Немчиновка 50

Через два дня Агата пропала. Денис и Катя поняли это под вечер, когда она не явилась ужинать. В поисках ребёнка они облазили весь участок: заглянули и в подпол, и в бывший курятник, и в самые заросшие углы огорода. Агаты нигде не было. Катерина выскочила за ворота. Над пустынной улицей разливалось вечернее спокойствие. Невинной розовостью окрасилось вдали небо. Припозднившийся шмель тяжело ворочался в цветке клевера. Где-то стрекотал большой кузнечик. Катерина принялась громко звать дочь. Потревоженные её нервными выкриками птицы недовольно вспархивали из кустов и улетали подальше.


Денис вышел на Запрудную вслед за Катей, добежал до пруда, надеясь застать Агату на пляже. Но там лишь разбирали удочки рыбаки, верящие в вечерний клёв. Водомерки заторможенно скользили по тёмной водной глади. Сонная вечерняя апатия окружающего мира раздражала Дениса. Слишком резко всё это контрастировало с раздирающей изнутри тревогой.


– Она никогда, никогда так не делала, - твердила срывающимся голосом Катя.
– Когда-нибудь подростковый возраст должен начать проявляться, – Денис пытался её успокоить, хотя сам почему-то чувствовал: Агаша пропала неспроста.
Он обежал пруд (включая противоположный берег), пока Катерина прочёсывала Запрудные, продолжая выкликать дочь. Интонации становились всё драматичнее и отчаяннее. Редкие прохожие оглядывались на Катерину. В конце 2ой Запрудной ей встретилась клиентка Наталья.
– Катя, куда ты так бежишь?
– Агата исчезла. Ты не видела?
– Нет, но мне недавно попалась её собачка. Она бегала возле пруда… почему-то одна.


Катерина спустилась к пруду. Джокера там уже не было, или она не заметила такое маленькое животное в зарослях осоки и камышей. Навстречу ей выскочил запыхавшийся Денис.


– Не нашёл, – выдохнул он виновато, – может, она вернулась домой?
Катерина ухватилась за Денисову мысль. Она тут же показалась ей самой разумной и абсолютно естественной. Ну, разумеется, пока они тут носятся, Агата уже давным-давно возвратилась, сидит на веранде и обиженно ждёт ужина. По-другому и быть не может!


Они помчались обратно, но едва оказались на участке, как сердце Катерины заныло. Она поняла, что Агаты дома нет. На лужайке перед окном её комнаты, сидел Джокер и скулил. Завидев Катю с Денисом, он бросился навстречу с тонким противным лаем. Пробежал мимо людей и остановился у ворот. Лаял и лаял, топал крошечными лапками, оглядывался на Катю и Дениса и явно требовал, чтобы его выпустили. Потом лёг на дорожку, уткнувшись носом в щель между воротами и землёй, и начал повизгивать. Катя догадалась не сразу, а вот Денис быстро вспомнил многочисленные истории, в которых животные помогали людям найти то, что они ищут, или спасали от какой-нибудь страшной беды.
– Он хочет нам что-то показать… наверное…


Катя распахнула ворота, и Джокер сразу помчался налево, к пруду. Катя и Денис устремились за ним, но Джокер бежал быстрее. Возле участка Вольдемара он, приостановившись на несколько секунд, оглянулся, ожидая людей. Когда они подбежали, Денис машинально заметил за забором Вольдемара. Вроде бы тот даже махнул рукой и выкрикнул приветствие, вот только задерживаться было некогда.
У пруда Джокер свернул направо и побежал по траве вдоль берега. Катя с Денисом следовали за ним по асфальтовой дорожке. Высунув язык, Джокер дышал с трудом. Изнеженный комнатный пёсик не привык к стайерским забегам, однако что-то гнало и гнало его вперёд.

 
Джокер подбежал к краю плотины и залаял ещё отчаяннее. Лай переходил в визг, срывавшийся в скулёж. Тут только Денис заметил, что прикрывавшая плотину решётка отодвинута в сторону. Пусть и немного, но всё же. Исследуя окрестности пруда, он лишь мельком взглянул на гидросооружение, так как помнил: решётка была основательно заварена и держалась очень крепко. Он обратил на это внимание ещё в самый первый приезд в Немчиновку, когда особенно пристально изучал места детства.


