5. Спасение колхоза Правда

Бочкарёв Анатолий. «Наплыв». Повесть

Содержание: Глава 1. Боевая ничья   Глава 2.  Малость для счастья  Глава 3.  Исполнение желаний  Глава 4. Подвиг механизатора   Глава 5. Спасение колхоза «Правда»     Глава 6. Начало операции «Сливки»     Глава 7. Покаяние правофлангового     Глава 8. Мафия наносит ответный удар    Глава 9. Сливки удирали по грозе   Глава 10. Конец подпольного синдиката   Глава 11. Себестоимость намолота тщеславий   Глава 12. Гроза капитализма над кучугурами   Глава 13. Крокодильи слёзы Генералова   Глава 14. Прибавочный центнер чистого социализма   Глава 15. Схватка в камышах   Глава 16. Конец исполнителя желаний


Глава 5. Спасение колхоза «Правда»


Лёнька встретил меня на парадном крыльце редакции. Показался он мне каким-то странным: сидел на перилах и курил, взъерошенный. Так что скорее я его встретил, а не он меня. Я ему на самом деле просто попался.
- Садись, покурим. -  Подвинулся, освобождая место на перильце.
- Ты чего такой?!
- Хо-хо, парниша, не всё сразу! Как съездил?!
- Пока ничего. Только начали. Но снимок сделал. Надо отнести в проявку и печать. Завтра сдам положенные сто строк, сразу как результат куриловский узнаю.
- Сто двадцать! По числу гектаров же!
- Хорошо-хорошо, сто двадцать!
- Давай, строчи. - Лёнька несколько раз жадно затянулся и, не глядя, щёлкнул окурок за спину, как за борт. - Теперь пошли. Только сразу не падай.

На пороге завотделом одёрнул рубашку, проверил штаны (оказывается, вновь пришла мода на застёгнутые ширинки), несколько раз провёл пятернёй по лохматой голове. Заинтересованно внимая и столь необычному Ленькиному настроению и его ещё более непонятному, стильному охорашиванию, я вошёл вслед за ним в чертоги районки и тут же в привычной табачной атмосфере второго этажа верхним чутьём взял тонкий аромат духов. Всё ясно! Полундра!
В дверях нашего отдела, перекрыв массивной тушей весь проём, подпирая притолоку, в состоянии изумительно большого вдохновения высился сам великий и неподражаемый Иванов-Бусиловский. Ни обойти, ни вскарабкаться. Настоящий тромб.
- Конечно, вам у нас понравится, де-воч-чки! - Ворковал он своим ещё более необыкновенно нежным, просто особеннейшим тенором, самым неотразимым из всего его поэтического арсенала. - Мр-р-р… А какая здесь рыбалка! А ра-аки!
- Да что вы говорите?! Надо же! Обожаю… раков! - Откликнулось из глубины отдела чьё-то лирическое меццо-сопрано. - А они кусаются?!
- Что вы, что вы?! Может, какой невежа разок и ущипнёт, хо-хо. - Аккуратно, в нос, как в тряпочку, посмеялся Бусиловский, не выходя из охотничьей стойки. А вид у него… будь хвост, наверняка бы охотничью дробь выстукивал. - Но это пустяки. Зато какие экземпляры попадаются! Не поверите - до  килограмма весом. Клянусь честью! У меня, кстати, есть отличные стихи на эту тему…
Мы переминались за спиной поэта, ожидая паузу в его рачьем экспромте. Не дождались. Лёнька не выдержал и согнутым пальцем вежливо постучал в мягкую поясницу заместителя редактора.
- Разрешите войти, милостивый государь?!
- Кто там? - Не оборачиваясь, вдруг пискляво раздражилась поэтическая спина.
- А там кто?!
- Ах, Лёня. - Неохотно посторонился поэт. - Покурил?
- Категорически извиняюсь, дела! - Сурово произнёс Лёнька, направляясь к своему столу, и тут же принялся там демонстративно рыться в бумагах. -  О раковых шейках давайте продолжим немного позже. Может быть, во внерабочее время. Как вы на это смотрите, Илья Михайлович?!
- Конечно. - Вынужден был признать не свою правоту Иванов-Бусиловский.
А Лёнька по-деловому звал меня. Надо было расширять плацдарм.
- Заходи, не бойся. Знакомься с новыми сотрудниками. Точнее, сотрудницами нашего отдела. Лена! Можно без реверансов. А это - Шурочка или Санечка! Как же всё-таки лучше?
- Не всё ли равно-о?! - Спокойно протянула Шурочка-Санечка.
Это у неё звучало меццо-сопрано. Пусть, конечно. Лишь бы не колоратурно-астматическое. Значит, это она раков любит. Хорошо бы, если только их.
- Нет - Шурочка! - Твёрдо, прежним баритоном произнёс Иванов-Бусиловский, пропустив меня и вновь укрепив в дверях свой поэтический волнорез. И застенчиво добавил нежным своим голосом: -  Мне так больше нравится!
- Это для вас. - Даже не глянул в его сторону Лёнька. - А мне всё больше ладится Санечка. Как тебе, Вить?! Стесняешься?! Он у нас, девочки, вообще очень скромный, тихий и доверчивый, как птаха. Правда, иногда задолбывает на раз. Сильно правильный потому что.

