Соломоновна и продавщица

Магазин сельпо.
Вечер.

 Деревенский народ, идущий с работы, выстраивается за стоящей первой у прилавка Соломоновной в кучную и беспорядочную очередь.

Соломоновна всесокрушающим любой "Титаник" айсбергом стоит среди них, ровно дышит и невозмутимо ждёт...

Выходит продавщица. Хамоватая, бесформенная и накрашенная куклой тётка.

Соломоновна:
- Здравствуйте, дайте мне пожалуйста...
- Э-э, слышь, мне похер на твою вежливость, давай быст...
- А мне похер на ваше херовое воспитание!- полусекундная задержка была только для того, чтоб набрать воздуха побольше.- Милостивая госпожа, не сочтите за дерзость, но не могли бы вы быть столь любезны и оказать мне небольшую услугу, входящую в ваши должностные обязанности, тля!...
- Ух, ты, городская. А казалась такой интеллигентной!
- Моя интеллигентность заканчивается ровно там, где начинается ваше хамство.
Ваша рискованная попытка хамить мне - дело благородное, но неблагодарное, уж поверьте! И впредь будьте предупредительней и отзывчивей. Если вы со мной ещё не знакомы, то предупреждаю: наказываю ужасно. Выпадая из зоны русского литературного и уходя в зону рукоприкладства без правил. Грешу этим, конечно, но склонна к последующему покаянию. Поэтому до сих пор на свободе...
Или вы и есть та самая редкостная скотина которая ищет изощренную стерву для совместных дискуссий?
Молчите? Извольте, любезнейшая, в следующий раз даже не пытаться что-то глупо объяснять мне на словах в промежутках между ударами по лицу - у вас получится невнятно и придётся часто повторяться. Не выношу этого!


Соломоновна хмуро-недобро, пристально и внимательно глядела на продавщицу, глаза её наливались явно проглядывающей, разрушительной яростью. Потом медленно оглядела притихший и оробевший народ, набившийся под завязку в тесный зал магазинчика.

Очередь, до того стоявшая вокруг Соломоновны и галдевшая непрестанно, систематизировалась, организовалась и выстроилась по прямой, затихая от головы до самого хвоста.

***

Соломоновна, пока её обслуживали, погрузилась в дзен, любовно выращиваемый ею не один десяток лет. Она его холит и лелеет, поливает похеризмом и опрыскивает пофигином.

Хочет дзеном добиться только одного: чтоб её понимали не только тогда, когда она показывает свои сильнейшие и шокирующие стороны. Она хочет оставаться женщиной. Нежной и хрупкой. Но её постоянно кто-то разочаровывает: то цены, то зеркало, то анализы...

А продавщицы...

С ними она справляется.
На раз.