Глава I. Знакомство.
Прошёл ровно год после раскрытия убийства начальника охраны Монстро-парка. Внимательные читатели помнят, как Вел Дуг, который пытался сначала шантажировать Каталину Годлив, а затем сделал ей предложение руки и сердце, был ею же умерщвлён.
Вместе с этой, осуждённой на пожизненный срок в рудниках, журналисткой туда же отправился на десять лет друг её детства Леминг Куин, который помогал ей с имитацией двух преступлений – одного настоящего и одного выдуманного.
Отец Каталины получил три года домашнего ареста, а его сердечный друг Джон Валей был лишён звания почётного гражданина города и присуждён к выплате астрономического (по местным меркам) штрафа, после уплаты которого он тут же покинул ставшее не гостеприимным местечко.
Владелец и директор Парка Карл Шерман, выпущенный под денежный залог до суда, сбежал в неизвестном направлении.
Что касается членов специальной комиссии Межпланетного Комитета, то Алла Нортон (без белого платья и всякой помпы) вышла замуж за своего жениха Андрея Зотова; Фреда Мотыль родила очаровательную девочку от мужа - Гены Куперчика; Надин Розен, после составления реестра мутантов Монстро-парка, вернулась в Испанию и стала, как она втайне и мечтала, официальной невестой своего руководителя Люка Тессона.
Не так радужно обстояли дела у косморазведчика Гарри Ложкина. Во время очередного космического полёта у него возникли приступы дикой головной боли, из-за которых ему пришлось срочно возвращаться на Землю. Медицинская комиссия установила, что организм косморазведчика, изнурённый двадцатилетними перегрузками, забастовал и требует длительного отдыха.
***
- В общем, списали меня, Андрюха, подчистую, - поделился своей бедой Ложкин с другом детства Андреем Зотовым, ныне возглавляющим Департамент собственной безопасности Межпланетного Комитета.
- Неужели, взамен ничего не предложили на Земле? – возмутился тот.
- Предложили. Только выглядело это как издевательство. Все начальственные должности давно разобрали, а перебирать бумажки в отделе планирования полётов я не собираюсь. Там же работают, в основном, женщины и старички, которые помнят ещё Великое оледенение.
- Ну, не знаю, может там, среди прекрасных дам, ты быстрее бы нашёл своё счастье.
- И ты туда же? Демид с Кларочкой то же самое мне советуют. А не хочешь, говорят, так прилетай к нам на Цереру, мы тебе быстро жену подыщем.
- И что ты?
- Андрюша, ты мне предлагаешь, как Земулову туристов лесными тропами водить? Да, и как, посуди сам, я буду выглядеть в глазах Клары и её родственников. Мы, ведь, с Ариэль расстались. И не самым лучшим образом.
- Ну и что из того? Расстались же вы по её инициативе. Твоей вины в том нет, что девушка до такой степени полюбила красивую жизнь.
- Возможно. Но, знаешь, поначалу мне казалось, что её интересую я, а не мои деньги. Мне приятно было дарить ей всякие бриллиантовые безделушки. Она, вроде, сначала стеснялась и даже отказывалась, а потом вошла во вкус. Может, это я её приучил к подобной мишуре, как думаешь?
- Прекрати, когда вы встретились, ей уже больше двадцати лет было. Вполне половозрелая девица.
- Хочешь сказать, всё из семьи идёт?
- Судя по Кларе и её дядюшке, - да.
- Но, ведь, Ульрика - Кирюхина жена – совсем другая: добрая и нежная.
- Да, повезло нашему геологу. Но и из правил, дружище, бывают исключения.
- Может, ты и прав.
- Конечно, прав. Кстати, а где теперь обретается красавица Ариэль?
- Понятия не имею. Из нашей конторы она очень быстро выросла. Мой бывший шеф, когда наверх подался, её с собой забрал. Она с ним пожила, какое-то время, а потом, вроде, нашла себе кого-то побогаче.
- Значит, очередного толстосума доит? Ну, пожелаем девушке удачи на её нелёгком пути и вернёмся к нашим баранам. Как планируешь свою дальнейшую карьеру выстраивать?
- Не знаю. У тебя тут, случайно, никакой работёнки нет для старинного друга?
- Слушай, ну у меня же работа кабинетная, а ты экстрим обожаешь. Может, тебе в Особую полицию записаться? Они у нас - на переднем фронте борьбы с преступностью. Вот где, действительно опасно. Хочешь, я с Туровой переговорю?
- Это ещё кто?
Зотов с удивлением воззрился на товарища:
- Начальник Особой полиции. Слушай, ты действительно переработал. Ещё бы, столько лет смотреть на нашу планету сверху. Где уж тебе углядеть, что у нас – малых мира сего - происходит?
- Почему, я много чего знаю. Ты, вот, тестя своего подсидел, твоя супруга - легендарную Куирджи. Не обижайся, я шучу, конечно. Наслышан о том, каких дел там Александрина наворотила. А генерала Летова я лично лицезрел на новом посту советника Президента. Но, вот, Особая полиция… ею, помнится, Марк Топилин руководил какое-то время назад. Мы с ним пересекались пару раз по работе. Вроде серьёзный мужик.
- Зарвался твой Марк, попёрли его с должности.
- Понятно. Турова, говоришь? А что лица мужеского пола у вас на Земле закончились, раз приходится против преступников слабых дам выставлять?
- Зря смеёшься. Наша Ольга, между прочим, уникум с тремя образованиями – психологическим, юридическим и лингвистическим. И в каждом из этих направлений добилась определённых успехов. У неё раскрываемость преступлений к ста процентам приближается, чтобы ты понял.
- Даже так? Представляю себе: женщина-терминатор или этакий сухарь в юбке.
- Ничего подобного. Очень приятная молодая женщина.
- Замужем?
- Вот это нет, разведена, одна воспитывает сына.
- Ясно. И ты хочешь меня под её крылышко определить?
- Думаю, для тебя это самый оптимальный вариант. Экстрим – как ты любишь, и летать не придётся никуда дальше соседнего аэропорта. У неё, как раз, в отделе есть вакантное место оперативника. И зарплата – достойная, не то, что у нас, крыс кабинетных.
- А, может и правда попробовать?
- Всё, решено, сейчас позвоню, приглашу её к нам, а ты полистай, вон, журнальчики.
- В коридоре?
- Зачем? Садись на тот диван, что у шкафа.
- Ладно.
***
Ольга Турова вошла в кабинет Зотова через десять минут после его звонка.
- Разрешите войти, Андрей Викторович?
- Заходите, Ольга Петровна. Хотел Вас кое с кем познакомить. Гарри Ложкин, мой друг и одновременно соискатель на должность Вашего оперативного работника.
Косморазведчик поднялся с дивана и чопорно раскланялся.
Турова как стояла, так и застыла с открытым ртом.
Ложкин тревожно оглядел свой костюм, пригладил волосы и вопросительно посмотрел на будущую начальницу: - Что-то не так?
Она очнулась и всплеснула руками: - Простите, пожалуйста, никак не ожидала Вас здесь увидеть. Вы же кумир моего сына, который бредит Вами и косморазведкой.
- Очень приятно, - Гарик приветливо улыбнулся. Такая встреча явно пришлась ему по душе.
- Вы приезжали к ним в лагерь в прошлом году и рассказывали про свои полёты. И теперь весь их отряд бредит космосом.
- Здорово, только сам я, увы, отлетался. Списали, по здоровью. Но не подумайте ничего, это касается только невесомости.
- Ах, как мне жаль. То есть, я хотела сказать, что понимаю Ваши чувства и рада приветствовать в нашем коллективе.
- Ну, и отлично, - Зотов решил вмешаться в разговор и перевести его в деловое русло, - значит, вы сработаетесь. Забирайте его Ольга Петровна, вводите в курс дела и вперёд.
- Благодарю Вас, Андрей Викторович за такое усиление.
