "За трудовое отличие". Ещё восемь медалью "За трудовую доблесть". Четверо орденом "Трудовой Славы" третьей степени. Ещё четыре орденом "Знак Почёта". Вот это здорово!
 Это ещё более грело сердце директору. Каждого из награждённых он знал лично и в конце собрания поздравил при выходе из театра. Пожелал и дальше так трудиться. 
 Позже он намеревался публично и в торжественной обстановке, в Доме культуры в Крутом Яру,  повторить все эти праздничные поздравления и награждения. При всех работающих на комбинате и жителях поселка, завершив праздник хорошим концертом художественной самодеятельности комбината и Дома культуры.
 Но это было ещё не всё. Одну женщину с его комбината, стерженщицу Екатерину Ганину, наградили ещё очень высокой наградой - орденом "Дружбы народов". Трёх человек наградили орденами Трудового Красного Знамени, а слесаря-электрика Никиту Пятакова вообще удостоили высшей награды страны - ордена Ленина. Так разве мог директор быть теперь спокойным и не радоваться их успехам!
 О каждом из них обязательно нужно рассказать в газете комбината. Но это уже дело парткома. Жаль, что от редакции сегодня никого не было на это торжестве. Да и сам Беляков не остался на этот концерт и уехал раньше. Было бы неплохо сейчас с ним потолковать об этом".
Ну, ладно, завтра утром переговорим,-усмехнулся Литвинов,- надеюсь, он понимает важность этого политического момента...". Директор немного лукавил, говоря о политическим моменте. Ибо в этом успехе коллектива комбината и его людей он видел, прежде всего, и свой собственный успех. Но он понимал и важность этого достигнутого успеха и для всего коллектива Крутояровского металлургического комбината.
 Так разве можно было ему сейчас находиться в спокойным состоянии, не гордится такими людьми, как, например Пятаков, и другими на его предприятии? Получается, что и он сам, Литвинов, к этому тоже причастен, раз стольких людей с его предприятия удостоено высоких наград Родины. 
 Сердце у него радостно пело, от гордости оно сильно волновалось, когда со сцены назывались имена его людей и они выходили на сцену театра и говорили слова благодарностями за высокие награды Родины, отметившие их нелёгкий труд.
 Особенно, был восхищён он Пятаковым. Литвинов хорошо его знал лично. Такую колоритную фигуру в коллективе комбината трудно было не заметить. Впервые Литвинов услышал о нём в феврале тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, со сцены Дома культуры, в их Крутом Яру, на торжественном вечере под названием: "Праздник Серпа и Молота".
 С тех самых пор прошло четыре года. Этот праздник прижился в Крутом Яру. Стал почти ежегодным. Прекрасной оказался он находкой для шефов и подшефных. И без Пятакова такие праздники теперь уже больше никогда не проводятся. Пятаков достоин был этого красивого праздника, так как хорошо работая на селе.
 В тот самый первый раз к металлургам Крутого Яра приехали в гости дорогие селяне. Это были представители подшефных колхозов и совхозов Дубенского района. А их у комбината пять. Над ними металлурги Крутого Яра до сих пор шефствуют. За каждым из таких хозяйств, на все эти годы, был закреплён определённый цех или же крупный отдел комбината.
 Пусть это была идея парткома, но Литвинов её тоже считал своей, так как сам тоже лично внёс немало своих предложений. В том числе, предложил создать на комбинате специальную отдельную строительную бригаду, с придачей ей техники для строительных работы в подшефных хозяйствах. И о ней они тоже говорили на том самом совместном празднике.   
  Этот праздник в Крутом Яру прошёл тогда очень даже ярко. Получился он радостным, эмоциональным и запоминающимся. По предложению председателя профкома комбината Сергея Максимовича Дронова, открывшего этот вечер "Серпа и Молота", в зал была внесена и святыня, самая дорогая реликвия комбината, это переходящее Красное Знамя Государственного Комитета Обороны. Оно было передано предприятию на вечное хранение за героическую работу металлургов в годы войны.
