Красота, мимо которой не пройти

    Редко, но бывало, что вид отражённого храма в реке завораживал ещё в детстве, в отрочестве, возвращаясь с ягодами или грибами из леса, испытывал неописуемый восторг от чарующего вида родной округи с 20 деревнями по холмам и на склонах и селом с храмом в середине, причём крестьяне раньше строили избы так, что двухэтажные или в полтора этажа, обшитые и крашенные или бревенчатые с белыми окнами они вписывались гармонично в окружающую природу. С политикой неперспективных деревень многое в красоте и укладе веков поломали, как до того  в безумии, никак здравым умом необъяснимом, как дичайшие звери или лютые враги разрушили всю вековечную красоту уездного города - все церкви и храмы, колокольни и монастыри Соборной площади, как из 18 храмов соседнего города-сказки, неимоверной красоты -Тотьмы оставили лишь 4 храма. От дореволюционного великолепия мало что осталось в десятках тысяч городов. И ещё что меня поразило в школе, нас учили какой-то исковерканной истории, с которой бабушка моя абсолютно не соглашалась и говорила мне совершенно противоположное, а историю родного края хоть какую-то рассказали и показали на фото, поскольку в реальности всё преступно было разрушено уже только в старших классах городской школы.
   И вот не столько в девятом, сколько в десятом классе одна девочка с которой мы жили на паралельных улицах, я на квартире, а она у себя дома, стала по вечерам водить меня смотреть красивые дома необычной архитектуры или украшенные резными наличниками. Мы также подолгу смотрели с высокого берега на реку за лугами и девушка рассказывала  поведанное ей бабушкой, что при царе набережная называлась фордштатом и была пристань, куда приставали пароходы, ходившие тогда по Ваге и Северной Двине.
     У нас была лёгкая влюблённость друг в друга и мы целовались, тем более девушку звали также, как и меня и была она из класса то ли ж. толи з, а я учился в десятом е Были ещё вместе с нами выпускными 11 классы, девушки старше нас на год были более рослыми , груди у многих уже значительно выделялись. Моя подружка, хотя по вечерам мы с ней обнимались и целовались, держала наши отношения втайне и никак не хотела, чтобы я на большой перемене заходил в их класс. На большой перемене все устремлялись за горячими вкусными пончиками за 5 копеек в буфет. Я иногда, если мне удавалось в воскресенье поколоть кому-то дрова в одной из трёх прилегающих к городу деревень у вдов или старушек, я покупал и своей подружке. Однажды уж не помню по какой причине я припозднился и знакомых в очереди к кому бы можно было стать не оказалось. И я стоял почти последним, а за мной цыганка, уговаривавшая меня купить ей пончик и она меня поцелует за это в туалете. Я хотел купить три пончика, а улыбчивая, с ямочками на щеках продавец сказала, так покупай уж 5, чтоб не оставалось и я купил 5. Два у меня выпросила цыганка, поцеловав зв это меня два раза взасос у входа в туалет, один я съел сам, а с двумя шёл к классу своей подружки. До звонка оставалось минут 5 и когда я открыл двери, невольно замер; у доски читала какие-то , ну очень проникновенные стихи, не из школьной программы изумительно красивая девушка. Когда она кончила читать, я подошёл к ней, хотел что-то сказать, но язык не слушался меня. Я  протянул ей пончик, Вместо спасибо, она сказала мерси м сделала что-то похожее на реверанс. Тут подбежала подружка, выхватила из руки пончик и прошептала на ухо;"На чужой каравай рот не разевай!".
  Тут прозвенел звонок и я поторопился в свой 10-е. Меня вызывали к доске на следующем уроке, я отвечал что-то верно, что-то невпопад. Учительница с удивлением посмотрела на меня и поставила 4-, хотя до этого по географии, как и истории и литературе я получал 5, ещё отец, выучившийся на агронома и председателя колхоза заставил меня налегать на химию, чтобы поступить на агронома в институт, её я вытянул также на 5, а сдавать пришлось физику и из-за этого я недобрал баллов.
   В техникум с теми оценками, что я получил при вступлении в институт меня , конечно, взяли без экзаменов, тем более, что на отделении агрономическом нас было всего два парня. Девушки нас пытались завлечь на танцах во время вечеров и некоторым это удавалась и доходило до объятий и целований. Однажды у одной из девиц был день рождения и она с подругами пригласила нас двух ребят. С полдороги
мой друг, сказав, что у него вдруг зуб заболел, вернулся обратно. Я оказался один и выпив за столом красное вино и закусив жаренной печенью и салатом, девочки по очереди танцевали со мной и целовались. Когда был приглушён свет, виновница застолья в укромном уголке даже дала мне  пососать её груди и пощупать, что хотел. Может и она уже чего-то хотела большего, но тут раздался звонок в дверь. Лина испугалась, что это мать раньше обговорённого времени возвратилась от подруги, но это была двоюродная сестра. жившая у них в боковой комнате и работавшая в столовой. Вместе  с котлетами, которые она велела разогреть, выставила на стол бутылку шампанского и ещё какого-то красного вина. На вид ей было лет 25, может и больше. Когда шампанское было выпито и пили красное, хмель ударил ей в голову, она велела включить музыку и повела меня танцевать. Когда мы оказались в менее освящённом месте, она стала целовать меня взасос, а мою руку с талии отвела на низ живота. Хотя я и не так чтобы охмелел  сильно, но от её чар стал терять голову и мне слышалась или она в самом деле говорила, чтобы я ласкал её везде. Музыка ещё не кончилась а она повела меня в туалет  и из ковшика  с тёплой водой полила не только на руки... Потом сказала, чтобы я шёл в её боковую комнату и  ждал её, а она подмоется.
     Это была первая моя близость с женщиной и  вечерами я сбегал из общежития и как заворожённый шёл к столовой, она кормила меня в опустевшем помещении котлетами, иногда давала выпить два , а то и три сырых яйца. Один раз на неё накатило и она меня соблазнила прямо в какой-то тёмной подсобке, один раз водила к какой-то родственнице у которой мы ночевали и только два раза, когда двоюродная была в командировке в свою боковушку. Однажды в самый разгар  наших любовных отношений раздался стук в дверь.
     -Ну, что ещё?-
      -Да ведь мне тоже хочется попробовать!
      - Рано тебе ещё!
      - Не рано, перед месячными безопасно, девчонки говорили.
     Дверь открылась и в комнату впорхнула в одних трусиках вся раскрасневшаяся
её племянница.
     -Ты хоть бы подмылась;
     - Я сейчас, только ты не закрывай!
      Первый раз с ней получилось не так как с её двоюродной тётей, но она не хотела  уходить.
      - Ну принеси хоть два-три яйца для подкрепления мужика.
      Яйца она дала мне заесть кусочком шоколадки, а потом ложкой засахарившегося мёда.
      -Ещё целоваться не научилась, а бабой торопишься стать.
      И тётя стала не только показывать племяннице как надо целоваться взасос, но и ещё интимные женские ласки. После этого у меня получилось лучше сначала с одной, а после небольшого отдыха и с другой.
     Вся эта влюблённость, как наваждение, прошло, когда я однажды спеша на любовное свидание встретил ту, необыкновенной красоты девушку.
     Она также узнала меня.
    -Знакомая девочка из вашего класса, говорила, что ты один сделал стенгазету и рисунок Тургенева, очень похожий. А меня можешь нарисовать?
  - Ну, не знаю, надо попробовать.- неуверенно сказал я, поскольку всего полгода занимался в художественной студии Дома культуры и  рисовали мы только голову,уже
не помню какого грека. Пока мы шли по улочкам, я настолько был взволнован, что у меня как и раньше при подобных волнениях стали складываться стихи.
   - А у тебя нет карандаша и листочка бумаги.
   - Да есть ручка и тетрадь.
     И она дала мне. Мы были недалеко от фонаря и я написал два четверостишия.
    - Вот это моё посвящение тебе, вернее начало стихотворения . Я потом допишу.
     -Ну, спасибо, похоже на настоящее, дай я тебя поцелую!
     Ох, и сладок был этот поцелуй, как мёд. Она привела меня к бабушке. Бабушка сказала, что надо человека лучше узнать прежде, чем приводить домой. Может ли он хотя бы дрова  поколоть, работящий ли?
     Тут выглянула луна и я расколол десятка два чурок.
     Потом они меня кормили. А пока колол, всё старался сочинять дальше стихотворение и придумал ещё три четверостишия, но одно посчитал слишком откровенным, а два , когда попили чаю, старательно дописал ей в тетрадь.
    - Вот слушай , бабушка посвящение мне:
    - Да, из календаря или книги списал.
    Я конечно, чем-то похожим на стих няне Пушкина и одновременно на посвящение матери Есенина, но экспромтом  прочёл и  четверостишие её бабушке.
    -Надо же, не иначе в самом деле талант.
     Погодя, снова распивая чай, спросила:
     -А бабушке ты тоже своей посвящал.
     - Бабушка у меня золотая, я год с ней жил, когда в  аварии погиб её любимый сын, брат моей матери.
      - У меня также сынок, отец её погиб при аварии . А прочти, что написал бабушке?
     Сумеришь, свет не зажигая,
     До боли смотришь на сельцо.
     Уж не мерещится ль родная,
     Что я поднялся на крыльцо?