- Не стоит. И, да, Гарик, на самом деле мы с Олей на «ты», потому как давно знакомы. На «Вы» и с отчествами мы только на совещании.
- Значит, и мне к тебе, на людях, нужно обращаться по форме?
- Не настаиваю, я ведь не твой непосредственный начальник, а с Ольгой Петровной сами решайте, как будете общаться – формально или нет. А теперь всем спасибо, никого не задерживаю.
Турова выходила первая. Когда она скрылась за дверью, Андрей быстро подошел к Ложкину, устремившемуся ей вслед.
- Гарик, присмотрись, бабочка толковая и, правда, очень хорошая.
- Да я уже понял.
- Ну, удачи, друг!
- Благодарю, Андрей Викторович!
Зотов засмеялся и толкнул друга в плечо: - Беги, обормот.
***
- Мам, ты не шутишь, к нам правда сейчас приедет знаменитый Гарри Ложкин? – Нил Туров с недоверием смотрел на мать, расставлявшую посуду на столе в гостиной.
- Правда, дорогой, но только не вздумай о нём никому рассказывать.
- Потому что он – секретный агент?
- Потому что он больше не летает, а работает совсем в другом месте, о котором никому лучше не знать.
- Ну, значит, он - точно шпион. Не волнуйся, мам, я буду нем, как рыба. А о чём его можно спрашивать?
- Да, о чём хочешь. Но только не будь слишком назойлив, договорились?
- Ладно, не переживай. Я же не маленький, мне уже десять лет.
- Да, ты у меня совсем уже большой, - мать попыталась его обнять, но мальчик отстранился: - Пожалуйста, без сюсюканий.
- О, слышу папочкину интонацию. Как побываешь у него в гостях, сразу начинаешь меня оговаривать. Да, кстати, он никуда не собирается в ближайшее время?
- Папа?
- Ну, да.
- Реджина сказала, что они едут в отпуск через неделю.
- Опять? Они же только что вернулись.
- Ты не понимаешь. У них был медовый месяц, а теперь они поедут в отпуск.
- А чем медовый месяц отличается от отпуска?
- Ну, не знаю. Думаю, в обычном отпуске они просто ничего не делают, а медовый отпуск - это когда едят целый месяц одно мороженое.
- Мой ты фантазёр.
- И вовсе нет. Притом, отпуск берёт только папа, Реджина же сейчас вообще не работает. Она может отдыхать хоть целый год.
- Ну, при таком раскладе ей придётся скоро искать себе работу, а то им не на что будет жить. Ладно, это всё взрослые разговоры. Давай-ка лучше решим, кто с тобой посидит ту неделю, которую папа проведёт на море, а мама – в командировке.
- А ты не можешь меня взять с собой?
- К сожалению нет. Да тебя и из школы не отпустят, уж очень ты уроки запустил, когда с папой путешествовал.
- Вот именно, с папой. Он меня хоть иногда берёт в свои экспедиции, а ты никогда.
- Значит, у меня есть на то веские причины. Ну, надумал, к кому поедешь?
- Я хочу к тёте Ларисе. У неё кролики красивые.
- Ладно. И, да, кстати, про кроликов: не вздумай их трогать, они кусачие.
- Мам, ну ты что, я же им пальцы в рот не засовываю. Только глажу по шёрстке.
- Хорошо, я подумаю и позвоню тёте Ларисе, а ты беги скорее дверь открывать. Слышишь - звонят. Только не забудь сначала посмотреть на экран.
- Мама, это он, ура!
- Отлично! Дави на кнопку.
- Открыл.
- Умница!
***
Ложкин и Турова очень быстро перешли на «ты», как и предполагал Зотов. С Ольгой было легко и приятно проводить время, она была чутким человеком и умным собеседником. Их обоюдное влечение нельзя было пока назвать влюблённостью, скорее это была дружба с лёгким флёром романтики.
- Удивляюсь, как такую женщину мог бросить муж, - думал Ложкин, но долго не решался спросить об этом напрямую, пока она сама как-то не завела разговор, когда он провожал её после работы.
- Знаешь, Гарри, я много лет изучала науку психологию, научилась понимать причинно-следственные связи многих явлений и поступков. Но мне трудно принять тот факт, что мужчины без зазрения совести бросают своих ровесниц – боевых подруг, как только на их пути замаячит юное, длинноногое существо. Знаки внимания от этих девиц они принимают за любовь, а интерес, который проявляет к их работе новая пассия, воспринимают не как меркантильность, а как соучастие и попытку разобраться в деле, которым горит любимый мужчина. Только потом, дряхлые, обманутые своими молодыми жёнами-изменщицами, с пустыми карманами и осознанием своей половой и деловой неполноценности, эти мужчины понимают, какую ошибку совершили. Но обратной дороги нет. Даже если им удаётся помириться со своими старыми жёнами, доверие уже утеряно. Никогда в этой восстановленной паре уже не будет гармонии.
- Признайся, Ольга, ты сама испытала нечто подобное?
- Насчёт воссоединения – нет, я бы никогда не стала склеивать разбитую чашку, даже ради сына. А насчёт всего остального – да. Я расскажу тебе свою незамысловатую любовную историю, если ты не против.
- О чём речь? Благодарю за доверие.
- Видишь ли, я бы могла сказать, что мы с мужем расстались по обоюдному согласию, но это было бы неправдой. Он сам меня бросил, и с этим фактом трудно смириться. Ведь, человек не кукла, от которой можно отказаться в любой момент: наигрался и выбросил на помойку. У куклы нет сердца и нервной системы. А брошенный человек постоянно изводит себя мыслями: что во мне не так, чем лучше та (или тот), которого мне предпочли?
Но начну с начала, чтобы тебе было понятно. Мой бывший муж занимается научными изысканиями в разных смежных с географией областях. Я его встретила на международном симпозиуме ещё в студенческие годы, когда трудилась там волонтёром. Мы прожили сложную, но интересную жизнь. У мужа был не простой характер. Он – очень педантичный и консервативный человек. Всё должно быть только так, как скажет он; каждая вещь должна лежать на своём месте и так далее. А как к такому привыкнуть, если тебе всего восемнадцать лет, а твои родители люди творческих профессий, которые привыкли раскидывать вещи по дому и тратить все заработанные деньги сразу по получению? Впрочем, поначалу, мне даже нравился идеальный порядок в его доме, свидетельствующий, как мне казалось о его серьёзности и постоянстве. Я охотно ему подчинилась, ведь была его моложе на целых двенадцать лет. В молодости эта разница воспринимается как значительная. Он казался мне мудрым, почтенным, основательным, - словом, почти идеальным. Я смотрела ему в рот, пока, наконец, не выросла. Где-то лет через пять до меня стало доходить, что он скупой, придирчивый и занудный. Я поняла, что любит он только себя, а меня согласен терпеть с собою рядом лишь в том случае, если я признаю его право мною командовать. И, знаешь, Гарик, я сделала большую глупость – вместо того, чтобы бежать от него сломя голову, я смирилась. Ничего, - думала я, не все же семьи держатся на любви. Некоторые довольствуются симпатией или просто взаимным уважением. К тому же, у нас родился Нил, который нас сплотил на время. Словом, я, наступив на горло собственной песне, превратилась в придаток своего успешного супруга. А приступы дикой тоски и одиночества (вдвоём), которые на меня накатывали изредка, я научилась гасить, благодаря спорту и медитативным практикам. И, вот, когда я почти поверила, что обрела идеальную семью, судьба щёлкнула меня по носу. К мужу на работу пришла новая лаборантка, почти девочка, которая годилась ему во внучки. И ей даже не потребовалось ему подыгрывать, показывая свою заинтересованность его трудами. Она просто прыгнула в его кровать, то есть в нашу супружескую кровать, когда мы с сыном уехали к морю. А когда мы вернулись – загорелые и счастливые, то наши вещички уже были собраны и перевезены на другую квартиру.