 Внести его в зал и установить его в Президиуме торжественного собрания было доверено трём самым лучшим работникам комбината, отличившимся на полях подшефных хозяйств. Это двум мужчинам и одной женщине. Которые всегда успешно трудятся не только в своих цехах, но и на селе, в своих подшефных хозяйствах. И впереди всех шёл со Знаменем, именно, Пятаков.
 Как же ему тогда было его не запомнить?! Величественной и неожиданно монументально-торжественной была эта сцена. На Пятакова нельзя было не залюбоваться. Тем более, его не запомнить. Он был строен, высок и крепок в плечах, красив и мощен. Средних лет, черноволосый, с тонкими правильными чертами лица. Можно с него скульптуру лепить. 
 Такие мужчины всегда нравятся женщинам, с таких молодцов пишут картины. Пятаков и сегодня обратил на себя внимание в театре, когда выступал с ответным словом благодарности за своё высокое награждение. Говорил он чётко, кратко, но с достоинством. Без бумажки и без заученных фраз. От всего сердца и по рабочему просто.
 Голос его был твёрд и уверен. Таким передовиком можно было гордиться. Да и тогда, на том первом празднике "Серпа и Молота", он тоже говорил немного о себе и своих товарищах. По делу и без лишних фраз. О нём самом и его делах всё больше рассказывали его товарищи по труду из доменного цеха, а также приехавшие к ним в гости селяне, тамошние его товарищи по труду.
 Говорили о том, что в тот год на полях подшефных хозяйств был получен рекордный урожай, значительно больший, чем в предыдущем семьдесят шестом. Особенно отличился Пятаков, намолотивший семьсот тонн зерна на комбайн. За что и был награждён орденом "Знак Почёта", а ещё шесть человек из различных цехов комбината были тоже награждены медалями "За трудовое отличие".
 В том числе, и две ассистентки знаменосца Пятакова. Это Марья Степановна Перваткина и Зоя Михайловна Фёдорова. Обе молоды и обе красавицы. Да, хороший получился тогда праздник в Крутом Яру.
 Необычным. Не хуже нынешнего в театре. Дело-то в том, что этот праздник получился, как бы и настоящей смычкой между городом и деревней. Не на словах, а на деле. Вот тогда Литвинов и подумал: "Вот так и надо поднимать село до уровня города!".
 Не только на сельских полях и новостройках, но вот и на этаких совместных праздниках. Красивым и полезным получился у них тот их общий праздник, объединяющий всех. Вот где, по-настоящему, крепится единство страны! Спасибо Кравцову, это он тогда его придумал о сорганизовал. Да, хороший был у него тогда секретарь парткома! Жаль, что он теперь не на комбинате, а руководит райкомом партии.
 Немало сил приложил к этому празднику и сам Литвинов. Потому, что после этого праздника он с поддержкой парткома приступил к ещё более ревностному созданию на комбинате подсобного сельского хозяйства. Назвав его сельскохозяйственным цехом.
 Теперь металлурги стали производить не только чугун, цемент, фитинги, электроэнергию, тепло, а также шлакоблочный кирпич, бетонные и столярные изделия, пиломатериалы и другое нужное для строительства материалы, но ещё и выращивать мясо, молоко, зелень и овощи.
 Литвинов решил сделать своё металлургическое предприятие, да и весь посёлок, вполне самодостаточными, "государством в государстве", чтобы у них было всё своё, чтобы ни от кого они не зависели в обеспечении своих людей всем необходимым. Быть в быту на полном самообеспечении. Не это ли нынешняя задача партии? В том числе, и в вопросах оздоровления своих трудящихся и всех жителей Крутого Яра.
