1967. Баскетбол во сне и наяву

          (Яану Раннапу
          автору сборника «Барьер трёх минут»
          и рассказов об Агу Сихвке.)


***
     До конца баскетбольного матча между школами № 8 и № 16 за первенство Ленинского района оставалось семь секунд. Счёт – 21:20 в пользу моей, шестнадцатой. Но только что получил пятый персональный фол и сел на скамейку запасных Женька Облан, наш самый высокий из первой пятёрки.
     Игрок соперников забросил оба штрафных и счёт изменился на 22:21 в пользу школы № 8.
     Из тех, кто ещё не исчерпал лимит фолов и мог выйти на площадку, оставался только я.

     Соперники, в предчувствии долгожданной победы, заперли измотанную команду-16 в зоне, не давая вбросить мяч в игру. Я – свежий игрок, хаотично перемещаясь по площадке, поднял руку и показал Серёжке Соболевскому, куда можно дать длинный пас за спины увлекшихся прессингом соперников. Оглянувшись на бегу, увидел оранжевый снаряд, летящий над головами игроков. Максимально ускорившись, я в прыжке поймал мяч в трёхсекундной зоне и после приземления, вытянувшись вверх, послал его в корзину. Мяч чуть перелетел центр обруча, ударившись о площадку крепления к щиту, взлетел вверх и завис над центром кольца.
     – Ну, падай же, падай! – шептал я про себя. А мяч всё раздумывал, пока не раздался резкий свисток судьи.

     Судья верещал свистком, надувая щёки, и показывал скрещенными руками, что время матча истекло. Я хотел закричать, что сделал бросок до свистка, и нужно ждать – упадёт мяч в корзину или нет, но во рту у меня пересохло, и крик не получался.
     А судья свистел и свистел, не переставая, пока его не прервал голос бабушки Шуры: – Юра, вставай! В школу опоздаешь.
     Пружина будильника развернулась до конца, он хрюкнул и замолчал.

     Ещё несколько секунд сердце моё билось, как после шестидесятиметровки, и к глазам подступали слёзы от обидно и несправедливо ушедшей победы.
     Любительский баскетбол уже прочно и надолго вошёл в мою жизнь.

***
     После освоения на физкультуре правил баскетбола, во дворе взрослые помогли приладить к опоре-швеллеру большого балкона старый обруч от 50-литровой бочки. Так появилось подобие баскетбольного кольца. Сначала просто бросали с места по-мужски сверху или по-девчачьи – «из-под юбки». Потом в прыжке, с разбега, сбоку, крюком, через спину и вообще кто как мог придумать, но при попадании соперник должен был точно повторить трюк. Потом освоили основы ведения, паса и игры по правилам, так что в 7-й класс я пришел, почти «профи», и стал одним из лидеров в классе и кандидатом в сборную школы.
     Мяч у меня был один для всех видов игр: резиновый, литой, сине-красный из магазина игрушек за 70 хрущёвских копеек. Он был достаточно прыгучий, намного легче, чем футбольный и баскетбольный, что на первых порах и нужно было для не очень крепких рук.
     В футбол я тоже любил играть, но на большом поле терялся. Любой игрок постарше или мощнее, захватив мяч, гнал его к чужим воротам, не обращая внимания на крики «пас мне», желая забить гол сам. От пустопорожней беготни по огромному полю я уставал и терял интерес к такой игре.
     Поэтому баскетбол с маленькой площадкой, малочисленной командой, возможностью обратной замены после передышки, постоянными единоборствами в сложной динамичной командной борьбе навсегда покорил меня. Здесь многое решалось не силой, а импульсом силы, не скоростью, а ускорением, коротким рывком, мгновенной оценкой ситуации, то чем я мог компенсировать тщедушное телосложение и слабые суставы. Почти всё свободное время отдавал развитию техники и скорости, заодно укрепляя мышечный корсет.
     Когда погода не позволяла тренироваться во дворе, я в комнате финтил вокруг табуретки и забрасывал мяч в пространство между стеной и спинкой бабушкиной кровати. В прыжке, с поворотом от 90 до 360 градусов, снизу и сверху, отрабатывая кистевой бросок обеих рук. Под комнатой проходил коридор, поэтому прыжки и стук мяча никому не мешали.
     Приемы, броски и передачи, увиденные в школе и по соседскому телевизору (мы успели ещё захватить немного игру Арменака Алачачяна, Юрия Корнеева и Яниса Круминьша), доводились до автоматизма во дворе, на кочковатой земле с непредсказуемым отскоком. Да и сама игра в нашем исполнении выглядела не стандартно, почти хулигански по тем временам. Когда лет через тридцать по телеку показали игру американских профи (с легкостью обыгрывавших наших заорганизованных, медлительных «любителей»), то, я не удержавшись, закричал, что так, как американцы, мы, пацанами, играли ещё в 1965 году. Не умели только забивать сверху – роста не хватало и прыжка.

