Кормимый

НАЗВАНИЕ СЦЕНАРИЯ: "КОРМИМЫЙ".

ФОРМАТ: игровой полнометражный фильм.

ЖАНР: хоррор.

ХРОНОМЕТРАЖ: 80 мин.

РЕФЕРЕНСЫ: "Паранормальное явление", "Восставший из ада".

ЦЕЛЕВАЯ АУДИТОРИЯ: 18+.

СТЕПЕНЬ ГОТОВНОСТИ: написан.

КОНТАКТЫ: loktin0364@gmail.com

ЛОГЛАЙН: Страдающая паническими атаками жена и её муж приезжают на отдых в старый дом вымирающей деревни. В придомовом сарае на месте бывшей живодёрни пробуждается монстр, который внушением заставляет мужа кормить его мясом, принести ему в жертву жену. Жена борется с мужем и монстром за свою жизнь.

ТЕМА: воля к жизни против страха.


СЦЕНАРИЙ

[Здесь опубликована половина киноповести; у автора есть полный сценарий, написанный в "американском" формате.]

        Шло лето 2023 года. Дело происходило в средней полосе России.
        Днем по лесу бежала, задыхаясь, Олеся — лет двадцати пяти, миниатюрная, просто одетая. В руке её был альбом для рисования. Ветка дерева задела испуганное лицо с кругами от бессонницы под глазами. За ней гнался мужчина, державший толстую палку; лица его видно не было.
        На бегу Олеся споткнулась, упала ничком, выронила альбом. Поднялась на четвереньки, но сзади к ней подбежал преследователь, ударил её палкой по затылку. Уткнувшись лицом в траву, она потеряла сознание.
        Преследователь отбросил палку, поднял альбом, сунул его за пояс.
        Олесю он перевернул на спину, схватил её за лодыжки, потащил волоком в обратном направлении. Голова, спина, руки её волочились по земле, задевали за коряги, стволы деревьев.

        Тремя сутками ранее, в день первый, автомобиль "Хёндэ Гетц" ехал по грунтовой дороге через лес.
        Внутри ехавшей машины на заднем сидении полулежала Олеся в обнимку с небольшим псом Марсом. За рулем сидела Мария — лет двадцати пяти, элегантно одетая. Справа от нее на кресле ерзал двадцативосьмилетний Евгений — в очках и повседневной одежде, высокий, плечистый.
        По радио звучал голос диктора: "Третью неделю в европейской части России царит жара, рекордная с две тысячи третьего года. От аномальной жары страдают все страны Европы..."
        "Хёндэ Гетц" съехал с дороги, остановился.
        Мария заглушила двигатель, выключила радио.
        Евгений с туалетной бумагой в руке вылез из машины, убежал в лес.
        — Я тест купила, — сказала Олеся.
        — Что залетела ты — не факт, — произнесла Мария. — При депрессии задержки тоже бывают.
        — Утром чекну.
        Олеся рукой погладила Марса. Пёс носом ответил на ласку.

        Позже Олеся, Мария и Евгений с рюкзаками за спиной вышли по лесной тропе на заросшее поле, где располагалась деревня.
        Олеся, которая вела пса Марса на поводке, сказала:
        — Сорок минут ползём.
        — Дорогу лесовозы разбили, — произнесла Мария. — С весны не проехать.
        — Одна я тут пропаду, — Олеся шмыгнула носом. — С моим кретинизмом топографическим.

        Вскоре Олеся с Марсом на поводке, Мария и Евгений шли по улице деревни между покосившимися заборами. Вокруг стояли заброшенные дома.
        — Этот дом родаки мои лет двадцать назад купили, — сказала Мария. — Тогда люди тут ещё жили. А теперь всё. Кто мог — в город свалил. Старухи вымерли, алкаши — тоже. Последний житель остался. Чёбушкин.

        Позже Олеся вошла в комнату старого дома, которую осматривали Мария и Евгений. Комната была обставлена советской мебелью с телевизором; в "красном углу" стояли иконы. С крыльца доносился лай Марса.
        — Чего-то Марс разбушевался, — сказала Олеся. — Сарай ему не нравится. Подойти боится.
        — Ой, — произнесла Мария. — В сарай сто лет не заходила.
        — С этим псом я целый год в квартире промучился, — сказал Евгений Марии, обратился к Олесе, жестом указал ей в лицо: — Если ты Марса в дом запустишь — я его прибью.
        — Тихо, — Мария развела руками. — Ссориться не надо... Лесь, Марса в дом не пускай.
        — Не пущу, — сказала Олеся Марии, обратилась к Евгению: — Хоть пальцем его тронешь — я тебя сама прибью.
        Пройдя на кухню, Олеся, Мария и Евгений увидели рукомойник над раковиной, мини-холодильник, электроплиту с двумя конфорками, кастрюли на полках, электрочайник на столе.
        — Воду из колодца носить? — спросила Олеся.
        — Ага, — сказала Мария. — На участке скважина была, давно заилилась. Насос перегорел... Оператор лишь один работает.
        — Главное: интернет есть, — произнес Евгений, глядя в смартфон.
        — У меня связи нет, — Олеся подняла свой смартфон к потолку, посмотрела на дисплей.

        Позже Олеся, Мария и Евгений вышли на крыльцо дома, который стоял на огороженном садовом участке, заросшем бурьяном. Марс, привязанный у крыльца, заливался лаем. В стороне находились старые деревянные постройки: переделанная под сарай баня, туалет-будка, хлев для свиней. Возле дома лежали куча песка и горка камней.
        Олеся посмотрела на входную дверь, замок в которой был выломан, спросила:
        — У нас тут коммунизм, да? Заходи, кто хочешь.
        — Воры взломали, но в дом не вошли, — сказала Мария. — Чёбушкин вспугнул. Замок решила не врезать — всё равно вскроют.
        Позвонил смартфон Евгения. Он достал смартфон, ушёл в дом.
        Олеся проводила его недобрым взглядом.

        Вскоре в комнате дома Евгений, расхаживая вперед-назад, сказал по смартфону:
        — Не надо, Юль.
        — Как понимать это, Жень? — раздался из трубки голос Юлии. — Уехал. На звонки не отвечаешь.
        — Говорить неудобно было.
        — Ах, ты с женой уехал?
        — Мы на природе пожить решили.
        — Жень, ты — мужик или сынок мамин?
        — Не надо, Юль. Пожалуйста.
        Было слышно, что Юлия отключила связь. Евгений убрал смартфон.