Бусиловский наконец понял конкурентный расклад и всё-таки ушёл. Не стал соревноваться с молодняком. Временно. И тогда Лёньку наконец сорвало и понесло, как разбойничий бриг тайфуном – то есть, далеко-далече. Сначала немного, потом всё дальше и дальше. Выкладывал этот тетерев как на зорьке - всё, что знал. Хотя его никто особенно не просил. Находка для шпионов.
Поэта унесло - Саньку Волкова принесло, редакционного водителя. Он заскорузлой провинциальной прозой, изысканно и тонко пахнущей машинным маслом, встрял в наш дверной проём, на освободившееся после Бусиловского место - и принялся молча не сводить глаз с новых сотрудниц. Так, конечно, и дурак сможет. Я прошёл к стенке, под карту района, уселся на новенький стул, специально для посетителей предназначенный. И в полном кадре увидел вторую нашу новую сотрудницу, Лену. Слегка некрашеную, слегка одутловатую -  всё-таки постарше и поскромнее Санечки. Да и размерами во многом попроще. В смысле потолще. Как раз чтобы карьеру делать, не заморачиваясь на пустяки.
- А вы помощник Леонида Васильевича, да? - Спросила она глуховатым грудным голосом.
- Он мой первый зам. - Поморщившись, что прервали его живописания уборочных страстей в районе, ответил за меня Лёнька. -  Друг, товарищ и брат. А также специалист по крупным и рогатым скотам.
- Как интересно-о! - Тянет и Леночка, прикрывая губами слегка дефектную улыбку.
– Но вообще пишет он хорошо, почти как я, будете у него учиться. Всему же остальному - только у меня! Тут ему ещё пилять и пилять! - И позырил на меня нахальным взглядом.
- О-ля-ля! - Тут по-французски говорит на это эффектная брюнетка Шурочка-Санечка, всё чаще поглядывая на Лёньку. Так что и без переводчика стало ясно, что в душе она тоже блондинка.

