Лихо Одноглазое

Действие рассказа происходит в 2000-х)

По ночам оно бродит по лесу и заглядывает в окна своим единственным глазом... Зачем? Ищет, кем бы полакомиться. Оно очень любит детей. Если среди ночи увидишь большой желтый глаз, направленный на тебя, то знай: оно почуяло тебя. И оно обязательно придет за тобой. Лихо Одноглазое своего не упустит.

=1=

- Мам! Может, я все-таки не поеду в этот лагерь? Ну м-а-ам! – Миша в который раз заглядывал маме в лицо в надежде, что она изменит свое решение. Но оно оставалось столь же непреклонным, а между бровей появлялись две строгие линии.
- Миш, я же тебе сказала, нам с папой надо немного побыть вдвоем, разобраться во всем. Ты же уже взрослый, все понимаешь.
- Но зачем в лагерь? Можно я лучше к деду с бабушкой поеду?
Мама многозначительно выдохнула:
- Ты же знаешь, что бабушке недавно сделали операцию. Она сейчас не может за тобой ухаживать.
- Чего за мной ухаживать, я что, маленький?!
Уже в который раз Миша затевал этот разговор. Но ни мама, ни папа не соглашались не отправлять его в летний лагерь. Путевки были куплены, вещи – собраны, а надежды – разбиты. На следующее утро родители повезли Мишу в лагерь. Мама всю дорогу расхваливала это место: какая там природа, как здорово там все устроено, как Мише там будет хорошо, – но мальчик лишь угрюмо смотрел в окно и молчал.
- Это настоящий пионерский лагерь, там все, как раньше: и песни под гитару вокруг костра, и спорт, и всякие занятия!
«Как будто это что-то хорошее», - подумал Миша и продолжил равнодушно провожать взглядом мелькающие сосны за окном.
- Вот увидишь, Миша, что заведешь там новых друзей! Эх, я б сама с удовольствием поехала в такой лагерь, как в старые добрые времена... – Мама мечтательно покачала головой.
«Вот и ехала бы вместо меня!» - Миша продолжал мысленно дерзить матери в ответ, но упорно ничего не говорил вслух. Наверное, и папа был занят тем же самым – за всю дорогу он не проронил ни слова.
Миша чувствовал себя обманутым. Нет, не обманутым – преданным. Родители прекрасно знали, что он терпеть не может всякие групповые занятия и игры. Он вообще плохо находил общий язык со сверстниками. Даже среди собственных одноклассников у него было всего лишь два друга, а остальные считали его зазнайкой и ботаном.
И как родители могли так поступить с ним? Целых две недели вдали от дома и любимого компьютера, который был для Миши целым миром! Целых две недели среди крикливых сверстников, а ведь скоро и так в школу!..
...Место, в котором был расположен лагерь, действительно оказалось живописным – здесь мама не соврала. Сосновый бор, большая поляна, аккуратные деревянные домики среди деревьев. Только все это мало радовало Мишу. Он демонстративно холодно попрощался с родителями, даже не глянув в их сторону, и поплелся к корпусу. У себя за спиной он услышал тихий папин голос:
- Ну, мы поехали... Не скучай!
Мишу тут же взяла в оборот здоровенная тетка с высоким начесом, из-за которого ее волосы были похожи на гнездо, а она сама – на гигантскую птицу. Тетка представилась Лизаветой Андреевной и куда-то повела мальчика, не закрывая рот ни на секунду:
- У нас тут отличное футбольное поле! По вечерам – посиделки вокруг костра! Наш лагерь целых три раза был признан лучшим в области! ...Вот мы и пришли, располагайся.
Она оставила его у приоткрытой двери и исчезла в коридоре.
Из палаты доносились оживленные голоса, и Миша не сразу решился войти. Похоже, что его соседи по палате уже вовсю перезнакомились между собой и общались так, словно всю жизнь проучились в одном классе. И как другим ребятам всегда удается так быстро поладить? Сам Миша никогда не знал, как себя вести и что говорить, чтобы завести друзей.
Наконец, он решился и подтолкнул дверь. По койкам рассредоточились три мальчика его возраста. Один из них, с ярко-рыжими волосами и крупными веснушками по всему лицу, сидел на койке у окна и что-то с жаром доказывал своему соседу:
- А я тебе говорю, на футбол лучше! Я уже третий раз в этом лагере!
Миша вошел, и все трое дружно повернули головы в его сторону. Крайняя койка у стены была свободна.
- Привет, я Миша, - буркнул он, глядя себе под ноги, и опустился на постель вместе с вещами.
Мальчики один за другим назвали свои имена, но он их не запомнил. Они тоже не обратили на Мишу особого внимания и как ни в чем не бывало продолжили разговор.
- Кстати, вы лучше ночью из палаты не выходите, - сказал рыжий, кажется, Лёвка, хитро прищурив глаза.
- А то эта, как ее, Лизавета Андреевна, поймает? – Усмехнулся его сосед, худой светлый мальчик. – Это же не женщина, не Лизавета Андреевна! Это Лизандр какой-то!
Ребята прыснули, но Лёвка сделал серьезное лицо и невозмутимо произнес:
- Ага, Лизандр. Хуже! Лихо Одноглазое.
Все ребята, включая Мишу, замолкли и уставились на него, а тот только этого и ждал.
- Слушайте сюда, - он понизил голос до заговорщического шепота. Ребята вытянули шеи. – В этом лесу живет одноглазое чудище. И иногда оно приходит сюда, в лагерь. По ночам оно бродит по лесу и заглядывает в окна своим единственным глазом.
- Зачем? – Прошептал мальчик с соседней койки.