(Несколько слов об архитектуре.
     Спортзалом в школе № 16 служило длинное узкое (два окна в ширину и шесть в длину) помещение на первом этаже высотой не более трёх с половиной метров. От лицевой и боковой линии поля до стен было около 30 сантиметров. На этих сантиметрах стояли длинные низкие лавки для зрителей и освобождённых от занятий.
     В одном углу стояли параллельные брусья, в другом – «козёл». Однажды очень массивный защитник Сашка Юров из «А» так резко остановил проход по краю, что я чуть не вылетел через окно на улицу вместе с деревянной решёткой, ограждающей батарею отопления. Щиты с кольцами были прибиты к стенам под потолком. Две двери в «спортзал» располагались чётко по лицевой и боковой линии. Ещё одна дверь на боковой линии вела в комнатку, где утром переодевался физрук, перед и после урока – девчонки, хранился по периметру на полках весь спортинвентарь, а иногда расставлялся стол для пинг-понга.)

     На уроках физкультуры выяснилось, что бегать толпой за мячом желающих много. Понимают, что такое баскетбол человек пять, из них умеют немного играть – половина. К Новому году намечался первый внутришкольный турнир, и нужно было что-то делать. В заявке на участие не могло быть меньше пяти фамилий. И тут я заставил–уговорил друзей Женьку Мальцева и Вовку Шипико полюбить баскетбол.
     Так у троицы – Женьки Облана, Сашки Лукина и меня появились два номинальных (полу) защитника, которые выходили на приветствие и на первых порах отпугивали и задерживали атаки соперников, пока троица возвращалась в свою зону.
     Я (имея близорукость минус 2) в очках и без очков (разломал не одну оправу) носился от щита к щиту, брал тайм-ауты, подсказывал по ходу игры, как играющий тренер, и не понимал, как можно играть без азарта, без страсти. В команде отдавал в игре всё для победы и хотел этого от других.

     Частенько на большой перемене (в ожидании «времени чибриков») я с друзьями забегал в спортзал, бросить разок-другой по кольцу пока один класс одевается после урока, а другой раздевается к физкультуре. Однажды мы застали пятёрку своих восьмиклассников готовыми к игре, а против них стояли в обычной одежде три высоких парня и разговаривали с Петром Максимовичем. Парни сбросили рубашки, разулись и началось показательное выступление – трое против пятерых. Это был настоящий мастер-класс. Из комментариев за спиной я понял, что это выпускники три-четыре года назад игравшие за сборную школы. Они пришли проведать физрука. Решение провести показательную игру пришло спонтанно.
     Чередуя дриблинг с коротким пасом, пользуясь преимуществом в росте, троица поначалу легко проходила к чужому щиту и забрасывала мяч в кольцо. Наша пятёрка заиграла с полной отдачей, компенсируя проигрыши в борьбе на щите за отскок, быстрыми контратаками. Я особенно отмечал все тактические уловки и приёмы гостей. Они постоянно меняли тактику. То компактной группой прорывались по центру, то двое шли по краям параллельным курсом, пасуя без задержки через всю площадку, то включали индивидуальный дриблинг. Темп наши предложили такой, что гостям стало сложно вовремя возвращаться в свою зону.
     Звонок об окончании перемены прервал этот праздник красивого, импровизационного баскетбола...