     Никто не скрипнул старой дверью,
     Не внёс морозца из сеней.
     Не верь приметам и поверьям,
     Не хмурь седеющих бровей.
    
     К тебе приеду я однажды,
     Ты моя близкая родня.
     И пересохнет, как от жажды,
     С чего-то в горле у меня.
   Уже другой вариант этого стихотворение был опубликован в подборке моиз стихов в газете "Сельская жизнь, выходившей тиражом 9 миллионов экземпляров, а ещё раньше бабушка читала почти страницу моих стихов в газете "Литературная Россия", хотя я уже  тогда работал в редакции газеты в красивейшем городе Севера-Великом Устюге и знаменитый поэт-песенник Виктор Боков послал в Великий Устюг стихотворение, посвящённое мне, которое вошло в его новую книгу стихов.
   А с красивой девушкой мы расстались не по моей и не по её вине. Просто мой строгий отец захотел, чтобы я  поступил всё-таки в институт. Я ушёл из техникума и полгода работал, а в районной газете публиковались мои стихи и мне дали очень хорошую характеристику с работы, отразив в ней и мои творческие успехи. Экзамены я сдал отлично и уехал в далёкий северный город, а красивая девушка поступила в институт в Москве и хотя потом я учился в Литинституте в Москве, но больше мы не встречались.