Сорока

Холмы окутаны туманом
И небо плачет. Грянул гром!
За посиневшими горами
Сверкнул хвостом грозы дракон.

Чернеет от воды холодной
Испепелённая земля:
То солнце огненной рукою
Её сжигало, не страшась,

Всё лето. Капля мох на крыше
Питает каждая. А я
Сижу в огромном красном кресле,
Укрывшись пледом. Утомясь

От жара, каждая травинка,
В попытке влагой напитать
Сухие корни, наклонилась,
Стихии честь свою дая.

Взъерошил перья старый ворон.
Ему лететь бы на чердак!
Но нет, сидит. И вид тревожен…
Неужто вести ждут меня?

«Хозяйка», - прохрипит он строго, –
«Прислал подарок Леший. Вот».
И вправду: коготки сжимают
Холщёвый серый лоскуток,

Крапивной перевязан нитью
Что крепко-накрепко. «Сюда
Давай подарок… Что там? Шишка?
Иль ягод горстка?» - «Не сказал.

Должно быть, тайна». - «Что за глупость!
Какая тайна может быть
Меж мною, Лешим и тобою?».
Спешу немедленно открыть

Подарок, разум взволновавший.
Вот, развязавши узелок,
Дрожащие достали пальцы
Из лоскута сьребра кольцо.

Горят в нём звёзды малахита,
Мерцает пламя янтаря.
«Ах, право, чудо! Мастер экий!
Ну, угодил!». «Сияет как!» -

Сипит в ответ мне недовольно
Глазастый ворон. «Вот же плут!
Всё как обычно… Тьфу! Сорока!»
И улетает в сада глубь.

Холмы окутаны туманом…
Сорока, да. И что с того?
Люблю я звёзд в ночи сиянье,
Люблю и нити жемчугов.

Люблю травы зелёной шелест
И малахитовый браслет,
Люблю небесный свод и серьги:
Сапфиров синих чуден блеск!

Люблю берёзовые рощи
И хрусталя бокальный звон.
О, да, я та ещё сорока!
Но плохо ль то? Лишь для ворОн.