- Как это всё печально, - сочувственно произнёс Ложкин.
- Увы, да. Тогда я думала, что мой мир рухнул. Но, ведь общеизвестно, что то, что нас не убивает, делает нас сильнее. И тогда я взяла себя в руки и отправилась получать третье, помимо психологического и лингвистического, образование - юридическое. А закончив обучение, перешла из правительственного секретариата в Департамент Собственной безопасности. Мне нужно было зарабатывать деньги и отвлекаться от дурных мыслей, поэтому я целиком и полностью отдалась работе. Меня стали отмечать, и вот, как видишь, я даже возглавила Особую полицию.
Не скажу, что у нас сейчас идеальные отношения с бывшим мужем, но мы ведём себя как цивилизованные люди: не делим сына и имущество. Отец Нила, к моему удивлению, поступил по-мужски: купил на имя сына квартиру, и даже выдаёт некоторую сумму на его содержание. Конечно, если бы я не работала, нам бы, наверное, пришлось туговато, но, в целом, всё у нас нормально.
- Он женился на той вертихвостке?
- Да, совсем недавно. И пока ей даже удаётся раскручивать его на всякие побрякушки и путешествия. Но, зная Руфа, уверена: его надолго не хватит. А дальше – либо ей придётся довольствоваться малым, либо конфликты неизбежны.
- Полагаю, девица может, в скором времени, бросить твоего бывшего.
- И что? Думаешь, я его пущу обратно? О, нет, это совершенно исключено. Да, и Реджина – это его новая жена, полагаю, не за тем своего старичка отбивала, чтобы бросить. Пока она из него не выжмет всё по максимуму, никуда он от неё не денется, и она от него тоже. А вообще я искренне желаю им счастья. Я его отпустила, правда.
- Хорошо, если так. А ты сама не думала снова устроить свою судьбу?
- Посмотри на меня, Гарик. Перед тобой – женщина средних лет, посредственной наружности, с ребёнком и с работой, которая отнимает все силы и время. Мне даже на свидание сходить некогда. Пробовала, но каждый раз что-то мешало. Так что я уже махнула рукой на личную жизнь. Мой десятилетний сын требует постоянной заботы и внимания. Ну, скажи, кто потерпит такую конкуренцию – с работой и ребёнком?
- Нормальный мужчина, состоявшийся и уверенный в себе. Такой как я.
- Хорошо, буду искать такого.
- Зачем же искать? Я уже нашёлся.
- И я очень ценю нашу дружбу, поверь!
Именно после этого разговора Ольга и пригласила Ложкина в гости. Ей хотелось посмотреть, как они будут ладить с Нилом.
***
Вечер прошёл «на ура». Через три часа общения, мальчик уже висел на Ложкине и требовал, чтобы тот остался жить у них.
- Это невозможно, Нил. У дяди Гарри – свой дом.
- Скажите, а у Вас в этом доме есть свой мальчик?
- Нил, прекрати.
- Да всё нормально, Ольга. У меня есть три племянника-головореза, которые живут со мной по соседству. Это дети моей сестры, один из которых – Рома - твой ровесник, а два других – Лем и Лим – близнецы-трёхлетки.
- Ну, тогда понятно, почему ты так свободно управляешься с пацанами, - сказала Ольга и отправилась звонить своей подруге Ларисе, которая изредка присматривала за Нилом.
Турова вернулась расстроенная и сообщила, что пообщаться с кроликами у мальчика не получится, так как тётя Лариса уехала на симпозиум, а животных отдала сестре.
- А к ней мне нельзя? – поинтересовался Нил.
- Нет, сынок, она живёт за городом, и к тому же мы с ней едва знакомы. А теперь ступай-ка спать без разговоров, уже очень поздно.
- Послушай, Ольга, - после ухода Нила предложил Ложкин, - если хочешь, я могу поговорить с сестрой. У неё просторная квартира. Сама она не работает, так что есть, кому готовить и помогать с уроками.
- Гарик, спасибо тебе конечно, но там же и так трое архаровцев. Если добавить Нила в эту коллекцию, так они ваш дом на уши поставят.
- Это не страшно. У нас частный дом, в котором живут все свои: мои родители, родители Ильи – сестриного мужа, я и сестра с семьёй. И все друг с другом ладят.
- Как интересно.
- Да, так получилось, что мы все съехались под одну крышу. Ну, что, решилась? Не бойся, если Лидии приходится отходить по делам, её подменяет моя мама – человек весьма деятельный и полный сил. В прошлом, она была директором школы, так что ей не в новинку возиться с ребятнёй.
- Да, но согласятся ли они нам помочь? Мы же с оперативной группой уже через три дня уезжаем в командировку.
- Я их очень попрошу. Скажу, что ты моя невеста.
- Зачем обманывать родных людей?
- Ну, почему же обманывать? Разве я не подхожу тебе в мужья?
- Мне кажется, что ты слишком торопишься. Но за Нила спасибо! Надеюсь, недели мне хватит, чтобы разобраться на месте в сложившейся ситуации и ввести тебя в курс (твоего первого) дела. А дальше ты останешься под началом одного из наших самых опытных сотрудников – Влада Кодовского. Да, а третьим в вашей группе будет Ник Шиварский. Вижу, ты его ещё помнишь, по делу Монстро-парка. Мы с Андреем еле отбили этого парня у его руководства. Зато теперь в Особой полиции работают только лучшие из лучших, включая, конечно, легенду косморазведки.
- Спасибо на добром слове, но мне такое определение не очень нравится, какое-то оно забронзовевшее. А я пока ещё живой человек, а не памятник.
- Как скажешь. В общем, жду тебя послезавтра в десять утра в своём кабинете для обсуждения задания. А теперь мне нужно здесь убраться и проследить, лёг ли Нил. Спасибо за вечер!
- Спасибо вам с Нилом! До свидания, Ольга, спокойной ночи!
- И тебе того же, Гарри!
***
Говоря по правде, Ложкин и сам не понял, как у него вылетели слова про невесту. Он же, фактически, сделал Туровой предложение. Но Ольга верно поняла, что этот порыв был вызван не любовью, а состраданием к её положению, и поэтому тему закрыла.
- Как приятно иметь дело с умной, благородной и воспитанной женщиной, - подумалось Ложкину. А сильные чувства, - да что с них толку? Ну, испытывал он таковые к Ариэль, а она это ценила? Впрочем, если подумать… Девушка с Цереры наверняка, ждала от него дорого обручального кольца, красивого объяснения в любви и предложения, но ему, почему-то, даже в голову не приходило связать с ней жизнь. Особенно в конце их отношений. А Турова – дело другое - умна, добропорядочна. Пусть она не так красива, как жена Зотова Алла Нортон; не так молода, как Ариэль; не так сексапильна, как его многочисленные подружки, зато у неё благородные черты лица, обаятельная улыбка и все задатки верной, заботливой жены. Да, если хорошенько разобраться: что ему нужно в таком возрасте, после стольких любовных потрясений? Покой, уход, надёжное плечо, тёплый семейный очаг. А свои дети – он о них никогда и не мечтал. Ему хватит Нила и племянников. Решится Ольга родить ему наследника – хорошо, а нет – так он не в претензии.
Так думал бывший косморазведчик, ещё не зная, какие испытания готовит ему судьба.
***
Когда Ольга с сыном, в сопровождении Ложкина явились под светлые очи сестры косморазведчика, тот представил её сестре как свою хорошую подругу, а по совместительницу и начальницу.
Лидия, заметив, что Турова немного напряжена, решила разрядить обстановку:
- Какая Вы милая. Ах, если бы у меня, в своё время, было такое руководство…
Да, что теперь говорить – этих дармоедиков, ведь, никому не доверишь. Они вынесут мозг любому.
Маленькие, но вполне себе упитанные дармоедики, прячась за мамину юбку, с интересом выглядывали оттуда, шмыгая носами.
