Год, которого не было. Часть 2. Гл. 1

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Волжский берег

1

- Если ты смогла нас уговорить, это не значит, что мы поверили в такую чушь. По крайней мере, я, - Светлана говорила, одновременно заталкивая, черную спортивную сумку на третью полку, но та упрямо не хотела ложиться на место, то цеплялась ручкой за угол верхнего спального места, то упиралась во что-то, с пола купе невидимое.
Елена, к которой была адресована тирада, молча, смотрела на мучения подруги, затем поднялась, одним уверенным движением угомонила строптивую вещь и снова села.
Светлана, смешно оттопыривая нижнюю губу, сдула с лица каштановую прядь волос и тоже присела, не рядом, а, напротив, на соседнее нижнее место.
- Я не прошу верить в сверхъестественное, - Елена схватила со столика пачку бумажных платочков, вытащила один и стала нервно вытирать ладони. -  Я прошу поверить в мое предчувствие. А оно подсказывает мне, что если мы прокатимся немного, никому хуже не будет. И если это все розыгрыш, выдумка, мистификация – Бог с ним. Встретимся с мужьями, посмеемся и делу конец. Но если хоть капля моего беспокойства обоснована – ты же, сама мне первая, спасибо скажешь.
- Посмеемся… А, ты знаешь, чего мне стоило отпроситься с работы? Это вы все такие легкомысленные, свободные, творческие натуры! А я бухгалтер! Главный бухгалтер в, черт ее побери, частной коммерческой компании! Я на море второй год выбраться не могу, и не потому что не по карману. Мое отсутствие запросто может пойти на руку тем, кто меня эти два года подсиживает. Если вместо Светланы Петровны может справиться соплюшка, только что получившая профанированное высшее образование, то может быть мы Светлане Петровне слишком много платим? Вот так они думают!
- Для тебя всегда карьера была дороже семьи.
- Дура ты, Ленка! Карьера в первую очередь для семьи! Или я на Ваню должна надеяться? Ему сорокет, а он все себя найти не может.
-  Не надо! Ванька у тебя хороший.
-  Хороший, кто же спорит. А я, что плохая? Я что его пилю постоянно, или попрекаю чем? Я просто тяну лямку, - последнюю фразу Светлана произнесла, четко расставляя слова. – Тяну лямку, что бы у нас все было хорошо!
- Всегда все хорошо не бывает, – Елена невесело усмехнулась, глядя на подругу.
- Бывает. Если стоять на земле, а не витать в облаках. Проблемы это не плохо, если знаешь, как с ними справляться. Просто надо работать и жить.
- Как у тебя все просто! Просто работать, просто жить. Ну ладно, с работой понятно. Мы тоже не побираемся, не ты одна пашешь. А что значит просто – жить? А? Что это такое – просто?
- Аааа…, - Светлана махнула рукой, расстегнула еще одну пуговицу синей хлопковой блузки и, поджав нижнюю губу, отправила струю воздуха теперь вниз, в декольте. – Жарко как! Окно открывается?
- Давай попробуем. Это же просто, - Елена улыбнулась уже без грусти, довольная, что подруга не пустилась умничать дальше. – Жарко это хорошо. Мне нравится, когда правильное лето. Тяни свой край!
Не без труда им удалось опустить дебелое вагонное окно, в которое потянуло ветерком с платформы, где последние пассажиры, предъявляя билеты, заходили в вагон.
- Эх, запах железки ни с чем не спутаешь… А, Нинка опаздывает, - Светлана смотрела на группу молодых ребят, стоящих на платформе. Беззаботно пьют пиво, машут руками, смеются. – Ты как с ней договорилась?
- Она сказала, что встречаться в метро не будет и подойдет к поезду.
- А билет?
- Утром должна была бронь забрать.
- Как у них с Вовкой, не знаешь?
- У него точно с ней все нормально! Захотел - муж, захотел, пропал на неделю. Вот уж истинно человек не усложняет себе жизнь!
- А она? Ей это нравится?
- Нравится, не нравится… Держится за него.
- Любит, значит?
- Может, любит. А может, на своем горизонте больше никого не видит.