- Ищет, кем бы полакомиться. Оно очень любит детей. Видимо, они самые вкусные. – Лёвка скривил губы в ухмылке. – Так что вы осторожнее по ночам. Лучше не выходите, особенно в туалет. Оно только этого и ждет. Если среди ночи увидишь большой желтый глаз, направленный на тебя, то знай: оно почуяло тебя. И оно обязательно придет за тобой. Лихо Одноглазое своего не упустит.
В комнате повисла тишина, а Лёвка с самодовольным видом добавил:
- Я же говорю, я уже третий раз в этом лагере и знаю тут все. Мне про Лихо старшие ребята рассказывали еще давно. Кстати, два месяца назад тут девочка пропала. До сих пор не нашли! Это Лихо ее утащило!
Все продолжали молчать, уставившись на его хитрую веснушчатую физиономию. Его сосед первым разбил напряженную тишину:
- А я в такие сказки не верю. Что мы, дети что ли?
Лёва пренебрежительно махнул рукой:
- Ну и не верь, дело твое! Посмотрим, что ты запоешь, когда ночью сам его увидишь...
Мальчик уже открыл рот, чтобы возразить, но тут в дверях возникла внушительная фигура Лизандра. Ее громкий грудной голос заполнил все вокруг:
- Все на построение! Давайте, живо!
Мальчики нехотя поднялись с коек и поплелись на выход. Мишу очень заинтересовала история про Лихо Одноглазое – он обожал всё таинственное и сверхъестественное. Но осмыслить услышанное он так и не успел – жизнь лагеря затянула его в свой сумасшедший водоворот. В распорядке дня не было ни одной свободной минуты: после спортивных занятий тут же следовали кружки по интересам, потом – обед, потом – еще какие-то занятия, и так до бесконечности... Отказаться, ясное дело, было нельзя.
И это называется «отдых на природе»? Да Миша и в школе так не уставал!
Он так вымотался от такого бешеного ритма, что уже к восьми вечера его затянуло в сон. Но не тут то было: этот сумасшедший день никак не хотел заканчиваться, и вишенкой на торте стали посиделки вокруг костра.
Впрочем, здесь хотя бы не заставляли напрягаться или что-то делать – можно было спокойно сидеть на месте и думать о своем, глядя на неугомонные языки пламени. Уже хорошо. Всем ребятам выдали по жестяной кружке – как в настоящем походе – и разлили из термоса чай. Он пах великолепно – видимо, чай был непростой, с добавлением каких-то лесных трав.
В начале Миша беспокойно озирался по сторонам, попивая ароматный напиток. Он боялся, что сейчас всех по очереди заставят представляться и рассказывать о себе, но, к счастью, этого не происходило. В конце концов он успокоился и разомлел под уютное потрескивание костра и звуки чужих разговоров.
Молодой вожатый из другого отряда принес с собой гитару и начал петь песни одну за другой. Ребята перестали болтать и принялись слушать, а кто-то даже подпевал. Все это было очень даже неплохо, и Миша окончательно расслабился.
Только вот чая оказалось слишком много, и вскоре мальчику захотелось в туалет. Сумерки уже опустились на сосновый бор, притупляя цвета и очертания. Идти одному по темному лесу было страшновато, но другого выхода не было. Конечно, идеально бы было предложить кому-нибудь сходить вместе, но за целый день Миша толком ни с кем и не сблизился, так что обратиться было не к кому.
Он огляделся вокруг – ребята из его палаты сидели неподалеку, и рыжий Лёвка опять что-то оживленно рассказывал остальным. Может, предложить кому-то из них? Нет, глупо. Хотя они были соседями по палате, за весь день Миша не перемолвился с ними словом, так что это бы выглядело странно. Еще не хватало, чтобы они подумали, что он испугался Лиха Одноглазого! Решено: придется идти одному.
Миша встал со своего места и пошел в сторону туалета. Это было маленькое деревянное здание, которое, как изгой, стояло в отдалении от корпусов. Оно белым пятном маячило среди нескончаемых сосен и кустарников, и Миша торопливо шел прямо к нему, стараясь не оглядываться по сторонам.
Приятный голос вожатого и звуки его гитары составляли мальчику компанию, танцуя в прохладном вечернем воздухе и цепляясь за ветки: «Просто так идут дожди в октябре... И потеряны от счастья ключи...»
Но вскоре все голоса остались где-то позади. Теперь Мише постоянно слышались какие-то шорохи и странные звуки. Ощущение, что он здесь не один и кто-то наблюдает за ним из темноты, не покидало его.
«Ерунда», - отмахивался мальчик от своих собственных мыслей, как от комаров. «Просто непривычно в лесу. Никого тут нет».
Наконец, Миша добрался до туалета и нырнул в спасительный желтый свет лампочки над входом. Страхи сразу же отступили. Теперь, при свете, даже таком блеклом и неуверенном, как этот, и в окружении стен, прежние ощущения показались глупыми.
Только они вернулись с удвоенной силой, стоило Мише вновь выйти в лес. Его преследовали шорохи, словно кто-то раздвигает кусты руками; легкие, едва слышные потрескивания, будто кто-то крадучись идет по сухим веткам...
А потом боковым зрением Миша уловил какой-то желтоватый свет в кустах. Может, кто-нибудь тоже пошел туалет, только, в отличие от него самого, у него есть фонарик? Мальчик остановился и пригляделся, но вокруг была лишь густеющая тьма. Он продолжил путь.
Еще одна вспышка желтого света мелькнула из кустов. На этот раз Миша среагировал молниеносно и резко повернул голову на источник света. Он тут же погас, но мальчик успел уловить его форму: блик света был не круглым, как от фонарика, а продолговатым. Как овал, или яйцо, или... глаз?
История про Лихо Одноглазое моментально всплыла у Миши в голове, и, повинуясь порыву бессознательного ужаса, мальчик сорвался с места. Он бежал, то и дело оглядываясь назад и прислушиваясь к звукам окружающего леса. Среди кустов мелькнула крупная тень. Потрескивания и шорохи усилились, обступили мальчика со всех сторон.