- Это Лим, нет, постойте, по-моему, Лем. Точно. А, вообще, они абсолютно одинаковые. Правда, их можно различить по характеру: Лем более обстоятельный юноша.
Ольга протянула малышам по мешочку сладостей, предварительно получив разрешение от их мамаши.
- Ромочка, а ты-то что за дверью прячешься?
На мамин окрик из-за открытой кухонной двери, показался болезненного вида мальчик с серьёзным выражением лица.
- И вовсе я не прячусь, очень надо. Здравствуйте!
После чего, повернулся и задал стрекача.
- Теперь запрётся в своей комнате и весь вечер не выглянет, - сообщила его мать. – Прямо не знаю, что с ним делать: целыми днями за уроками сидит, из дому его не выгонишь. А у нас такой двор хороший – зелёный, уютный. Закрытая территория, обустроенная для трёх соседних домов. Ребятишек его возраста, правда, не много. Все или постарше будут, или совсем малявки, как мои близнецы. Зато, вся публика – приличная, не какие-то оборванцы.
- Может, у него конфликт с кем-то из подростков? - предположила Турова.
- Да, нет. Просто он у нас часто простужается и болеет, поэтому в домоседа превратился.
- Ну, ничего, - бодро вступил в разговор Ложкин, - я теперь поближе к дому работать буду, займусь его закалкой.
- Будем надеяться, - Лидия недоверчиво покачала головой, - Да Вы проходите, Ольга. Ой, какой у Вас славный мальчуган. Тебя, значит, Нилом зовут?
- Да, - откликнулся тот неохотно. Его мать почувствовала, что сыну здесь явно не нравится. А раз так, то он здесь нипочём не останется.
Но тут, из соседней комнаты вышла старушка, похожая на добрую фею из сказок. Невысокого роста, седенькая, опрятная, улыбчивая, располагающая к себе с первого взгляда.
Она подошла к Нилу, и протянула ему руку: - Ну, здравствуй, дорогой. Хочешь посмотреть на золотых рыбок?
Мальчик заворожено кивнул, взял её за руку и пошёл вслед за старушкой.
- Мамуля, только не долго, ему ещё уроки готовить надо, - предупредил Ложкин.
- Вот вместе с Зосенькой и приготовит, - ответила старушка.
- А что, Марина приехала?
- Нет, только свою дочку прислала на неделю. А её саму на гастроли отправили. Ну, пойдём, мой хороший.
- Марина, - это моя двоюродная сестра, виолончелистка. Живёт в другом городе, иногда приезжает в гости, - пояснил тихонько Ложкин несколько подрастерявшейся Туровой.
- Ну, хватит шептаться, идите чай пить, - позвала их Лидия.
- В общем, так, - резюмировала Инна Никодимована – мать Ложкина, когда её сын собирался провожать свою начальницу и её сына домой, - никуда Нил не поедет, нечего ребёнка таскать туда-сюда, как чемодан. Вон, они уже с Ромой и с Зосенькой сделали уроки и в игры играют.
- А Вы, милая, - обратилась старушка к Туровой, - езжайте и спокойно готовьтесь к поездке. Гарик Вас проводит и заберёт вещи мальчика. Лишнего не давайте, только одежду и школьные принадлежности.
¬- Не волнуйтесь, пожалуйста, ни о чём, - Лидия поддержала мать, увидев колебания Ольги. - С едой проблем не будет. Гаричек оставляет приличную сумму, хватит на десяток таких малышей. Кушать Нил будет с моими ребятами, а уроки готовить – с Зосей и Ромочкой. Мы выделили ему отдельную комнату в квартире Гарика. По соседству с ним будут жить наша мама с Зосенькой. У нас хоть и шумновато бывает, зато не страшно и не скучно. Мы дружно живём, правда, Гарри?
- Да не то слово!
- Не торопись с вещами, - прошептала Лидия, когда Ложкин покидал их дом, - Нил уже заснул у нашей бабули на руках. До утра у вас, - она кивнула вслед выходящей за дверь Ольге, - есть время. И учти, тебе давно пора остепениться, а эта женщина для тебя – настоящий клад. Мы так все считаем – и Илья и наше старшее поколение.
- Ну, раз так, то я, пожалуй, уступлю под напором общественности.
***
Несмотря на то, что ночь они провели вместе, на совещание Ложкин и Турова прибыли по отдельности.
Их лица были непроницаемы, поэтому сотрудники вряд ли могли догадываться о том, что происходило между новым оперативником и их начальницей.
На совещании, помимо упомянутых персонажей, присутствовали Макс Паурс, Влад Кодовский и Ник Шиварский – все те, кто, так или иначе, был причастен к предстоящей операции.
- Господа, всем нам, кроме Макса, который остаётся меня замещать, надлежит прибыть в аэропорт с вещами к половине пятого. Времени, чтобы собраться, предостаточно. Теперь о сути нашего дела. В местечке Сан-Матино, в котором располагается одна из самых надёжно охраняемых тюрем – так называемые «дальние рудники» - нештатная ситуация. Три недели назад оттуда совершили побег пятеро заключённых. Четверых уже вернули назад, а пятый, вернее, пятая, бесследно исчезла. Имя этой дамы Юлия-Каталина Годлив-Мирек. Да-да, мистер Шиварский – это Ваша бывшая подопечная. Гарри, а Вы с ней не знакомы?
- Видел мельком на суде.
- А она Вас?
- Сомневаюсь.
- Зато, Вы лично знакомы с Лемингом Куином из охраны Монстро-парка, и бывшим хозяином этого заведения Карлом Шерманом, не так ли?
- Так точно. А что с ними не так?
- Шермана видели в Сан-Матино накануне происшествия (его опознал, по фотографии, предъявленной нашим сотрудником, служащий местного банка), что наводит на мысль о его причастности к этой истории. А Леминг Куин после побега заключённых из зоны особого режима, был найден мёртвым в своей камере. Предполагается, что один из охранников добавил ему яд в пищу. Кстати, подозреваемый охранник исчез в тот же самый день, когда произошли два этих знаменательных события – побег роковой красотки, и гибель человека, который дал против неё показания в суде.
- Да, но тогда и Лулику, то есть Миреку может грозить смерть - очнулся от потрясения Шиварский.
- Местный следователь, которому поручено вести это дело, так не считает. Убивать отца Каталине не с руки, ведь он, формально, находится на свободе, хотя и под домашним арестом. А значит, может спрятать беглецов, обеспечить их пропитанием. Поэтому, возле дома бывшего косметолога теперь регулярно дежурят специальные люди.
- Какая глупость, - воскликнул Шиварский, - у Шермана всё в порядке с финансами (он обнулил свои счета перед исчезновением), поэтому они теперь с Каталиной могут безбедно жить где угодно и сколько угодно. А папашу своего она всегда считала ничтожеством, знала, что от него ждать, а потому, наверняка, мстить ему не будет.
- Не знаю, - ответила ему Турова, - но мы едем не за тем, чтобы искать эту парочку. О них я сказала лишь потому, чтобы вы, господа, были в курсе дела. Доведётся с ними встретиться, постарайтесь их обезвредить, а не доведётся, - это уже не наша история.
- А какое задание ждёт нас? – заинтересовался Кодовский, считавшийся одним из лучших «сыскарей» Особой полиции.
- Две недели назад был найден мёртвым шериф Сан-Матино Леонис Клейн. Упал со скалы. Признаков насильственной смерти не выявлено, а потому дело было решено не заводить. Я лично допускаю, что оступиться может каждый, но не при свете дня и ни в самом безопасном месте. Стоял себе человек на ровном плато, любовался просторами, а потом полетел вниз солдатиком.
- Есть свидетели? - вступил в разговор Пауэрс.
- Ни единого. Картину восстановили по положению тела. Но это тоже не всё. Через три дня после смерти шерифа бездыханное тело его заместителя Юлия Макреина было найдено на заброшенной вилле недалеко от лесопарковой зоны.