- Вот! Вот, нечего по горизонтам смотреть, иногда и под ноги можно. Тоже мне, Вовчик - журавль в небе! – Светлана как и подруга взяла из пачки на столе бумажный платочек и осторожно, чтобы не размазать тушь, вытерла лицо.
- Нам хорошо рассуждать, у нас уж дети на выданье почти, а она…
- Скажешь тоже, на выданье. Женька кроме компьютера не видит ничего.
- А у Насти мальчик появился, представляешь! – в глазах у Елены сверкнули лукавые искорки.
- Да, ты что!
- Ага, Настюха скрытничает, конечно, но я их видела однажды, в окошко. Я его знаю, хороший парень, родители хорошие.
- Все они хорошие… Ты с девчонкой построже, это не ребята.
- Не волнуйся, я строгая. Ты даже себе не представляешь, насколько если заведусь.
В этот момент поезд дернулся, в тамбуре послышался голос проводницы, требующий лишних людей покинуть вагон.
- Где же, Нина, неужели решила не ехать? – Елена высматривала знакомое лицо, но платформа почти опустела и наконец, поезд тронулся, плавно поплыл по рельсам. Она хотела было еще, что-то сказать по поводу их третьей, несостоявшейся попутчицы, посетовать на то, что та не сдержала слово, но ее прервал щелкающий звук замка, и дверь в купе отъехала в сторону. На пороге стояла Нина, в отличие от них, одетых в джинсы и блузки на ней красовалось легкое летнее платье, скорее даже сарафан, красно-белой расцветки. Ее пепельно-русые волосы, натуральные, а не крашеные, были заплетены в косу и уложены вокруг затылка, что делало ее немного похожей на Юлию Тимошенко, в период национализации образа.
- Привет, не ждали? – Нина искренне улыбалась, сжимала в руках большую плетеную сумку и словно стеснялась войти.
- Нина! – Светлана поднялась навстречу, протянула руку. Она видела Вовину жену, после их свадьбы всего пару раз и никогда не чувствовала к ней особенной симпатии, не разговаривала с ней, что называется, по душам. – Мы высматривали тебя на платформе, как ты проскочила?
- Я вагоны перепутала. Запрыгнула в другой, шла по поезду. Думала, вообще опоздаю. Но, вот, успела.
Какое-то время женщины обустраивались в купе. Переодевались в дорожное, обсуждали кто, в чем будет спать, раскладывали запасенный в дорогу ужин. Конечно, никаких кур, никакого спиртного, так – йогурты, сублимированные каши в пакетиках, фисташки. Зашла проводница, невысокая, темненькая, в синей отутюженной форме, проверила билеты.
- Четвертого нет что-то? Четвертое место не ваше?
- Наше, наше, - Елена показала билет, купленный на паспорт своей матери. – Четвертый не смог поехать, вы только к нам не подсаживайте никого, место же оплачено.
- Да мы до Нижовска и не останавливаемся, почти, езжайте спокойно, - проводница ушла, оставив четыре упаковки белья.
- Я так давно в поездах не ездила, - Нина вытащила шпильки и пустила косу ужиком по спине. Она поправила белый топ на плоской груди, покосилась на более богатых в этом плане подруг, закинула ногу на ногу. Их стройность, немного портили чуть широковатые голени.
Елена натянула на себя черную майку с готическим замком и надписью Praha. Синие джинсы, сменило тонкое трико.
Светлана приготовила для поездки серый спортивный костюм, даже куртку вытащила, но не одела по такой жаре, а повесила на крючок в угол. Она не любила чувствовать себя неловко. Порядок и прозрачность всегда лучше. Раз уж она оказалась в этом купе, раз уж повелась на Ленкины сказки, то будет доброжелательной и общительной. Насколько возможно…
- Все больше самолетами? – приторно улыбнулась Светлана.
- Да, самолетами. В поезде еще с родителями последний раз ездила. В детстве, на море.
- На море… - эхом повторила Светлана и вздохнула.
- А я ездила, - Елена оторвалась от чудо-творожка, и описала загадочный круг в воздухе пластикой одноразовой ложкой. -  В прошлом году, мы с Ивиным рванули в Питер. На выходные. Настя в деревне бездельничала у свекрови, а мы тряхнули стариной. Хорошо было…
- А сколько нам кстати ехать. Нижовск, это где? – Спросила Нина.