Ему уже стало казаться, что целый отряд жутких лесных чудищ гонится за ним. Хоть бы скорее очутиться у костра, там, где мирно потрескивают поленья, а вожатые и другие ребята сидят плечом к плечу и беззаботно поют песни... И зачем он только отбился от остальных!
Как назло, посиделки вокруг костра, похоже, закончились, и в лесу царила зловещая тишина. Миша слышал лишь то, как ломаются ветки под его кроссовками, и то, как в кустах назойливо шуршит его преследователь.
Мальчик не знал, в какую сторону бежать. Он вообще плохо ориентировался в пространстве, а особенно в незнакомом лесу. Он все бежал, бежал, а впереди не было ни костра, ни песен, ни других людей.
Паника подступала к горлу сухим комком, не давая дышать. Сейчас Лихо Одноглазое догонит Мишу, и тогда все закончится. А его родителям сообщат, что он пропал, и они никогда не узнают правду... На глаза накатили слезы. Миша вспомнил, как холодно он попрощался с мамой и папой, а ведь, может быть, это был последний раз, когда он их видел...
Он совсем выбился из сил и уже готов был в бессилии рухнуть прямо здесь, на колючие сухие иголки, как откуда-то сбоку послышался мужской голос:
- Эй, кто здесь?
Голос был вполне реальным и вполне человеческим, и Миша, справившись с собой, выдал на одном дыхании:
- Я – Миша из третьего отряда.
- Заблудился что ли?
- Да, в туалет пошел...
Перед Мишей вырос мужской силуэт. Незнакомец поднял перед глазами газовый фонарь, и мальчик увидел немолодое бородатое лицо:
- Тёзка значит. А я – Михал Михалыч, завхоз. Ну пойдем, отведу тебя в корпус, тебя уже, наверное, обыскались.
Миша сразу же проникся доверием к пожилому завхозу, который чем-то напоминал ему его дедушку из деревни. Всю дорогу до корпуса он рассказывал какие-то незамысловатые истории мягким, спокойным голосом, и мальчик чувствовал себя в полной безопасности.
Михал Михалыч оказался прав: в лагере царил переполох. Едва они ступили на порог корпуса, как откуда-то взялась Лизандр и принялась отчитывать Мишу с таким напором, что у него едва не заложило уши:
- Как же так, ты один-то ушел, никому ничего не сказал, негодник! Мы уже хотели группу собирать, идти тебя по лесу искать! Слава Богу, ничего не случилось!
Михал Михалыч заступился за мальчика:
- Ладно тебе горланить, все же обошлось! Он и сам перепугался. Шутка ли, одному в лесу ночью...
Лизандр сразу же перестала кричать, виновато глянув на завхоза, как будто ей стало неловко. А он посмотрел на Мишу и с улыбкой хлопнул его по плечу:
- Если что, приходи ко мне, тёзка, чаем напою. Я живу в красном домике на окраине лагеря.
Уже десять минут спустя Миша крепко спал в своей постели, не вспоминая ни про Лихо Одноглазое, ни про свои приключения в лесу, ни про то, что завтра его ждет очередной изматывающий день в лагере...

=2=

...На кружке выжигания по дереву Мише достался нерабочий пирограф. Как он ни водил им по деревянной дощечке, он не то что не выжигал – даже не царапал поверхность. Мальчик позвал трудовика, и тот долго вертел его в руках и рассматривал, отсоединяя и присоединяя провод:
- Похоже, неисправен. Ты знаешь, где Михал Михалыч живет? – Перевел он взгляд на Мишу.
Мальчик кивнул.
- Вот и славно. Сбегай к нему и попроси запасной пирограф.
Миша даже не поверил в такую удачу – значит, у него будет повод пропустить если не весь кружок, то хотя бы его часть! Он был рад любой возможности отдохнуть от бесконечных занятий и побыть в тишине.
Мальчик шел по лесу – сегодня, при свете дня, тут было совсем не страшно – и искал взглядом красный домик. Искать долго не пришлось – приметный красный цвет досок, пусть и облупившихся от времени, тут же бросился в глаза.
Миша подошел к домику и прислушался. Из полуоткрытого окна доносилось слабое поскуливание. Наверное, у Михал Михалыча есть собака. Должно быть, даже взрослому человеку страшно тут одному на краю лагеря, у самого леса, где водятся одноглазые чудовища...
Миша хотел было войти в дом, как услышал голос завхоза и остановился:
- Ну пожалуйста! Ну покажи мне!
Мальчик заглянул в окно – за ним трепыхалась от ветра легкая цветастая занавеска, то и дело обнажая деревянный пол и ножки стола. Ни Михал Михалыча, ни его собаки видно не было. Поскуливание доносилось из глубин помещения.
- Я тебя умоляю, покажи! Больше ни на кого надежды у меня нет, - вновь прозвучал голос. В нем слышалось искреннее отчаяние.
С кем разговаривает Михал Михалыч? Не свою же собаку он умоляет ему что-то «показать»!
Тут под ногой у Миши со звонким треском хрустнула ветка, и из дома послышалась какая-то возня: шуршание, хлопок двери, тяжелые шаги.
- Кто здесь?
- Михал Михалыч, это я, Миша!
- А-а, тёзка в гости пожаловал! – Теперь сам завхоз вышел на крыльцо и предстал перед Мишей. При свете дня он оказался не таким старым, как вчера показалось мальчику, – лишь седая борода прибавляла ему возраста. У Михал Михалыча было открытое лицо и добрые, с грустинкой голубые глаза. Не довериться человеку с таким лицом было невозможно.
- У нас на кружке выжигания пирограф сломался. Может, у вас есть запасной?
