Херсир. Часть 2. Драуг

В баре было почти безлюдно. Хотя до закрытия оставлялось еще пару часов. За стойкой стоял, протирая стаканы, сам Аудун – подтянутый и не лишенный элегантности в движениях мужчина  средних лет и роста чуть выше  среднего, с зачесанными назад рыжеватого цвета волосами и идеально постриженной,  в единственном на весь городок барбешопе, бородой. Одет он был в белую рубашку, жилетку  темно-фиолетового цвета и в такого же – бабочке. Плюс очки в дорогой оправе.
Словом,  Аудун напоминал Транду персонажа как-то виденного им с Сигню в кинотеатре «Китовый череп» – как и барбешоп, единственном  на весь городок  – фильма  про понравившихся ему, хотя бывших и не в ладах с законом, парней  и столь же крутую девчонку, собственно весьма Сигню и напоминавшую, и  внешне и стилем в одежде, да манерой держать себя – тоже.
Название фильма Херсис напрочь позабыл, как и фамилию режиссера. Вот только имя. Оно вроде было таким же, что и у одного жившего в стародавние времена полководца, едва не ставшего императором, но потом убитого кучкой предателей, включая его приемного сына.   
На фоне негромкой музыки,  за дальним столиком сидела какая-то пара, их лица было не разглядеть в свете небольшой, стилизованной под свечу лампы. А непосредственно перед стойкой, за выдвинутым вперед немного столиком, одиноко коротал время в стельку пьяный господин, Транду знакомый. 
Его звали Барди – бухгалтер из «Озерной долины». Так именовалась небольшая фирма  по продаже ксероксов. Немолодое полное бритое лоснящееся лицо с двойным подбородком и со слегка оттопыренными ушами было красным, как и лысеющая макушка – от повышенного давления и почти выпитой бутылки Glen Scotia.
Рядом с Барди стояла тарелка с салатом из трески и кальмара с зеленью, заправленного майонезом,  и в ней же – скомканная салфетка с поверх лежащим ножом; вилка ваялась на полу, прямо под ногами бухгалтера.
Непослушные его веки то и дело норовили сомкнуться, а раскрасневшаяся голова рухнуть носом на тарелку, часть содержимого которой заляпало белую скатерть. В последний момент Барди на миг приходил себя, резко выпрямлялся, откидываясь на спинку стула, что-то несвязанное бормотал, после чего начинал вздремывать, приближаясь носом к тарелке, снова.
 Не склонный к сантиментам и утешению кого бы то ни было, Херсир все же посмотрел на одинокую грузную обмякшую фигуру в застегнутом на все пуговицы костюме и при галстуке с некоторым сочувствием. На этой неделе на Барди тоже навалилось, может даже и похуже нераскрытых дел: и жена ушла и шефа убили. На следующий буквально день после смерти Скегги. Точнее ранним утром, в которое Транда разбудил телефонный звонок.
Протяжно зевнув и глянув в окно на нерассеявшиеся еще сумерки, он сразу понял, что стряслось неладное. Так и вышло. Эйвинд произнес охрипшим  и тревожным голосом:
– Торвальда, ну того мужика, пару месяцев назад приезжал к нам и ксерокс подарил, помнишь? Убили сегодня ночью и, похоже, также как и беднягу Скегги: чем-то острым промеж глаз саданули, рана на первый взгляд та же.
Через полчаса, а может даже и раньше, Херсир наспех одетый, с сигаретой в зубах и блокнотом  в руке – он его всегда доставал на месте происшествия, даже когда и записывать было особо нечего – заходил в оцепленный полицией офис. 
В помещении ярко горел свет, а посредине, нелепо раскинув руки,  в луже крови под щелканье фотоаппарата  лежал лицом вверх,  с раскроенным посредине лбом и вытаращенными, словно стеклянными, застывшими глазами, Торвальд, В приемной  сидела еще не отошедшая от шока старушка-уборщица, затемно пришедшая пылесосить и  мыть полы, и обнаружившая труп.