- Недалеко. Не доезжая Жигулей. Завтра утром на месте будем, – ответила Елена, снова принимаясь за йогурт.
- Ого, всю ночь ехать! В поезде спать хорошо. Укачивает. А кстати, девчонки, кто на верхнюю полку полезет? Чур, я! – Нина делала вид, что не придает этой поездке серьезного значения и относится к ней, как к неожиданному веселому приключению.
Город закончился, пошли пригороды, не особенно отличающиеся от окраинных районов. Такие же дома, транспорт, люди на улицах. Потом начались леса, деревни, узкие речушки, православные храмы, сверкающие куполами на вечернем солнце. Обычные летние зеленые пейзажи.
Поезд вышел с вокзала в восемнадцать ноль-ноль. За  три часа женщины перебрали множество тем, обсудили сериалы и книги, промыли кости мужьям и своим, и чужим. Поделились способами лечения различных болячек у детей и осторожно обошли проблему отсутствия оных. В одну минуту десятого, разговор неминуемо подошел к цели их совместной поездки. К тому, что требовало обязательного обсуждения, но одновременно пугало и заставляло отложить это обсуждение до последнего.
Первой начала Нина. Она как бы невзначай, строя из себя дурочку, спросила:
- Ленусь, а расскажи еще раз, про этого незнакомца. Ой, прям, битва экстрасенсов! Я по телефону половину не поняла. Он вообще кто?
- Да уж, расскажи Ленусь, - передразнила Светлана. Она дружила с Еленой давно и немного ревновала ее к Нине, появившейся в их компании, только благодаря очередному венцу холостяцких похождений Вовы, старинного друга их мужей. Ребята еще относительно недавно играли вместе музыку. Вот уж воистину увлечение всей жизни, закончившееся в одночасье, когда пришло понимания, что это увлечение не принесет ни копейки и надеяться на чудо бесполезно, ввиду подкравшегося незаметно возраста и отсутствия каких-либо серьезных перспектив.
– Поведай еще разок, Ленчик. Я если честно тоже не до конца поняла, почему мы должны ехать в эту дыру. Только из-за слов какого-то, никому неизвестного, типа? Как ты его в квартиру то пустила? Не побоялась. А если б он тебя по голове тюкнул. А потом…  И Настька дома была. Вообще…
- Я думала над этим, - Елену развеселили уменьшительно-ласкательные выпады с ее именем, но она сделала серьезное лицо. – Я… сама себе не могу объяснить, как это произошло. Он как будто загипнотизировал меня. Заворожил. Взглядом, жестами.
- Да, я слышала о таком, – Светлана сделала страшные глаза. -  Люди, бывает, сами жуликов домой приводят. И все отдают – до копейки. Или пылесосы покупают за сто тысяч. Те, ушлые, запросто внушают человеку, что если он только этот супер-пупер пылесос купит, то и от пыли навсегда избавится, и личную жизнь наладит, и до конца дней ни пернет, ни чихнет.
Женщины засмеялись. Сейчас в летящем по просторам страны поезде они почувствовали веселую романтику происходящего и надеялись, что это чувство продержится, по крайней мере, до тех пор, пока они не прибудут на место. А там уж, либо останется выглядеть полными дурами, либо…
- Нет, то, что он не аферист я поняла сразу. Он… вызывал доверие, что ли…
- Ага, где-то я видела эти честные глаза! – Светлана издевательски улыбнулась. - Помню, помню, Ильф и Петров! Так, что же этот Бендер наплел?  Как кстати его зовут?
- Наиль.
- Наиль? Татарин что ли?
- Не знаю. Я такое имя первый раз слышу и в тот момент как-то спрашивать национальность, знаешь, не комильфо.
- Точно, татарин, - Светлана наморщила лоб. – У нас в финансовом отделе девочка работает. Татарочка. Эльмира Наилевна. Вот. Ну, татарин, не татарин, не важно. Что он наплел то?
- Я вам в принципе уже рассказывала. Могу повторить. Он сказал, что ребятам, всем троим, грозит опасность.
- Это я помню. Опасность им конечно грозит. Напьются, полезут к чужим юбкам, да от молодых козликов по рогам получат. Стоит из-за этого в поезде трястись?
