Друг

ДРУГ


РАССКАЗ


           Проехали Краснодар. Этим утром трасса М4 оказалась почти не загруженной. Машина ехала легко. Счетчик пройденного пути быстро листал километры.
           Из радиоприёмника, настроенного на волну «Первого радио Кубани», доносились весёлые песни. Кирилл Маринин уменьшил громкость, чтобы музыка не мешала разговору.
           За спиной, на широком заднем сиденье, расположился Алексей Ростовцев, закадычный друг Маринина. Он рассказывал о так называемых «попаданцах» – людях, проникших сквозь некий временной портал в другое время и пытающихся вернуться оттуда назад. Маринин скептически относился к этой категории литературы и называл её «жвачкой».
           – Владислав Крапивин, –  промолвил Кирилл, когда подъезжали к небольшому городку Кореновск, – в своей трилогии «В ночь большого прилива» тоже рассказал историю о людях, попавших на другую планету, и о том, как они оттуда выбрались. Но это не «жвачка», а настоящая, хорошая литература. А истории такого пошиба, что издаются сейчас, можно писать километрами.
           – И получать за них неплохие деньги, – раздался рядом голос Инны Батищевой.
           Она сидела на правом пассажирском кресле. Ёрзала, досадливо морщилась, то и дело приподнимая широкую ленту ремня безопасности, сковывавшего её нежное тело.
           Инна называла Маринина своим другом, но Кирилл больше двадцати лет безуспешно добивался её любви, так как не верил в дружбу между мужчиной и женщиной. Красивая фигуристая гречанка не поддавалась и убеждала своего воздыхателя, что такая дружба всё-таки существует.
           – Сын одной моей подруги учится в Москве, – продолжала Инна, – и сочиняет фантастические рассказы. За них издатели хорошо платят, поэтому парень даже снял двухкомнатную квартиру и переехал туда из студенческого общежития. И это, представьте себе, в столице. Там баснословные цены за съём жилья.
           – Рассказывайте что хотите, но мне эта фантастика нравится, – отбивался Ростовцев.
           Тем временем «ниссан» Маринина съехал с М4, повернул направо, взобрался на мост и устремился к Тимашевску. Мимо проносились тучные нивы колосящейся озимой пшеницы. На небе ни облачка. Говорить о «попаданцах» надоело, поэтому некоторое время сидели молча.
           – Зря мы поехали этой дорогой, – заявила Батищева.
           Маринин вздохнул. Инна прожужжала ему все уши, настойчиво предлагая весь путь проделать по М4. «Ну и что, что она платная, – говорила она. – Я оплачу. Зато промчимся с ветерком». Кирилл не поддавался, напоминал, что дело не только в деньгах. «Там останавливаться нельзя, – говорил. – Вдруг что-то случится, или захочешь чего-нибудь, а останавливаться запрещено. Штраф тысяча восемьсот рублей».
           На АЗС в станице Новокорсунской остановились, чтобы заправить машину пропаном и позавтракать, так как выехали с моря в семь утра, следующую остановку наметили в Пешково, а это уже Ростовская область, поэтому организмы путешественников требовали подкрепления.   
           – Алексей, – обратилась Инна к Ростовцеву, – не поменяешься ли со мной местами?
           – А в чём дело? – спросил мужчина, доедая банан.
           Ростовцев следил за своим весом, питался исключительно согласно придуманной им диете и строго по часам.
           – Проклятый ремень натёр мне кожу даже сквозь платье, – пожаловалась Инна, потирая место потёртости.
           Алексей скосил глаза.
           – Левую грудь, что ли? – спросил невинным голосом.
           – Какой ты, – вспыхнула Инна. – Просто грудь.
           – Просто грудь – это у меня, – заметил рассудительно Маринин. – У женщин их две.
           – Баламуты, – насупилась Батищева. – Так можно пересесть, или нет? 
           – Да, пожалуйста, – пожал плечами Ростовцев. – Мне ремень не натирает ничего.
           На мосту перед станицей Староминской скопилась вереница автомашин. Велись дорожные работы, поэтому стоял временный светофор и горел красный свет.
           Маринин нажал на педаль тормоза и непроизвольно вскрикнул. Верхняя часть правой стопы словно онемела. Любое движение вызывало острую боль.
           – Что такое, Кирилл? – забеспокоился Ростовцев. – Что-то случилось?
           – Лёша, я не могу вести машину, – признался Маринин. – Похоже на судорогу. Свело стопу.
           В это время зажёгся зелёный свет. Превозмогая боль, Кирилл смог довести машину до спуска с моста и свернуть на обочину.
           – Выпей воды, – посоветовала Инна. – Сделай несколько глотков, и всё пройдёт.
           Маринин не ответил, вышел из машины, наклонился и начал растирать больное место.
           – Попробуй согнуть стопу как можно сильнее, но не вперёд, а к себе, – советовал Ростовцев. – Так делают пловцы.
           – Выпей воды! – настаивала Инна. – Я же твой друг, или кто? Полегчает, вот увидишь.
           Кирилл всё-таки сделал несколько глотков. То ли упражнения помогли, то ли подействовала вода, но нога снова стала слушаться, а боль ушла.
           За Ростовом, на пути к Самбеку, снова скопилось много автомашин: велись дорожные работы. Строилась новая, вторая двухполосная ветка трассы на Таганрог.
           – Кирюша, хочешь оладий? – предложила Инна. – Всё равно ведь почти стоим.