Да и по всему видать, что ей тоже очень интересно. Ещё бы! Судя по всему, такая чайка на лету всё схватит! Но явно не у меня, как Лёнька подметил, слишком скромной птахи. Так и слава же богу!
Тем не менее, за моим столом эта чернявая птичка, похоже, вполне и возмутительно освоилась. Все бумаги, перед тем продуманно разбросанные мною в удобном для меня беспорядке, теперь собраны в одну пухлую стопку моих трудов за последние две недели. И на стопке той, особый шик, раскрытой ракушкой лежит пудреница. Припечатала заранее все мои мысли. И ещё какие-то тряпочки-косыночки. Сразу видать, настоящая женщина, как считает моя жена. Какая ж это женщина, коли сразу не накладывает лапу на всё, что ей подвернулось под коготки да колготки?! Не обвешивает тряпочками, метки не ставит?! Территорию не метит?! Поскольку действительно забавное существо. Вдобавок конечно питается исключительно деньгами. Пишущая машинка, которую, помнится, оставил с наполовину отпечатанной страницей, одета в чехол и выставлена на подоконник. Неизвестно куда делись пачки сигарет, да большая, «семейная», коробка спичек… Вообще-то, натуральное хамство и невоспитанность. Эта бесцеремонная и забавная далеко пойдёт, одним словом.
- А вы нам покажете, чем рожь от пшеницы и ячменя отличается?
- Ух ты! -  Невольно восхитился Санька в дверях, прервав своё уважительное молчание. -  И такие бывают! А чем трактор от комбайна хотите?! Или жатка от мотоцикла, а дизель от карбюратора?! Могу на пальцах!
- Покажем-покажем! Всё покажем! И как захотите! - Весело обещал, продолжая своё сольное выступление завсельхозотделом, рисуясь уж совершенно мужественным барбосом. - Главное, чтоб вы усвоили все мои показы! А также уроки. Вот, например… Всем слушать сюда! Например, говорю! Вся наша жизнь, действительно, очень интересна, как исключительно тонко подметила Леночка. Сегодня, в частности, мы всем отделом должны провести операцию под кодовым названием «Сливки». Вас вовсе не случайно к нам на усиление кинули, уверяю. Так что, девочки, вы сегодня с корабля на бал. Первый день своей преддипломной практики вы запомните на всю оставшуюся жизнь! Правда, Витёк?!
- Уж он постарается! -  Мне, деваться некуда, пришлось подтвердить. - Уж он покажет вам как следует! Особенно на пальцах.

Своему кипучему шефу я по-прежнему внемлю благосклонно. Никогда не знаешь, какой фортель выкинет. Ни за что не соскучишься. А что ещё ему от жизни надо, как не возможности по любому поводу повыдрючиваться?! Девочки же, как видно, подвигают его и вовсе на что-то необычное. Как никогда проявилось его фирменное, свирепо-нежное обращение с женщинами. Почему он такой, неизвестно. Матюша, закадычный враг, утверждает, что в детстве Лёнька всё-таки был женат, но его супруга погибла смертью храбрых прямо на кухне - мужа неудачно покормила. Бусиловский же высказывал убеждение, что Лёнька никогда не был и не может быть женат, ибо он слишком влюблён в женщин, почти как поэт, чтобы любить одну. Искренне убеждён, что мужики гуляют не потому что кобели и сволочи. Точнее, не только поэтому. А потому что все женщины прекрасны.

Так что он и в самом деле сукин сын. Да теперь ещё и в ударе, видите ли. А когда сукин сын пребывает в ударе - это тоска, я вам доложу! Вот он резко отклоняется на спинку стула и, уперев сжатые кулаки в крышку стола, - так очевидно невольно воспроизводит оперативную стойку бывшего своего начальника по уголовному розыску, - довольно членораздельно произносит речь перед вдвое численно выросшим составом своего отдела:
- На-ша за-да-ча сос-то-ит в следующем: определить, насколько районный молокозавод объё… в смысле, обжуливает колхоз «Правда» на систематическом занижении жирности молока. Специально для вас придерживал тему, под прилавком, можно сказать. Будем спасать «Правду». Во всех смыслах.

Суть дела и в самом деле казалась достаточно неординарной, именно под-прилавочной. Неделю назад в редакцию пришло анонимное письмо из этого колхоза, в котором неизвестный доброжелатель под большим секретом, прямо на ушко сообщал нам о преступном бездействии колхозных центрифуг, с помощью которых определяется жирность молока, о том, какие благодаря этому создаются великолепные возможности для хищений на молокозаводе. На летучке Белошапка долго вертел это письмо в руках и мы всем миром гадали - стоит ли возиться с анонимным секретом. Центрифуги действительно не работают, это мы сразу установили, а вот хищения как обнаружить, здесь за что ухватиться?! Тут лишь уголовный розыск, а точнее ОБХСС и может справиться. На молокозаводе такие спецы-жуки сидят, что любого газетчика, каким бы знатоком он ни был, в два счёта обведут вокруг пальца. И плакала тогда народная вера в газету, как последнее прибежище справедливости.
- И куды тогда бечь?! - шутливо возоплял Лёнька.
- Так берёшься, Лёня? - В который раз спрашивал редактор.
- Дохлый номер! - Мотал Лёня головой и уточнял: - Потому как милиция рыла там и ничего не раскрыла. Всё гладко. Всё сходится.