- Нет, он сказал, что под угрозой их жизни и…
- Что и? – Светлана игриво подалась вперед. - Ивина!? Жизни и кошельки?
- И души… - Елена произнесла это слово шепотом и отвернулась к окну.
- Что? Души? Фрррррррр, - Светлана залилась смехом, а Нина чуть не кувырнулась вниз, вовремя уперевшись рукой о соседнюю полку.
- Ну, Ленок, ты точно – Ленок! Он же сумасшедший! Тебе бы в полицию позвонить, или в скорую! Ох, не доведет тебя до добра такая наивная доверчивость. В следующий раз точно квартиру обчистят. В лучшем случае. И я хороша! Повелась как дура…
- Я так понимаю, что этот Наиль, - заговорила сверху Нина, - убедил тебя, что с ребятами случится что-то нехорошее и нам срочно нужно ехать в Нижовск их спасать? И ты ему просто так поверила? Просто на слово?
- Поверила. И вы бы тоже поверили. Потому что, он…
- Что он?
- Он рассказал мне мой сон. Ночью мне приснился нехороший сон, а этот человек, рассказал его до малейших подробностей.
- Крутотень! – Светлана закатила глаза и покачала головой. – Раньше ты говорила, что тебе никогда ничего не снится. А тут – малейшие подробности!
Если бы Елена спорила с мужем, то начала бы кричать. Но с подругами…Пожар угас, не успев разгореться. Что им делить кроме сплетен? К тому же… Как бы Света не хорохорилась, а поехала. Значит, поверила, пусть не всему, но не пропустила мимо ушей, а, придала серьезное значение их телефонному разговору. Чего теперь-то воду в ступе толочь? Или она перед Нинкой выделывается?
- Все так. Все так… Я, наверное, последний сон ребенком видела. Так что удивилась этому не меньше, чем приходу Наиля.  Яркий сон, реальный как жизнь, – Елене даже не пришлось принимать обиженный вид. Ее действительно не задела скептическая реакция подруг. – Там, в моем сне, толпа людей, лиц не разобрать, разноцветная каша. И вдруг все начали разбегаться, как от чумы или от взрыва. Народу много. Очень много. Кто-то упал и его затоптали. Безумие… А потом я увидела наших. Всех вместе, на берегу реки. Вот их лица я разглядела четко. У Ивина глаза из орбит, так ему страшно. Твой Иван скукожился весь, сморщился.
- А Вова? – Нина свесила ноги с полки, собираясь в виду важности начавшегося разговора, слезть.
- А что Вова? – в тон ей ответила Елена. – Вова тоже… Лицо, застыло как маска. А потом я разглядела мальчишку! Сразу, без перехода. Словно слайд сменили. Ребенок еще. Он барахтался в темной воде, пытаясь плыть, но по-видимому не мог. Лето, река, а в воде он один. Народ весь на берегу. И вдруг я сама оказалась рядом с мальчишкой. Тоже плыву, чувствую, что теряю силы, и если никто не придет на помощь, просто утону. Вода по вкусу как чернила, уже и в глотку лезет. И кричать не могу от того. И что главное! Все как наяву. Все по-настоящему.
- Странный сон, – Светлана задумчиво накручивала на палец каштановую прядь. - Мне тоже иногда снятся странные сны. Как и всем.
Нина молчала. Большие, круглые глаза светились натуральным янтарем от плещущегося в них вечернего света, проникающего сквозь неплотно занавешенное окно.
- Девчонки, я никогда такого ужаса не испытывала. Даже когда меня с аппендицитом увезли. С работы на операционный стол, – Елена глянула на каждую из подруг, ища в их лицах, если не участие, то хотя бы ее тень. В какой-то момент ей показалось, что энергия ее слов добралась-таки до сидящих напротив женщин, заставила сопереживать. Даже Светланина «бесявая» улыбочка пожухла.
- Такой сон, я бы и так не смогла забыть, а этот человек пришел и напомнил. Заставил пережить снова. У меня нет причин вас обманывать. Что есть, то есть.
- Я лично сразу поверила, – произнесла Нина, улыбнувшись чуть смущенно, и на ее лице сверкнул отблеск детской наивности.