        Между тем внутри дома Олеся со смартфоном в руке взобралась по лестнице, открыла скрипучий люк, проникла через него в чердачное помещение. Глядя на дисплей смартфона, она сказала:
        — Сеть поймала.
        Мария следом за Олесей влезла через открытый люк на чердак.
        Олеся убрала смартфон в карман, осмотрела помещение. С потолка на проводе свисала лампочка. Из оконца на чердак проникал дневной свет. Углы были затянуты паутиной, дощатый пол — покрыт пылью, заставлен хламом: ящиками, коробками, связками журналов и книг, раскладушками.
        Под оконцем стояла старая тумба. На стене чёрной краской был нарисован зловещий силуэт — не то человек, не то человекоподобный: худой, плечистый, с глубоко посаженной заостренной головой, с огромными ступнями, пенисом и указательным жестом длинной руки.
        Олеся с любопытством рассмотрела настенный рисунок.
        Мария смахнула пыль с ящика, уселась на него, произнесла:
        — Это мать моя нарисовала. Она художницей была.
        Олеся подошла к оконцу, с треском его распахнула. Нагнувшись, она открыла тумбу, забитую тяжёлыми книгами.
        — Про измену давно знаешь? — спросила Мария.
        Олеся выпрямилась, подошла к Марии, села бок о бок с ней.
        — Две недели, — сказала Олеся. — Она — главбух с его конторы. Разведенка с прицепом. Ей — сорок три. Сорок три года суке.
        Олеся шмыгнула носом, тихо заплакала. Мария приобняла её.
        — Не зря папа говорил, — всхлипывала Олеся. — "Любая стерва Женю окрутит". Так и вышло.
        — Сюда она не поедет. Не спеши, подумай.
        — Рожать я позже планировала... А сейчас, если он меня бросит — куда деваться-то? Без работы, с малышом.
       Позвонил смартфон Марии. Разомкнув объятья вокруг Олеси, Мария достала смартфон, приложила его к уху, ответила:
        — Да, Оль. Я помню.
        — Что значит "помню", Маш? — раздался из смартфона голос Ольги. — На пятнадцать ноль-ноль договаривались. Ты где?
        Мария встала, отошла к люку, сказала по смартфону:
        — На рынке. Задержусь. Прости.
        Отключив связь, Мария убрала смартфон.
        — Сестре зачем врёшь? — спросила Олеся.
        — Если Олька про вас узнает, — сказала Мария, — она скандал закатит... Так, всё, погнала я. Как тест будет — звони.
        Мария спустилась через люк по скрипучей лестнице.
        Заплаканная Олеся проводила её взглядом, всхлипнула.

        Позже в комнате дома Олеся подметала пол.
        ...В чердачном помещении Евгений вытащил ящик с бутылками водки из проёма между крышей и боковой стеной.
        ...На кухне Олеся выложила на полку спички в коробках. В шкафы она убрала консервы, сухари, сахар, соль, крупы, чай, кофе, корм для собак, сгущённое молоко. Колбасу засунула в мини-холодильник.
        ...Олеся и Евгений вынесли старую кровать из дома на крыльцо, у которого был привязан Марс.
        Олеся увидела, как по улице деревни мимо садового участка ковыляет Чёбушкин, толкая перед собой тележку-водовозку. Это был мужчина лет сорока — длинноволосый, бородатый, бедно одетый, с сумкой на ремне через плечо. На ногах его, обмотанных портянками, красовались не по размеру большие ботинки.
        — Здравствуйте! — крикнула Олеся Чёбушкину.
        — Привет! — отозвался Чёбушкин.
        — Чаю хотите?! — спросила Олеся.

        Позже в комнате дома Олеся, Чёбушкин и Евгений сидели за столом, застеленным скатертью, пили чай.
        — Значит, фамилия ваша Чёбушкин, — произнесла Олеся. — А называть вас?..
        — Чёбушкин. Так и зовите... Приехали зачем?
        — На отдых, — сказала Олеся.
        — А-а, грачи?.. — Чёбушкин рукой огладил бороду. — Я-то думал: дауншифтеры кукухой тронулись.
        — Доктор на природе пожить советовал, — Олеся улыбнулась.
        — Угу, — Чёбушкин покивал. — И долго вы тут жить будете?
        — Ну, месяц. Если понравится — может, и дольше.
        — А вам чего? работать не надо?
        — Ну, я пока без работы. А так — учитель физики.
        — А я в айти работаю, — сказал Евгений, — удалённо пахать могу. Лишь бы интернет не падал... Вы-то как живёте?
        — Пенсия по инвалидке, — произнес Чёбушкин. — Вторая группа.
        Чёбушкин наклонился к Олесе и Евгению, понизил голос, продолжал:
        — Вы знаете, что лет двадцать назад в этом доме мужик жену свою зарезал? Соседи рассказывали. Они сюда заходят, а мужик топором жену разделывает: бум, бум, бум. Говорили, он в психушке помер.
        — Правда? — спросил Евгений.
        Олеся изменилась в лице, встала из-за стола.
        — Охота грязь обсасывать, Чёбушкин?
       
        Вскоре в чердачном помещении Олеся, расхаживая вперёд-назад, спросила по смартфону:
        — Значит, не врёт Чёбушкин, да? А чего ты не сказала, Маш?
        — Думала, ты знаешь, — раздался из трубки голос Марии.
        — Я знала, что папа твой убил маму. Не знала, что в этом доме.
        — Родаки мои два месяца там жили, свиней держали. Отец пить начал. И у него крыша поехала.
        — Если б я знала, нас бы тут не было.
        — Лесь, ты как сестра моя. С тех пор двадцать лет прошло. Три года назад я батюшку в дом привозила. Он там всё освятил. Успокойся.
        Олеся остановилась, покачала головой, отключила связь.

        Тем временем в комнате Чёбушкин и Евгений сидели за столом, застеленным скатертью, допивали чай. Нагнувшись, Евгений вытащил из-под стола ящик водки, показал его Чёбушкину. Тот заурчал. Евгений достал из ящика бутылку, вручил её Чёбушкину. Тот открыл бутылку, разлил водку по чашкам Евгению и себе. Чокнувшись чашками, они выпили.
        — Дом у вас интересный, — сказал Чёбушкин. — Я его всю жизнь обхожу. Сегодня вот первый раз сюда зашёл. При царе тут стояла усадьба барская, а рядом — живодерня. Там каторжане работали. И все хозяева были психические: пили, детей убивали, с ума сходили.
        По лестнице в комнату сошла Олеся, спросила у Чёбушкина:
        — Сами-то не психический?
        Чёбушкин быстро закрыл бутылку водки, спрятал её в сумку.
        — Жень, — произнесла Олеся, — сарай проверь. Чего там воняет?
        — Яму выгребную откачать надо, — сказал Чёбушкин. — Тут вам не Москва с метро: толкан смыл — говно унесло.
        — Вы за водой шли? — спросила Олеся у Чёбушкина. — Колодец покажете?

        Вскоре Олеся с ведрами в руках и Чёбушкин в больших ботинках с тележкой-водовозкой ушли вдоль покосившегося забора садового участка. Олеся увела с собой Марса на поводке, обмотанном вокруг её запястья.
        Евгений открыл дверь сарая, поморщился от вони.
        Войдя в сарай, Евгений осмотрелся. Здесь хранился садовый инвентарь: таз, ведро, вилы, лопата, грабли, коса, топор. В стороне лежало чугунное ядро на ржавой цепи — с ножными оковами, ключом в замке.
        Стены были покрыты отпечатками ладоней — то ли грязных, то ли кровавых. На вбитых в дерево гвоздях висела ветошь. Приставная лесенка вела на чердак. Сверху прозвучал тяжкий вздох.
        Евгений изменился в лице. Он поднял взгляд на тёмный проём чердака, забитого сеном, спросил:
        — Кто там?
        Было тихо. Глядя на чердак, Евгений наклонился, взял топор.
        — Я тебя слышу, вонючка. Вылезай.
        Сверху не донеслось ни звука. После паузы Евгений с топором в руке подошел к лесенке, вскарабкался по ней. Некто схватил его сверху, силой втащил на чердак. Раздался голос Евгения, кричавшего от страха. Крик его заглушило странное бубнение.