 Свою медицинскую санитарную часть комбинат оснастил самым современным медицинским оборудованием. Это тоже с полной поддержкой и инициативой партийной и профсоюзной организаций комбината. Теперь Литвинову с парткомом и профкомом показалось мало уже иметь на своём предприятии сильный профсоюз, способный обеспечивать трудящихся общесоюзными профсоюзными путёвками в Дома отдыха и в санатории.
 Решено было построить своими силами, к уже имеющемуся пионерскому лагерю, ещё и круглогодичный санаторий-профилакторий. Для оздоровления трудящихся предприятия и жителей посёлка. В лесу, на самой окраине посёлка. То есть, в черте самого Крутого Яра. Правда, тогда Литвинов был ещё главным инженером, по эту идею он тоже поддерживал. Но после после гибели Беличенко вся нагрузка по созданию санатория-профилактория легла на Литвинова. И он по праву считал его своим детищем.   
 И он был построен, большой и красивый в четыре этажа. Сдан в эксплуатацию в 1971 году. Как раз в этом году Литвинов и становится директором комбината. С каждым годом санаторий-профилакторий становится теперь лучше и лучше, как с точки зрения внешней эстетики, так и внутреннего убранства, не говоря уже о  медицинском обслуживании.
 Круглый год в нём отдыхают и поправляют здоровье не только работники  комбината, но и все работающие на других предприятиях и в организация, учреждениях Крутого Яра. 
 Ещё до этого, в сосновом бору, что в Заокском районе, для работников комбината, и для всех желающих крутояровцев, была создана база семейного летнего отдыха. 
 Ставшая потом для всех жителей посёлка самым любимейшим местом отдыха. Но Литвинов сам там никогда не отдыхал, и редко бывал. В отличие от санатория-профилактория. Директор предпочитал отдыхать на своём дачном участке в одном из садовых товариществ комбината.
 Недалеко от самого комбината и был всегда готов, при необходимости, вернуться в свой кабинет. Литвинов любил сам всё для себя и своей семьи выращивать на дачном участке. Овощи и фрукты, всякую зелень. Это было что-то в нём генетически заложено заложено от его крестьянских предков.   
 Создали металлурги свою базу семейного отдыха в прекраснейшем месте на реке Оке. Тоже для себя и своими руками. Своими силами. Но здесь инициатива уже принадлежала ни парткому, ни профкому с комсомолом, ни администрации комбината, а спортсменам Крутого Яра, которое облюбовали это место для себя и своих спортивных выездов на природу.
 Но позже эта инициатива уже обрела полную поддержку парткома, профкома и комитета комсомола. А также администрации комбината, в лице предшественника Литвинова, Ивана Степановича Беличенко, который был горячим сторонником реализации и развития этой идеи. Кстати, он и погиб в автомобильной катастрофе, когда ехал на эту строящуюся базу. Литвинов был тогда главным инженером и занимался преимущественно производственно-техническими вопросами предприятия. 
 Летние дачи получились лёгкими, внешне красивыми. На трёх и двух человек в каждой из них. Но после гибели Беличенко ничего там больше не благоустраивалось. Литвинову было, на первых порах, не до того. Да и не было это его детищем. так что эта база стала заботой парткома и профкома, с помощью комитета комсомола.
 Места оказались здесь не только рыбными и пляжными, но и ещё грибными, да ягодными. Целыми семьями, включая и домашних животных, стали приезжать сюда работники комбината. Так что и эта зона отдыха давно стала для металлургов любимейшим местом семейного отдыха.
 И была она теперь под полным контролем и пристальным вниманием, заботой и опекой партийной и профсоюзной организаций комбината. Впрочем, как и сам пионерский лагерь, детские сады, санаторий-профилакторий, спорткомплекс, комнаты школьника, вся воспитательная работа в Доме культуры.
 Литвинов не противился этому, живо интересовался этой работой, оказывал, как ему казалось, необходимую помощь. Но главное своё внимание и силы он, однако же, отдавал производству, да ещё санаторию-профилакторию.