     В конце декабря физрук, Пётр Максимович Нецветай, огласил состав сборной седьмых классов на Первенство Ленинского района во время зимних каникул. Школа сборную формой не обеспечила. Играли в обычных сатиновых трусах до колен и простых майках. Покрой социалистический, майки белые с пришитыми на спине бумажками с номером, трусы черные, кеды рваные.
     Первая игра со сборной 8-й школы была назначена на 8 утра 1 января 1965 года. 31 декабря, со всей семьей, я встречал Новый год в доме Николая Ивановича, старшего брата отчима, на ул. Кузнечной. Угомонились далеко за полночь и утром все дружно отсыпались, т.к. Первое января был выходной день. Поэтому на игру я не попал. Как выяснилось, не вся команда пришла и у соперников. С трудом, но победила 16-я школа. В оставшихся четырёх играх я участвовал, выходя на замену. Турнир мы выиграли, победив всех соперников, получили по грамоте и Кубок для школы (лучше бы дали денег на форму для команды).

     В январе 1966 года я был во время Первенства в Москве и остался без награды, а вот игры 1967 запомнил.
     К этому времени всем «сборникам» выдали б/у майки от списанной формы чьей-то команды. Мне досталась майка с номером 12 от очень высокого парня.
     Все уже насмотрелись по ТВ на игры Чемпионата СССР, Европы и Мира. Игру Геннадия Вольнова, Александра Травина, Петрова, становление суперзвёзд – Александра и Сергея Беловых, я видел воочию. Импонировал мне стиль Модеста Паулаускаса и Зураба Саканделидзе – виртуозов скоростного дриблинга.

     В школе практиковали и зонную защиту, и персональную опеку, и плотный прессинг, и игру в отрыве. Броски крюком, от пояса с подкруткой и без, с задержкой в прыжке или с добиванием, и даже с проносом за спиной. Но во время соревнований старались играть без дворовых импровизаций, выполнять установки П.М., хотя ни в баскетболе, ни в футболе он специалистом не был. Его «коньком» были гимнастика и акробатика. Но в СССР главным было не содержание игры, и даже не победа, а дисциплина и выполнение установок тренера, то бишь Партии и Правительства.

     Победы 16-й школы, не имевшей ни подобия стадиона во дворе, ни стандартного спортзала, вызывали недоумение и раздражение у соперников, тренировавшихся на специализированных площадках, новенькими мячами, в современных спортзалах с переодевалками и душевыми.
      (Все удивились бы ещё больше, если бы знали, что сборная-16 никогда не тренировалась всем составом, не проводила товарищеских игр, не наигрывала стандартных комбинаций. П.М. перед матчем просил играть «зону» или «прессинг» и уточнял, кто на каком краю будет играть. Всё остальное – сплошная импровизация в пределах понимания каждым современного баскетбола и способностей игрока. Тренера замечали, только когда производилась замена игрока, получившего пятый фол или травму. Я не помню, чтобы физрук брал во время игры минутный тайм-аут или проводил послематчевый анализ.)

     Поскольку игры Первенства района проходили в 4-й или 10-й школах, там были в основном болельщики этих команд, и команда 16-й школы постоянно чувствовал все прелести чужого поля. Свист и шум при пробитии штрафных бросков, недовольный гул на решение судей в нашу пользу, грубые приёмы соперников в игре, молчание при наших удачных действиях. Но это не мешало нам побеждать.