        Позже на садовом участке Олеся поставила ведра с водой у крыльца дома, привязала Марса. Глядя на сарай с открытой дверью, она крикнула:
        — Жень!.. Женя!
        ...Олеся вошла в сарай, поморщилась от вони, рукой зажала нос.
        На полу она увидела брошенные одежду и очки Евгения.
        ...С одеждой и очками мужа в руках Олеся вышла из сарая на участок.
        ...На кухне дома Олеся положила одежду и очки Евгения на стол.
        — Жень! Ты где?! Не смешно уже!
        Из комнаты донесся слабый стон. Олеся замерла, прислушалась.
        Она прошла в комнату, изменилась в лице.
        Олеся увидела, что голый Евгений лежит ничком на полу. Она подошла к нему, наклонилась, с трудом перевернула его вверх лицом. Присев, пощупала пульс на его шее. Приблизила голову к его лицу, принюхалась.
        — Ты чего, Жень?.. Пьяный?
        Евгений не реагировал. Глаза его были полузакрыты.
        Олеся вытащила из-под застеленного скатертью стола ящик водки. В нём не хватало одной бутылки. Олеся вздохнула, принялась тормошить Евгения, хлопать его по щекам.

        Вскоре в чердачном помещении Олеся, расхаживая вперёд-назад, сказала по смартфону:
        — Водкой от него не пахнет.
        — К пьяным не приезжаем, — раздался из трубки голос диспетчера.
        — Как не приезжаете? Вы обязаны.
        — Мы — скорая помощь. Не наркология.
        — А вдруг у него инфаркт, инсульт?
        — Сами же говорите: дыхание обычное, пульс в норме, травм нет. Значит, нет и угрозы жизни. Уложите его на бок, чтоб он рвотой не подавился. А мы к вам не поедем. У нас все бригады заняты.
        — Я буду жаловаться.
        Было слышно, как диспетчер отключил связь.
        Олеся остановилась, опустила смартфон, покачала головой.

        Ночью в комнате дома Олеся в халате ворочалась на раскладушке. Рядом на полу лежал Евгений в состоянии транса, накрытый одеялом. Через открытое окно, затянутое противомоскитной сеткой, с участка донесся лай Марса.
        Прозвучал топот ног. Кто-то большой пробежал у дома. Олеся открыла глаза, села, прислушалась. Стрекотали насекомые. Хрустнула ветка.
        Олеся склонилась над Евгением, потрясла его за плечи, сказала:
        — Жень, там бегает кто-то.
        Евгений не реагировал. Глаза его были полузакрыты.
        Олеся сунула ноги в тапки, встала. Пройдя из комнаты в прихожую, она включила свет. Из-за входной двери дома доносилось скуление Марса.
        Олеся вздохнула, открыла скрипучую дверь, вышла на темное крыльцо. В прихожую она вернулась, ведя Марса на поводке. Закрыла дверь, привязала пса к дверной ручке. Погладила его.
        — Не бойся, мой сладкий. Это зайчик бегает. Не бойся.
        Было слышно, как некто большой постучался в дверь, отбежал от дома.
        Марс заскулил. Олеся выпрямилась, испуганно посмотрела на дверь, попятилась. Лицо её изменилось; пульс участился. Она глубоко задышала.
        ...Олеся вошла на кухню дома, включила свет. Дрожавшими руками она налила воды в стакан, вынула из упаковки таблетку феназепама, проглотила её. Когда она запивала лекарство, позади неё за окном блеснула пара горевших как угли глаз. Олеся их не увидела, стакан поставила на стол.

        Следующим утром, в день второй, Олеся очнулась в комнате деревенского дома. Она лежала на раскладушке. Повернув голову, Олеся увидела, что спиной к ней за столом, застеленным скатертью, сидел Евгений в очках и повседневной одежде. Он печатал на клавиатуре ноутбука.
        — Как ты? — спросила Олеся.
        — Нормально, — сказал Евгений, не оборачиваясь.
        Олеся уселась на раскладушке, сунула ноги в тапки.
        Встав, она подошла к столу, села напротив Евгения.
        — Нормально? После бутылки водки?.. Ты же обещал: с пьянкой покончено.
        Евгений прекратил печатать, странно посмотрел на Олесю.
        — Какая бутылка-то? Сто грамм вчера выпил.
        — А бутылка где? — Олеся наклонилась, вытащила из-под стола ящик водки, в котором не хватало одной бутылки.
        — Чёбушкину отдал.
        — А-а, это ты ему понравиться так хотел, да? — Олеся покивала. — Вот чего он ночью-то бегал... А с тобой что было? Ты всю ночь в отключке пролежал. Слышал, как Марс лаял? Чёбушкин в дверь колотил?
        Евгений покачал головой, вновь принялся печатать на ноутбуке.
        — Одежду в сарае зачем бросил? — спросила Олеся.
        Печатая, Евгений покачал головой, пожал плечами.
        Олеся вздохнула, встала из-за стола, вышла из комнаты.

        Вскоре Олеся с миской собачьего корма в руках вышла из дома на садовый участок. Миску она поставила перед привязанным у крыльца Марсом, рядом со стоявшей здесь же кастрюлей воды.
        Присев, Олеся погладила Марса. Пёс носом ответил на ласку.
        Олеся проследовала к деревенскому туалету мимо сарая с открытой дверью, поморщилась от разившей из него вони, рукой зажала нос.
        ...В туалете Олеся поднялась с корточек, рассматривая окошко теста на беременность, вздохнула. Тест она убрала в карман, достала смартфон, напечатала сообщение на дисплее: "Слава богу, Маш. Я не беременна".
        ...Олеся вышла из туалета на участок, заметила что-то на песчаной куче, приблизилась к ней. На песке она увидела след огромной босой ступни.
        Глядя на след, Олеся изменилась в лице.

        Позже на кухне дома Олеся насыпала в полулитровую кружку три чайных ложки молотого кофе, залила воду из электрочайника. Помешивая, добавила туда сгущенного молока.
        ...В комнате Олеся поставила кружку кофе на застеленный скатертью стол, за которым сидел Евгений. Он печатал на клавиатуре ноутбука. Перед ним лежали наушники с микрофоном, смартфон и банковская карта.
        Олеся уселась напротив, спросила:
        — След на песке видел? Большой какой.
        — У Чёбушкина обувь большая, — сказал Евгений.
        — Колбасу-то куда дел? Тоже ему отдал?
        Печатая, Евгений покивал.
        — Давай к нему сходим, — Олеся встала из-за стола. — Разберёмся.
        — Я онлайн заказываю, с доставкой.
        — Здесь дороги-то нет.
        — Заказ к тропе подвезут. Там приму.
        — И чего заказываешь?
        Евгений поправил очки, отпил кофе из кружки.
        — Ясно. Одна пойду. Как всегда.
        Олеся встала, вышла из комнаты.

        Вскоре Олеся в повседневной одежде шагала по улице деревни, ведя Марса на поводке. Они подошли к забору перед избой Чёбушкина, где на шесте реял флаг СССР. Через калитку проследовали на садовый участок.
        ...На кухне избы Олеся и Марс стояли перед Чёбушкиным, который пил чай, сидя за грязным столом возле старого холодильника. С натянутой веревки свисали портянки. К стене был прикреплен плакат, посвященный советской космонавтике.
        — Не ври, Чёбушкин, — сказала Олеся. — Ночью бегал ты.
        — Босой? — спросил Чёбушкин. — С моими-то копытами?
        Чёбушкин вынул из тапок свои ступни босые с пальцами, заклеенными пластырями, показал их Олесе. Та наклонилась, рассмотрела их. По размеру ступни были обычные, но опухшие, покрытые сосудистыми "звездочками".
        — Чего у тебя с ногами? — спросила Олеся.
        — Васкулит и неврома, — сказал Чёбушкин. — Плюс плоскостопие.
        Олеся достала смартфон, сфотографировала ступню Чёбушкина.
        — Как ты ходишь-то, Чёбушкин?
        — Портянками обматываю. Обувь ношу на пять размеров больше.
        — И чего тогда?.. След не твой?
        — По ночам я даже ссать из дома не выхожу. В горшок струю кидаю.
        — Ну, допустим. А кто же ночью бегал?.. Кто ещё тут живёт?
        — На соседнем участке лиса поселилась. Ночами кабаны бродят.
        Олеся покачала головой, убрала смартфон.
        — Кабаны следов таких не оставляют. И в дверь не стучат. Бегал ты.

