Тайна старого моря. Часть I. Университет. Глава 10

Глава 10
ПОБЕГ

– Саша, у меня ключа нет, – подошла к нам Наташа.
– Натаха? – вопросительно уставился на жену Шурка. – Ты что здесь делаешь?
– Как что? – возмутилась та. – Домой пришла.
– Фига ли ты вещи позавчера собирала?! – оторопел Шурка.
– Саша, я с родителями поссорилась. Стою тут уже битых два часа тебя дожидаюсь.
– Так ты совсем пришла?
– Да, я вернулась. Давай попробуем… попытаемся еще раз все начать. Ты прости меня, пожалуйста... Я была неправа!
Закончив свою пылкую речь, Наташа перевела дух и наконец обратила внимание на меня.
– Ну ты негодяя-я-я-яй… – ее жалобный тон резко сменился на враждебный. – Стоило мне отлучиться на два дня, как ты бабу привел!
– Это не баба, – невозмутимо поправил жену Шурка. – Это Наташа. Моя подруга.
– Щас! Рассказывай мне, что у вас с ней ничего не было! Как же я тебя ненавижу! Ты идиот, животное, сволочь! – Наташа метнулась в сердцах к чемодану.
– Ты – дура! Заткнись! – проорал Шурка. – Не нравится – вали куда хочешь!
Супруги схватились в страстной, привычной перепалке. Я еще не видела обычно всегда доброжелательного Морозова таким дерзким и скандальным. С Наташей они сходились и расходились бесчисленное множество раз. И Шурка постоянно утверждал, что это навсегда. Не сказать, что он не был хозяином своего слова – просто когда жена возвращалась, Морозов покорно принимал ее у себя в доме. «Как можно выгнать женщину?» – говорил он в свое оправдание.
Пока Морозовы бичевали друг друга хлесткими фразами и горячо размахивали руками, мне удалось незаметно покинуть наэлектризовавшееся от разборок пространство.
Быстрым шагом я устремилась домой. Город просыпался, и в окнах загорались огни. Наступало утро нового дня. Что он принесет, задумалась я, глядя на послушно склоняющиеся под усиливающимся ветром деревья. Ну, наверное, сначала дождь, а там видно будет, попыталась я успокоиться.
На дорогу, широко расставив лапы, как вратарь, выпорхнула ворона и вызывающе покосилась на меня умным глазом. Крутанув головой, птица взмахнула крыльями и понеслась прочь, озабоченным карканьем окликая спрятавшихся на ветках подруг.
Ночная птица по-прежнему прилежно пела, позабыв о сне и не уступая место утренним птахам. Эти совершенные звуки, еще пару часов назад лечившие душу, нагнали тревогу, и настроение стремительно скатилось до нуля. Кто его знает, может, мы еще раз так же чудесно погуляем с Шуркой… Но только почему же так больно всегда? Мне неоднократно приходилось выстраивать жизнь заново после таких случаев, переживать боль, заставлять себя что-то делать: жить, трудиться, дописывать диплом… А потом снова появлялся Морозов и тянул меня за собой. Наверное, надо заканчивать с этим, всякий раз говорила я себе. Часы показывали четверть шестого утра. Я не заметила, как присела на детские качели перед своим домом. Соня вышла со шпицем на пробежку – сейчас увидит и полезет с расспросами, подумала я и спряталась от нее в кустах, а потом обошла дом с другой стороны.
Стараясь не греметь замком, я открыла дверь и воровски на цыпочках прокралась к себе. В маминой комнате было тихо, я сразу юркнула в постель, выдернув перед этим из розетки телефон, и решила выспаться. Надо отпроситься в издательстве, чтобы весь день посвятить диплому, решила я, укладываясь поудобнее. 
Проснулась я где-то около полудня – вернее меня разбудил котенок Ночка, которую две недели назад принес с птичьего рынка мой брат в утешение маме, страдавшей после смерти нашего старого кота Мусика. Бешеный черный чертенок на тонких ножках просочился через приоткрытую дверь и со всего размаха скакнул на меня, подкрался к самому лицу, проведя по моей щеке острым, как иголка, коготком.