     Вторую школу-гимназию им. А.П. Чехова, гордость Администрации города, мы разнесли в пух и прах без особых усилий. Потом с минимальным перевесом выиграли у самых упорных и близких по стилю и характеру ребят из 8-й школы. Играли богудонцы очень жестко, не пуская в свою зону, получили много штрафов, рассчитывая на промахи соперников при их реализации на непривычной площадке. Но в сборной-16 играл Сашка Воронков (из «А»), который раз за разом реализовывал штрафные броски, не обращая внимания на свист и рёв чужих болельщиков, которые от этого приходили в неистовство. Забрасывал он и с игры, издали – мы ставили ему защиту.
     Следующей была сборная «элитной» школы № 9 с углублённым изучением английского языка. На приветствие, против разномастной, в застиранных сатиновых трусах и майках с чужого плеча, команды сборной-16, вышли в новой атласной форме восемь одинаково высоких, холёных, самоуверенных, – почти джентльменов. По залу пронеслось одобрительное:
     – Сейчас эти «гвардейцы» накажут расшалившихся босяков из 16-й школы.
     Женька Облан, наш центровой, единственный не уступавший им в росте, выиграл вбрасывание, и не успела гвардия удивиться, как мяч уже скользнул в их корзину. Начав с центра, они всей пятёркой вальяжно двинулись в зону сборной-16, но быстро наткнулись на тройку передних, очень шустрых защитников, ловко выбивающих мяч из под рук медлительных противников с негнущимися коленями. Забросы к щиту чётко сторожили два наших «столба» – Женька и Серёжка Соболевский. Сделав несколько передач с края на край (как в гандболе), противники снова потеряли мяч и получили ещё одну быструю и результативную атаку.
     За всю игру сборная-16 так и не дала им приблизиться к своему щиту. Переходя центральную линию, они располагались по дуге и пытались дальними бросками поразить кольцо 16-й школы или заставить прижаться к своему щиту. Но броски у них не были точными, кроме 2-3 попаданий. Отскоки подбирали защитники моей команды. Максимум, что соперники могли сделать, пользуясь преимуществом в росте – не давать подбирать все отскоки на своём щите. Тренер перепробовал все замены, но тщетно. Игра была не динамичная, счёт медленно рос в пользу сборной-16, болельщики освистывали беспомощные атаки «англичан». На приветствии после игры они выглядели так потеряно, что даже победителям было их жалко.
     Игра с 10-й школой стала моим «бенефисом». Борьба шла с переменным успехом. Нашей команде никак не удавалось оторваться от противника больше чем на один результативный бросок. Вялая игра, промахи со штрафной линии. Сашку Воронкова персонально опекал здоровенный соперник, не давая свободы действий. У кого-то из первой пятёрки игра совсем разладилась, и Пётр Максимович выпустил меня.
     Я решил рискнуть. Заняв место в линии атаки, получая мяч, не ожидая партнёров, я шёл по краю вперёд, меняя направление, перекладывая мяч с правой руки на левую и, не имея преимущества в росте, дважды подряд «крюком» от боковой линии поразил кольцо. Меня стали жёстче опекать, но, видя, как ношусь по полю, оживилась вся команда, повеселели запасные и несколько девчонок-болельщиц, заскучавших на скамейке у боковой линии. Воодушевился Сашка Воронков, и уже вдвоём мы короткими перепасовками таранили защиту и выходили к кольцу.

     После очередного подбора Сашку двое «накрыли» в трёхсекундной зоне, тогда, увидев меня, свободного от опеки почти на лицевой линии, он дал резкий пас от пола и, вытянувшись в струнку, я мягко «положил» мяч в корзину. В другой атаке я остался сторожить «средний» отскок и угадал: мяч от передней дужки кольца пошёл к линии штрафных бросков прямо на меня. В прыжке я завладел мячом, но понял, что бросок по кольцу перекроет высокорослый защитник, и, приземляясь, развернулся к щиту спиной, закрывая мяч и оценивая расстановку.
     Два защитника сборной-16 задержались в средней зоне караулить свою половину, два нападающих после броска застряли у щита противника, за моей спиной вне зоны прямой видимости. Хороший пас под бросок отдать было некому.

     Никто не понял того, что я придумал за эти секунды. Ударил мячом об пол и сделал шаг вперёд, имитируя выход к центру площадки. Защитник за спиной остался на месте – прямой угрозы маневр не представлял. Ориентируясь на разметку точки штрафного броска, я неожиданно запрокинул голову, выгнувшись дугой так, что смог увидеть корзину, и бросил мяч одной рукой через голову. Такой крюк, но не сбоку, в профиль, а анфас. Не задев кольца, мяч провалился в сетку.
     Зал взорвался смехом, хлопками и одобрительным гулом. Наша «скамейка» болельщиц прыгала от восторга. Арбитр в поле чуть не выронил изо рта плоский свисток, фиксируя взятие кольца и показывая два кулака и два пальца (мой 12-й номер) судьям-протоколистам. Ребята хлопали по спине, выбежав на поле, и только Петя укоризненно грозил указательным пальцем. Я в ответ пожал плечами, – мол, сам не знаю, как это вышло.
     16-я школа победила 22:10, и по протоколу игры 12 из 22-х принадлежали мне. Больше очков с игры забивал только «Воронок».