- А я думал, ты в гости заглянул! Ну ладно, заходи, сейчас найдем!
Миша ступил в приятную прохладу дома. Внутри он оказался намного больше, чем снаружи. Из мебели было всего ничего: кровать с панцирной сеткой, деревянный стол, пара стульев и шкаф. Зато все свободное пространство было заполнено всякой хозяйственной дребеденью: швабрами, инструментами, велосипедными колесами и удочками.
Михал Михалыч принялся со знанием дела рыться в этих завалах.
- Михал Михалыч, а где ваша собака? – Решил спросить Миша. – Я слышал, как она скулила.
Завхоз оторвался от груды барахла и бегло глянул на мальчика:
- Собака? Ах да, собака. Больная она у меня. Вот я и держу ее взаперти, мало ли...
- Она поэтому скулила? У нее что-то болит?
- Да, надо бы отвезти ее к ветеринару, да все никак вырваться не могу... – Михал Михалыч достал из завалов ярко-красный пирограф и торжествующе поднял его вверх. – Ну вот, нашел! Держи!
Миша взял инструмент, но остался стоять на месте:
- А можно я у вас еще немного побуду? Неохота мне на кружок...
Михал Михалыч усмехнулся сквозь седую бороду:
- Можно, конечно! Тогда я чай поставлю!
Он взял со стола большой жестяной чайник и вышел на улицу. Миша последовал за ним; оказалось, с обратной стороны дома была оборудована небольшая летняя кухня. Завхоз зажег газовую плитку и поставил чайник на огонь:
- Я сразу понял, что ты мальчик замкнутый, не по нраву тебе лагерь. То ты и один в лесу оказался среди ночи... Другие-то дети кучками ходят.
- Да. Меня родители заставили сюда поехать, а я не хотел. У меня дома компьютер и велосипед, а меня сюда притащили!
Михал Михалыч с понимающей улыбкой покачал головой и снял чайник с плиты:
- Вот и готово. Пошли в дом.
Чай был таким же вкусным, как и вчера у костра. Приятный травяной аромат, лесная тишина, доброе лицо завхоза – всё это создавало уютную домашнюю обстановку. На секунду Мише показалось, что он не в ненавистном лагере, а у дедушки в деревне. Ему хотелось с кем-то поделиться тем, что произошло с ним вчера в лесу, и лучшей кандидатуры, чем Михал Михалыч, было не найти.
- На самом деле вчера я не просто заблудился. – Признался мальчик. – Мне показалось, что... кто-то за мной гонится.
- Кто? – Михал Михалыч нахмурился.
- Не знаю, ребята вчера про Лихо Одноглазое рассказывали. Мне даже показалось, что я видел большой желтый глаз в кустах... Но это же все сказки?
Завхоз еще сильнее нахмурил седые брови, но это продлилось всего мгновение. Вот у него в глазах уже мелькнул смешливый огонек, а губы растянулись в улыбке. Морщинистое лицо, как по волшебству, прояснилось и разгладилось.
- Что ты байки слушаешь! Напугали тебя ребята, вот и померещилось невесть что!
Потом Михал Михалыч перевел разговор на другую тему, а вскоре и вовсе выпроводил Мишу. Пришлось плестись обратно на кружок. Мальчик не торопился. Крепко сжимая пирограф в руке и не замечая ничего вокруг, он медленно шел по лесу и думал.
Интересно, чем болеет собака Михал Михалыча? И с кем он разговаривал у себя дома? Об этом Миша расспросить не решился. Впрочем, про Лихо Одноглазое тоже выведать ничего не удалось, а он так надеялся, что завхоз что-то знает...
А может, он и правда что-то знает, но не хочет говорить?
...Еще один утомительный день в лагере подошел к концу. Всего второй, а впереди еще двенадцать!..
На этот раз обошлось без посиделок у костра – к вечеру пошел дождь. Миша кое-как дождался, когда объявят отбой и можно будет, наконец, отдохнуть. Он долго ворочался в кровати: панцирная сетка противно скрипела, лежать было неудобно, да еще и комары просто взбесились после дождя и мешали спать.
Наконец, Миша отключился. Ему снились какие-то странные, тревожные сны про лес: бесконечные деревья, кусты, поросшие травой кочки, болотная топь, пахнущая тиной и безысходностью... Ему казалось, что он идет куда-то. А может, кто-то ведет его?
Сон Миши был неглубоким и продлился недолго. Среди ночи что-то заставило его встрепенуться. Еще толком не проснувшись и не открывая глаз, он понял, что в помещении что-то поменялось. Густой ночной мрак был разбавлен каким-то слабым светом, и именно он мешал мальчику спать.
Миша открыл глаза и увидел, что лежит лицом к стене, а на ней маячит желтоватый отсвет. Может, кто-то из ребят читает с фонариком? Он и сам раньше так делал – залезал под одеяло с головой и включал карманный фонарик, чтобы тайком прочитать еще главу-другую.
Миша медленно повернулся лицом к комнате. Нет, источник света исходил не от ребят. Все они спали в своих койках – Лёвка лежал на спине и посапывал, откинув простыню, двое других мальчиков, наоборот, закутались по самую макушку, видимо, спасаясь от назойливых комаров.
Желтоватое свечение исходило с улицы. Неужели опять?.. Вчерашние ощущения вновь стали реальными, и Миша поежился. Вчера оно преследовало его в лесу и пряталось в кустах, а теперь стоит у окна?
Мальчик неотрывно смотрел на желтый блик света. Он пробивался сквозь непрозрачную занавеску и неподвижным пятном висел посередине окна. Мише показалось, что прошел целый час, но он не отводил взгляда, а пятно не двигалось с места.