Катерина тоже заметила, что решётка не на месте, и сердце у неё сразу скакнуло, а затем немедленно рухнуло в пятки, словно сорвалось вниз с края плотины. Она остановилась не в силах заставить себя сделать шаг, от нехватки воздуха кружилась голова. Джокер скользил лапами по склизкому камню, свешивал мордочку вниз и скулил, перекрывая шум воды. «Шумит как-то по-другому, – машинально отметил про себя Денис, – будто конструкция изменилась». Шум вливался в уши, просачивался в мозг, заполняя промежутки между извилинами грязной пенистой водой.


Мучительно преодолевая страх, Денис приблизился наконец к краю сооружения. Агата лежала внизу, на животе. Голова повернута вправо, в профиль, глаза закрыты, мокрые рыжие волосы полоскались вокруг тела, перемешанные с желтоватой пеной. «Цвета шампань, – вдруг подумал Денис, – чёрт, откуда эта идиотская мысль?» Даже сверху было видно: лицо Агаты посинело, на шее проступили тонкие вены. Денис не понимал, есть ли возле тела кровь, но если она и была, то её быстро смывало водой. В тот день Агата надела зелёный костюм, тот самый, в котором Денис увидел её в первый раз рисующей на асфальте Найду. Это показалось знаком того, что круг замкнулся. «Она мертва», – пронеслось в голове. Денис повернулся к Катерине. Тут же отчаянно захотелось, чтобы время повернулось вспять. Ведь ещё секунду назад он не видел этого зрелища. Так пусть время вернётся хотя бы на секунду!
– Ты должна подойти, – едва выдавил он, бессмысленно сожалея о том, что вынужден произнести эти слова.


Пока Катя медленно двигалась к краю плотины, Денис вызвал спасателей и скорую помощь. Катерина глянула вниз и, вопреки ожиданиям Дениса, не издала ни звука. Пошатнулась, чуть не упав вслед за Агатой. Денис обхватил её обеими руками за талию, но даже так с трудом удержал Катю от падения. Вдруг Агата зашевелилась.
– Дочка! – закричала Катерина и вырвалась из рук Дениса. Надежда дала ей неестественную силу.


Однако Агата шевелилась не сама. Это напор воды в конце концов сдвинул тело, и оно начало медленно перемещаться к узкому выходу, откуда вода вытекала, образовывая узкую мелкую речушку. Через несколько секунд тело Агаты поплыло быстрее.


– На ту сторону! Иначе она утонет! – крикнул Денис и устремился через дорогу.
Катерина отреагировала вяло. Она бы и хотела побежать, но ноги совсем не слушались, она спотыкалась и пару раз упала. В два прыжка Денис перемахнул через Советский проспект туда, где вода из плотины окончательно превращалась в речку. Он бросился в неё, перепугав уток, мирно кормящихся в зарослях ряски. Постарался подплыть как можно ближе к Агате и успел подхватить тело, когда оно уже начало уходить в тёмную толщу воды. Держа Агату в руках, Денис поразился тому, какая она холодная. Просто ледяная.


За то время, пока он вытаскивал Агату из речки, до них добралась Катерина. Теперь она стояла на берегу, ломая руки. Денис не знал, что делать и пытался сначала нащупать пульс, а потом давить на грудную клетку, чтобы выкачать воду, наверняка попавшую Агате в лёгкие. Поганый внутренний голос твердил: «Зря стараешься, всё бесполезно, она мертва, мертва». В этот момент одновременно прибыли скорая помощь и спасатели. Кто-то из них вызывал ещё и милицию. Катерина оживилась, словно одно только присутствие врачей давало Агате шанс на спасение. Правда, казалось, что они возятся бесконечно долго.
– Зрачки расширены, реакции нет, – пробормотал доктор.


Он расстегнул её зеленый жакет. Денис отвернулся. Но и не глядя на происходящее, он догадывался, что врач и санитар перенесли Агату в автомобиль. По вскрикам Катерины он догадывался, что они делают электростимуляцию сердца. И, наверное, другие манипуляции. Денис в этом совсем не разбирался. Катерина бормотала:
– Делайте что угодно, что угодно…


– Фух, – выдохнул врач, вытирая лоб, – надо же завелось через столько времени, но чёрт… это прямо удивительно…
Он оглянулся на Дениса.
– У вас есть ещё дети?
– Нет, – сказал Денис. Ему не захотелось объяснять, что Агата – не его дочь.
– Вот накиньте, – врач бросил ему байковое одеяло. – Тогда можете поехать с нами, поддержать жену. Ей тоже необходима помощь.
И снова Денис не стал уточнять, что Катерина ему не жена. Он только тупо спросил:
– Девочка жива?
– Сейчас – да, но было состояние клинической смерти. Мозг оставался без кислорода критически долго. Неизвестно, какие будут последствия.


Всё это доктор говорил, садясь в машину. В который раз в Немчиновке Дениса накрыло чувство нереальности происходящего. Как во сне смотрел он на проносящиеся за окном немчиновские просеки, дома, магазины, станцию. Повсюду виделась Денису его детская тень, словно провожавшая Агату. Тогда он переводил взгляд на её лицо. По крайней мере, из синюшного оно сделалось бледным, и, хотя цвет тоже был ужасно неестественным, Денис ухватился за этот факт, как за вселяющий надежду.


В больнице наконец выяснилось, что Денис – не отец Агаши, а, значит, только Катерина имела право находиться непосредственно рядом с ней.
– Состояние стабильное, но ребёнок в коме и неизвестно, когда очнётся, – сообщил врач, – на вашем месте я бы съездил домой, взял всё необходимое, а утром вернулся к нам.
Катерина разрывалась, не зная, как поступить.
– Доктор прав, – поддержал Денис, – ты должна полежать, собраться с силами. Она под надёжным присмотром, я уверен.


Спустя несколько минут Катерина сдалась, и Денис вызвал такси. Он сел вместе с ней на заднее сиденье, взял её руку в свою и тут вспомнил: они совсем забыли про Джокера. Где он теперь? Прежде чем он успел подумать: а, может, сейчас не надо напоминать об этом, у него вырвалось: 
– Про собаку-то забыли…
Катерина расплакалась:
– Агата завтра очнётся и спросит, где Джокер, а он… вдруг он потерялся…
– Ну-у-у, – неуверенно протянул Денис, – это вряд ли…
– Что ты имеешь в виду? Собака потерялась? Или… Агата не проснётся?
– Кать, – Денис обнял её за плечи, – всё будет хорошо!


Он хотел удержаться от этой дежурной фразы, которую говорят друг другу люди, отлично понимающие, что хорошо может и не быть. И даже скорее всего не будет. «Всё будет хорошо!» – заклинание идиотов или тех, кто предпочитает во что бы то ни стало изображать оптимиста. Произнеся его машинально, Денис не отдавал себе отчёта, что поступает правильно, что именно эту бессмыслицу и следует говорить в такие минуты. Он хотел бы собрать волю и произнести другую менее позитивную, зато более честную фразу «что бы ни случилось, я останусь с тобой», но не смог.
Катерина достала носовой платок и высморкалась. До конца поездки они продолжали держаться за руки.


Сразу после возвращения оказалось, что, по крайней мере, одно было действительно неплохо: Джокер не потерялся, а беспокойно дожидался хозяев у ворот. «Надо же такая недособака, а тоже что-то чувствует». Джокер задирал мордочку, пытаясь заглянуть людям в глаза, чтобы узнать, где его маленькая хозяйка.
Зайдя в дом, Катерина хаотично закружила по комнатам.
– Тебе бы перекусить чего-нибудь и прилечь.   
– С ума сошёл? Кусок в горло не лезет.


