Предложение

Одна из двух туфлей, что он взял напрокат у соседа Петьки, кажется, просила каши. Вроде брал целые, не прошел и пол-улицы – подошва стала предательски отлетать. Может, так и было сразу? Просто, когда брал, не заметил? Сердце стучит тук-тук-тук… Как тут думать о туфлях, когда все мысли о предстоящем объяснении?

С Машкой они встречались уже два года. А знакомы были, кажется, всю жизнь. Еще буззубым оборванцем, когда впервые зашел в школу и увидел ее, понял, что она совершенно особенная… От нее исходило почти магическое сияние. Даже в пасмурный день на неё посмотришь – лицо освещено солнцем, а в глазах сверкают искорки. Первое время он боялся к ней подходить. Вместо того, чтобы познакомиться, пролил на ее новый белый фартук чернила. А потом неделю дулся. Не она на него, за то, что испортил новую форму, а он, за то, что так строго на него после этого глядела. Вот зазнайка! Подумаешь! Вокруг Маши всегда была стайка подруг, которые говорили что-то на своем, непонятном, а все больше смеялись.

Потом у Гриши дома окотилась кошка, об этом узнала Маша и напросилась выбрать себе котёнка, мол, мыши дома одолели. Он нехотя пригласил к себе. Она взяла котенка самого маленького и, кажется, хромого. А вырос из него огромный пушистый Василий, которого в округе боялись не только все мыши, но и, кажется, собаки.
В девятом классе носил за Машей портфель, она помогала ему по математике, он рвал на клумбах цветы, а она его все воспитывала. То отругает его за мятую рубашку, то спрашивает, откуда грязь под ногтями. И вот, наконец, когда после уборки яблок на летних каникулах ждали транспорт до школы, и, не дождавшись, пошли пешком, взяла его за руку. Ее свет потёк по его руке, через плечи, грудь и засверкал в глазах. Теперь и он научился светиться.
Вся улица знала, что Гришка встречается с Машкой. Бабки умилялись, когда он шел с ней вдоль дворов. Машку там все любили. Она была отзывчивая, добрая. Всегда помогала, даже без спросу. Кому огород убрать, кому на почту сходить, кому в магазин. Газеты старухам читала, многие тогда были неграмотные. А они ее угощали за это пирожками и большущими грушами.

Для себя Гришка уже давно все решил. Построят они с Машей дом, заведут детей. Он будет работать в колхозе, а она отучится в городе и пойдёт в школу учительницей. Вечером они будут сидеть на лавочке и рассказывать друг другу, как прошел день.
Только нужно сначала пожениться. Это ему в голову пришло как-то случайно. Он будто вспомнил, что перед тем, как строить дом и заводить детей еще нужно сыграть свадьбу. Вспомнил сегодня утром и сразу пошёл к соседу за туфлями. Своих у него не было, а делать предложение в калошах ему казалось неприличным.

В кармане теребил бабушкино кольцо, казалось, оно и так и пыталось улизнуть от Гришки. Такое крошечное, что и на мизинец ему не годилось. Интересно, сколько шагов до Машкиного дома? Столько раз ходил и никогда не считал… А туфли нужно подклеить перед тем, как вернуть.

- Ты чего рано так? – спросила Машка, увидев его издалека, - я еще и дома не управилась. Договаривались ведь в шесть? А сейчас полтретьего.

- Я, это… по делу пришёл, не просто так.

- По делу, так рассказывай, погоди, только платок накину.
Маша взяла платок в горох и накинула на голову. Гришка на всякий случай еще раз проверил кольцо.

- Маш, ты ж знаешь, что я это… ну, в общем. Я тут принёс кое-что.
Гришка, не найдя подходящих слов вынул из кармана кольцо и протянул Маше:

- Выходи за меня.

Последние слова стали у него поперёк горла. Голос, кажется, собирался его покинуть. Обычный летний стрекот тысяч птиц и миллионов стрекоз притих. Время остановилось. Маша была растеряна. Гриша стоял с протянутой рукой. Он не понимал, что происходит, почему Маша ничего не говорит. В какой-то момент ему показалось, что он оглох.

- Нет, - наконец ответила Маша.

Гриша хлопал ресницами и ничего не говорил. Он уже сомневался, что вообще проснулся сегодня утром. Наверное, это продолжение сна, именно поэтому все так странно происходит.

- Нет, -продолжила Маша, - ну как ты можешь об этом думать? Война, Гриша, война!

Мы пойдём на фронт, мне надо на курсы медсестер записаться, раскидает нас по всей стране! Ну какие кольца? Какая свадьба? Ну отчего же ты такой, Гришенька! Нельзя сейчас нам никак вместе быть, никак нельзя!

Гриша опустил руку и кольцо упало в траву. Он ничего не сказал. Нагребая придорожную пыль порванной туфлей, поплелся домой. Гриша знал, что война. Знал, что надо на фронт.

Гриша погиб в 1943 в Польше, и долгие годы числился пропавшим без вести. Маша пропала в 1945, перед самой Победой. На своих плечах Маша вынесла десятки раненных, о ней даже как-то писали в газете. Гриша и Маша больше никогда не увиделись.