Тревога начала отступать. Похоже, что это всего-навсего уличный фонарь. Странно, что вчера этот свет не разбудил его. Хотя чего уж тут странного – после такого денька он с непривычки, должно быть, спал, как убитый.
Чтобы окончательно успокоиться, Миша должен был знать наверняка, что это фонарь, а не что-то другое... Поэтому он откинул простыню и осторожно встал с койки. Панцирная сетка ворчливо скрипнула, будто не хотела отпускать от себя мальчика.
Он медленно пробирался к окну, ощущая шершавую поверхность пола и стараясь не ступать на скрипучие половицы. Миша уже решил для себя, что это всего лишь уличный фонарь, но почему-то ему все равно казалось, что любой звук может спугнуть это желтое светящееся пятно за окном...
Наконец, он подошел к шторе вплотную. Затаив дыхание, он отдернул ее. И в это самое мгновение он вспомнил. Вспомнил, что с этой стороны корпуса нет никаких фонарей. Все они были либо спереди, либо сзади здания, а окна палаты выходили на его торец.
Паника захлестнула сознание Миши, все тело напряглось, силясь убежать, скрыться, спрятаться от опасности. Но было поздно: рука уже отдернула штору, повинуясь безмолвной команде нервной системы.
И тогда Миша увидел его. Лихо Одноглазое. Мохнатое, круглое, почти с человеческий рост, оно стояло и смотрело на него в упор своим единственным глазом. Он был огромен и чем-то напоминал человеческий, а желтый свет, исходящий от него, был ярче любого уличного фонаря. Маленький круглый зрачок то сокращался, то расширялся.
Какое-то время Миша не мог сдвинуться с места. Или открыть рот, чтобы закричать. Он стоял и смотрел на чудище в упор, как под гипнозом. Лишь два тонких прозрачных стекла оконной рамы разделяли его и Лихо, защищали его от жуткого внешнего мира, способного породить таких чудовищ...
Вдруг гигантский желтый глаз и мохнатый силуэт отошли куда-то на второй план, и у Миши в голове начали возникать образы: лес, болото, какая-то пещера... Он отчетливо ощущал сырой воздух с запахом тины и холодный камень под ногами.
Странное оцепенение, охватившее Мишу, заставило его закрыть глаза. Он словно на некоторое время погрузился в сон прямо там, у окна. Но вот образы у него в голове вновь померкли, и сознание вернулось.
Миша со всей ясностью увидел желтоглазое чудище за окном, и гипноз моментально отступил, словно с глаз спала пелена. Мальчик, наконец, дал волю страху и заорал во всю глотку. Монстр моментально исчез, как будто растворился в воздухе. Лишь лес остался угрюмо чернеть в ночной темноте.
- Эй, ты что, больной? Чего орешь? Лунатик что ли? – Заворчал Лёвка, приподнявшись на подушке. Именно его койка стояла у окна, так что он первый услышал Мишины вопли. Другие мальчики тоже завозились в своих койках.
Миша уже не кричал, но продолжал стоять у окна, тяжело дыша от пережитого потрясения. Наконец, он развернулся и поплелся к своему месту, оставив озадаченного Лёвку без ответов. Под тот же жалобный скрип панцирной сетки он улегся и отвернулся к стене.
До него донеслось Лёвкино бухтение:
- Псих какой-то... Мало того, что ни с кем не разговаривает, так еще и по ночам орет... Вот повезло с соседом...

=3=

С недавних пор Миша перестал радоваться моменту, когда все занятия и игры заканчивались и вожатые объявляли отбой. Ночи в лагере стали тяготить его еще сильнее, чем дни. Да, распорядок оставался таким же насыщенным, но все это теперь померкло перед опасностью, грозившей мальчику. У него никак не выходило из головы то, что он увидел в окне свой палаты в ту ночь.
Миша больше не пытался обмануть себя, что все это ему просто показалось или приснилось, что ничего такого на самом деле не было. Теперь он полностью отдавал себе отчет в том, что Лихо Одноглазое действительно существует и приходило к нему ночью.
Вот только зачем? Неужели Лёвка прав и Лихо «приглядело» Мишу? Оно теперь не оставит его в покое, пока не съест? И почему оно выбрало именно его, когда в лагере полно других ребят?
Все это звучало, как дурацкая выдумка, байка для глупых детей... Но было одно «но»: Миша собственными глазами видел Лихо за своим окном. Его мохнатый шарообразный силуэт и огромный горящий глаз, устремленный на него, Мишу...
Это был не сон и не фантазия. А что делать с этим, мальчик не знал. Зато он хорошо знал одно: Лихо придет снова.
И оно пришло. Это случилось две ночи спустя.
Мише снова снился лес, а потом болото и пещера. Все ощущения были такими реалистичными, словно он действительно находился там. Что-то – или кто-то – вело его вперед, в глубь пещеры. Темнота обступила мальчика со всех сторон вместе с затхлым болотным воздухом, но он не мог остановиться или убежать. Какая-то невидимая сила тянула его вперед – он знал, что что-то важное ждет его там и он должен это увидеть.
Миша заметил гуляющие желтые блики, как от фонарика, на каменной стене в глубине пещерного коридора. Он сделал еще несколько шагов и почувствовал, как его рот открывается в безмолвном крике ужаса.
На каменном полу копошились три маленьких мохнатых шарика – три одноглазых монстра, точно такие же, как тот, что приходил к окну палаты. Только эти были размером с небольшую собаку. Они то налетали друг на друга, то катались по полу, издавая невнятные звериные звуки, а желтые отсветы от их глаз беспорядочно танцевали по каменным поверхностям.
Они играют, вдруг понял Миша. Это дети. Это осознание мгновенно прогнало страх. Теперь Миша понимал, что мохнатые существа не опасны. В какой-то момент они даже показались ему милыми, и ему захотелось подойти и погладить их.
Но вот все вокруг погрузилось в абсолютный мрак, словно кто-то выключил диаскоп, чтобы поменять слайд. А потом Миша увидел похожую, но изменившуюся картинку: та же пещера, сырость и тьма, разбиваемая лишь отсветами желтых глаз. Только теперь их было два. Третий монстрик куда-то исчез.
Миша ощутил беспокойство. А потом растущую тревогу. Ему вдруг захотелось закричать, и он принялся лихорадочно метаться по пещере. Куда делся третий монстрик? Теперь его занимал лишь этот вопрос. Он не выживет, он погибнет один в лесу...
Миша хотел зарыдать во весь голос или закричать что есть сил, но из его рта исходило лишь монотонное мычание. А еще он только сейчас заметил, что прямо перед ним падает ровная дорожка желтого света. Наверное, у него в руке фонарик?
Мальчик опустил взгляд на себя. Но не увидел руки с фонариком. И своего тела. И ног.
Он увидел лишь густую черную шерсть до самого пола. Он – и есть чудовище.
Миша заорал во всю глотку и... в эту же секунду проснулся в собственной постели. Конечно, он не превратился в монстра и не был ни в какой пещере. Это всего лишь сон. Но в носу все еще стоял запах тины, а ноги чувствовали прикосновение холодного камня.
Миша приоткрыл глаза и успел заметить желтый блик за занавеской, который тут же исчез. Лихо снова приходило к нему. И это оно показало ему этот сон.
Мальчик понял, что он больше не боится лесного монстра. И что он приходит к нему не для того, чтобы его съесть. Он просит его о помощи.
...С самого утра зарядил сильный дождь. Игровая площадка и футбольное поле превратились в жижу, и все спортивные занятия были отменены. В начале вожатые и воспитатели пытались экстренно организовать какие-нибудь кружки, чтобы занять ребят, но ничего не вышло – никто не хотел дополнительных занятий. Видимо, не один Миша устал от такого графика. Даже громогласная Лизандр не смогла справиться с такой оравой – она лишь беспорядочно металась по холлу, как взбесившаяся ворона, раздавая замечания и команды налево и направо. Но ее никто не слушал.
В конце концов вожатые сдались и объявили свободное время до обеда с условием, чтобы все оставались в корпусах. Все разбрелись кто куда: кто-то разошелся по палатам, чтобы поболтать или поиграть в карты, кто-то принялся упражняться в пинг-понге, кто-то взялся за шахматы.
А Миша подождал, пока всё уляжется, оделся и юркнул на выход. Он направлялся к Михал Михалычу. Сон, увиденный накануне, не давал ему покоя, и он хотел рассказать обо всем завхозу. Пусть вчера ему ничего не удалось выведать о Лихе Одноглазом, но он не мог отделаться от ощущения, что Михал Михалыч что-то знает. К тому же он местный, живет тут круглый год.
Конечно, можно было поделиться случившимся с ребятами из палаты, но Миша не настолько сблизился с ними. Вдруг они поднимут его на смех? Или подумают, что он псих? Лёвка и так косо смотрел в его сторону после той ночи... А вот Михал Михалыч точно выслушает и поймет. Он был единственным человеком в лагере, которому Миша доверял.
Воздух был пронизан запахами сосны и влажной почвы, а дождь уныло барабанил по жестяным крышам корпусов. Миша подошел к красному домику и позвал завхоза по имени, но никто не откликнулся. Тогда он легонько постучал в деревянную дверь и, не дожидаясь ответа, вошел внутрь. Его слух уловил слабое поскуливание, а потом и голос Михал Михалыча:
- Смотри внимательно. Покажи мне, где она?
- Михал Михалыч, здрасьте, я тут... – Начал было Миша и не договорил.
В помещении висел полумрак – лишь серый свет дождливого дня проникал сквозь окна. Михал Михалыч сидел на табуретке, склонившись к полу, и держал в правой руке какую-то открытку или фотографию. А на полу прямо перед ним... копошился маленький черный комочек размером с небольшую собаку. Комочек с большим желтым глазом.
Монстрик из Мишиного сна.
- А, тёзка, - завхоз наконец оторвался от существа и обратил на мальчика свое внимание. – Что ж, заходи...
- А ты, давай, иди на свое место, - обратился он к монстрику, а потом осторожно взял его на руки, отнес в другую комнату и плотно закрыл дверь. Тот радостно поскуливал, как собака, которую приласкал хозяин.
- Это... это Лихо Одноглазое? – Мишин голос дрожал от волнения. А вот Михал Михалыч, казалось, не испытывал никакой неловкости. Он разговаривал и вел себя как обычно.
- Это его детеныш. Лишонок, - сказал он таким обыденным тоном, словно речь шла не про лесное чудище, а про обычную дворняжку, подобранную на улице.
- Но как?.. И зачем? Я думал... – Лишь сумел вымолвить Миша.
- Ты проходи, располагайся. Сейчас я чай заварю. Это длинная история. Раз уж ты все видел, я расскажу тебе ее. К тому же ты и сам, похоже, знаешь о Лихе не понаслышке, не так ли?
Миша кивнул и на ватных ногах прошел в комнату. Он безучастно смотрел на то, как Михал Михалыч возится с чайником, неторопливо готовит заварку из трав и копошится с кружками. Ему так и хотелось подойти к завхозу и потрясти его за плечи, чтобы он перестал медлить и наконец рассказал ему правду про Лихо Одноглазое. Но Миша послушно ждал, пока тот принесет дымящийся чайник и усядется напротив.
Наконец, Михал Михалыч вдохнул аромат из своей кружки, сделал большой глоток и начал свой рассказ.