 Зона же отдыха на Оке оставалась по-прежнему детищем Беличенко, но не все это помнили. Много сил у Литвинова теперь занимала шефская работа на селе.
 В этой работе дирекция и партком, с профкомом не только руководствовались директивами вышестоящих партийных организаций, но ещё и сами для себя определяли свои цели и первоочередные задачи.
 Они завязывали крепкие производственно-экономические связи с подшефными хозяйствами, активно работали над развитием их производственных мощностей и инфраструктур. 
 Работники всех цехов и отделов комбината добросовестно трудились не только на посевной или на уборке урожая в подшефных хозяйствах, но и активно участвовали в ремонтах сельхозтехники, как в своих хозяйствах, так на территории комбината. Полностью осуществляли строительство на селе. Строились жилые дома-коттеджи, культурно-бытовые объекты, общежития, столовые.
 Для этого, как это уже было сказано, кроме отдела капитального строительства, жилищно-коммунального отдела, ремонтно-строительного цеха, была на предприятии создана специальная бригада для сельского строительства. И это Литвинов считал правильным и целесообразным.
 И этот его почин тоже был отмечен в масштабе области. И на сегодняшнем торжестве в том же театре. Руками рабочих комбината и крестьян подшефных хозяйств деревни постепенно превращаются в благоустроенные поселения. И это тоже несказанно радовало Литвинова. И это тоже было отмечено на торжестве в театре.
 Но особенно было хорошо Литвинову, красиво и приятно видеть, когда на том же празднике "Серпа и Молота" в Доме культуры в Крутом Яру, девушки, представительницы подшефных хозяйств, преподнесли металлургам-шефам, очень большого размера "Золотой каравай" из нового урожая. Вот это была просто восхитительная неожиданность.
 Каравай был вручён Президиуму праздничного торжества. То есть, партийно-хозяйственному, профсоюзному и комсомольскому руководству комбината и руководителям подшефных хозяйств. Он стал, как бы своеобразным символом нерушимости шефских связей города и деревни.
 "Как же это всё тогда хорошо у нас получилось! Трогательно и даже, как-то даже по семейному? Вот, именно, так и должно подниматься село. Именно, так!",- в этом Литвинов не сомневался. И весь Крутой Яр это тоже тогда понял. У всех были на том празднике прекрасные, радостные и счастливые лица.
 А сколько чувствовалось дружеского тепла и сердечности в выступлениях руководителей подшефных хозяйств и простых работников-сельчан, благодаривших за крутояровских металлургов за оказанную шефскую помощь в развитии села. И эти слова дорогого стоят.
 Большой группе работников комбината, отличившихся на уборке урожая зерновых, тогда были вручены подарки и Почётные грамоты обкома партии. И на том совместном торжестве был хороший, тоже совместный, концерт художественной самодеятельности сельских Домов культуры и Крутого Яра.          
 Вспомнив сейчас про всё это, Литвинов понял почему он сегодня задержался на этом концерте. Его задержала память о том концерте и его сегодняшнее хорошее настроение.
 Вот тут-то Литвинов и вспомнил про своего водителя и поспешил к машине. Потому, как он излишне резко открыл дверь, было видно, что он тоже заспешил домой. Но это не понравилось водителю:
 - Поаккуратней, пожалуйста, Михаил Ильич, дверь-то может выйти из строя и я стану на ремонт. 
 Но Литвинов этого ничего уже не слышал, тяжело опустился на заднее сиденье и сказал:
 - Поехали!..
 Водитель, заводя машину, спросил:
 - Что сегодня так долго, Михаил Ильич?
 - Немного решил подышать свежим воздухом...
 - Так это я не к тому. Мне завтра днём, часа на два-три, отъехать нужно.У жены день рождения. Подарок не успел купить.
 - Передай мои поздравления. Добро. Машину я себе найду. Гараж у нас большой.   
