Записки бывшего кадровика

 

                Попав в кадры предприятия в 1988 году, я сразу же понял пагубность 5 статьи Конституции СССР, закрепляющей главенствующую роль КПСС в стране. Где это видано, чтобы директор производства отчитывался о своей работе на парткоме? И потом выполнял постановления последнего. Да, он, как и я, кадровик, были членами партии. Но отчитываться на парткоме директор должен был как коммунист, член парткома, а не как директор. Увы, этого не случилось. Вначале я терпел, но в итоге вынужден был выйти из партии и вплотную заняться своими кадровыми делами, не озираясь на «четвёртый этаж» Административно-бытового корпуса, где находился тот самый партком. И сразу же я почувствовал облегчение. Слышу голоса читателей: «Какие были у тебя последствия самовольного выхода из партии?» Отвечаю: «Никаких». А всё потому, что на дворе стоял 1990 год, когда начался массовый выход коммунистов из партии. Хотя одно последствие было, я о нём забыл. После того, как я «распрощался» со своим партбилетом, один из коммунистов нашей партийной организации службы, начальник одного незначительного бюро,  долго ещё меня шантажировал, требуя от моего начальника меня строго наказать по своей линии. Получив «отлуп» от последнего, за что ему низкий поклон,  стал мне вредить по работе, настраивая начальников цехов и отделов против меня. Чем бы всё это закончилось,  не знаю. Но … он вскоре «ушёл в мир иной». Я не суеверный, но, видимо, тут без Бога не обошлось.
              Главная задача кадровых подразделений на предприятиях – обеспечение их рабочими кадрами и кадрами инженерно-техническими. Что касается кадров руководящих, то тут с нами, кадровиками, никто и никогда особо не считался. Решение принимали лично директора, а нам оставались технические вопросы назначения того или иного «большого начальника».
             До сих пор у меня в голове не укладывается, как можно было назначать заместителя главного инженера по ремонту с высшим техническим образованием и, соответственно, без высшего экономического заместителем директора по экономике. Все «прелести» его руководства мы испытали сполна, ибо наше бюро кадров входило как раз в экономическую службу. Надо отдать должное этому руководителю, он не стал в этой новой для себя должности работать до пенсии, а при первой же возможности сбежал в другое место, где снова стал использовать в полную меру полученные в институте технические знания.
           Подобных примеров на моей памяти множество. Когда  начальники участка назначались сразу же на должность начальника цеха, минуя должности начальников смен и заместителей, в тех же подразделениях, это ещё было полбеды. Беда была, как в приведенном выше случае. И в других случаях. Вот ещё один пример. На предприятии поменялся директор, стал подбирать под себя кадры. То, что он назначил дочь своим советником по юридическим вопросам никого не удивило,  она имела высшее юридическое образование. А вот, когда он назначил своего то ли земляка, то ли однокурсника главным конструктором, при том, что тот не имел соответствующего образования, уже многих разозлило. Звонит мне домой его бывший начальник не конструкторского отдела, находящийся на заслуженном отдыхе и спрашивает: «Как же ты, кадровик, допустил такое безобразие, какой из него главный конструктор?» Отвечаю:  «Увы, дорогой товарищ, меня никто не спрашивал, назначая его на эту высокую должность, лично я был против, ибо этого работника хорошо изучил, что он из себя представляет».
                Это была правда. Захожу я как-то по кадровому вопросу в один из конструкторских отделов, где начальником очень мной уважаемый человек. Смотрю, а он со своим заместителем «умирают со смеху». «Что случилось?- спрашиваю, - вы что, оба смешинку проглотили, одну на двоих?». Слышу в ответ: «Сейчас будет на троих. На почитай». Тут уж и я не смог удержаться, чтобы не заулыбаться. Передо мной лежала конструкторская документация, а на ней     сопроводительная записка главного конструктора. Я не технарь, а гуманитарий, юрист по образованию, изучавший на первом курсе «Логику». Поэтому сразу же в глаза бросилось то, что    записка явно противоречила приложенной документации. Поэтому, когда меня, кадровика, спрашивают  почему не устояло в итоге «на плаву» наше  предприятие с пятидесятилетней историей развития, я в ответ привожу и этот случай, больше подходящий, правда,  для журнала «Крокодил» с его рубрикой «Нарочно не придумаешь».
             Я, как кадровик, старался бороться  и с другой напастью: семейственностью. Но у меня не всегда получалось, особенно в последнее время, когда в нашем бюро кадров вместе со мной в помещении сели дочка и зять начальника. Красота!  Надо отдать  должное одному из наших (восьми) директоров предприятия. Когда он к нам прибыл, где работала его жена, то он её немедленно перевёл в другое производство. Мы вначале обрадовались, но, оказалось, преждевременно: вывести семейственность в производстве он так и не смог. Скорей всего, не захотел «наживать себе врагов» среди подчинённых руководителей, которые продолжали тащить, словно к себе в огород,   своих дочек и сыночков, пристраивая их на «тёплые местечки».