     В последней игре с «четвёртой» школой тренер снова выпустил меня во второй десятиминутке, когда победа была почти в кармане. Помня неудачные броски в начале предыдущего матча, Петя дал всем строгое указание бросать в кольцо только от щита. Но отскок от выносного щита и от нашего, прибитого к стене – это «две большие разницы».
     Команда соперников была быстрая, сыгранная, но уступала в росте. Они часто проигрывали борьбу за отскок на чужом щите, что давало  возможность мне, как «свежему» игроку убегать в отрыв. Оставаясь в середине поля, принимал длинный пас и нёсся с мячом к щиту соперников. В очередном отрыве я беспрепятственно довёл мяч до кольца, выпрыгнул для броска, и тут в мозгу возник Петин укоризненный перст и ЦУ – «от щита». Импульс в мышцу руки сбился – мяч пошёл чуть выше или чуть сильнее и, ударившись о щит, отскочил на переднюю дужку кольца, потом на заднюю, снова на переднюю и через секунду выпал в площадку.
     Атака соперников, подбор отскока, новый отрыв, и я опять из-под кольца играют от щита, и снова какие-то миллиметры или мили-джоули заставляют мяч, издевательски попрыгав на кольце свалиться в борьбу...

     На награждении я признался друзьям, что не простил бы себе те два промаха, если бы мы не выиграли встречу.
     …Как говорится: тренера слушай, а сам – не плошай.

     Три команды – чемпионы Ленинского, Октябрьского и Орджоникидзевского районов на весенних каникулах разыграли на открытой площадке при ДК «Красного Котельщика» первенство города, посвященное 49-й годовщине ВЛКСМ. Время шло, а наполнитель черепов у тех комсвождей не менялся. В этот раз начало игр было назначено на 7 утра. Чтобы не опоздать на игру, нужно было встать (учитывая время подъезда на трамвае 40-50 минут из любого района) не позже 5-30.

     Как кто, но я в такое время завтракать не мог, а на пустой желудок в транспорте через 15 минут «укачался» бы до рвоты и пропал для команды. Выручил отчим. Расколупал немного с тупого конца сырое куриное яйцо, посолил, перемешал чайной ложкой белок с желтком, натолкал понемногу внутрь мелких кусочков хлеба. Эту смесь я проглотил без обычного отвращения к сырым яйцам. И сделал то же самое ещё раз. Два яйца обеспечили мне сытость и лёгкость для соревнований.
     Огорчало другое: в эти холодные апрельские утренники играть пришлось без единого зрителя. Для галочки в отчёте Бюро ВЛКСМ о проведении мероприятия. Какие болельщики попрутся в такую рань и холод через весь город?
     Тем не менее, борьба на площадке шла бескомпромиссная.
     В первое утро сборная-16 выиграла у школы из Октябрьского района, на следующее – вышла против Орджоникидзевского. Шансов победить практически не было: команда этой школы была основой сборной ДЮСШ. И всё-таки мы бились изо всех сил. Петя решил «разменять» меня на капитана противников и выпустил в начале игры с установкой персональной опеки их лидера. Парень оказался крепче меня раза в полтора по всем параметрам. Ему давали пасы на большой высоте. Я выпрыгнул, но вместо мяча двумя руками поймал бицепс руки опекаемого. Когда мы приземлились, я повис, не доставая пола. Так откровенно-беспомощно я никогда не фолил. Быстро получив пять персональных, дальнейший разгром своей команды переживал на скамейке с запасными. Навсегда понял разницу между любительским и профессиональным спортом.
     Но за четыре года я помог школе № 16 завоевать три спортивных Кубка.

     …Я до сих пор люблю баскетбол, понимаю нюансы, иногда смотрю игры сборной России на ЧМ и ЧЕ, листая в ностальгии фотоальбом «Баскетбол» («Планета», Москва, 1980), и с горечью удивляюсь: ну, почему наши играют так медленно, однообразно, а порой просто равнодушно-тупо. Хуже них только российские футболисты.
     Вышел на соревнование – бейся или уходи из команды.