        Позже на садовом участке Олеся привязала Марса у крыльца дома.
        Подойдя к песку, она увидела, что след огромной босой ступни затёрт.

        Вскоре Олеся расхаживала вперед-назад по комнате дома. Евгений сидел за столом, застеленным скатертью, точил оселком лезвие топора.
        — След зачем стёр? — спросила Олеся.
        — Чтоб он тебя не смущал, — сказал Евгений. — Чёбушкин так шутит.
        — Да, Чёбушкин. Чёбушкин. Придурок... А вдруг это не его след?
        — А чей же?.. Кто ещё тут бегать мог?
        — Да кто угодно. Синебот какой-то, зэк. Не знаю.
        — Это всё атаки твои панические.
        Олеся остановилась, посмотрела на Евгения.
        — Мне страшно, Жень. Давай в город вернемся.
        — Ты же сама хотела здесь пожить, об отношениях подумать. Вот и живи, думай. Природа, свежий воздух.
        Олеся уселась за стол напротив Евгения, спросила:
        — Насчет воздуха. Ты в сарае убрался? Чего там воняло?
        — Птицы дохлые, — сказал Евгений.
        — А сейчас чего воняет?
        — Запах в дерево впитался... Блин. Чёбушкин в уши тебе нассал.
        Евгений цокнул языком, положил топор и оселок на стол.
        — Иди сам с ним говори, — Олеся встала из-за стола.

        Днем на шесте перед избой Чёбушкина всё так же реял флаг СССР.
        ...Евгений с мешком в руке расхаживал по кухне избы, осматривая убогую обстановку, отводя портянки на веревке. Чёбушкин сидел за грязным столом, грыз семечки.
        Евгений достал из мешка бутылку водки, поставил её на стол перед Чёбушкиным. Тот заурчал, взял бутылку, погладил её.
        — Ещё раз дура моя придет, — сказал Евгений, — просить о чём-то будет — сразу мне звони. Ферштейн?
        — Яволь, варум нихт, — Чёбушкин открыл бутылку.
        — У меня холодильник мелкий. Давай холодильниками поменяемся.
        — Ага, забирай, — Чёбушкин махнул рукой на стоявший рядом старый холодильник.
        Евгений открыл холодильник, цокнул языком.
        Холодильник не работал, был заполнен книгами.
        — Ну, бомжара, — сказал Евгений. — Блин... Как же ты без холода?
        — Консервы да крупы... Тебе он зачем?
        — Мясо хранить. Для собаки.
        — В тему... — Чёбушкин понизил голос. — Внук городской в деревню к деду приезжает, скучает. Дед ему говорит: "Ружьё возьми да в лес пойди, постреляй". Внук ружье берет, уходит. Через час прибегает, весёлый такой: "Дед, а у тебя ещё собаки есть?"
        Чёбушкин и Евгений рассмеялись. Чёбушкин глотнул из бутылки.
        — А тут ещё холодильники есть? — спросил Евгений.
        — Нет, — сказал Чёбушкин. — Хозяева всё в город вывезли.
        Евгений цокнул языком, закрыл холодильник.

        Вечером в чердачном помещении дома Олеся передвигала рухлядь, подметала дощатый пол. На стене был виден тот же рисунок — человекоподобный силуэт: худой, плечистый, с глубоко посаженной заостренной головой, с огромными ступнями, пенисом и указательным жестом длинной руки.
        Олеся сдвинула ящик, заметила, что под ним одна из половых досок прорезана с двух сторон. Зацепив отрезок доски ножом, Олеся подняла его, обнаружила в полу тайник, где лежал старый альбом для рисования.
        ...Олеся с альбомом в руке расхаживала вперед-назад, говорила по смартфону.
        — Да, Маш. Это мамы твоей альбом. Тут — её записи, рисунки.
        — Значит, мать моя тайник сделала?.. — раздался из трубки голос Марии. — Странно. Чердак я осматривала. Как не нашла-то?
        Через оконце Олеся увидела, как в дом заходит Евгений, несущий за плечом мешок с какими-то предметами.
        — А в каком году папа маму твою?.. — спросила Олеся.
        — Две тысячи третий.
        — Тут записи того года.
        Олеся села на раскладушку, раскрыла альбом.
        — Я тогда на юге была, — раздался из смартфона голос Марии. — Мать меня с Олькой в Анапу отправила. На лето к бабушке. Иначе папа нас всех убил бы... Ой, ладно.
        — Женя поменялся. Ведёт себя странно.
        — Это как?
        — Я сообщение получила: Женя на покупки семнадцать тысяч с карты списал. Деньги общие, а он мне — ни слова. Вечером расскажу. Давай.
        Отключив связь, Олеся убрала смартфон. Снизу донесся стук.
        ...Она сошла по лестнице в комнату, прислушалась.
        Из кухни раздавались глухие удары: бум, бум, бум.
        Войдя на кухню, Олеся увидела, как Евгений топором рубит тушку поросенка на столе; куски мяса он убирает в мини-холодильник, продукты из которого выложены на пол; рядом лежит вторая поросячья тушка.
        — Твою мать, Жень! — закричала Олеся. — Ты чего делаешь?!
        — Мать мою не трогай, — сказал Евгений.
        — Откуда мясо?
        — К тропе доставили.
        — И ты на это семнадцать тысяч угрохал?!
        — По шесть пятьсот за тушку. Ещё четыре — доставка и срочность.
        — Зачем?! Не съедим же! В морозилку не влезет!
        Евгений судорожно передернулся от ярости, в упор уставился на Олесю леденившим кровь взглядом. Она испуганно попятилась.
        Евгений закрыл холодильник, забитый свининой, оставшиеся куски мяса сложил в таз. Олеся, в страхе глядя на Евгения, качала головой.

        Ночью в комнате Олеся и Евгений лежали на раскладушках: она была в халате; он — в трусах и майке, без очков. Олеся ворочалась.
        Через открытое окно, затянутое противомоскитной сеткой, с участка донесся лай Марса. Прозвучал топот ног. Кто-то большой пробежал у дома. Олеся открыла глаза, села, прислушалась. Стрекотали насекомые.
        Олеся сунула ноги в тапки, встала, включила свет.
        Подойдя к Евгению, она склонилась над ним, потрясла его за плечи.
        — Жень, там Чёбушкин бегает... Женя!
        Евгений не реагировал. Глаза его были полузакрыты.
        Олеся прошла из комнаты в прихожую, включила свет. Из-за входной двери дома доносилось скуление Марса.
        Олеся вздохнула, открыла скрипучую дверь, вышла на темное крыльцо. В прихожую она вернулась, ведя Марса на поводке. Закрыла дверь, привязала скулившего пса к дверной ручке, погладила его.
        — Не бойся, мой сладкий. Не бойся.
        ...Олеся вошла на кухню, включила свет, налила воды в стакан. Вынув из упаковки таблетку феназепама, она её проглотила, запила. Посмотрела на продукты, сложенные на полу, на мясо в тазу.
        ...Со стаканом воды в руке Олеся вернулась в комнату, приблизилась к лежавшему Евгению, облила ему лицо. Он продолжал лежать в оцепенении.
        Олеся увидела, как за окном горит углями пара глаз. Горевшие глаза метнулись в сторону, исчезли во тьме. Было слышно, как некто большой отбежал от дома. В ужасе Олеся выронила стакан. Лицо её изменилось; пульс участился. Она попятилась, глубоко задышала.
        ...По скрипучей лестнице Олеся быстро взобралась через люк в чердачное помещение, зажгла лампочку. Дрожавшими руками она достала смартфон, нашла в нем номер Марии, позвонила ей.