            Меня часто спрашивали и теперь спрашивают уже бывшие коллеги, почему у меня, два года исполнявшего обязанности руководителя кадров производства, так и не убрали приставку «и.о.»? Да потому, что я не мог, как юрист, закрывать глаза на решение некоторых кадровых вопросов. В первую очередь, при проведении сокращения численности и штата в производстве. Любой кадровик со мной согласится, что это самая большая для него проблема. Ещё бы! Когда увольнялись работники за нарушение трудовой дисциплины (прогулы, появление на работе в нетрезвом состоянии, хищения и так далее, согласно Правил внутреннего трудового распорядка), то тут всё было ясно: «сам(а) виноват(а)». Увольнение же работника при сокращении – это  другое.
          Приведу такой пример. На конструкторский отдел дали разнарядку на сокращение численности в количестве 5 человек. У него в отделе работают как раз пять инженеров-конструкторов третьей категории, остальные – второй и первой. Он составляет список на сокращение, включает в него указанных конструкторов, утверждает список у директора. После проведения определённой процедуры оказывается, что все пять конструкторов низшей квалификации отказались перейти на вакантные рабочие места. Уволить же их без согласия профкома нельзя, мы выходим  на профком. Последний даёт согласие на увольнение четверых, одному отказывает. Причину не называет, потому что ни старый, ни новый Трудовые Кодексы этого не предусмотрели. Спрашиваю, как представитель кадров, у председателя профкома: «В чём дело? Почему не даёте на этого работника согласие?» Отвечает, улыбаясь: «Из чисто человеческих соображений».
                В переводе на «понятный» язык это означает: «Уволить никак нельзя, поскольку работница является женой одного из председателей цехового профсоюза, не являющегося членом данного профкома». Это мы уж потом установили, но наказать за это профком никак нельзя. Законодатель и в старом, и в новом Кодексах допустил ошибку, что не предоставил право администрации предприятия обжаловать решения профкома по отказу в даче согласия на увольнение работников в суде. Этим упущением законодателей часто пользовались при мне недобросовестные члены профкома, «выгораживая» своих близких и знакомых. А мы, кадровики, ничего поделать с ними не могли.
            Читатель может спросить: «Что было дальше?» А дальше было то, что вместо инженера-конструктора (женщина), начальник отдела включил на сокращение (вынужденно, разнарядку выполнять надо же) инженера-конструктора 2 категории (мужчину), согласие на увольнение которого профком дал. Но суд его восстановил на работе, так как для суда всё равно, чья жена, на увольнение которой профком не дал согласие. В Трудовом Кодексе чётко перечислены основания для работников, которые обладают преимущественным правом оставления на работе при сокращениях. Однако для профкома это не «указ». Не сомневаюсь, что законодатель, предоставив право профкомам давать согласие на увольнение или отказывать в нём, исходил из того, что члены профсоюзных комитетов будут руководствоваться строго этими основаниями. Но, увы, увы!!!
             Подавать свой голос кадровика «против ветра» мне часто приходилось  и в ходе проведения очередных аттестаций руководителей, специалистов и служащих (РСиС) в аттестационных комиссиях, в состав которых я входил как ведущий кадровик. Больше всего меня возмущало в случаях, когда руководитель отдела или цеха зачитывает на аттестуемого работника или работницу отличную отзыв-характеристику, но в конце пишет просто «соответствует занимаемой должности» без повышения категории или оклада, ссылаясь на то, что Отдел труда и заработной платы не даёт ему денег для повышения должностных окладов подчиненным работникам, заслуживающим этого самого повышения. Скажу честно, тут я всегда оставался в меньшинстве. А вот в комиссии по аттестации молодых специалистов, окончивших вузы, где я был секретарём комиссии, в одиночестве уже не был, нас было двое: я и председатель комиссии.
                Одной из моих функциональных  обязанностей было обучение персонала в заводском Учебном центре, а также в других учебных заведениях. Вот тут, пожалуй, больше всего у меня было проблем, как с руководителями подразделений, так и с директорами, которых при мне, кадровике,  поменялось … пять!
                Звонят мне как-то с нашего Учебного центра и спрашивают: «Петр Алексеевич, ты для чего к нам направил мастера (следует фамилия)? Отвечаю: «Направил не я, а начальник его цеха, я только оформил как положено заявку за подписью заместителя директора по персоналу. А в чём проблема?»
              Проблема оказалась весьма серьёзной. В одном цехе работали рабочими отец и сын. Первый, договорившись с руководством цеха, решил «протолкнуть» сыночка в мастера, правда, в соседей бригаде. Случаев, когда рабочие со средним образованием и с большим стажем работы становились мастерами у нас не счесть. С новыми обязанностями справлялись успешно. Тут же случай необычный: «вновь испечённый» мастер до того проработал в цехе год с лишним. Я этот цех персонально не вёл, а поэтому в мастера он «проскочил» мимо меня. Я занимался обучением персонала как  подразделений, закреплённых за мной, так и не моих. Помнится, что работников учебного центра возмутил как раз тот факт, что этот товарищ пришёл на обучение ни как кандидат в резерв мастеров (такая учебная программа у нас была, при чём, весьма востребованной), а уже пришёл как назначенный мастер. Но во время учебы себя показал как человек, далёкий от производства. Теория ему оказалась не под силу.
                На тему обучения припоминается ещё один «весёлый» случай. Отправили мы в Учебный центр как-то трех женщин по заявке начальника их отдела. Через несколько дней получаем приказ оттуда об их отчислении. Очередной директор устроил нам, кадровикам, очередной разнос. Пришлось, в какой уж раз, писать объяснительную, суть которой состояла в том, что выбирали кандидатуры на обучение  не мы, а их руководитель. Это-во-первых. Во-вторых, последующая неявка их на обучение оказалась уважительной. Приблизительную такую же объяснительную написал и начальник отдела. Написав, мы с ним успокоились, но, увы, ненадолго. Директор после этого ещё два раза требовал, но уже от наших руководителей, зачем их подчиненные направили людей на бучение, а их отчислили. После третьего директорского «запроса» на эту же тему начальник отдела на полном серьёзе сказал: «Ещё раз потребует объяснительную, напишу вместо неё заявление на увольнение».  "Это не выход», - отвечал я.  Не знаю, чем бы эта весёлая (потому весёлая, что с нас смеялись мои коллеги и подчиненные работники начальника отдела) история закончилась бы, если бы  вскоре у нас не поменялся директор. Нашей радости не было предела!
               Послали меня однажды мои начальники, как ведущего кадровика, на выпускной экзамен в подшефное профессионально-техническое училище, готовившее для нас станочников широкого профиля. После него я понял, почему половина выпускников в нашем производстве долго не задерживается? И почему директора школ после 8-го класса (теперь, после 9-го соответственно) стараются многих учащихся «сплавить» со школы в училища. Только один пример из мной увиденного.
            Отвечают два брата-близнеца. Один начинает, другой заканчивает. Пытаясь выяснить, кто же из них лучше подготовлен в училище на станочника, задаю первому вопрос: «Какая специальность, полученная в училище, тебе больше нравится: фрезеровщик или токарь?». «Мне ничего не нравится, но работать же, как говорит мастер производственного обучения, надо!». В разговор вмешивается брат-близнец: «Вася шутит, мы с ним от фрезерного станка без ума: поставил деталь, прикрепил фрезу, включил станок, и … минимум на полчаса можешь поспать не отходя от станка, делая вид, что ты работаешь. Что касается токарного станка, то тут не больно поспишь, можешь получить сломавшимся резцом в лоб». «Какой он, однако, умный, - подумал я про себя, я ведь тоже до того работал фрезеровщиком и мог спокойно, не отходя от станка готовится к вступительным экзаменам в университет, периодически открывая спрятанный в тумбочке учебник. В итоге … поступил, и фрезерному станку вскоре помахал ручкой.
            Кроме положенных функциональных обязанностей нам, кадровикам, приходилось выполнять и несвойственные нам функции. Ну, скажите на милость, какое отношение бюро кадров имеет к ликвидации снежных заносов на железнодорожной станции??? А мне ведь приходилось зимой в лютую стужу и сильнейший снегопад ездить на станцию и контролировать работу снежных бригад по расчистке от снега железнодорожных путей. В конце концов у нас был Отдел труда и заработной платы, обязанный контролировать рабочее время персонала. Но шли по лёгкому пути, знали, что нет на производстве такой работы, которую не выполнили бы кадровики.
           Конечно, не все работы нам приносили радость. Но было и исключение. Мне приятно было каждый раз готовить приказ о поощрении наших руководителей в связи с их жизненными юбилеями. Но особенно писать текст «Приветственного адреса». Сначала их писали в отделах и цехах юбиляров, но директору, третьему по счёту, они не нравились, ибо написаны были словно под копирку. Вопрос этот передали нам, кадровикам. Писали мы с коллегой (нас ведущих кадровиков было только двое). Как мне про секрету сообщали секретари директоров, последние, прежде чем подписать приветственный адрес и приказ на юбиляра всегда интересовались, кто сочинял текст. И когда слышали в ответ – Панасейко, подписывали без проблем. Мне это было очень приятно.
                Читая мои прежние мемуары, читатели задают вопрос: «Как ты, Петр Алексеевич, работая ведущим инженером по работе с персоналом в бюро кадров своего производства умудрился встречаться с большими руководителями АВТОВАЗа, куда структурно входило и ваше предприятие?» При этом они сомневаются, что так могло быть на самом деле. Увы, ещё как могло. Это ведь происходило в середине «Лихих 1990-х годов» и удивительного ничего быть не должно. Я уже говорил, что мои руководители зарплату получать любили, но вместо себя на многие мероприятия посылали меня. О чём, впрочем, я нисколько не желаю. Поскольку «крутясь» в верхах приобретал неоценимый опыт кадровика. Досрочно! Вот только один пример, о котором я ещё нигде не упоминал.
             По пятницам генеральный директор департамента по персоналу АВТОВАЗа Степанов Ю.Б. проводил в своём кабинете совещания с заместителями директоров по персоналу  и начальниками Отделов труда и заработной платы (ООТиЗ) вазовских производств. Наш начальник ООТиЗа совещания посещал регулярно, не перекладывая их на своих заместителей. Что касается нашего заместителя директора по персоналу, то по неизвестным лично для меня причинам, первые три совещания у гендиректора вместо него посещал я, на тот момент исполняющий обязанности начальника бюро кадров. Должен пояснить, что наше производство, наверное, оказалось единственным, где не выполнили приказ  о создании на базе бюро кадров отделов кадров. И тут мы отличились не с лучшей стороны. Вина за это полностью лежит на третьем директоре нашем. Чем он мотивировал отказ, мне неведомо.
            Первое пятничное совещание прошло особо незамеченным, ибо я отчитался не хуже заместителей директоров  по персоналу. В этом мне помогли, без сомнения  наличие высшего юридического образования и  активное участие в 1980-х годах в общественной жизни города (депутат, народный заседатель, внештатный корреспондент городской газеты и так далее). До этого я часто ездил по вторникам в управление кадров, где совещания проводил уважаемый мной Алексей Данилович Фомичёв.  Он же вёл совещания и у Степанова Ю.Б. Когда я выступал, он слушал, но вопросов не задал.  Когда же во время второго совещания я вновь поднялся вместо заместителя директора по персоналу и начала выступать, он только качал головой, но снова промолчал. Чего не случилось во время моего третьего посещения совещания в пятницу. Закончив своё выступление, Алексей Данилович произнёс: «Петр Алексеевич, а где твой руководитель службы по персоналу?» Я не успел ответить, так как за меня ответил мой начальник ООТиЗ: «Он срочно выехал на турбазу для решения срочных вопросов». «Какая турбаза, он обязан присутствовать на еженедельных совещаниях в этом кабинете!- возмутился Фомичёв. - Пусть позвонит мне и объяснит причину своего отсутствия!» «Да-да, - вмешался в разговор Степанов, - пусть и мне напишет объяснительную и привезёт лично, а не через Петра Алексеевича!» Все повернули головы в мою сторону. Когда Алексей Данилович объявил совещание закрытым и все присутствующие стали расходится, я услышал его слова: «Петр Алексеевич, задержись немножко». «Ну, Петя, тебе сейчас и влетит, - шепнул мне на ухо мой начальник ООТиЗа". Он ошибся. А я весьма удивился тому, что произошло дальше. В Фомичёве я не сомневался, он ко мне относился весьма дружественно, но как поведёт себя Степанов в данной ситуации я не знал.
              - Юрий Борисович, - обратился к нему Алексей Данилович, - пора наводить в его производстве (кивнул в мою сторону) порядок, развели, понимаешь, бардак. Второй год исполняет обязанности начальника бюро, а начальником директор не назначает. Я уже не говорю об игнорировании  Вашего приказа о создании там Отдела кадров». «Всё понятно, Алексей Данилович, готовьте на Петра Алексеевича приказ на начальника отдела, я подпишу». После этого мы с Фомичёвым покинули гостеприимный кабинет.
               - Ну и что будет делать, Петро?- спросил меня хозяин кабинета.
               - Низкий поклон Юрию Борисовичу за доверие мне, но … приказ-то будет, однако его мой директор проигнорирует. У нас есть прецедент, когда главный инженер целый год (дожидался пенсии) был фактически отстранен от дел директором. Все документы директор отписывал его заместителю, который после  стал главным инженером. Со мной будет то же самое…
                - А ведь ты, Петро, прав, подождём лучших времён. Степанову я объясню наше решение.
                Увы, «лучших времён» мы так и  не дождались: преждевременно из жизни ушёл сначала Алексей Данилович, а потом и Юрий Борисович. А я до самой пенсии так и работал ведущим кадровиком, добросовестно исполняя возложенные на меня обязанности.

23.06.20233 г.