- А с этим что случилось? - спросил Ложкин, в то время как остальные с интересом ждали продолжения.
- Заместитель шерифа забрался на крышу дома (вернее на площадку, которая от неё осталась) и то ли спрыгнул оттуда, то ли упал.
- Может, они, случайно, оказались на пути у нашей парочки – Шермана и Каталины, и те их убрали? – предположил Шиварский.
- Учитывая особенности телосложения погибших полицейских, это вряд ли. Шерман, по описанию и фотографии, человек не спортивный, да и Каталина ему под стать.
- Что крепкие парни были? – усмехнулся Кодовский.
- Не то слово. Геройские ребята, бывшие военные. Таких даже танком не сдвинешь.
- А кто там теперь за шерифа? – спросил Пауэрс.
- Вдова Клейна Пера Гончес. С ней нам и предстоит взаимодействовать.
- Так в чём наша задача? – поинтересовался Шиварский.
- Мы должны удостовериться, что смерть этих двоих не была насильственной.
- Ольга Петровна, а такой вопрос, - вступил в беседу Ложкин, - там больше ничего подозрительного не происходило?
- В том-то и дело, что происходило. Кто-то залез в квартиру Макреина, после его смерти, и всё там переворошил. А поскольку покойный богатеем не был, то местные предположили, что искали у него не деньги и не золото.
- Тогда что? Может, он запрещёнными веществами приторговывал? – спросил Шиварский, - в местечках, подобных этому, такое случается.
- А, если предположить, что воришки компромат на кого-то из своих дружков искали, или на себя лично? Найти и уничтожить, или с собой унести – могла такая задача стоять? – вступил в игру Ложкин.
- Версии интересные, - похвалила новичков Турова. – Вам и карты в руки, выясняйте. Есть ещё кое-что: из кабинета шерифа пропало оружие, хранившееся в закрытом сейфе. Ружья, пистолеты, - целый склад боеприпасов, изъятый у местных браконьеров и дебоширов. Дверь комнаты цела, сейф не взломан.
- А когда точно пропало оружие? – спросил Кодовский.
- В том то и дело, что выяснить это затруднительно. Заместитель шерифа о пропаже не заявлял. А когда, после гибели Макреина кабинет шерифа осмотрели, всё и всплыло наружу. Полная опись вещей, найденных при осмотре, у меня имеется. Ничего выдающегося: канцелярия, компьютер, аккуратно разложенные по папкам документы.
- А кто это засвидетельствовал? Секретарша?
- Можно и так сказать, Макс. При осмотре комнаты присутствовала вдова шерифа, которая и вела весь документооборот. Она же открыла сейф собственным ключом. Второй экземпляр был найден в доме Макреина.
- Может, воры как раз этот ключ и искали? – предположил Ложкин.
- Не исключено. Но тогда им не повезло, ибо ключ лежал в швейной коробке вместе с пуговицами. Его нашли случайно, когда отодвигали шкаф от стены. Коробка упала, пуговицы рассыпались и ключ обнаружился. Кстати, за шкафом нашли кубышку покойного. Огромных денег там не было, так небольшая сумма, что называется «на чёрный день».
- А оружия, которое пропало, не нашли?
- Нет, Макс, увы. Ни у шерифа, ни у его зама - ничего. Личное оружие у погибших не пропало. Но куда делся целый ружейный магазин из сейфа, не известно. Как будто кто-то готовился нападать или защищаться. Не исключено, что украли оружие для перепродажи.
- Странно как-то это всё и не логично, - задумчиво произнёс Ложкин. – А, может, оружие потребовалось для организации побега?
- Увы, Гарри, эта версия не работает. Охранникам просто подсЫпали снотворное в кофе, а затем их же ключами открыли камеры.
- И это всё проделал один человек? Пропавший охранник? – недоверчиво спросил Шиварский.
- Скорее всего, он действовал не в одиночку. Примем за базовую версию предположение, что Шерман как-то вышел на Тони Винарди – так зовут сбежавшего охранника, они договорились о вознаграждении, а затем уже злополучный страж подкупил кого-то из своих товарищей, чтобы тот подлил снотворное в кофе остальных. У пропавшего охранника, ведь, не было допуска в особо охраняемую зону. Он работал там, где находились заключённые рангом пониже, типа убиенного Куина.
- А как давно этот Винарди служил в рудниках?
- Прекрасный вопрос, Макс. Около пяти лет. Он сам – из бывших. Реабилитирован за примерное поведение.
- Какая статья? – почти скороговоркой произнёс Кодовский.
- Подделка документов. Работал в финансовой сфере. Был пойман за руку, когда пытался получить крупную сумму по своему чеку.
- А можно будет узнать имена лиц, от него пострадавших?
- Это всё почтенные люди, которых нельзя заподозрить в соучастии, если ты об этом, Макс.
- Значит, мы едем для того, чтобы разобраться с таинственными смертями, замаскированными под несчастный случай и найти пропавшее оружие, - подытожил Кодовский.
- Получается так, Макс, - подтвердила Турова.
- А я, с Вашего позволения, Ольга Петровна ещё и своих «потеряшек» – Шермана и Годлив – буду искать.
- Не возражаю, Ник. Но будьте крайне осторожны, - предостерегла она его и добавила: - К сожалению, я не смогу долго координировать действия вашей группы. Моё начальство отпускает меня только на три-четыре дня. Но я постараюсь, как психолог, помочь вам при опросе свидетелей. А теперь, господа, можете быть свободны. И до встречи в аэропорту.
Глава II. Шемаханская царица.
Когда наши оперативники высадились в аэропорту Сан-Матино их встречала лично Пера Гончес, замещающая своего покойного мужа. У всех, без исключения, мужчин просто дух перехватило от взгляда на эту красотку. Жгучая брюнетка с целой копной вьющихся волос, алым манящим ртом, прекрасными карими глазами под опахалом невероятно длинных пушистых ресниц. Когда она двинулась им навстречу – такая изящная, грациозная, как молоденькая козочка, подчиненные Туровой как по команде «сделали стойку».
Ольга взглянула на Ложкина, и увиденное ей не понравилось – Гарик, который казался ей уравновешенным и спокойным человеком, готов был, кажется, пасть к ногам этой Шемаханской царицы (как за глаза окрестила её Турова). Но что самое обидное, красотка, похоже, также выделила Ложкина из толпы воздыхателей. В её глазах будто искорки сверкнули.
Ольга закусила губу, но тут же взяла себя в руки («А на что ты надеялась, с такой-то внешностью, дурёха?») и с вежливой улыбкой протянула руку незнакомке: - Турова, начальник Особой полиции.
- О, мне так приятно, - заулыбалась Гончес.
У неё был какой-то невозможно бархатный голосок. Приезжие мужчины ещё больше ею залюбовались.
Турова перешла на нейтрально-отстранённый тон: - Влад Кодовский – руководитель группы расследования, Ник Шиварский – опытнейший следователь, Гарри Ложкин – наш стажёр.
Ложкин, несколько шокированный таким представлением, с удивлением взглянул на свою начальницу, но ничего не сказал. Возможно, он догадался о причинах охлаждения к нему Ольги, потому как лишь слегка поклонился Гончес и отошёл к вещам, которые прибывшие оставили в сторонке. Догадалась ли Пера об их с Туровой отношениях, осталось тайной. Она лишь слегка улыбнулась, и, взяв под руку совершенно ошалевшего от такого приёма Кодовского, прошествовала с ним к машине.
Вскоре все оперативники разместились в двух автомобилях, прибывших за ними. Первую машину, в которую уселись Кодовский и Шиварский, вела сама Пера, вторую с Ложкиным и Туровой – сотрудник Особой полиции в этом регионе Олег Повин. Он кратко ввёл своё начальство в курс дела. Собственно, ничего нового Ольга не узнала. Следствие еле теплилось. Ни одной новой улики, ни одной зацепки.
- Слушайте, Олег, а эта дама – Гончес – как у неё с алиби?