 Ему не хотелось ни с кем сейчас разговаривать. В том числе, и с водителем. Извинятся же за свои задержки он совершенно не привык. Продолжал находиться в атмосфере прошедшего собрания, во власти воспоминаний и не мог от них отрешиться.
 Сколько лет он уже трудится на этом, ставшим ему дорогим, комбинате? Сколько лет он прожил в этом в Крутом Яру?! Страшно даже и подумать. А он ещё и сам не стар. Чуть за пятьдесят. Семьдесят седьмой год ему сейчас особенно памятен. В том году его наградили орденом Октябрьской Революции. Но и до этого он был награждён орденами "Знак Почёта", Трудового Красного Знамени, орденом Ленина, многими медалями. Награды начал получать ещё будучи главным инженером.
 И было за что. Комбинат всегда работал и работает с перевыполнением плана. Крутой Яр преобразовался в благоустроенный многоэтажный посёлок. Ещё осталось чуть-чуть и тогда не станет совсем на комбинате очереди на жильё. К тому же, в том же семьдесят седьмом году, доменному цеху было вручено свидетельство на присвоение ферромарганцу Государственного Знака качества. И это событие очень дорого ценится самими металлургами.
 И ещё, вспомнилось директору, как будучи делегатом двадцать шестого съезда КПСС, совсем недавно, в феврале нынешнего года, он получил на своё имя в Кремле следующую телеграмму:
 " Трудящиеся комбината с большим интересом следят за работой съезда. В цеховых коллективах не ослабевает накал социалистического соревнования в честь партийного съезда. Все коллективы работают с перевыполнением государственного плана. За четыре дня работы съезда план по выплавке чугуна выполнен на сто пять и девять десятых процента. Желаем успешной работы.
Секретарь парткома В.С.Беляков, 28 февраля 1981 года".
 Конечно, телеграмма пропагандистская, политическая трескотня. Но, тем не менее, получить ему её было приятно. Она и сейчас лежит у него в боковом кармане пиджака, на всякий случай, если бы пришлось ему выступать. А цифры в ней точные, не липовые. В этом он не сомневался. В любой момент он мог это проверить. Такого на комбинате не допускалось.
 Конечно же, Беляков не Кравцов, но и с ним работать можно. Человек он честный, искренний и с характером. Но только ему бы ещё смелости побольше, как у Кравцова. Тот мог в любой момент пойти и против него, самого Литвинова. 
 Вспомнилось ему и тот случай, когда он распекал за что-то при всех на своей оперативке корреспондента Гончарова за какую-то статью в газете, которую он  сейчас и не помнит. Так, Кравцов, молчал-молчал, а тут поднял голову и вдруг говорит:
 - А не кажется ли вам, Михаил Ильич, что это очень даже похоже на зажим критики?..   
 И эти его слова прозвучали в полнейшем молчании. Всё присутствующие притихли, ни одного шороха, все затаили дыхание. И это ему тоже сейчас вспомнилось, как и то, что в тот момент он сразу же осёкся и смешался. Стих. И до сих пор он этого не забыл.
 Неприятно это ему было, конечно. Но что он мог поделать? Секретарь парткома - это же не начальник цеха. Пришлось сдержаться. На него не накричишь, как на того же корреспондента газеты. И с тех пор Литвинов оставил в покое газету, а все вопросы с ней решал только через Кравцова.
 Но вот они уже въезжают в Крутой Яр. Проезжают мимо комбината, мимо тех самых бывших "шалманов", которые он все снёс и создал на их месте замечательный сквер-парк. Совсем иным стал посёлок, когда после окончания Липецкого металлургического техникума он впервые приехал сюда в сорок четвёртом году работать помощником мастера доменных печей.
 Прошёл он здесь весь непростой путь, все должности и ступени, дошёл до главного инженера, учась заочно в институте. А в тысяча девятьсот семьдесят первом году  назначен директором. Так что Крутой Яр и комбинат стали ему родными ещё с военного лихолетье, со дней его юности.
А. Бочаров
2020.