        Тем временем в городе на танцполе ночного клуба гремела ритмичная музыка, плясали девушки. В стороне за столиками общались молодые люди.
        За одним из столиков сидели Мария и её тридцатилетняя сестра Ольга — обе стильно одетые, в макияже. Они покачивались в такт громкому ритму. Перед ними стояли бокалы с коктейлями, лежали сумочки, а также смартфон, на дисплее которого высветился вызов Олеси.
        Не услышав звонка, Мария встала из-за столика, пошла танцевать.

        Между тем в чердачном помещении деревенского дома при свете лампочки Олеся с трудом перетащила тяжелую старую тумбу от оконца на крышку закрытого люка. Выпрямившись, она достала смартфон, напечатала сообщение: "Маша! Пожалуйста, увези нас отсюда. Вторую ночь у дома кто-то бегает. Женя чудит".
        Олеся отправила сообщение Марии, вздохнула, посмотрела на стену. Туда, где был нарисован человекоподобный силуэт с указательным жестом руки.
        Дрожавшей ладонью Олеся вытерла пот со лба.

        Следующим утром, в день третий, Олеся с миской собачьего корма в руках вышла из дома на садовый участок. Она увидела, как Евгений в очках и повседневной одежде граблями равняет на куче песка следы огромных босых ступней, появившиеся ночью.
        Миску Олеся поставила перед привязанным у крыльца Марсом.
        Евгений обернулся, цепко посмотрел на Олесю. Она хотела что-то ему сказать, но лишь покачала головой, проследовала к деревенскому туалету мимо сарая с открытой дверью. Через дверной проём она заметила, что на полу сарая стоит таз, в котором рубленого мяса уже нет.
        Олеся рукой зажала нос, осторожно подошла к сараю, заглянула в него.
        Стены были покрыты все теми же отпечатками ладоней. Садовый инвентарь валялся в беспорядке. На полу, возле чугунного ядра на ржавой цепи с оковами, темнел грязный след огромной босой ступни.
        Олеся посмотрела на приставную лесенку, ступени которой были вымазаны грязью. С одной из них свисала колбасная кожура. Олеся перевела взгляд на темный проем чердака, забитого сеном, изменилась в лице.

        Позже на кухне дома Олеся в повседневной одежде насыпала в полулитровую кружку три чайных ложки молотого кофе, залила воду из электрочайника. Помешивая, добавила туда сгущенного молока.
        ...В комнате Олеся поставила кружку кофе на застеленный скатертью стол, за которым сидел Евгений, точил оселком лезвие топора.
        Она уселась напротив, спросила:
        — Ночью что было, опять не помнишь?.. Следы, по-твоему, чьи?
        — Чёбушкин, — сказал Евгений.
        — А мясо где?
        Евгений проверил остроту топора, двигая ногтем поперек лезвия.
        — Жень, давай уедем.
        — А кормить его кто будет?
        — Кого?
        После паузы Евгений положил топор и оселок на стол.
        — Ясно, — Олеся встала. — Без тебя поеду. С Марсом.
        ...По скрипучей лестнице Олеся взобралась через люк внутрь чердачного помещения, достала смартфон, нашла в нём номер Марии.
        Снизу раздались шаги, скрип ступеней. На чердак поднялся Евгений с топором в руке. Подойдя к Олесе, он выхватил у неё смартфон, бросил его на тумбу. Олеся испуганно вскрикнула, прижалась спиной к стене.
        Евгений разбил смартфон обухом топора, обернулся к Олесе.
        — Ты чего? — спросила Олеся.
        Евгений, отрешенно глядя перед собой, спросил у кого-то:
        — Мясо молодое?.. Отпускать нельзя?
        Олеся в ужасе смотрела на Евгения.
        Позвонил его смартфон. Евгений приложил смартфон к уху, ответил:
        — Привет, Маш... Мобилу Леся утопила, потому и дозвониться не можешь. На мой номер звони... Да, она рядом.
        Евгений вручил смартфон Олесе, схватил её за волосы, приставил ей к шее лезвие топора, прошептал:
        — Скажи ей — мы тут останемся.
        Испуганная Олеся приложила смартфон Евгения к уху, сказала:
        — Привет, Маш. Мы тут останемся.
        — Всё нормально? — раздался из трубки голос Марии. — Кто там бегал-то?
        — Чёбушкин.
        — Во дурак... А чего ты боялась-то?
        — У меня атака была паническая.
        — А-а. Ну, если чего, звони. Пока.
        Было слышно, как Мария отключила связь. Евгений отпустил волосы Олеси, убрал топор от её шеи, выхватил у неё смартфон.
        Через люк Евгений спустился с чердака по лестнице.
        Олеся проводила его взглядом, шмыгнула носом, из которого потекла кровь.

        Вскоре на кухне дома Олеся в повседневной одежде, приложив к носу окровавленную вату, свободной рукой налила воды в стакан, проглотила таблетку феназепама, запила её.
        — Жень! Вода кончилась! Я с Марсом за водой схожу!
        В комнате Евгений сидел за столом, застеленным скатертью, листал фотографии поросят на экране ноутбука. Перед ним лежали топор, смартфон и наушники с микрофоном.
        — Марса тут оставь! — крикнул Евгений. — У тебя двадцать минут! Опоздаешь — накажу!
        На кухне Олеся бросила окровавленную вату в мусор, взяла ведра.

        Позже Олеся шагала по улице деревни, неся в руках ведра воды. Она подошла к забору перед избой Чёбушкина, где на шесте реял флаг СССР. Поставила ведра на землю, потерла затёкшие ладони.
        Через калитку Олеся проследовала по участку к избе.
        ...На кухне избы Олеся стояла перед Чёбушкиным, который сидел за грязным столом, пил водку. Босые ноги он грел в тазу с водой.
        — Как мобилы нет?.. — спросила Олеся. — Мне звонить надо. Срочно.
        — Говорю же, — сказал Чёбушкин, — нет у меня мобилы.
        Олеся наклонилась, уперлась ладонями в колени, заметила под столом водочные бутылки.
        — Давай так, Чёбушкин. Сейчас я домой вернусь, Марса заберу, и ты нас до шоссе проводишь. А там уже я попутку поймаю.
        — Проводить я не могу, потому что... — начал говорить Чёбушкин, но Олеся его перебила:
        — Я с детства в трёх соснах блуждаю. Проводи. Пожалуйста.
        — Да я бы запросто. Ноги вот заболели... Давай в пятницу. В райцентр поеду, пенсию получу. Заодно в магаз пойду, жратвы куплю на неделю.
        — До пятницы Женя нас убьёт. У него крыша поехала.
        После паузы Чёбушкин рукой огладил бороду, спросил:
        — У тебя деньги-то есть? С псиной попутка бесплатно не повезёт.
        Олеся выпрямилась, покачала головой, сказала:
        — Марса с ним я не оставлю.
        — Ну, если по дороге разбитой пойдёшь — не заблудишься. Через три километра на грунтовку выйдешь. Там налево свернёшь. И через пять километров шоссе будет. Дважды в день автобус ходит до райцентра.
        — Спасибо, — Олеся вышла из кухни.
        Через окно Чёбушкин видел, как Олеся выбегает с участка на улицу деревни. Достав из кармана мобильный телефон, он нашёл в нем номер Евгения, позвонил ему, приложил трубку к уху.
        — Да, — раздался из телефона голос Евгения.
        — Командир, — сказал по телефону Чёбушкин, — с тебя ещё пузырь. Сокровище твоё бежать собралось.