- Во что поверила? Во что!? – если Светлана и допустила присутствие мистического во всей этой истории, то перед подругами решила пока в этом не признаваться. Стоять за здравый смысл до конца.  – Во что конкретно, здесь можно поверить? Как твой Наиль сам это объяснил? Он что по телевизору сны смотрит? Дайка я на Ленку переключусь! Шелк, шелк пультом!
- Я спросила… Но он ответил, что это не важно, и все его объяснения только добавят мне лишних сомнений. К тому же в итоге он ни на чем не настаивал. Он предложил просто поверить, что ребятам грозит опасность и сделать выбор. Предоставить их самим себе или попробовать помочь, повлиять на, на…. Как это он выразился? Ход судьбы. Но ведь они наши мужья, наши половинки, как бы избито и банально это не звучало. И судьба у нас общая. И кто может вмешаться в ее ход как не мы?
- Я вот до сих пор сомневаюсь, что такие вещи как судьба вообще существуют. Может зря, мы эту поездку затеяли? – Светлана дернула пальцем, распуская закрученные волосы.
- Сомнение – естественная реакция человека, когда он встает перед выбором, – менторским тоном ответила Елена. - А верить во что-то или нет, дело личное. Главное собрались же! И давайте теперь разбираться с проблемами по мере их поступления.
- Ой, девчонки! А пойдемте в вагон-ресторан, - Нина кардинально поменяла тему разговора, и этим сняла повисшее в купе напряжение. От ее лучистой улыбки все накопившееся электричество ушло в пол и дальше и рассыпалось по рельсам снопом искр, где то у заднего колеса последнего вагона. – Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
- А что? Можно и в ресторан, – Светлана одобрительно улыбнулась Нине.
- Пожалуй…, – у Елены это предложение вызвало меньше энтузиазма, но она согласилась. – Сменим декорации.
Антураж ресторана соответствовал восьмидесятым годам прошлого столетия. Официантки в серых кружевных передниках и накрахмаленных чепчиках, узкие диваны, монолитные столики, накрытые скатерками не первой свежести, красные половички в узком проходе.
Ресторан пустовал. Только в углу, в одиночестве за миской борща сидел неказистый мужичонка, самого затрапезного вида. На столе перед ним пустая рюмка, ополовиненный стеклянный графинчик да на салфетке ломтик черного хлеба.
Женщины присели в серединке, подальше от дверей.
Нина принялась изучать меню. Ее губы беззвучно шевелились, она проговаривала про себя скромный ассортимент.
Светлана жестом подозвала официантку, решив не дожидаться ламинированного прямоугольника формата А4. Подошла высокая тетка, с ужасающей химической завивкой, выбивающейся ярко рыжим пятном из-под чепчика. На подозрительно свежем лице загадочная улыбка, а в глазах мимолетная радость от недавно принятого допинга.
- Выбрали что-нибудь? – спросила она неожиданно глубоким, красивым голосом оперной певицы.
- Пока нет, но если у вас есть шашлык, свежая зелень, лаваш, и хороший коньяк – это то, что нам нужно, – Светлана улыбнулась в ответ и прошуршала пальцами. – Чаевые за мной.
Улыбка официантки потеряла загадочность – она стала искренней и заинтересованной.
- Свинина, баранина?
- И того и другого и побольше зелени, – Елена почувствовала зверский голод. Йогурт и орешки растворились без остатка, и теперь организм требовала чего-то посущественнее. – И закуски какой-нибудь, пока шашлык готовится.
Нина, занявшая место у окна, откинула плотные занавески. Под естественным светом скатерть преобразилась, явив прятавшиеся в другом измерении бурые пятна. Но эта метаморфоза уже не могла испортить поднимающегося настроения.
- Ленок, а вино тут есть? Не жарковато для коньяка? - Светлана бесцеремонно выхватила меню у Нины из рук. - Фу ты ну ты! Сплошное пиво.  Странно что вина не держат.
Нина казалось, не заметила подобной бесцеремонности.
- Я буду, что и все, – сказала она, разворачивая салфетку, в которой притаились увесистый нож и хиленькая вилка, явно из разных наборов. Накрахмаленная ткань полетела в сторону, столовые приборы девушка разложила, как и положено. Нож справа от тарелки вилку слева.
