Издалека долго. Два портрета

   (Прод.)

 Не успела Ева отправить письмо Серафиму с поздравлениями семьи на его День рождения, как пришла похоронка. У неё сразу будто оборвалось всё внутри, и она сползла на стул: "Геройски погиб...награждён посмертно...Волга...Сталинград". Слёзы застилали глаза. "А я ведь ничего не почувствовала, когда его не стало, - винила она себя. - Как же я тебя буду искать в этом сонме холодных звёзд?" Дочери плакали, и Ева не решилась противоречить судьбе. Надо победить и выучить детей, дождаться Григория и Марию, а там видно будет.
    В марте приехал Петрович и привёз вещи капитана. "Я запомнил огромный валун на берегу, возле которого он погиб, - сказал моторист, - дай Бог, навестим после победы." Петрович выпил стакан водки, а потом заглядывал раз в неделю и всегда приносил свежей рыбы, напоминая всякий приход, что капитан очень любил жаренного судака. 
    Ева очень любила пошутить и посмеяться, но со смертью мужа смех её стал спорадическим и коротким. Она начинала смеяться и вдруг, словно что-то вспомнив, осекалась с явившейся изнутри грустью. Она как-то делала капитальную уборку в квартире и долго рылась в старых вещах Алёны и Алины, откуда с удивлением извлекла дачный забытый "голубоглазый" портрет мужа. Серафим смотрел на неё, красивый и загадочный, влекущий по-прежнему и недоступный. Она повесила изображение напротив портрета брата, Бориса в спальне. Ева перед сном часто разговаривала с ними, и ей становилось легче на душе, которая порывалась оставить Землю. Победу над Германией 9 мая 1945 года Ершовы праздновали громко и шумно вместе со всей страной, но в конце мая пришла похоронка на Григория. Он погиб при штурме Берлина. Ева подолгу молилась, отдаляясь от реального мира. После беспримерного полёта Юрия Гагарина она порадовалась вместе со всеми и, поговорив с Ириной, тихо умерла. Ирина оказалась хранительницей семейных родовых преданий и тайн...
    В 46 году после знаменитой фултоновской речи Черчилля между странами Запада и СССР опустился железный занавес. Союзники в войне против фашизма взяли курс на конфронтацию. Началась гонка вооружения: Америка, получившая наибольшие дивиденды от победы во Второй мировой, развивала морской флот, производство вертолётов и авиастроение, а Советский Союз, восстанавливая разрушенное хозяйство, догонял США в атомных проектах и средствах доставки зарядов на большие расстояния. В 1957 году советские конструкторы под руководством С.П. Королёва создали межконтинентальную баллистическую ракету, способную доставить ядерную бомбу в любую точку планеты. Возник паритет вооружений. СССР запустил в космос первый искусственный спутник, а Бориса Плеевского правительство Франции наградило орденом Искусств и Литературы.  1961 год ознаменовался запуском на околоземную орбиту первого человека, Юрия Алексеевича Гагарина, что воодушевило всех людей Земли и привело к разрядке напряжения между странами и кооперации в космической сфере. Борис, потерявший надежду на получение известий из России от родных и близких, мотался по свету, побывав на всех континентах, Мишель работал инженером-физиком в Физическом атомном центре Франции, Масуми на первом курсе выскочила замуж и родила сына и дочь, а Мизуки в Японии растила дочку, которую назвала Юко.
    В семидесятых годах, наконец, у иностранцев появилась туристическая возможность посетить центральные области СССР. На тридцатилетие победы в мае 1975 года восьмидесятичетырёхлетний Борис Васильевич с сыном в составе японской делегации прибыл в Москву, чтобы совершить круиз по Волге и Дону на четырёхпалубном корабле "Дмитрий Донской". Борис не признавал медицину и был крепким, с живым острым умом, однако, на пристани речного вокзала перед трапом силы оставили его, и ноги подогнулись в коленях. Мишель успел подхватить отца, и они зашли на палубу белого красавца. Старший из Щаплеевских на данный момент сильно волновался: накануне он послал телеграмму в Рыбинск, что жив и 8 мая прибывает в город на круизном теплоходе. Чем ближе была Родина, тем сильнее стучало сердце и выше поднималось давление в крови.
    Когда корабль минул канал Москва - Волга и посетил Тверь, Борис лишился сна и почти не уходил с верхней палубы, потому что начиналась знакомая с детства дорога к Рыбинску. Он вглядывался в милые сердцу лица на берегу - они радовались и, казалось, излучали счастье. Бор тоже беспричинно улыбался, готовый обнять каждого человека. Построенные ниже по течению плотины явно увеличили ширину реки и пропускаемую способность. Двойственные чувства одолевали его: он узнавал и не узнавал места, печалился одинокой колокольне посередине воды и радовался шлюзам и плотине Угличской ГЭС. В Угличе Бор не сходил, как остальные пассажиры, на берег, а заказал коньку и, мурлыкал под нос "Марсельезу", расположился в шезлонге на корме.  При виде Мышкина и реки Юхоть на противоположной стороне Волги Борис до боли в пальцах вцепился в поручни, поедая глазами берега, а у Глебово, точнее, Ивановского, долго, не обращая ни на кого внимания, молился, а, когда у бакена напротив села раздался басом гудок, означающий вход в Рыбинское водохранилище, он закричал "Ура!" и долго махал местным мальчишкам у речной косы со створами и антенной наверху.