По сути Лёньке просто не хотелось связываться с этим обременительным, хлопотливым, да ещё чрезвычайно сомнительной отдачи делом. Тогда не хотелось. А может и вправду боялся потери читательской веры в себя, любимого.
- Ладно, пусть пока полежит, - вздыхал редактор и, сунув анонимку в стол, переходил к следующему вопросу.
И вот теперь Лёньке вдруг захотелось. Может, перестал бояться. Или понял куда бежать, в случае чего. Конечно, теперь, в компании с девчонками он это запросто, хоть на край света. То ли материал отлежался, то ли элементарное вдохновение сыщичье наконец сошло на белёсу буйну головушку. Во всяком случае, малопредсказуемый завсельхозотделом внезапно встряхнулся и поднял в присутствии в сущности посторонних для редакции особ такое дохлое, как сам считал, дело. Глянув на меня и сообразив о чём я думаю, он слегка запнулся и всё же невозмутимо продолжил:
- План разработан скрупулёзно, в деталях. Твоя задача, Витёк, раздобыть несколько бутылок с плотно притирающимися пробками. Можно из-под шампанского. И можно пустых. Моя же задача - обеспечить рейдовую сыскную бригаду двумя видами транспорта. Может быть, наши юные коллегини остерегаются принимать участие в расследовании, которое обещает стать поистине блистательным и соответственно незабываемым? И жаждут всё-таки сохранить молодые жизни для грядущих поколений? - Это его несло на предмет проверки того, насколько практикантки клюнули на его тупую удочку. - Погонь, стрельбы, трупов и прочих очаровательных мелочей в этом деле, к сожалению, не гарантирую. Хотя всякое может случиться. Это если честно.
- Что вы, что вы?! - Клюя восторженным дуэтом, тараторят Леночка и Сашенька. - Это ж так интересно! Так замечательно! Перестрелки, погони там всякие!