        Вскоре Олеся с ведрами воды в руках подошла по улице деревни к покосившемуся забору садового участка, на котором стоял дом. Она поставила вёдра на землю, потёрла затёкшие ладони, глянула на дом, на заросший бурьяном участок. Евгения она не увидела.
        Пригнувшись, Олеся через калитку проникла на участок, подбежала к крыльцу дома, где был привязан Марс. Она огляделась, присела, отвязала вилявшего хвостом пса. Себе она говорила: "Три километра до грунтовки. Там налево, пять километров до шоссе".
        Олеся взяла Марса за поводок, развернулась, вздрогнула. Напротив стоял Евгений с топором в руке; он подошёл к ней сзади, бесшумно.
        Испуганно глядя на Евгения, Олеся встала.

        Позже Олеся с ведрами воды в руках вошла на кухню дома. Она поставила ведра на пол, потерла затёкшие ладони. За ней следовал Евгений с топором в руке. Олеся, испуганно глядя на Евгения, сказала:
        — Я Марса отпустить хотела. Чтоб он погулял немного.
        — Ты наказана, — произнес Евгений. — Без ужина останешься. Ещё раз сбежишь — я тебя зарежу. Вместе с твоим Марсом. Ферштейн?
        — Зачем ты так... — начала говорить Олеся, но Евгений её перебил:
        — Опоздала. Посуду вымой.
        — Руки болят, — Олеся подняла вверх дрожавшие ладони.

        Днем внутри чердачного помещения Олеся, лежа на раскладушке, листала найденный в тайнике альбом для рисования. Она читала записи, рассматривала зарисовки, сделанные убитой матерью Марии.
        На одной из страниц была зарисовка, изображавшая, как зимой женщина в шубе и шапке стоит перед мольбертом в поле у деревни; на заднем плане виднелись занесенные снегом дома, избы, опушка леса.
        На следующей странице Олеся прочитала: "30.05.2003. Починили хлев. Взяли восемь поросят, десять несушек и петуха. Каждый день встаём в пять утра, пашем до ночи. Куры в этот сезон не окупятся. И они, и свиньи требуют внимания: накормить, напоить, убрать навоз. На огород сил не остается".
        Запись сопровождалась зарисовкой поросят и кур.
        Олеся перевернула страницу, продолжила чтение.
        "12.06.2003. Погода жаркая. Девочек отправили к бабушке, до сентября. Боюсь, идея с фермерством окажется провальной. Дима возит яйца постоянным покупателям. Вчера после грозы отключилось электричество. Насос не работает. Воды нет. Сутки сидим без света. Дима запил".
        На сопроводительной зарисовке был изображён усатый мужчина в рабочей одежде, который сидел за столом, опустив руки; перед ним стояли стакан и бутылка водки.
        Олеся шмыгнула носом, перевернула страницу.

        Тем временем на садовом участке к дому приковылял Чёбушкин в портянках и не по размеру больших ботинках. Привязанный у крыльца Марс вилял хвостом. Чёбушкин вошёл в дом.
        ...В комнате дома Евгений и Чёбушкин сидели за столом, застеленным скатертью. Евгений печатал на клавиатуре ноутбука. Перед ним лежали смартфон, наушники с микрофоном и банковская карта. Чёбушкин покашлял.
        Наклонившись, Евгений вытащил из-под стола ящик водки, достал из него бутылку, поставил её на стол, сказал:
        — За помощь.
        Чёбушкин заурчал, взял бутылку, произнес:
        — Благодарю, командир... А где сокровище твоё? Чего с ней?
        — На чердаке валяется. Паранойя у неё. Таблетки пьёт.
        — А-а, вот оно как, — Чёбушкин рукой огладил бороду.
        — Завтра у меня дело будет. Поможешь?
        — Чем смогу.
        — Поросят молочных заказал. В полдень к тропе их доставят. Притащишь?.. С меня — пузырь.
        Чёбушкин вздохнул, покачал головой.
        — Давай не завтра, командир. Ноги обострились. Сюда-то еле дополз.
        — Жену оставлять нельзя, — Евгений хлопнул ладонью по столу. — Сбежит.
        — В тему... — Чёбушкин понизил голос. — В избе селяне бухают. Один — другому: "Вован, ты чего хмурый-то?" "Да жену свою грохнул и прикопал". "Врёшь". "Пойдём, покажу". Выходят в огород, видят: жена закопана, только жопа из грядок торчит. "Слышь, Вован, а чего ты жопу-то не зарыл?» "А-а... Велосипед ставить удобно".
        Чёбушкин и Евгений рассмеялись. Евгений умолк, сказал:
        — Свободен.
        Чёбушкин с бутылкой водки в руке встал, хромая, вышел из комнаты.
        Евгений поправил очки, проводил Чёбушкина цепким взглядом.

        Между тем внутри чердачного помещения Олеся, лежа на раскладушке, читала записи в альбоме для рисования.
        "15.06.2003. Жарко. Корма подорожали. Себестоимость выходит выше, чем мы рассчитывали. Теперь задача — не разориться. К зиме поросята вырастут. Сдадим их перекупам... Вечером Дима, несмотря на мои возражения, выпил бутылку водки. Не могу привыкнуть к туалету на улице".
        На сопроводительной зарисовке был изображён деревенский туалет.
        Олеся его узнала, перевернула страницу, продолжила чтение.
        "22.06.2003. Жара усилилась. На рыбалку так и не сходили. Уход за курами и свиньями отнимает все силы. Два дня пахала за Диму, пока тот был в запое. Устала так, что встать не могу".
        Зарисовка изображала усатого мужчину, который с болезненным видом лежал на кровати под одеялом.
        Олеся перевернула страницу, продолжила чтение.
        "06.07.2003. Жара невыносима... Позавчера случилось нечто, разделившее жизнь мою на "до" и "после". Началось всё с того, что Дима выпил водку и пошёл убираться в бане, которую мы обустроили под сарай. Воняло там нестерпимо. Через час я нашла его дома. Он лежал голый, словно спал".
        На зарисовке был изображён усатый мужчина, лежавший на дощатом полу — голый, с полузакрытыми глазами.
        Олеся изменилась в лице, села на раскладушке, перевернула страницу.
        "Той же ночью слышала чьи-то шаги у дома. Утром Дима пришел в себя, но вёл себя странно. Не сказав ни слова, забил и разделал поросенка. Я его спросила: "Зачем?" Он ответил: "Мясо нужно". "Кому?" "Золотому". Из слов его я поняла, что в сарае кто-то живет, и его надо кормить. Боюсь, от водки у Димы крыша поехала".
        Зарисовка изображала то, как усатый мужчина в рабочей одежде топором разделывает тушку поросенка на столе.
        Олеся испуганно прикрыла рот ладонью.