Сколь-нибудь внятных показаний Транду от нее добиться не удалось, она только всхлипывала и причитала, зажав в ладонях граненый стакан с водой и бормоча что-то насчет всегдашней к ней доброты покойного, премии, им в каждый квартал выдаваемой, и что как бы теперь Торвальд не стал драугом и не начал преследовать ее.
При упоминании драуга Херсир вздрогнул. И было от чего. Драугом, то есть заложным, не нашедшим после смерти упокоения, мертвецом в их краях был Глам, с которым Херсисру приходилось уже встречаться.  И при жизни скончавшегося и после нее. Собственно, это он и сделал Глама драугом. С год уже как.
В городке, где все друг друга знали, Глам,  двухметровый  здоровый  и косматый, с серыми, близко посаженными к переносице меленькими глазками, и дурно пахнущий, будто и не мывшийся никогда, появился словно из неоткуда. Поселился в лачуге, которую сдал ему Вестмар – пенсионер и пьяница, с волосами в ушах и в носу, в дырявых ботинках без шнурков и на босу ногу. 
А пожилой и обремененный брюшком констебль Атли, как выяснилось уже после смерти Глама, так и не удосужился проверить у него паспорт, хотя пару раз тот и попадал в участок, но так смердел и рычал, пуская пену изо рта, что Атли его отпускал, махнув рукой.
Да и, признаться, побаивался он Глама, ибо сам по себе был человек мирный и слыл подкаблучником у Гюрид, его властной и толстой жены с вечно вкрученными  в крашеные волосы бигуди и ругавшейся то на детей, то на мужа. На последнего за то, что он нередко засиживался за чашкой чая или эля у жившей на другом конце городка Хельги – одинокой, уже перешагнувшей сорокалетний рубеж, но покуда не растерявшей привлекательности вдовы. 
Глам подрабатывал  грузчиком, хотя когда-то, как потом передавал его слова Вестмар, и шоферил и  был электриком. Но нигде не мог ужиться, чуть что не по его: мог нагрубить или съездить по морде. Пьяному ему было лучше не попадаться на глаза.
Правда пил он один: покупал несколько бутылок самого дешевого пойла и куда-то уходил и напивался, а потом бродил вечерами, а то и ночами по улицам, а однажды его занесло в «Исландского зайца», хотя приличные заведения он обычно обходил стороной, но в тот раз видно совсем перебрал. Бармен – тощий семнадцатилетний племенник Аудуна, по имени Иллуги – даже  стаканы протирать перестал, изобразив на лице неподдельный испуг. И было чего пугаться.
Херсир также в тот вечер был в баре, и стоял спиной ко входу, перед стойкой. Он сразу почувствовал смрадный дух, коим славился Глам – в городке поговаривали:  это оттого, что он не ходит в церковь – да и все разговоры мгновенно стихли.
В каком -то тряпье, бородатый, небритый и темноволосый, что также было непривычно для здешних мест,  Глам стоял на входе, широко расставив ноги и покачиваясь, сжимая в руках огромный тесак. С губ его стекала пена, а красные, светящиеся – вернее: темнеющие – безумием маленькие глазки, казалось, выкатятся из орбит.
– Берсрек, – почти шепотом пробормотал Иллуги.
– Похоже на то, – ответил оторопевший – редкий для него случай – Херсир, обернувшись и поставив на стойку стакан с любимым Brewmeister.
Несколько секунд простояв так, Глам вдруг взмахнут тесаком и резко, с силой опустил его первый же, попавшийся под руку столик. Хорошо, за ним никто не сидел. Немногочисленные посетители с криками ужаса все как один вскочили со своих мест и в мгновение ока оказались за стойкой подле Иллуги. Только Транд не двинулся с места и один из посетителей, самый смелый и проворный, сумел юркнуть за спиной Глама и выбежать из бара. 
Кто-то крикнул:
– Вызовете полицию!
При этих словах перед мысленным взором Херсира так и предстал Аттли, и он понял, что разбираться придется ему самому.