=4=

- Лихо Одноглазое... Так его в народе прозвали. Эти существа в наших краях издавна живут, мне про них еще моя бабушка рассказывала. Много про них баек всяких жутких – вот как те, что ты слышал от ребят в лагере. Да только не такое уж опасное это Лихо, как про него говорят. Безобидные это существа. Живут себе на болоте, питаются мелкими животными вроде лягушек и ящериц. Никогда Лихо на человека не позарится, сказки все это. Пошалить может, морок навести, сделать так, что человек в лесу заплутает. Так ведь оно вещее. Видит и прошлое, и будущее, и настоящее. Может внушать человеку образы и мысли. Удивительное создание.
Михал Михалыч сделал еще один глоток и понизил голос, словно у него болело горло и ему было трудно говорить:
- Два месяца назад у меня дочка пропала.
Он взял со стола фотографию и протянул ее Мише. Со снимка смотрела темноволосая девушка с открытой улыбкой и такими же голубыми глазами, как у Михал Михалыча.
- Я ее один растил, Алиночку мою. Она была поздним и долгожданным ребенком – моей жене уже за сорок было, когда она забеременела. У нее всегда здоровье было не ахти, но уж очень ей хотелось деток. В общем, умерла моя жена при родах, и остались мы с Алиной вдвоем. Я, конечно, переживал за дочку, оберегал ее от всех опасностей, как мог. Может, и перебарщивал иногда с этой своей заботой, не спорю... Так ведь я один был за двоих родителей. Каждое лето Алина здесь, в лагере, жила вместе с другими ребятами – и мне удобно, что она под присмотром, и ей весело среди сверстников. На будущий год ей уже поступать... Дети быстро растут. А тут в первую же смену, в начале июня, пропала она. Я, конечно, сразу в милицию – заявление писать. Поначалу я в участок каждый день ходил, но они одно и то же талдычили: нет новостей, работаем, ищем. Потом я плюнул и понял, что наша сельская милиция ничего делать не будет. Тогда я сам стал дочку искать. Все вокруг обошел – весь лес прошерстил не по одному разу, в каждой деревне в округе побывал, опросил всех. Никто Алину не видел. Всех ее подружек обзвонил – тоже ничего...
Завхоз замолчал и задумчиво посмотрел в окно:
- Только я не сдавался. Продолжал искать ее – мало ли что могло случиться с девчонкой молодой... А на днях зашел я в лес дальше обычного – в самую чащу, на болото. Смотрю, по кочкам прыгает мохнатый одноглазый комочек, а глаз у него горит ярко-ярко, как прожектор. Я сначала перепугался – даром, что взрослый мужик, а от такого зрелища и мне стало не по себе. А потом вспомнил рассказы моей бабушки про Лихо Одноглазое. И понял, что это его детеныш – лишонок, уж очень он маленький. И тут до меня дошло, что с его способностями он может мне помочь дочку найти. Схватил я его – и к себе в рюкзак. А потом – прямиком домой. Как-то само собой получилось, словно нашло на меня что-то. Лишонок и не сопротивлялся, поскуливал только. Я тебе говорю, они добрые, не кусаются даже. Принес его к себе и стал ему фотографию дочки показывать. Правда, толку уже который день добиться не могу – лишонок мне только мои воспоминания и мечты показывает. Знаешь, какие мне сны снятся все эти ночи, пока он здесь?
Он мечтательно улыбнулся:
- Как мы с Алиной и женой моей покойной, Катей, все вместе живем, хорошо нам... Даже просыпаться поутру не хочется. Я его только днем выпускаю, когда Лихо спит, а так держу в чулане, в соляном кругу, чтобы оно его не нашло. Соль его отпугивает, не дает увидеть. Но оно все равно чует, что лишонок где-то здесь, вот и приходит в лагерь по ночам... Ты только не подумай, что я людей подвергаю опасности – Лихо человеку никогда не навредит. Как только лишонок мне покажет, что с моей дочкой случилось, я его тут же отпущу...
Михал Михалыч замолчал и стал пить чай маленькими частыми глотками. Миша переваривал услышанное. Значит, это дочь завхоза пропала два месяца назад, а Лихо тут не при чем? Оно всего-навсего ищет своего пропавшего детеныша – вот зачем оно приходило и показывало Мише сны про болото и пещеру.
Мальчик поднял глаза на Михал Михалыча:
- Я знаю, что надо делать. Нужно отпустить лишонка.
Он рассказал завхозу все в малейших подробностях: и про то, как Лихо гналось за ним по лесу, и про то, как приходило к его окнам и показывало ему сны про пропавшего лишонка. Михал Михалыч внимательно слушал и хмурился, а в конце сказал:
- Хорошо. Все равно он мне ничего толком не показал, может, не умеет еще. Так значит, к тебе Лихо приходит. Видимо, ты особенный, более чуткий, чем другие дети. Поможешь мне вернуть лишонка?
Этим же вечером Михал Михалыч договорился с вожатыми, чтобы Мишу отпустили к нему, якобы, чтобы помочь с инвентаризацией. Через пару часов после захода солнца завхоз выпустил лишонка из чулана, чтобы Лихо почуяло его. Теперь оставалось только ждать.
Миша с интересом наблюдал за пушистым желтоглазым комочком, который перекатывался по комнате, словно игривый котенок. Мальчик подошел и осторожно погладил его по черной шерсти – она оказалась жесткой на ощупь, как у овчарки. Лишонок доверчиво смотрел на него своим единственным глазом, а потом начал сокращать и расширять зрачок. Миша увидел картинку: взрослое Лихо мчится по лесу, лавируя между кустов и наступая на сухие ветки своими короткими мохнатыми лапами.
- Оно уже близко, - сказал он Михал Михалычу.
Через полчаса за окнами замаячил желтый свет, а лишонок беспокойно заметался по комнате. Завхоз открыл входную дверь, и мохнатый комочек тут же юркнул на улицу, слившись с ночной темнотой.