Неохотно открыв один глаз и тут же вспомнив про ночные разборки, я сильнее натянула на себя одеяло – наступивший день, несмотря на ослепительное солнце, совсем не радовал меня. Ночка устроила подкоп сбоку и тоненько мяукала. Такое имя дал ей мой отец, когда приезжал к нам из деревни – мои родители были давно в разводе. Когда папа наведывался к нам, мама не очень была этому рада и закрывалась у себя в комнате. Мы подолгу разговаривали с отцом, он привозил мне подарки. Но все это продолжалось, пока папа был трезв, а такое случалось редко. В остальное время он беспробудно пил у себя в доме. Я до сих пор часто жалею, что так мало пришлось его видеть рассудительным и душевным, мне всегда не хватало отца, но в конце концов я смирилась с этим.
Я встала, нашарив под диваном тапочки, взяла в руки извивающегося в игре котенка и пошла на кухню. Мамы нигде не было, вероятно, ушла в магазин. Я погрелась под душем, почистила зубы и позавтракала. В сумке, оставленной с вечера в кресле, содрогнулся пейджер. Его мне подарил на день рождения Миша Филин – «чтобы всегда быть вместе», как заключил он. Восемь сообщений от Архиповой и одно… от Шурки. Значит, все-таки вспомнил, потерял меня, зачем-то подумала я, и мое сердце стало оттаивать. Почему все-таки, несмотря ни на что, у меня всегда грели душу его сообщения и звонки, ведь наши отношения «не имели будущего», как говорила моя мама.
«Беляшова, я места себе не нахожу! Охренела уже звонить тебе! Ты где? Архипова», «Беляшова, откликнись, у тебя все в порядке?», «Наташа, перезвони мне. Срочно!» – пришло от Маши. «Натаха, ты куда пропала?» – отправил Шурка.
Неохотно включив телефон, я набрала Машин номер – она тут же взяла трубку.
– Звонила мне, Архипова? – спросила я.
– Беляшова! У тебя совесть есть?! – сорвалась на меня Маша. – Ты куда пропала?! Я уж думала, случилось что! У тебя телефон не отвечает.
– Мама убавляет звонок на ночь. А я просто вернулась в шесть утра и вырубила телефон из розетки.
– С Шуркой гуляли? – догадалась Архипова.
– Да.
– Класс! Все хорошо у вас?
– У него жена вернулась.
– А они расставались опять?
– Да.
– Прям как мы с Добронравовым! – в словах Маши зазвучали нотки восторга.
– Он сказал, что теперь свободный мужчина. А у подъезда, смотрю, стоит жена.
– Сказочный мерзавец! – еще с большим восторгом произнесла Архипова.
– Почему мерзавец?
– С двумя бабами успевает крутить!
– Ты прям как Шуркина жена. Она так же примерно говорила.
– Да я не об этом. Мне тоже всегда везло на плохих парней. А меня другие и не интересуют, – посерьезнела Архипова. – Может, годам к сорока я стану мудрее и выйду замуж за какого-нибудь настоящего мужика. Ведь когда-то же должно надоесть это раздолбайство.
– Да, Архипова, ты, как всегда, мудра не по годам.
– Слушай, Беляшова, я что звоню-то. Послезавтра в Москву уезжаю. Поехали со мной. Мне документы надо подать в литинститут на поступление и комнату подыскать – в июне ведь на экзамены еду, жить надо где-то будет. И за одним потусуемся. Давай оторвемся! Чего тут сидеть горевать с этими мужиками.
– Надо подумать, – равнодушно ответила я.
– Беляшова, да ты не представляешь! Это будет наш побег от них от всех! В Москву-у-у-у! Я давно хотела.
– Я помню, что ты хотела. А билеты? Ты уже купила?
– В том-то и дело, что уже купила два билета – на нас. Что, думаешь, я телефон твой обрывала сегодня?!
– А если я не поеду?
– Ну я тогда сдам обратно в кассу твой билет.
– То есть у меня есть еще время подумать? – неуверенно спросила я.
– Ну думай до вечера! И позвони мне обязательно!
– Ладно, Архипова.
Я положила трубку, и у меня в голове тут же созрел план мести – я уеду и ничего не скажу Шурке, пусть помучается. Маме накажу, чтобы ничего никому не объясняла, на работе возьму отгул, диплом еще немного подождет – есть время. Всё! В Москву! И точка – к вечеру мое решение было бесповоротно, и я достала дорожную сумку.
Продолжение следует