- Когда шериф сорвался со скалы, она, по её словам, убиралась в доме. Её умственно отсталый брат – единственный свидетель, который мог бы подтвердить её слова. Но, как Вы понимаете, для суда этого мало. Теперь по второму случаю. Когда погиб Юлий, Гончес, предположительно, была у своей подруги – Алисы Рекк. Один нюанс: та дама – Рекк – смертельно ненавидела Макреина, поскольку он посадил её мужа-контрабандиста. Так что она всё что угодно подтвердит, лишь бы ему насолить.
- Значит, Гончес – в числе главных подозреваемых?
- Вот тут вопрос, Ольга Петровна. Клейн, за долгие годы своей работы, восстановил против себя почти всё местное население. Он человек властный и жёсткий. Не пощадит даже мать родную, если уличит в какой афере. Извёл у нас браконьеров – отлавливал, забирал оружие и выставлял за территорию штата. А тут многие этим кормились. Ещё он дружил с некоторыми охранниками – из числа его бывших сослуживцев по военной службе, которые, по слухам, издеваются над заключёнными. А у нас, знаете ли, периодически выпускают бывших каторжан, которые здесь же и селятся. От них шёл дополнительный негатив в сторону шерифа. Так что, как видите, у многих тут был повод его шлёпнуть.
- А поконкретнее можно?
- Давайте я Вам завтра представлю список с именами и фамилиями, а также протоколы их допросов.
- Договорились, а теперь будем размещаться в гостинице. Ведь, мы кажется, приехали.
- Так и есть.
- Благодарю Вас, Олег. До встречи!
***
Пера Гончес, которую с первого же взгляда Турова почти возненавидела, росла в неблагополучной семье. Её отец, служивший охранником в рудниках, пропивал почти всю свою невеликую зарплату. А в редкие моменты просветления, устраивал разборки с женой – недалёкой, неряшливой бабёнкой за то, что та, по его мнению, настраивала против него дочь. Доставалось, по поводу и без повода, и детишкам – Пере и малышу Лопесу. Что касается последнего, то родителям потребовалось целых пять лет, чтобы понять – их младшенький сильно отстаёт в развитии. Мальчик долго не говорил. Лишь когда ему исполнилось четыре годика, Лоппи, как звали его в семье, начал издавать какие-то нечленораздельные звуки. Понимала его только сестра. Родители же, вместо того, чтобы попробовать вылечить ребёнка, вымещали на нём свою злость. Отец – за то, что не получил полноценного наследника и помощника, а мать – просто не от большого ума. Денег на лечение всё равно не было, поэтому Лоппи рос как сорная трава, и всё больше замыкался в своём придуманном мире.
Когда Пере исполнилось двенадцать, а Лопесу семь, их отец умер от отравления некачественным алкоголем. Мать несколько раз пыталась устроить свою личную жизнь, но выбирала в мужья не тех, кого следовало. Первый её избранник, по пьяной лавочке, чуть было не изнасиловал свою падчерицу, а второй, в порыве ревности, зарезал ни в чём не повинную супругу.
Несчастных сироток взяла под опеку бездетная чета Клейнов - Леонис и Марианна – дальние родственники отца. Легче малышам не стало: от мачехи – женщины болезненной и угрюмой – они не видели никакой ласки, а отчим – бывший военный, недавно избранный шерифом Сан-Матино – день и ночь пропадал на службе. Когда же он возвращался, то муштровал несчастных приёмышей по полной программе. Пера должна была выполнять всю женскую работу по дому, потому как Марианне становилось день ото дня всё хуже – её мучили желудочные колики. Лопеса же его новый папа устроил подпаском к местному пастуху («на что ещё годится этот недоумок?»), и мальчик ежедневно, стирая ноги в кровь, должен был проходить большие расстояния, разыскивая отбившихся овец. Пера вечером встречала брата у порога, кормила и смазывала ему ноги жиром, который тайком таскала с кухни.
Своих пасынков Клейны без повода не обижали, но никакой ласки от них дети не видели. Одевала их Марианна просто, без излишеств. Кормились ребята за общим столом, а на праздники им даже перепадали сладости. Словом, всё как у всех в этом Богом забытом местечке.
Когда Пере исполнилось восемнадцать лет, Марианна тихо угасла, уступив расцветшей красавице своё место. На похоронах жены Клейн словно прозрел, увидев, как похорошела его приёмная дочь. Он быстренько уладил формальности, отказавшись от опеки над девушкой, и предложил ей руку и сердце. И хотя на тот момент жениху стукнуло сорок восемь лет, Пера недолго думала и ответила Клейну согласием, потому как привыкла к нему и к этому дому. Правда, девушка поставила будущему мужу несколько условий:
Первое - Лопес будет жить с ними, и пасти стада он больше не будет;
Второе - Пера отошьёт себе и брату столько одежды, сколько потребуется, чтобы не выглядеть бедняками;
Третье – рожать от старика красотка не будет;
Четвёртое – она оставит себе девичью фамилию, в память о покойных родителях.
Выслушав требования невесты, Клейн заскрежетал зубами, но поскольку уже влюбился в неё без памяти, дал согласие по всем пунктам.
Пять долгих лет в браке с нелюбимым и не ласковым мужем стали настоящим испытанием для мечтательной Перы. К тому же, её муж, считавший Лопеса бездельником и притворщиком, при любой возможности притеснял и обижал юношу, который не мог ему ответить тем же.
Пера успокаивала брат, уверяя, что никакой он не нахлебник. При этом даже она сама не верила, что Лоппи когда-нибудь выздоровеет и заговорит.
На четвёртом году совместной жизни молодая женщина возненавидела своего супруга, и всё чаще стала отказывать ему в близости. Впрочем, того это почему-то не сильно расстраивало. А вскоре выяснилась и причина – Леонис, почти не скрываясь, завёл любовницу – местную ресторанную певичку. Пера случайно наткнулась на них, когда те мирно расположились на лужайке за их домом. Флора – так звали даму, замещавшую Перу в семейной постели – ничуть не смутилась, завидев жену своего возлюбленного. Она встала, отряхнула длинную юбку и, чмокнув зардевшегося любовника, отправилась восвояси.
После этой истории Пера тоже завела себе воздыхателя. Им стал давно влюблённый в неё Юлий Макреин – заместитель её мужа.
Любовный четырёхугольник, впрочем, просуществовал недолго. Первой сдалась Флора, давно искавшая себе богатого кандидата в мужья. Некий церковный органист, прибывший на гастроли в Сан-Матино, прельстился пышнотелой актрисулей и увёз её с собой. Клейн, похоже, даже обрадовался такому повороту событий, так как Флора была слишком требовательной и изобретательной, что было уже не по годам седовласому Леонису. А Пере на тот момент уже смертельно наскучил Макреин, который хоть и был на пять лет моложе своего шефа, был таким тугодумом, что хотелось временами выть. Гончес так заморочила голову своему кавалеру, что тот пообещал забыть про их роман и решил делом доказать свою преданность шерифу и его семье.
Незадолго до падения со скалы, блудная семья Клейн-Гончес успела воссоединиться, и Леонис, расщедрившись, даже подарил Пере дорогущее сапфировое ожерелье, которое она тут же спрятала в надёжное место, пока муж не передумал. Лопес тоже получил подарок от родственничка – Клейн скупил для него все комиксы, имеющиеся в лавке старьёвщика (поговаривали, что тот бесплатно отдал их шерифу, за какую-то сомнительную услугу). Довольный юноша сразу утащил полученное сокровище в свою коморку (он ютился в продуваемой пристройке к дому), и весь вечер то ли мычал, то ли мурлыкал от счастья.
Тело шерифа нашёл местный пастух, - тот самый, в подмастерьях у которого долгие годы трудился несчастный Лопес. А Макреина обнаружил лесник, что было не удивительно, так как заброшенная вилла со своим садиком вплотную примыкала к лесопарку.
