Фабрика Иллюзий. Помойка

Книга 1. Часть 1. Помойка.

Есть в Питере место особенное, точнее было оно когда-то, теперь там дома стоят: высокие, красивые – прямо в небо уходят макушками.

А тогда, в девяностых, там была радиоактивная помойка – место силы – волшебное место: нужно было пройти мимо залива с яхтами, потом через мостик перейти озеро,  миновать башню колдуна, и вот, впереди открывался бесконечный горизонт: картинка напоминала сказку «Волшебник Изумрудного города»: белый песок до горизонта, два неизвестно откуда приземлившихся там  Вагончика, всегда пустующих, и собаки – дикие псы с поджатыми от голода животами и сверкающими глазами.

Нужно было пройти мимо них не дыша и быть кристально спокойной. Ни единая мысль не должна была тревожить хрустальной тишины в голове: это было условием того, что ты минуешь казавшиеся открытыми ворота счастья.


- Динь-динь, мы входим в сказочку !


Собаки часто дышали, они сидели у вагончиков, по обе стороны, и не двигались. Там на холме открывался фантастический вид на Финский залив: всех оттенков серого ртутно-серебристое небоморе, которому предшествовали валы отходов Города.По ним нужно было доплыть до берега моря. Девять их, кажется, было, если считать с цементной насыпью. И шинной долгой оградой.

И диггеры. Черные силуэты, бродившие вдоль пестрых  валов: всегда безмолвные и безликие. Они жгли шины и это выглядело как магический обряд жертвоприношений их собственных жизней богу Ваалу, Повелителю мух.

Они никогда не приближались к нам. Мы были мухами для них, случайно залетевшими в их Обитель, в их храм под открытым небом у моря, вблизи – и так далеко от прекрасного, сверкающего, величественного Санкт-Петербурга, выплюнувшего, выплеснувшего их за ненадобностью, за несоответствие своему новому прекрасному облику, как и отбросы – подальше от себя, поближе к морю, которое не брезгует ничем – даже трупами.

Место это было действительно волшебным: даже нечаянно помысленное желание сбывалось там моментально: да, это была зона, а мы, решившие пробраться туда – сталкерами: Доктор вернулся седым оттуда: ему было 25 и он был черноволос, а через час – бел как лунь: он не верил в Помойку,  он шел и смеялся, он шел и пинал подворачивающийся мусор – склянки, пустые консервные банки, коробки из-под тортов, изношенные ботинки…

Доктор сказал:  х*** это все, вранье, а потом, засмеявшись, произнес:

- Хочу труп! –

и тут же споткнулся об него,  о труп собаки.

Он – Доктор и к трупам у него особое, трепетное отношение. Он еще кое-что загадал, не могу рассказать – очень интимное желание у него было, которое мгновенно исполнилось… Вот он и побелел.

Я это к тому рассказываю, чтобы вы поверили, что Помойка была особенным местом и, если бы я тогда не оказалась там, не было бы давно ни меня, ни этой книги, ни историй, которые в нее войдут.