           Маринин протянул назад правую руку. Инна вложила в неё пару мягких маслянистых оладушек. Батищева приготовила их вчера на кефире, оставшемся неиспользованным в конце их десятидневного пребывания на море.
           Им было хорошо втроём. Инна попала в мужской коллектив случайно.  На работе ей дали отпуск и его срок подходил к завершению.
           – Кирилл, – позвонила она однажды. – Я знаю, что вы с Алёшей отправляетесь на море.
           – Да, – подтвердил Маринин. – Выезжаем через три дня.
           – Возьмёте меня с собой?
           Кирилл ответил не сразу.   
           – Но там много знакомых, они хорошо знают мою жену. Что я им скажу?
           – Я буду вести себя тихо и незаметно. Законспирируюсь. 
           – А если я начну приставать?
           – Не посмеешь. Ты же друг. Забыл об этом? К друзьям не пристают.
           Десять дней промчались быстро. Море. Пляж. Инна и Кирилл подтрунивали над Алексеем, прекрасным пловцом, ни за что не соглашавшимся загорать: солнце вызывало у него кожную аллергию. Сближала совместная готовка, хотя у всех троих оказались абсолютно разными взгляды на кулинарию.
           Машинально дожёвывая вкусные оладьи, Кирилл перебирал в памяти короткую историю их отдыха. Глубоко в душе сидела грусть, её причина не вырисовывалась, не называлась по имени.
           Пункт пропуска на административной границе с Донбассом прошли быстро. Дорога на Амвросиевку оказалась довольно неплохой. Машина бежала резво. Алексей повеселел и завёл с Инной разговор – так, ни о чём.
           – Помнишь, как мы пришли из гостей? Мы же тебе не сильно докучали? Весёлые, довольные.
           – Конечно, помню, – кивнула Батищева. – Ещё бы не помнить. Громко разговаривали. Спать не давали. А все разговоры вертелись вокруг меня.
           – И что с того?! – воскликнул Ростовцев. – О чём же ещё судачить? Женщина красивая? Да, ещё какая. Сама знаешь: ты просто сказка.
           – Косточки мои мыли, – отмахнулась Инна. – Кому это понравится?
           – Мы говорили о тебе вполне уважительно, – вмешался в полемику Кирилл.
           – А ты помолчи, – не дала ему говорить Батищева. – Ты же друг. Почему не остановил Алексея?
           – А может, я люблю тебя? Двадцать лет люблю. Безответно. И говорил о тебе как о своей любимой женщине. Что, разве нельзя? Только ты на мои чувства почему-то не отвечаешь. Не подпускаешь к себе.
           – Какие такие чувства? – рассмеялась Инна. – Разве так любят? Если мужчина влюблён по-настоящему, то уже давно добился бы своего.
           – Что? – поперхнулся Маринин. – Ты хочешь сказать, что тебя нужно было взять силой?
           – Именно так и поступают настоящие мужчины. А ты ни то ни сё, поэтому о своих чувствах лучше бы помолчал. 
           На пару секунд в салоне автомобиля установилась тишина. Алексей отвернулся и стал смотреть в окно.
           – Хорошо, – выдавил из себя Кирилл, – я замолкаю. Навсегда.
           – Зачем же навсегда? – по инерции продолжала свою тираду Инна.
           Она ожидала от Кирилла продолжения, но его не последовало. До самой Макеевки ехали молча. Алексей вышел на микрорайоне «Зелёный». Кирилл вынул из багажника его вещи. Пожали руки, попрощались. Инна пыталась тоже что-то говорить, но отвечал ей один Ростовцев.
           – Кирюша, ты не обижайся, – сказала она, когда автомобиль тронулся и начал выезжать на Макеевское шоссе. – Мне в самом деле было неприятно, когда вы с Лёшей обсуждали меня.
           Маринин молчал. В его голове происходила серьёзная работа. Душа кипела. Рот словно стянуло спазмом. «Я – не мужчина! Нужно было взять силой. И молчала двадцать лет…»
           Его отношения с девушками и, позднее, с женщинами строились на строгом правиле, сформулированном ещё отцом. Согласно этой заповеди предписывалось добиваться близости с женщиной исключительно с её согласия. Этот постулат не давал сбоев ни разу. За многие годы Кирилл пропустил через своё большое сердце много женщин, и чувства всегда отличались взаимностью. Правда, две подруги позднее бросили его, но тому причиной оказалась, скорее, политика, а не та, что ему в лицо бросила Инна. «Друг!» Это слово он повторял про себя с огорчением и даже ненавистью.
           Машина ревела. Кирилл изо всей силы жал на педаль газа. Выбоины и кочки подбрасывали автомобиль. Инна молчала. Она забилась в угол и на поворотах крепко держалась руками за переднее сиденье.
           Он остановил машину на углу, около её дома.
           – Может, припаркуешься ближе к подъезду? – несмело попросила женщина. – Вещи всё-таки.
           – Я донесу, – тихо произнёс Кирилл.
           Сумки оказались тяжёлыми. Он с трудом взошёл на третий этаж и поставил их у её двери.
           – Пока, – сказал машинально.
           – Спасибо, – еле слышно вымолвила Инна, не глядя на него.   
           – Пожалуйста, – ответил Кирилл так же тихо.
           Отъезжая от её дома, Маринин вспомнил, что слово «пока» из его уст прозвучало во второй раз. Тогда Татьяна, одна из его самых любимых женщин, завела себе другого, какого-то солдата из Западной Украины. И случилось это семь лет назад.


20 июня 2023 года.