Глава 319. Бетховен. К Элизе

Людвиг ван Бетховен
Багатель для фортепиано ля минор «К Элизе»
Даниэль Блюменталфь (фортепиано)

sir Grey: Про «К Элизе» скажите что-нибудь, люди.

art15: Послушайте Кемпфа.

sir Grey: Да слушал я! Вот народ! Мне про произведение.
К Элизе. Опуса нет. Значит, сам Бетховен считал, что это дрянь. Так, безделица.

op132: И вовсе не дрянь. А опус он не поставил потому, что стеснялся слишком явного сходства темы с фрагментом оперы Петера фон Винтера «Прерванное жертвоприношение». Читайте об этом у Кириллиной!

Romy_Van_Geyten: Хм... А кто ему мешал назвать их как «Диабелли». Что-то неубедительно...

op132: Потому что это получилось непроизвольно. Впрочем, я не настаиваю, это только одна из версий.

sir Grey: У меня версия, что он просто боялся: многие поздние вещи Бетховена вообще странно обнародовать. Тут есть какое-то противоречие. Слушаешь, там, Тридцать первую сонату, и думаешь: а мне можно, вообще, это слушать? То же с вариациями. Во всяком случае последняя — точно не для прослушивания.

Mikhail_Kollontay: Кирилину не читал, хотя очень уважаю. Просто книг ее нет у меня. Скорее всего Бетховен мог написать ту же самую музыку параллельно. Как считал Мазель, тема вариаций максимально детерминирована, там практически влит опыт веков, шаблон своего рода. Вариации на тему Винтера (кажется, в ФА мажоре?) у Бетховена есть — само собой, на другую, конечно, тему.

sir Grey: Вообще, в статье есть противоречия. Говорится, что современники не заметили сходства, потому что разный масштаб дарования, и в то же время — о большой популярности Винтера среди современников. А кстати, господа музыканты, и дамы, и просто разбирающиеся в музыке — сама тема вариаций что-нибудь из себя представляет, или это очередное общее место? И мне лично, когда я слышу тему, все время вспоминается Гендель (хоть я его и не люблю, а он вспоминается все равно). Гендель не имеет отношения к теме?

Mikhail_Kollontay: Вот именно, что общее место, но, конечно, по-бетховенски заостренное и утяжеленное, например, острейшим переченьем, что довольно трудно объяснить, раблезиански гипертрофированными тиратами, парадоксально тихим пиццикатным завершением и так далее. Без вот этих вот львиных каловых, даже не уринных, меток территории — может быть что Винтер, что Гендель, что угодно. Конечно, прототип — вполне традиционная чакона или пассакалия, я не знаю точнее, да и то, что на нее наверчиваются в бесконечном количестве вариации, тоже традиционно. В этом смысле то, что там можно какие-то вариации добавлять от себя, а какие-то выбрасывать — не так уж и глупо (к вопросу о критике исполнения Рахманинова).

sir Grey: Пиццикато — я понял сам. Тираты — посмотрел сейчас, понятно. А что такое острейшее переченье?

op132: Упрощенно: верхний голос идет хроматическим путем, а нижний — диатоническим, противоречие между ними — переченье.

Mikhail_Kollontay: Только вот у автора это перечение в пределах одного голоса (фа-фа диез), хотя этот голос у него и разваливается в духе учебника Курта на полифонические составляющие. Ничего-то человек не умел.

sir Grey писал: С интересом буду следить, если обсуждение продолжится — есть скрытая полифония или нет. Но главное — я начал понимать, о чем речь.

Mikhail_Kollontay: Скрытая полифония у Бетховена не получилась. Если бы во втором такте он не написал претенциозного «соль», а, как полагается, ре, то всё было бы мило-хорошо. Но дело-то пошло плохо. Пришлось брать «фа» уже с параллельными октавами (к псевдо-верхнему голосу), после чего с позором ретироваться, чему свидетельством весь этот свинский поворот событий с мнимыми переченьями и мнимыми 13-полутонными (как считают, однополутонными, но это на совести) интервалами. За что мы этого отрока так нежно и любим — за бестолковость на ровном месте.