Глам между тем обрушил тесак на второй столик и буквально разрубил его пополам, а потом ринулся прямиком к Транду, занеся тесак и собираясь обрушить его на голову сержанту. Тот действовал быстро, но без суеты, как в тире или на линии огня – полученные в джунглях навыки никуда не делись.
Он извлек из кобуры пистолет Glock 17, снял его с предохранителя и пустил пулю прямо в лоб приближавшемуся.  Глам остановился, взмахнул  руками и, не выпуская тесак из ладони, рухнул на спину, опрокину в столик и стул подле него, добавивши еще грохоту к падающему здоровенному телу.
В тот же миг в наступившей тишине пронесся вздох облегчения. Впрочем, посетители, неуверенные, что Глам мертв, не спешили выбираться из-за стойки. Первым к нему подошел Херсир, одной рукой продолжая направлять ствол пистолета в лоб лежащего, а другой попытался на шее Глама нащупать пульс. Оного не было, что свидетельствовало: мужчина мертв, и теперь нужна была не полиция – она в лице Транда уже присутствовала – а судмедэксперт, положенный по инструкции
Аудун потом пенял Транду, что Глама следовало бы ранить, а не убивать в его баре, поскольку теперь к нему никто не станет ходить и он разорится. На самом деле случилось обратное: число посетителей, желающих увидеть, где Херсир уложил не привечавшегося в городке верзилу, только увеличилось в числе.
Самого покойного их местный священник по имени Стейн отказался отпевать, рассказав, что как-то лично явился в каморку, где обитал Глам при жизни и увещевал его прийти в церковь. На что Глам прорычал, что некрещеный и вытолкал Стейна взашей.
Похоронили, точнее сказать – попросту закопали – Глама в плохоньком гробу, выданном местным гробовщиком, ибо заплатить за последнее пристанище берсерка было некому. Гроб оказался Гламу не по размеру, пришлось даже колени ему приподнимать, отчего с трудом удалось закрыть и заколотить крышку. А закопали его, в присутствии Транда и Вестмара, разумеется за церковной оградой, близ расположенного на краю леса болота, которое все обходили стороной и где испокон веков закапывали висельников и утопленников.
Ну а почти сразу началось. Сначала Глама увидел кладбищенский сторож по имени Офейг Косолапый – нетвердой походкой, можно даже сказать – неживой, нелепо размахивая руками и сутулясь, мертвец брел мимо их кладбища к городку.
Повидавший за свою долгую кладбищенскую трудовую жизнь всякого, Офейг сразу направился к болотам и действительно обнаружил пустую могилу с выброшенными из нее комьями сырой земли, сдвинутый на бок гроб, так что набитая соломой подушка почти вываливалась из него. Из ямы шел такой же смрад, как и от Глама при жизни. Даже больший.
Первым делом драуг заявился к Транду. Он поднялся к нему на второй этаж среди лунной ночи и, не нажимая на звонок, начал скрестись в дверь, да так сильно, что Херсир проснулся. Хорошо, менее чуткая к подобным шорохом и вообще громыханию, Сигню, еще тогда не расставшаяся с сержантом, не проснулась, только посапывая перевернулась на другой бок.
Транд вынул из кобуры пистолет, хотя понимал, что он в данном случае ему не поможет, разве что если его серебряной пулей зарядить. Но таковой у сержанта не было. Он, осторожно ступая босыми ногами паркету, бесшумно подошел к двери и услышал за ней удаляющееся шарканье ботинок.  Приоткрыл дверь. На пустой лестничной клетке витал только  оставленный Гламом смрад.  И еще слышался постепенно стихающий топот  по асфальту и то ли рычание, то ли стон.
Транд знал, что Глам наведается снова. Сам он его не боялся, но опасался того, что мертвец напугает Сигню или Асту, да и вообще панику в городке наведет. И понимал, что проблему должен решить именно он. Но как? За советом Херсир обратился к Стейну. И тот объяснил, что нужно делать, дабы Глам больше не выбирался из своей могилы.
Продолжение следует.
16 – 22 июня 2023 год. Чкаловский
Источник изображения: