Давай оставим все как есть...

     Жизнь! Сколько раз она ставила передо мной неразрешимые проблемы. Но происходящее той осенью было уже за гранью. Я благополучно перевёз свою семью к выбранному месту на юге, у Чёрного моря, снял квартиру, зарегестрировал частную фирму, назвав именем любимой, и приступил к строительству первого многоэтажного монолитного дома в городе, заручившись поддержкой городской администрации.
     Жена, моя Наденька, ещё продолжала работать на месторождении нефти и газа, а вернее, отрабатывать положенные два месяца до конца лета. Немного страшно было её оставлять там одну, но по другому не получалось. Связи телефонной практически не было. В какой-то момент мои нервы не выдержали и я полетел к ней.
     А там... За месяц моего отсутствия на неё дважды совершалось покушение. Спасал бравый служака союзного КГБ в звании майора. Стройка международная и он бдительно охранял интересы государства, не забыв и о своих. Надя была для него мостком к валюте, имея обширный круг общения с иностранными специалистами. Нас валюта не интересовала, а многие скупали её у иностранцев большими суммами. До последнего мгновения жизни своей буду благодарен этому парню за любимую.
Прилетел из Адлера в Гурьев, а дальше вертолётом на строительную площадку. 
     Такой она никогда не была, моя маленькая девочка. Полнейший психический надрыв. Взор потухший, рассказывать ничего не хочет и голоса нет, шея синяя, две борозды от верёвок. Думал сама, но майор успокоил. Подослали наёмника из местных и пистолет дали, а ему стрелять было страшно, вот он и решил просто задушить на крыльце нашего котеджа верёвкой из верблюжьей шерсти.
     Не стал я долго раздумывать. Не отдают трудовую книжку и не надо. Мне бы её спасти и сохранить для себя и сыновей наших. Но проснулась совесть у руководителя треста, друга со студенческих лет, подписал приказ о переводе в мою фирму. В тот же день мы улетели.
     Мало говорили о произошедшем с ней. Оживать она стала. Сидит молча рядом в машине нашей, любуется красотами побережья, а мне ничего и не надо, лишь бы рядом с ней. Но вдруг стали к нам каждую неделю гости летать, уговаривать вернуться, либо возглавить новый трест у Чёрного моря, чтобы строить санатории для республики.
     Вскоре пришла телеграмма, что летит к нам очень высокопоставленный гость, и не один. Прилетел с командой в Адлер, а к нам на коммете только с помощником по морю первым рейсом. Я не был с ним знаком лично, но странным мне показался этот приезд. Встретились на причале и сразу мне стала понятна цель визита. Он не мог отвести взгляд от моей Наденьки.
     Устроив гостей в лучшую гостиницу, пригласил на обед в приватную гостиницу на берегу моря, где всё уже было готово и представители местной администрации изъявили желание познакомиться с моим гостем. Столы ломились от даров юга и вин различных из местных запасников. Гость мой не пил вина, только минералку. В разгар пиршества неожиданно пригласил меня прогуляться к берегу моря, поговорить.
     Мы стояли на берегу вечернего моря, подсвеченного луной, отражающейся в синей воде. Безветрие пригладило зеркальную поверхность, аромат роз из сада при гостинице наполнял воздух сладким привкусом, всё казалось замершим перед сильной бурей.
- Давай, Леонтий, присядем вон  на ту корягу, выброшенную морем и высушенную солнцем и неспешно поговорим. Люди исстари говорят, что в ногах правды нет, - первым заговорил я и увидел, как побледнел мой гость. - Нам есть о чём поговорить. Выслушай меня и тебе дам всё сказать. По твоим взглядам на жену мою понятна цель твоего прилёта. Страсть бушует в твоей груди и спрятать её невозможно от чужих глаз. Вам всем надо её вернуть. У каждого своя цель. Одним сломать сильного человека, у тебя - другие планы. Не спеши отвечать! Сейчас я говорить буду. Захочет она вернуться и изменить свою жизнь, перечить не стану.
Её это будет выбор. Когда прилетел за ней летом на месторождение, то сразу увидел - сгорела моя Наденька дотла. В глазах боль и молчит. В тот миг и понял - загубил я её свободой. Казалось это главным в её жизни, смотрел со стороны на всё происходящее, отчасти даже гордился, какая она сильная, и не видел другую сторону такой жизни. Столько самцов безмозглых вокруг её вьётся, для них она лакомый кусочек. Ты, я так понял, замуж её звать прилетел, а другим ночь лишь отвести. Да  и моя жизнь не лучше. Понаехало путан со всего союза на месторождение, в каждом мужике видят перспективу замуж выскочить, молодость пролетела и пора им гнёздышко вить. Надя всё больше по командировкам в столицы, на ней все финансы завязаны были столько лет, а их выбивать приходилось, и с большим трудом. Мы, производственники, кичились своими достижениями в выполнении объёмов, не понимая их прямую зависимость от средств поступающих благодаря ей. Никто бесплатно материалы не давал и не работал без заработной платы. Прилетит моя голуба из очередной поездки, а ей новости про мои похождения. И в таких красках всё распишут, подтусуют, подрисуют. Приехала сюда и здесь те же новости, один в один. Вроде и живу вместе с семьёй сына, а ей про баб и мои шашни в уши дудят. Так везде и всегда. Каково ей?
- Вы давно в браке? - спросил Леонтий, проведя рукой по гриве своих поседевших цыганских волос. - А мой приезд ты правильно понял. За ней...
- Уже серебряную отметили, старшему двадцать восемь, младшему двадцать пять. Выросли наши мальчики. Мало я с ними бывал, всё больше она. Всё на ней: быт, воспитание, садики, школы и работа. Как успевала, трудно понять. Приезжал домой в субботу вечером из своего управления за сто километров на две ночи и один день.
В квартире порядок, наготовлено, дети ластятся. Она улыбчивая, в красивом халатике, причёска красивая, постель ждёт свежайщая. А что я ей давал взамен? Зарплату? Так она у нас очень скоро сравнялась. Работали в одной системе, должность у неё была высокая, соответственно и оклад. Стали мне о ней всякое говорить. Вроде как наш первый с женой решил развестись и уехать с моей Наденькой в Москву, забрав её с моими сыновьями. Правда, неувязка у него случилась, не мог он поверить, что оба сына её, больно молода для старшего сына. Все говорят, а она молчит и с женой первого дружит.
     Как-то вечером задержался в своём кабинете, пришёл поздно в общежитие для управленцев, была там у меня комната на двоих с тестем, водителем он был моим, а мне новость коллеги выложили. Приезжала моя Надя поздно вечером, вышвырнула из общежития сотрудницу банка, вдрызг пьяную, танцующую в неглеже на столе перед мужиками, проверяющая организации в нашем регионе. Канал мы строили и посёлки по его берегам. Плотину моё управление укрепляло, чтобы паводковой водой посёлок не смыло, а свою жизнь под потоки людской грязи отдавал, не защищая. Казалось мне это всё пустым и нас не касается. Живём, любим друг друга. Что ещё надо в жизни?
     Сразу поехал домой ночью, разбудив тестя. Открыла дверь, лицо припухшее от слёз, в глазах боль: - Они говорят, что старший сын не мой! Понимаешь? Жена его сказала. Они что, больные? Ладно, он сволочь, напридумывал себе, намечтал. Шлюх ему мало что ли? А она почему так со мной? Оказывается, все знают о моём отъезде в Москву. Все, кроме меня! Скажи, ты знал?
     Не сказал я ей, Леонтий, всей правды тогда. Узнай она о том, что мне всё было известно и распалась бы наша семья. Более страстной ночи не было в нашей с ней жизни. Любил и шептал ей о своей любви, о наших с ней мальчиках, самых красивых и славных. Другой она стала в ту ночь, женщина в ней проснулась.
И я проснулся от спячки сытой спокойной жизни. Раньше гасил свою страсть к ней, боясь испугать. А здесь с нас будто путы спали. Жизнь одна и не надо прятать в ней главное, на чём построено всё в природе и человеческой жизни.
     Вскоре мы оба перешли на другую работу. Но и там нас постоянно одолевали признания кавалеров и барышень. Устала моя Наденька. Последние годы совсем оголились нервы. В любом кабинете её ожидал новый воздыхатель.
- "Чужая она, не твоя." - давно, ещё в детстве, сказала мне старая шувани, - вздохнув произнёс Леонтий. - Поэтому она так быстро ушла тогда из моего кабинета. Приняла за очередного воздыхателя. Я прожил странную жизнь. За плечами пятьдесят лет, а вспомнить нечего. Не было ни любви, ни радости. Женился, потому что девушка забеременела. Живём с ней чужими. Она понимает это и всегда боится быть брошенной, внучки растут, а боится. Стал собираться сюда и увидел, как она  свои вещи из шкафов по чемоданам укладывает. Не остановил, не поговорил по-людски.  Были в моей жизни другие женщины, но не было желания что-либо менять, главного не было в тех отношениях. Вот ты говорил о сыновьях и лицо твоё светлело. Я остался равнодушным к дочерям. Думал к внучкам прибежит любовь или хотя бы привязанность. Не всегда хотелось домой идти. С первой встречи Наденька пробудила во мне чувстства раньше неизведанные. Не мог вспомнить, откуда знаю её, а то, что видел её раньше, не сомневался. Волшебные озёра у её деревеньки, наши цыгане сразу это заметили. Особенно озеро Чистое...
- Чистое, - повторил я следом за ним. - Там в четыре года маленькая девочка и определила своё будущее, прокричав в слезах моё имя. Не было в их деревеньке пацанов с таким именем, а она звала, прося защиты. Наделена особой способностью видеть спрятанное для других. Вот и я, когда увидел её впервые, не мог понять откуда знаю. Меня к ней что-то позвало издалека. Не легка была её жизнь в семье, в шестнадцать с небольшим забрал к себе, добившись и регистрации с малолеткой, и с родителями её всё уладил. Моим ничего объяснять не пришлось. Первым отец нас увидел в моей комнате, лежащих в обнимку на кровати и сразу всё понял. Только спросил, почему двери не закрыли. Особые отношения у него были к Наденьке, все свои секреты доверял.
     В первый вечер знакомства признался я ей в любви и не жалел никогда потом. Первый поцелуй всё определил. Моя - сказало сердце. Сколько мистического происходило за годы совместной жизни. Уехал я далеко от дома на новую работу, она прилетела в Москву, купила билет на поезд, зная лишь название городка, приехала,  и ночью, по пустому городу, пришла к моей комнате в общежитии. Ночь, сплю, стук в дверь, открываю, стоит моя девочка, смущённо улыбаясь. Не было  у нас большего счастья, чем видеть сыновей, быть с ними. Никому я их не отдам и не предам никогда.
     Пошли к гостям, зовут нас к столу. Не спеши улетать, покажу тебе красоты Кавказа, возьмём твоего сотрудника прилетевшего, Наденьку и покатаемся. Осмыслить всё надо. По больному резать приходится. Предлагаешь прилететь представителям городской власти в Казахстан, возрожать не стану и Наденьку отпущу в эту поездку. 
     Не знаю, как воспримешь мои слова. Меченная она у меня, особенная и необыкновенная, душа у неё другая. О ней все говорят - не такая как все. Мыслит она иначе, непохожесть на других и привлекает к ней людей. Ни под какой маской  ей невозможно спрятать своё одиночество в нашем мире. Отец мой считал её  "помеченной Богом", он, как никто, чувствовал её отличие от других. Любили они её с мамой и она их. Пойдём, не будем её волновать.

Продолжение следует:

http://proza.ru/2023/06/24/1045