***
Допрашивать вдову шерифа Турова решила лично. Пера, без стеснения, поведала о своей любовной связи с Макреином, не умолчав и о похождениях покойного супруга.
- Ваш муж знал о Вашем адюльтере?
- О чём?
- О вашей связи с его замом?
- А, ну так и говорите. Я девушка простая, школу-то закончила с грехом пополам.
- Вот как. А кто же Вас утвердил на должность шерифа, если у Вас нет требуемого образования и опыта?
- Да наш мэр мистер Тубек. Он то про меня знает, что я ни копейки ни у кого не возьму и укрывать всякую шваль не буду. А вообще я тут только временно. Как новый шериф приедет, сдам ему дела, и подадимся с Лопесом подальше от этих мест. А здесь мне всё и все обрыдли. Ведь местное мужичье, как мужа и Юлия не стало, липнет ко мне вовсю. Да, Вы же сами видели, как на меня Ваши сотрудники реагировали, - закончила брюнетка, доверительно подвигаясь к Туровой.
Ольга подавила чувство брезгливости и продолжила: - Для начала нам нужно установить Вашу непричастность к смерти обоих представителей власти.
Пера, аж, поперхнулась от негодования: - Вы что, думаете, это я своего муженька-борова с горы столкнула, а за ним и его бугая помощника? Да посмотрите на меня.
- Я не утверждаю, что Вы это сделали своими руками. Это мог сделать, например, кто-то из Ваших местных воздыхателей.
- Ну, спасибочки. Благодарю за доверие.
- Что делать? В обоих случаях у Вас не самые надёжные свидетели.
- А, Вам об этом, конечно же, Олежик насвистел? Так это он из мести. Я же ему, на днях, отказала, так он теперь меня и топит.
- Это мы обязательно проверим, а пока я вынуждена Вас отстранить, на время, от должности. Вам надлежит ввести в курс дела господина Кодовского.
- Да ну? Была охота.
- Госпожа Гончес, Вы – должностное лицо, а я, как Ваше вышестоящее начальство, обладаю правом Вам приказывать.
- Знаешь, что, милочка, - Пера встала со стула и тряхнула своей очаровательной головкой, - а я при таком раскладе имею право вернуть тебе свою пушку (она почти швырнула на стол свой пистолет) и отказаться от должности. И ничего ты со мной, госпожа замарашка, не сделаешь.
Девица двинулась, было, к двери, но Турова её окликнула:
- Постойте, Пера, не горячитесь. Я вовсе не хотела Вас обидеть. Просто действую в соответствии с внутренним циркуляром своего ведомства. Учитывая сложившуюся обстановку и доверие к Вам городского руководства, я, пожалуй, отложу, пока, служебное расследование о Вашей причастности к делу. Мы сейчас должны действовать быстро и слаженно. Приношу свои извинения, если мои слова Вас задели, и прошу оказать помощь в нашем совместном деле.
Гончес развернулась на каблуках: - А вот это уже разговор. Я смотрю, Вы тётка с головой. Ну, ладно, прощаю Вас. Я вообще не злопамятная.
Пера протянула Туровой руку, и той пришлось её пожать.
Пера присела на стул напротив Ольги и бесцеремонно положила ногу за ногу.
Туровой подумалось, что с такой фигурой уж она сама бы развернулась, и Гарик от неё никуда бы не делся.
Брюнетка словно прочитала её мысли: - Вы уж простите, что я себе позволяю такие наряды. Но молодость то проходит. Когда ещё в юбчонке короткой пофланируешь, да блузочку-обтягушечку натянешь?
- Понятно.
- То-то, что понятно. Вообще, это здорово, что мы с Вами помирились, а то бы Вам самой нипочём не разузнать того, что Вы с моей помощью выяснить сможете. Вы мне, главное, вопросики набросайте, а уж у меня никто из наших не отопрётся.
- О’кей. А Вы не будете возражать, если допросы, совместно с Вами, буду проводить я или кто-нибудь из наших сотрудников?
- Да, нет. Мне так даже проще. Особенно, если Вы мне в помощь определите Вашего красавчика-стажёра.
- Думаю, будет лучше, если он будет обретаться в соседней комнате и послушает, как работают профессионалы.
- Идёт, не возражаю.
***
Ложкин постучался в гостиничный номер Туровой, когда она уже собиралась переодеваться ко сну: - Ольга Петровна, можно?
- Да, пожалуйста, Гарри Леонидович.
- А можно без официоза?
- Можно, а зачем? И, вообще, я устала, у Вас что-то важное? - Турова присела на стул, оперлась на него и бесстрастно воззрилась на Ложкина.
Он плотно прикрыл дверь, быстро подошёл к ней и, присев на корточки, взял её руку в свои и начал покрывать нежными поцелуями.
Она попыталась вырвать руку, даже хотела его оттолкнуть.
Ложкин встал на колени: - Чем я заслужил такое отношение, дорогая?
- Прости, я устала.
- Я тоже. Но не в этом же дело?
- Ну, хорошо, ты прав, не в этом.
- Это из-за Гончес, да?
- Как тебе сказать. Понимаешь, Гарри, я видела, как ты на неё смотрел. Мне ни за что не выиграть в конкурентной борьбе с подобными девицами. Помимо внешности, у них есть напор, самоуверенность. Их сотни и тысячи. Я же не смогу с тобой спокойно по улице пройтись, мне придётся всегда тебя занимать каким-нибудь разговором, чтобы ты на них не глазел.
- Занимать разговором?
- Ну, да, так всегда поступают дурнушки, которые боятся за своего мужчину. Завидев какую-нибудь красотку, они тут же пускаются на всякие хитрости, чтобы отвести его глаза от возможной конкурентки.
- Надо же, никогда не замечал.
- Где тебе? Ты же, наверняка, только с красавицами встречался.
- По-разному бывало. Только знаешь, Оля, после нашей с тобой встречи меня перестали интересовать такие дамочки.
- Я видела, как ты смотрел на Перу.
- И что? Разве тебе самой не приятно смотреть на совершенство? Ты же бываешь в музее, любуешься на картины и скульптуры. Но желания сексуального при этом не возникает.
- Картины и живой человек - это не одно и то же.
- Для тебя, может быть, но не для меня.
- Я не знаю, Гарри.
- А я знаю, - Ложкин сделал попытку её поцеловать.
Турова отстранилась: - Прости, может это мне всё кажется. Может, это каприз, не знаю. Но давай вернёмся к нашему разговору после того, как ты закончишь здесь дела. Я не буду в обиде, если ты предпочтёшь мне Перу. Ты не связан никакими обязательствами, запомни.
- Хочешь проверить мои чувства? Не доверяешь? – с обидой сказал Ложкин, отходя от неё.
- Хочу, чтобы ты определился, действительно ли ты готов взять на себя ответственность за две жизни – мою и Нила.
- А если я выдержу испытательный срок, ты согласишься стать моей женой?
- Да, - просто ответила женщина.
Ложкин кивнул и стремительно вышел из комнаты.
После его ухода Турова подошла к зеркалу, висящему на стене, посмотрелась в него, горько усмехнулась и тихонько произнесла: - Никогда ты, Гаричек ко мне, такой, не вернёшься.
***
Два последующих дня начальница Особой полиции провела в непрерывном и круглосуточном общении с местным населением. Первыми были вызваны свидетели, обнаружившие трупы Клейна и Макреина.
Пастуху, который нашёл тело шерифа, было немного за шестьдесят. Он настороженно, исподлобья взирал на Турову, которая при его появлении что-то записывала в блокнот.
- Проходите, мистер Руваский, садитесь.
- Спасибо, я и постоять могу.
- Не стесняйтесь, присаживайтесь. Вы, ведь, не торопитесь? Есть, кому за Вашими питомцами приглядеть?
- Есть, там моя жена с внуком дежурят.
- Понятно. Постараемся с миссис Гончес Вас не задерживать. Скажите, пожалуйста, Вы лично не испытывали неприязни к шерифу Клейну?