- Инстинкты. Мамку чует. Вот и я чую, что дочка моя жива, - сказал Михал Михалыч и вышел следом. Миша поспешил за ним.
Лихо стояло среди сосен и издавало низкое урчание, а лишонок терся об его густую черную шерсть и поскуливал. Два желтых луча от их глаз – один побольше, другой поменьше – беспорядочно бороздили траву и стволы деревьев.
Михал Михалыч сделал шаг вперед:
- Покажи, что с моей девочкой. Прошу!
Лихо устремило свой светящийся глаз-фонарь на лицо завхоза и начало свои гипнотические движения зрачком. Веки Михал Михалыча задрожали и закрылись. Прошло всего несколько секунд, и он резко распахнул глаза и воскликнул:
- Я видел! Она играет на гитаре и поет... Кажется, в каком-то переходе. А на стене написано «Стародубская»... Я знал, что моя девочка жива!
Михал Михалыч вдруг закрыл лицо руками, опустился на колени и заплакал, как маленький мальчик. Мише стало неловко, но он осторожно подошел к завхозу и погладил его по плечу:
- Михал Михалыч, успокойтесь, я знаю, где это. Это станция метро в нашем городе.
Завхоз отнял руки от лица и поднял на мальчика блестящие, полные слез глаза:
- Спасибо тебе!
А потом перевел взгляд на ряды сосновых стволов – туда, где исчезли Лихо с лишонком:
- И тебе спасибо! Лихо Одноглазое...
Только монстры уже не слышали его тихий, надломленный от рыдания голос. Только отдаленное шуршание сухих сосновых иголок, словно эхо, доносилось из глубин леса. Мише показалось, что вдалеке, между стволов деревьев, мелькнули два желтых луча – один побольше, другой поменьше.
...Занятие было в самом разгаре – ребята бегали вокруг футбольного поля. Миша чувствовал, как шея и затылок покрылись испариной, во рту пересохло, а в ушах начинает шуметь.
Вдруг кто-то позвал его по имени. Он тут же поднял голову и увидел улыбающегося Михал Михалыча среди стволов сосен. Завхоз подозвал мальчика жестом, и тот покинул колонну бегущих ребят. Не дожидаясь, пока Миша восстановит дыхание и обретет способность говорить, он выдал:
- Я нашел ее! – Лицо завхоза просияло. Даже его седая борода, казалось, стала искрящейся белой.
- Правда? Здорово! - ответил Миша, упершись руками в колени и пытаясь отдышаться.
– Она действительно в городе, живет у подружки из той самой первой смены. У той родители все лето на даче... Представляешь, оказывается, Алина мечтает стать певицей и собирает деньги на переезд в город. В музыкальный вуз хочет поступить. Я и знать не знал! Нет, она, конечно, участвовала в самодеятельности, даже призы какие-то выигрывала, но я не знал, что это так серьезно...
Михал Михалыч задумчиво покачал головой:
- Она поэтому и не стала мне ничего говорить – знала, что я буду против. Просто убежала из дома. Похоже, я и понятия не имею, чем живет моя родная дочь... Мы поговорили, она все мне объяснила и сказала, что на днях будет дома. Я не стал спорить и поверил ей на слово. Видимо, пора привыкать к тому, что она уже совсем взрослая и самостоятельная. Я и не заметил, как она выросла...
Он посмотрел Мише прямо в глаза:
- Спасибо тебе, тёзка. Если бы не ты...
...Через несколько дней смена в лагере наконец закончилась, и пришло время ехать домой. Миша еще издалека увидел фигуры родителей и кое-как удержался, чтобы не побежать к ним навстречу со всех ног. Оба улыбались, а папа обнимал маму за плечи.
Значит, все хорошо, и они помирились. Значит, все будет как раньше.
За остальными ребятами тоже приехали родители – лесной воздух непривычно оживился, загудел разнообразием взрослых и детских голосов. Миша заметил, как невысокая крепкая женщина прижимает Лёвку к полной груди, а мужчина с такой же рыжей шевелюрой, как у него, что-то с улыбкой говорит ему.
Лёвка как раз оторвался от матери, когда Миша проходил мимо, и их взгляды встретились. Он недоверчиво сузил глаза и не сразу, словно соображая, стоит ли прощаться со столь странным соседом по палате, бросил в сторону мальчика сдержанное «пока».
Вместо ответа Миша подошел к нему вплотную, что тот даже инстинктивно отстранился, и тихо произнес:
- Ты оказался прав: Лихо Одноглазое действительно существует. Только оно совсем не такое, как ты рассказывал!
Мальчик с загадочным видом удалился, а Лёвка проводил его недоуменным взглядом и пробормотал себе под нос:
- Реально чокнутый какой-то...
Миша залез в машину и устроился на заднем сидении. Он обернулся, чтобы еще раз взглянуть на сосновый бор и деревянные домики. Перед главным корпусом стояли вожатые и воспитатели и прощались с уезжающими ребятами: тут была и огромная Лизандр, и Николай Сергеич, который так хорошо играл на гитаре. Среди них был и Михал Михалыч. Он поднял руку вверх и помахал Мише. Мальчик точно знал, что прощание адресовано именно ему, и помахал рукой в ответ. А потом машина тронулась с места, и фигура завхоза стала стремительно уменьшаться. Вот она уже стала казаться совсем маленькой, словно Михал Михалыч был размером с собаку. Или лишонка...
Мама повернулась к Мише:
- Ну, как провел время в лагере? Завел друзей?
- Да, одного.
- Отлично! И как его зовут?
- Мы тёзки, - с улыбкой ответил Миша и уставился в окно – туда, где высоченные сосны упирались макушками в бескрайнее голубое небо. Дома ждал велосипед и любимый компьютер, а впереди было еще целых две недели лета.
И это было очень даже неплохо!