В течение двадцати минут стол преобразился. Сыр, ветчина со слезой, сырокопченая колбаса, лоснящиеся, словно облитые маслом оливки. Тарелка со свежим лавашом, порезанным на аккуратные треугольники. Свежая зелень, уложенная так, чтобы удобно брать руками. Сок в пакете и стеклянные стаканы.  Венцом гостеприимного изобилия, стала бутылка коньяка и рюмки.
- Шашлык через минутку, - официантка знала дело и как опытный психолог распознавала щедрых клиентов.
Светлана, взяв на себя обязанности виночерпия, разлила янтарную жидкость по рюмкам.
-  Давайте за то, чтобы поездка оказалась веселой прогулкой без всякой мистификации.
- Поддерживаю! – Елена была уверена, что никакая это не прогулка, тем более веселая.  Но ей не хотелось омрачать момент.
Нина ничего не сказала, чокнулась с подругами и пригубила коньяк.
Ничто так не разжигает аппетит, как вовремя принятая рюмка. Спиртное, оказавшись в организме, вытеснило последние негативные эмоции. Подруги жадно набросились на закуски. В ход пошли сразу и сыр, и колбаса, с хлебом и без. Светлана, больше, налегала на зелень.
Выпили по второй и по третьей. Нина, раззадорившись, каждый раз допивала до дна, кривя сочные губы. За окном сливались в зеленую единую массу деревья, мелькали столбы, провода извивались черными змеями. Поезд, разогнавшись до максимума, казалось, летел низко над землей, и лишь частый перестук колес развеивал иллюзию полета.
Подошла первая волна разговоров застольных, неизменно накрывающая тех, кто ожидает горячее. Но даже застольные разговоры сводились к одной теме.
- Ленок, а как ты думаешь спасать наших непутевых? – спросила Светлана. -  И главное от чего?  Какая именно опасность их подстерегает, тебе не сказали?
- Нет, не сказали. Я поняла, что главное найти их как можно быстрее, а там ситуация сама прояснится.
- Интересно… Может, каким оружием запастись? Вот вилку, например, прихватить? А то я пистолетами не богата. И стрелять не умею…
- Думаю, главное оружие это мы, но я уже сказала, и повторюсь: давайте решать задачи по мере их поступления.
- Ну-ну, поглядим, увидим, – Светлана отправила в рот кусок колбасы, нарезанный не толще бумажного листа. – Скорее всего, мы не дадим им много бухать и этим спасем…
Опустевшая наполовину бутылка, снова пошла в ход.
- Ну, что, девочки? – Светлана аккуратно наполнила рюмки до половины. - Вздрогнем, как говорится!
Наконец принесли шашлык. Две горки жареного мяса, еще скворчащие, возвышались на стальном блюде в обрамлении нарезанных колец красного лука. Исходящий, умопомрачительный запах, заставлял наполняться рот слюной предвкушения.
- Ууу! Вкуснотища… - Елена сноровисто разрезала большущий кусок баранины. – Есть в дороге всегда вкусно!
- Это правда. Думаю, чаевые они отработали, – Светлана не отставала от подруги, но в отличие от Елены, предпочла свинину.
Нина же, ограничилась кусочком того и другого, промокнула губы салфеткой и уставилась в окно, мало принимая участия в разговоре. Если бы летящая за окном ворона умела разговаривать, то рассказала бы про женщину с осоловевшим взглядом и окаменевшим лицом. Только вряд ли это было бы интересно другим воронам.
- Я вот все думаю. Стоит ли рассказывать ребятам о причине нашего приезда?  – Елена отложила приборы и сыто облокотилась на спинку дивана.
- Ха-ха. В глубине души ты тоже не веришь в реальную опасность. Только, не обольщайся, подруга. Наших мужиков надо еще найти. Ты представляешь, сколько там народу? И позвонить не удастся. Иван говорил, что там по периметру стоят глушилки. Никто не сможет позвонить с территории проведения мероприятия. Правда, не понимаю, зачем это нужно, - Светлана разлила остатки коньяка, суеверно поставив пустую бутылку на пол.
- И я что-то такое слышала, – Елена поддержала подругу и взяла налитое.  – Дебилы, организаторы, прости господи. Зачем такое творить? Но у меня есть идея.