        Вскоре Олеся вышла из дома на садовый участок, направилась к деревенскому туалету мимо сарая с открытой дверью. Через дверной проём она заметила, что на полу сарая вместо таза стояло ведро.
        Олеся остановилась, испуганно посмотрела на ведро.
        Зажав рукой нос, она осторожно подошла к сараю, заглянула в него.
        Стены были покрыты всё теми же отпечатками ладоней, углы — завалены садовым инвентарем. На вбитых в стену гвоздях висела ветошь. Ведро на полу оказалось наполнено водой. Рядом с ним лежала пачка соли.
        Сверху донёсся шорох. Лицо Олеси изменилось; пульс участился. Она глубоко задышала, в ужасе попятилась от сарая.
        Раздался треск, словно Олеся наступила на фанеру. Нога её провалилась в яму размером метр на метр, накрытую фанерным листом, который был сверху заложен дерном. Олеся закричала, упала на землю, выдернула ногу из ямы. Над ней залетали мухи.
        Став на колени, Олеся приподняла фанеру, дрожавшей рукой зажала нос от вони, что разила из ямы. На земляном дне валялись обглоданные черепа и кости поросят. Олеся отпрянула от ямы, села на землю, схватилась руками за голову. Сзади кто-то тронул её плечо.
        Олеся вздрогнула, обернулась. За спиной её стоял Евгений; он подошел к ней бесшумно.
        В панике Олеся опустилась на четвереньки. Её вырвало.

        Вечером в освещенной комнате дома Олеся и Евгений сидели за столом, застеленным скатертью. Евгений печатал то на клавиатуре ноутбука, то на дисплее смартфона. Темнело.
        — Яму выкопал зачем? — спросила Олеся.
        — Объедки хоронить, — сказал Евгений.
        — Объедки-то чьи?.. Мясо кто съел?
        Евгений закрыл ноутбук, цепко посмотрел на Олесю. Через открытое окно, затянутое противомоскитной сеткой, с участка донесся лай Марса.
        — Достал меня твой пёс, — сказал Евгений. — Всё лает и лает.
        Олеся наклонилась, взяла Евгения за руку.
        — Давай уедем, Жень.
        Евгений вырвал руку из ладоней Олеси.
        — Отпусти меня с Марсом, — продолжала Олеся. — Пожалуйста.
        Евгений цокнул языком, встал.
        — А кормить его кто будет?
        — Кого? — спросила Олеся.
        — Он тут один совсем, — Евгений вновь сел за стол. — Двадцать лет.
        Глядя на него, Олеся покачала головой.
        Евгений прикрыл глаза, завалился со стула на пол, замер в ступоре.
        Олеся схватила со стола смартфон Евгения, попыталась набрать на нём номер. Дисплей был заблокирован кодом. Олеся отбросила смартфон, вскочила, оббежала стол. Раскрыв ноутбук, она подвигала "мышкой". Экран тоже был заблокирован кодом. Олеся замычала, хлопнула ладонью по столу.
        Через окно с участка донёсся топот ног. Лай Марса сорвался на визг.
        Олеся испуганно посмотрела в окно.
        ...По лестнице Олеся быстро взобралась через люк в чердачное помещение, зажгла лампочку. Снизу донёсся скрип открывшейся двери. Прозвучал топот ног. Кто-то большой забежал в дом.
        — Боже мой, — Олеся в ужасе смотрела на открытый люк.
        Снизу раздался шум, звериный рык, грохот падавшей мебели.
        Олеся бросилась к чердачному люку, закрыла его, принялась двигать к нему тяжелую старую тумбу. Было слышно, как некто большой подбежал к лестнице, вскарабкался по скрипучим ступеням. Олеся передвинула тумбу на крышку люка за миг до того, как снизу по нему кто-то ударил. Люк и тумба дернулись от удара. Из-под люка донеслось странное бубнение.
        Усевшись на тумбу, Олеся прижала люковую крышку весом тела. Лицо её изменилось; пульс участился. Она глубоко задышала, посмотрела на стену. Туда, где был нарисован человекоподобный силуэт с указующим жестом руки. Снизу кто-то бил по люку то двойными, то тройными ударами.
        Олеся в ужасе вздрагивала от ударов, говорила себе:
        — Помоги, папа... Будь со мной, папа... Помоги.
        Удары по люку прекратились. Снизу раздался звук тяжелого прыжка, топот ног, грохот. Кто-то большой метался по дому, переворачивал мебель, бросал вещи на пол, бил посуду. От жары по лицу Олеси стекал пот.

        Следующим утром, в день четвертый, Олеся сошла по лестнице в комнату. Она была бледна; под глазами её темнели круги от бессонницы. В комнате всё было перевёрнуто, мебель — опрокинута, вещи — разбросаны. Иконы из "красного угла" валялись на полу. Корпус советского телевизора был оцарапан чьей-то когтистой пятерней.
        Войдя на кухню, Олеся открыла мини-холодильник. Мяса в нём не осталось. По полу были разбросаны осколки битой посуды, кухонная утварь.

        Вскоре Олеся с миской собачьего корма в руках вышла из дома на садовый участок. Она увидела, как Евгений граблями равняет на куче песка следы огромных босых ступней, появившиеся ночью.
        Миску Олеся поставила перед привязанным у крыльца Марсом, рядом со стоявшей здесь же кастрюлей воды.
        Она проследовала к деревенскому туалету мимо сарая с открытой дверью. Через дверной проём заметила, что на полу сарая стоит ведро воды.

        Позже в комнате дома Олеся поднимала с пола опрокинутые стулья, перевернутые раскладушки. Иконы она поставила в "красный угол". Евгений сидел за столом, застеленным скатертью, точил оселком лезвие топора.
        — Ночью здесь другой хозяин, да? — спросила Олеся.
        — Давай без истерик, — сказал Евгений.
        — Каких истерик, Жень?.. Ночью он на чердак ворвётся и меня прибьёт... Так и должно быть, да?
        — Приберёшься — посуду вымой. Обед сготовь. Мне работать надо.
        — Почему он тебя не трогает?
        ...На кухне Олеся собирала в мешок осколки битой посуды.
        В электрочайнике грелась вода.
        ...Олеся мыла посуду в тазу с водой, куда подливала кипяток из электрочайника. Через открытую дверь из комнаты доносился голос Евгения, который говорил по смартфону:
        — Мясо всё шприцуется, антибиотики сплошные. Поросят молочных привезите. Я доплачу...
        "Ясно, почему не трогает", — сказала себе Олеся.

        Позже внутри чердачного помещения Олеся, лежа на раскладушке, читала записи в альбоме для рисования.
        "11.07.2003. Ночью у дома кто-то бегал. Дима лежал в прострации. Утром очнулся, разбил наш мобильник. Днем зарезал третьего поросенка, отнес его в сарай. Ведёт он себя как одержимый, общается с кем-то невидимым. Сперва я думала, что Дима обезумел, но поросят кто-то съедает. Их кости лежат у сарая".
        На сопроводительной зарисовке был изображён усатый мужчина в рабочей одежде, который обухом топора разбивает мобильный телефон, положенный на стол. Олеся перевернула страницу, продолжила чтение.
        "13.07.2003. Жара не спадает. Дима забил четвертого поросенка. Угрожал меня зарезать. Водку я от него на чердаке спрятала, но это не помогло. Думаю, как сбежать. Днём Дима за мной следит. Ночью, когда Дима лежит в прострации, вокруг дома расхаживает Золотой. Он забрался Диме в голову".
        Зарисовка изображала отрезанную голову поросенка, лежавшую на столе.
        Олеся перевернула страницу.
        "15.07.2003. Перед рассветом в саду я впервые видела Золотого. Он ужасен. Вроде человек, но не человек. Сутулый. Весь покрыт золотистой шерстью. Легко вспрыгнул на яблоню. Дима вынес ему забитого поросенка. Золотой соскочил с дерева, указал Диме на сарай".
        Зарисовка изображала человекоподобный силуэт с указательным жестом руки, который Олеся уже видела. Закрыв альбом, она села, посмотрела на стену. Туда, где был нарисован тот же самый силуэт.
        Олеся испуганно покачала головой.