Вот и приплыли. Теперь всем нашим делам-заботам каюк. Да ещё в разгар уборочной страды! Нашёл же время! Можно было и осенью, после завершения уборки взяться. Чёртовы бабы, как всегда выбрали безукоризненный момент поломать все планы мужикам! Сидели бы там у себя где-нибудь и не рыпались!
- А что нам надеть? -  Доверчиво звучит главный от сотворения мира женский вопрос. - Брюки можно?
- На ваше усмотрение! - С изысканным благородством истинного денди отвечает Лёнька. - Но можно и без них обойтись. Ещё вопросы есть? Тогда без шуму и пыли по вновь утверждённому плану - аллюр три креста! Вперёд!
- Выйдем, курнём? - Дождавшись паузы, предложил я.
- Пока отдыхайте, девочки. - Соглашается, нехотя поднимаясь из-за стола. Лёнька. - Мы быстро. Вернее, это он быстро. А мне ещё кое-куда надо. Ариведерчи!
- Ах, какие вежливые, хорошие ребята! Если б они ещё и получше одевались! - Слышим в коридоре Сашенькино меццо. Но это, конечно, была просто констатация совершенно очевидного факта - но куда деваться, с нашими-то зарплатами?! А всё равно обидно.
- Откуда эти сраные богиньки?! - Сердито спрашиваю Лёньку на крыльце.
- Практикантки? - Уточнил заведующий сельхозотделом. - С журфака, вестимо. Наш университет. Месяц или два, там будет видно, попрактикуются, мягко говоря. Приготовятся, пташки, к суровой журналистской жизни. Но очень уж серьёзные. Карьеру пришли учиться делать. Это у нас-то! Смех и грех. Попросили шефа закрепить их за самым трудным отделом. Так что, наверно, ещё и комсомолки. Поэтому, естественно, прямым ходом к нам и попали. Так что именно суровые будни мы им теперь и должны обеспечить. Иначе не вырастут бедные. Думаю, ты сразу догадался, что, прежде всего, в профессиональном смысле. Впрочем, вижу, ты полностью готов к педагогическому подвигу.
- Нашли же время, чёрт возьми! И без них запарка. Без твоей внезапно образовавшейся сливочной операции! Вот только её не хватало на нашу голову!
- Не моей, а нашей операции. - Ещё раз уточнил Куделин. - Есть идея, шеф одобрил. Всё просто, на самом деле. Суть: берём пробы молока прямо из молоковоза на доильных площадках. Актируем и быстренько везём на завод с просьбой продегустировать в смысле жира содержимое наших бутылочек. Легенда такова - мы, мол, из соседнего, Кировского района, хотим проверить, правильно ли в наших хозяйствах определяют жирность молока.
- А если спросят, почему у себя, в Кировском, на молокозаводе не проверяете?
- Видите ли, от нас до вас ближе, чем до них от нас. Усёк?!
- Допустим. Что потом?
- А потом - шёпотом-шёпотом. Всё тебе расскажи. Сваливаем за угол, ждём, пока подойдут наши заактированные молоковозы. Потом сверяем результаты и момент истины у нас в кармане. Упакован. Ну?! Талантливо же?!
- Ладно. Всё ещё ничья. Зря ты из уголовного розыска ушёл, товарищ Куделин! Для них твой уход -  поистине невосполнимая потеря.
- То-то! В случае удачи ловим сразу двух зайцев: и жуликов за руку схватим и ментам фитиль вставим, у них-то ничего не получилось!
- …И практиканткам себя покажем, во всей красе. - Невозмутимо продолжил я. - Третий заяц. Даже пара. Зайчих.
- Спокойно, старик, спокойно. Это совершенно побочный фактор нашей магистральной производственной активности.
- А как же с Куриловым быть, с намечающимся правофланговым социалистического соревнования?! На него ж теперь весь район должен будет равняться, а там и край должен подтянуться. - Не успокаивался я. – Про жатву совсем забыл?! Сельхозотдел называется! Вот дела-а! Всё-таки милиционер всегда побеждает человека в человеке!
- Ты мне это - не вкручивай антисоветчину! Не милиция побеждает во мне, а элементарная охотничья стойка! А к Ваньке твоему всё равно только завтра утром ехать. Над заготовкой же его подвига вечерком посидишь, ничего с тобой не сделается! - Так и отрезал начальник.
- Допустим. А на чём мы такой оравой поедем?!
- Санька развезёт, шеф распорядился. - Лёнька резво сбежал с крыльца и приостановился. - Пойду в гараж, потороплю его, да и ещё по кое-каким делам двинусь, тебе знать не положено. Ты же пока в бурьяне под окнами пошарь, там тара должна быть. Мобилизуй богинек, пусть хорошенько сполоснут, чайник подогреют и ошпарят кипятком. Надеюсь, это-то они сумеют.
- Раньше не мог сам приготовить? Ошивался полдня в конторе, как петух в курятнике. Раз ты так всё продумал?! Или это нам знать тоже не положено?!
- Мне нельзя настолько опускаться, я-то теперь бугор настоящий. Ты ещё не понял?! Меня даже комары не кусают. Так что, пока, старик, не кашляй! - Самоуверенно засмеялся Лёнька и пошёл к гаражу, из распахнутых ворот которого на него преданно поблёскивали глазки редакционного кадиллака.
Вот так. Когда наш человек выходит на взлёт почему-то так и хочется ему врезать. Врождённая реакция. Исторически закреплённая в генах. Потому что сто процентов - теперь и на пьяной козе к нему не подъехать. Что же дальше-то будет, если сейчас расклад ни к чёрту?!