- Какая? Погоди! Не спеши, я, кажется, догадалась, – Светлана подняла рюмку, зазывая прикончить коньяк. – Ты, наверное, собираешься забраться на сцену и по-аукать в микрофон?
- В точку попала.
- Так тебя и пустят на сцену. Там охрана.
- Не бойся, я найду что сказать. Наиль говорил…
- Слушай, хватит со своим Наилем! Ты по слову выдавливаешь, что он там тебе нарассказывал. Не хочу про него больше слушать. На сцену, так на сцену. Давай, за нас. Нинок, поддержишь?
Но Нина не поворачивала голову от окна.
- Мы ее теряем, - Светлана весело подмигнула, показывая Елене мимикой, что их третья попутчица слегка набралась.
- Оставь, пусть в окошко смотрит.
Они вдвоем чокнулись без тоста и выпили.
- Простите, можно нам еще бутылочку, – Светлана поймала за руку, проходящую мимо официантку. Другую, не ту что их обслуживала.
- Вам принесут, – женщина привычно высвободилась от захвата и проследовала дальше.
Народ тем временем прибывал. Через два столика расположилась компания молодых мужчин, явно едущих на Нижовский фестиваль. Об этом говорили надписи на футболках. Парни по очереди изучали меню, бросая время от времени заинтересованные взгляды в сторону трех симпатичных женщин, сидящих без кавалеров.
Чуть дальше, в одиночестве, возвышался над бокалом пива морской офицер. В кителе, несмотря на жару. Он с увлечением читал газету. Были и еще люди, мужчины и женщины, разные, едущие куда-то по своим делам. А неказистый мужичок допил графин и ушел.
- Зря ты еще заказала, – Елена не хотела больше ни пить, ни есть. Хотелось вернуться в купе и уснуть, покачиваясь на полке. Даже разговаривать не хотелось. – Может, пойдем?
Светлана придирчиво рассматривала оставшиеся закуски, подцепила вилкой оливку и отправила в рот. Она сама не знала, что будет делать со второй бутылкой. Нет, она тоже больше не будет пить. Возьмет с собой. Там пригодиться.
- Пойдем.
Они собирались расплатиться и уйти, как вдруг Елена вздрогнула и принялась озираться вокруг.
- Ты что?
- Погоди… Чувствуешь запах?
- Ты чего мать? – Светлана с удивлением глядела на подругу. – Какой запах?
- Туалетная вода Костика. Только он такое дерьмо может на себя вылить. Химическое оружие, чтобы поражать незащищенный мозг.
- Ты хочешь сказать, как у Костика? – Светлана сделала акцент на слове «как» и старательно принюхалась, но кроме ароматов пищи, ничего не уловила. - Я ничего не чувствую! Хорош выделываться. Ничем таким не пахнет.
Елена еще несколько раз сосредоточено потянула носом воздух, шумно выдохнула и налила себе соку.
- Ерунда какая-то, – сказала она, отставив пустой стакан. - Такое ощущение, что Ивин сидит напротив. Я четко слышу его запах.
- Да перестань. Вон ребятишки веселятся, может оттуда тянет?
- Понимаешь!? Такой мерзостью только мой муж может пользоваться. И то, когда я не догляжу. Регулярно за это по башке получает. Неужели не чувствуешь?
- Ничего я не чувствую. Нина! Нин, принюхайся!
Светлана потрепала по плечу не отрывающую глаз от окна подругу.
Внезапно, Нина резко выпрямилась, повернулась, явив остекленевшие светло-карие глаза, и певуче продекламировала:
- Вредная, вредная,
Трепонема бледная.
Хрящи носа жрущая,
Спирохета злющая…
Поражали не слова, но интонация, и голос, изменившийся до неузнаваемости. Голос, ставший скорее мужским, знакомым и Светлане, и Елене.
Такое мог отчебучить только Вова и частенько отчебучивал.
- Ой, – воскликнула Нина, выйдя из транса и закрыв рот длинными тонкими пальцами с аккуратным, оранжевым маникюром. -  Что я сейчас такое сказала? Словно даже не я…
- А Вова? – голубые глаза Светланы выражали не то вопрос, не то утверждение.
- Подруги, – сказала Елена. – Еще не перебрали, а уже мистика начинается. Светка, тебе твой не мерещится? Твоя очередь!