        Между тем в комнате Евгений в наушниках с микрофоном сидел за столом, застеленным скатертью, печатал на клавиатуре ноутбука. Раздался вызов скайпа. Евгений открыл на экране ноутбука темное "окно" скайпа.
        — Привет, Юль. Вебку включи.
        — Она сломалась, — раздался из ноутбука голос Юлии. — Что хотел?
        — У меня деньги кончаются, — сказал Евгений, с хрустом потянулся.
        — Изменился ты, Женечка. Говорить стал иначе. Что стряслось?
        — Аванс перечисли.
        — Что? — не поняла Юлия.
        — Аванс мне перечисли.
        — Жень, ну, ты и... — начала говорить Юлия, но Евгений её перебил:
        — Деньги надо!

        Тем временем внутри чердачного помещения Олеся, сидя на раскладушке, читала записи в альбоме для рисования.
        "16.07.2003. В деревню я последовала за Димой, доверившись его решению купить этот дом. У нас были планы зарабатывать на свиньях. Теперь я живу как в плену. К ноге моей Дима приковал гирю с цепью и замком. Утром он забил пятого поросенка, отнес его в сарай".
        На сопроводительной зарисовке была изображена босая женщина в рабочей одежде, лодыжка ноги которой прикована к цепи с ядром на конце.
        Олеся покачала головой, перевернула страницу, продолжила чтение.
        "19.07.2003. Дима отнял у меня спички. Чтоб я не сожгла сарай, где спит Золотой. Тот поработил волю Димы, установил с ним телепатическую связь. Вчера Дима зарубил кур, отнес их в сарай... Я живу в дурдоме".
        Зарисовка изображала ощипанную тушку курицы, лежавшую на столе.
        Олеся перевернула страницу.
        "21.07.2003. Перед рассветом в саду я снова видела Золотого. С первыми лучами солнца он скрылся в сарае. Оттуда он выходит лишь по ночам. Днём я его никогда не видела. Думаю, света солнечного он не выносит".
        На зарисовке был изображён человекоподобный силуэт: худоба, горящие глаза, глубоко посаженная заострённая голова, широкие плечи, длинные когтистые руки, пенис, огромные ступни.
        Олеся испуганно прикрыла рот ладонью, перевернула страницу.
        "22.07.2003. Утром я вырвалась в деревню. Ходила по соседям. Стучалась в двери. Умоляла вызвать милицию. Кричала, что муж меня убивает. Никто даже дверь не открыл. Дима уволок меня домой. Жалею, что не сбежала раньше, когда на ноге моей не было гири".
        Зарисовка изображала то, как усатый мужчина в рабочей одежде угрожает топором босой женщине, стоящей перед ним на коленях; лодыжка её ноги прикована к цепи с ядром на конце.
        Олеся перевернула страницу.
        "23.07.2003. Вчера Дима забил последнего поросенка. Сегодня он пытался раздобыть поросят у соседей. Безуспешно. Теперь смотрит на меня, словно я — живое мясо... Думаю, я обречена. Умирать не хочу, но пути к спасению нет... Я люблю вас, Оля, Маша и мама. Прощайте".
        На зарисовке была изображена женщина в рабочей одежде, стоявшая в обнимку с двумя девочками возрастом пять и десять лет.
        Это оказалась последняя запись в альбоме.
        Олеся перелистала оставшиеся страницы. Все они были пусты.
        Снизу прозвучали шаги. Олеся закрыла альбом, спрятала его за спину.
        По скрипучей лестнице на чердак взобрался Евгений с мешком в руке, цепко посмотрел на Олесю, произнес:
        — Собирайся. За мясом пойдём.
        — Не могу, — сказала Олеся. — Тошнит меня. Есть хочу.
        После паузы Евгений пригрозил Олесе пальцем.
        — Если сбежишь — я тебя найду и зарежу. Вместе с твоим Марсом.
        Через люк Евгений спустился с чердака по лестнице.
        Олеся проводила его испуганным взглядом.

        Вскоре Евгений с мешком в руке вышел на крыльцо дома, где был привязан Марс, закрыл за собой дверь. Нагнувшись, он подпер дверь доской, проследовал через садовый участок на улицу деревни.

        Позже Олеся с альбомом в руке сбежала по лестнице в комнату дома.
        ...В прихожей она плечом толкнула дверь, подпертую снаружи доской.
        ...Олеся вбежала на кухню, с треском раскрыла оконные створки, выбросила наружу альбом. Взобравшись на подоконник, она вылезла через окно на участок, подобрала с земли альбом. Себе она говорила: "Три километра до грунтовки. Там налево, пять километров до шоссе".
        ...Олеся с альбомом в руке подбежала к Марсу, который был привязан у крыльца дома. Она присела, положила альбом на землю, отвязала вилявшего хвостом пса. Подняв альбом, Олеся вскочила, взяла Марса за поводок, вместе с ним убежала с участка.

        Вскоре на кухне избы Олеся с альбомом в руке стояла перед Чёбушкиным, который сидел за грязным столом, пил водку. Босые ноги он грел в тазу с водой. Рядом с Олесей был Марс на поводке, обмотанном вокруг её запястья.
        — Марса тебе оставлю, — сказала Олеся. — Завтра Маша его заберёт.
        — Мне-то он зачем? — спросил Чёбушкин.
        — Женя на тропу пошел. Доставку принимать. Я по дороге убегу. Если он нас поймает — убьёт и меня, и Марса. Рисковать Марсом я не могу.
        — Прям так и убьёт? — Чёбушкин усмехнулся.
        — У него крыша поехала. Если он придёт — Марса ему не показывай.
        После паузы Чёбушкин огладил бороду, произнес:
        — Ну, лады. Оставляй.
        — Спасибо.
        Олеся вручила Чёбушкину поводок Марса, вышла из кухни.
        Через окно Чёбушкин видел, как Олеся выбегает с участка на улицу деревни. Он достал из кармана мобильный телефон, нашёл в нем номер Евгения, позвонил ему, приложил трубку к уху.
        — Да, — раздался из телефона голос Евгения.
        — Привет, командир, — сказал по телефону Чёбушкин. — Ты где?
        — По тропе ползу.
        — А сокровище твоё по дороге убегает. Перехватишь её на грунтовке.

        Тем временем Евгений шагал по лесной тропе, приложив смартфон к уху. Свободной рукой он нес за плечом мешок с поросячьими тушками.
        — С меня пузырь, — сказал он по смартфону.
        Евгений отключил связь, убрал смартфон в карман, подошёл к ближайшему дереву. Мешок с тушками он повесил на ветку, нагнулся, подобрал с земли толстую палку. Выпрямившись, убежал вглубь леса.

        Вскоре Олеся с альбомом в руке выбежала из деревни на грунтовую дорогу в заросшем поле, остановилась.
        Тяжело дыша, она наклонилась, уперлась ладонями в колени. Посмотрела вдаль, куда вела дорога. Бегом устремилась к лесу.

        Позже Олеся, задыхаясь, бежала по ухабистой грунтовой дороге через лес. В руке её был альбом. Краем глаза она заметила, как в лесу наперерез ей несётся Евгений, который держит толстую палку.
        Олеся повернула вглубь леса, устремилась прочь от преследователя. Ветка дерева задела её испуганное лицо. За ней гнался Евгений.
        На бегу Олеся споткнулась, упала ничком, выронила альбом. Поднялась на четвереньки, но сзади к ней подбежал Евгений, ударил её палкой по затылку. Уткнувшись лицом в траву, она потеряла сознание.
        Евгений отбросил палку, поднял альбом, сунул его за пояс.
        Олесю он перевернул на спину, схватил её за лодыжки, потащил волоком в обратном направлении. Голова, спина, руки её волочились по земле, задевали за коряги, стволы деревьев.