Перемещаясь по дому, она повсюду находила следы Агаты: неаккуратно брошенную кофточку, радугой раскинутые на столе цветные фломастеры, смешные заколки для волос, недонизанные рябиновые бусы, том «Гарри Поттера» на кровати. Каждый предмет вызывал у Катерины порцию всхлипов. Она кое-как собрала себе вещи для больницы. Порывалась взять что-нибудь и для Агаши, хотя врач несколько раз объяснил: ничего не надо. Примерно через час Катерина окончательно обессилела и улеглась в постель. Денис пристроился рядом.


– Я была такой плохой матерью, – сказала она ровным пустым голосом. Таким обычно констатируют очевидные факты.
– Почему была? Ты и есть мать.
Катя усмехнулась.
– Ну да, я и есть плохая мать.
– И потом, почему плохая-то? Твой ребёнок голоден и раздет?
– Слава Богу, на кормежку и одевание меня хватало.
Катерина вздохнула, и в этом вздохе слышалось глубокое сожаление. Над кроватью кружил комар и осуждающе гудел. Чужим глухим голосом она сказала:
– Я совсем не любила её.
– В смысле? Разве так бывает? – удивился Денис.


Конечно, в нём самом отцовские чувства проявлялись вяло, но он всегда считал, что мать – это совсем другое. Про материнский инстинкт талдычат все, кому не лень. Денису припомнилось «я же мать», и даже откуда-то вылезло «молитва матери творит чудеса». Не иначе, как в храме у отца Серафима услышал.


– Забеременев, я сначала обрадовалась, – продолжила Катерина, мне казалось, что это поможет привязать Игоря. Я ведь уже говорила тебе, что в первую очередь думала о мужчине, а не ребёнке. Ребёнок изначально был инструментом удержания мужчины. Только это не сработало.
– Помню твои слова, но мне тогда показалось: ты на себя наговариваешь. Когда я увидел вас впервые, наоборот, решил, что ты в ней души не чаешь, – заметил Денис.
– Почему?
– У неё редкое имя. Подумал, ты выбирала его с любовью.
– Ах, имя… это мама попросила. Она любила гарнитур из агатов. Мне было всё равно.


На стене сидела мохнатая ночная бабочка. В детстве Денис таких боялся. «Надо будет утром вынести её отсюда», – подумал он и удивился тому, что может планировать такую ерунду в то время, как девочка борется за жизнь.


– Не то, чтобы я ненавидела её, нет, – сказала Катерина, – хотя случались моменты, когда я страшно раздражалась и всё срывала на ней. Мне просто хотелось, чтобы её не существовало, чтобы вместо неё в моей жизни был Игорь. Потом решила его забыть и завела другого. Надеялась, это поменяет и моё отношение к Агате. По глупости я сделала из неё подружку. Представляешь? Рассказывала ей о связи с этим человеком. Бедный ребёнок! Конечно, это не улучшило наши отношения. Она стала избегать разговоров со мной.


Денис не знал, что сказать, как поддержать Катерину. Он лежал молча и не заметил, как в голову ему вдруг закралась чудовищная мысль. У него даже во рту пересохло. Он вообразил Лизу вот также лежащей на дне плотины с синим лицом и мокрыми волосами, а потом на носилках, подпрыгивающую под ударами тока. В тот момент он осознал, что, если бы казавшаяся вечной обузой Лиза исчезла, он бы, возможно, с ума сошёл. Только уже по-настоящему, как бабушка. Ощущение возможной потери Лизы стало до ужаса реальным. Денису казалось, что у него на теле шевелятся волосы. Оказывается, он не мог жить без этой непоседливой девчонки. Он облизнул губы и спросил:
– Кать, извини, а если она всё-таки… умрёт?
– Наверное, я тогда за ней.  Я себе не прощу.


Денис испытал двоякое чувство. С одной стороны, облегчение, ведь он очень боялся, что Катя ответит нечто вроде: «Тогда я избавлюсь от жизненной помехи». С другой – ему стало очень страшно, потому что Агата и в самом деле могла умереть.
– Говорят, молитва матери творит чудеса, – прошептал он, не зная, слышит ли его Катерина. Под действием снотворных она проваливалась в сон.