Пастух напрягся. Он явно не ожидал, что ему сходу зададут такой вопрос.
- Ну, чего ты боишься, Курт? – подбодрила его Пера, - говори, как есть.
- Дак, коли я скажу, как есть, так меня же и обвинят.
- Это не входит в наши планы, мистер Руваский, - заверила его Турова, - отвечайте.
- Как же мне его было любить, коли он над пасынком своим так изгалялся? Мальчонка хоть и не в себе, но уж такой добрый. Его и овцы, и козы, и собаки любят. Я их кнутом луплю, если не слушаются, а он погладит, покормит, так они ему руки и лижут. А этот его папаша названный как нас завидит уже издалека лаяться начинает, да так что у парнишки ручонки трясутся, глазёнки на мокром месте. А кто ему рискнёт поперёк слово сказать? Он же потом жизни не даст.
- Как Вы считаете, смерть Клейна была насильственной?
- Как Вы сказали-то?
- Ну, убили его или сам он свалился, как думаете?
- Дак, понятно, что столкнули оглоеда. Он же тут, почитай, каждому насолил.
- Если верить тому, что про него известно его руководству, то Клейн нещадно боролся с контрабандистами, браконьерами, грабителями.
- Я про то ничего не знаю. А мальчонку забижал.
- Ясно. Скажите, когда Вы его нашли, никого в это время, раньше или позже в окрестностях не наблюдали?
У Руваского забегали глазки. Он как-то жалобно посмотрел на Перу, а потом начал отрицательно и интенсивно трясти головой.
- Это значит, нет?
- Никого не видел. Можно я уже пойду?
- Идите. Если захотите что-нибудь нам сообщить, можете обращаться ко мне лично.
- Дак, я вроде всё сказал.
И пастух как-то слишком поспешно вышел из кабинета.
***
Лесничий Ури Черний, который нашёл труп Макреина, был ещё довольно молодым человеком. Он с интересом взглянул на Турову, подмигнул Гончес и без приглашения уселся на стул напротив следователя.
- Мистер Черний, скажите, а что Вы делали в заброшенном доме в тот день, когда нашли там заместителя шерифа?
Лесник немного замешкался с ответом. Правда, он быстро вернулся к своей нагловатой манере и с вызовом сказал: - А что, мне и на свидание сходить нельзя?
- С кем?
- Вот, я, прям, разбежался, Вам отвечать. Есть у меня одна зазноба, только она мужняя жена. Нипочём Вам её не выдам.
- Ну, тогда, Вы окажетесь подозреваемым номер один в деле об убийстве.
Черний опешил: - Какое ещё убийство? Он же по пьянке с лестницы слетел.
- Кто Вам такое сказал?
- Люди говорят. Этот Макреин выпить не дурак был. Небось, к Чену в паб заходил, а потом в лесок побежал развеяться.
- А на виллу он зачем забрёл?
- Не знаю, может с какой зазнобой встречу назначил?
- С кем именно?
- А чего ты на меня уставилась, Пера? Все знают, что ты с ним крутила. Почём мне знать, может у вас там место свиданий было?
- Ты в своём уме, Ури? Решил меня к этому делу приплести, потому что я на твои пошлости не отвечаю, или из-за дядюшки своего ущербного?
- Это Лопес твой ущербный, а дядя очень даже умный был. Он не виноват, что его твой хахаль прищучил.
- О чём он говорит, Пера?
- Его дядя – бывший лесник – тот ещё браконьер был, а Юлий его за руку поймал и под арест отправил.
- Ага, а дядя Ивен, не будь дурак, дёру дал, только его и видели.
- Учти, Урий, если увижу, что ты его дело продолжаешь…
- И что ты мне сделаешь, Пера, дорогуша?
- Посажу.
- Кишка тонка. Баба-шериф, видали? А что я за тобой бегал, нечего придумывать. Ты не в моём вкусе.
- А кто в твоём? Мельничиха Ринна?
- А хоть бы и так?
- Мистер Черний, это с ней Вы должны были встретиться на вилле?
- Да. Её муж – старый боров – всё равно скоро коньки отбросит, так нам и скрываться больше не придётся.
- Она согласится подтвердить Ваше алиби, как думаете?
- Чего?
- Ну, то, что Вы именно с ней собирались там встретиться?
- А чего же не подтвердить. Только Вы её потихоньку вызовите, а то её старый козёл ещё прибьёт, как узнает.
- Хорошо, так и сделаем. А почему она не пришла на свидание?
- Да, к ним неожиданно родня приехала – сестрица её мужа с детьми. Пришлось дома остаться.
- Она Вас об этом заранее предупредила?
- Как бы не так. А зачем бы я тогда припёрся в эту развалюху? Это уж она мне потом мальчонку с мельницы с запиской подослала, когда я домой заявился.
- Скажите, когда Вы шли к месту встречи, Вы никого поблизости не заметили?
- Почему не заметил? Там в кустах, недалеко от тропинки валялась эта пьянь Дин Молен. Храпел на весь лес. Я ещё подумал, что он мою Ринну отпугнёт.
- Это далеко от виллы было?
- Минут десять ходьбы.
- Благодарю, мистер Черний. Вы свободны.
***
Мельничиха Ринна была то, что называется «женщина в теле». Навскидку, ей можно было дать от тридцати до сорока лет, в зависимости от освещения. Её упитанные щёчки то вспыхивали, то гасли, в зависимости от остроты задаваемых Туровой вопросов.
- Миссис Ломеску, Вы подтверждаете, что должны были встретиться с лесничим мистером Черним на заброшенной вилле в день гибели шерифа Клейна?
- А он что говорит?
- Я же не его спрашиваю, а Вас.
- Раз он говорит, значит так и есть. Ури врать не будет.
- А почему Вы не пришли на встречу?
- Так Мина же с ребятами приехала.
- Это родственница Вашего мужа?
- Ага, сродственница. Сестра его.
- Её приезд был для Вас неожиданным?
- Как это? Они к нам всё время приезжают.
- Тогда зачем Вы назначили встречу с лесничим на то же самое время?
Мельничиха уставилась на Турову своими глуповатыми коровьими глазками.
- Дайте я её сама опрошу, Ольга, - проговорила Пера, которая уже почти притоптывала от нетерпения.
- Хорошо, попробуйте.
- Слушай, Ринна, - обратилась Гончес к Ломеску, - вы с Ури часто встречаетесь? Да не бойся ты, дурёха, - прибавила Пера, увидев, что мельничиха затряслась как от озноба, - мы твоему мужу ничего не скажем.
- А, как он спросит, зачем меня вызывали, чего говорить-то?
- Скажешь, что сейчас всех подряд на допрос таскают, поняла?
- Ага.
- Ну, так, что, часто вы встречаетесь с Ури?
- По-всякому бывает.
- Ты ему сама пишешь, или он тебя вызывает?
- Я пишу, Купик относит, наш служка мельничий. Когда Дерик из дома уезжает по делам, так я и посылаю мальчонку с запиской.
- А зачем ты Ури вызвала, если знала, что к вам Мина приедет?
- Почём мне знать?
- А кто должен знать?
Мельничиха зарделась и затряслась ещё больше: - Вы Ури лучше спросите. А я уже совсем не соображаю.
И Ринна залилась горючими слезами, после чего Туровой оставалось только отпустить дурищу домой.
***
Вилли Чен – владелец паба, грузный великан с обветренным красным лицом – нервно переминался с ноги на ногу. Турова пригласила его присесть.
- Спасибо, конечно, только мне рассиживаться некогда, у меня там паренёк неопытный за стойкой. Побьёт посуду и…
- Забудет пивко разбавить, да? – усмехнулась Гончес, которая, вместе с Туровой, присутствовала на допросах.
- Хорош, Пера, - с обидой сказал великан. – Уж тебе грех жаловаться.
- Ну, да. Ещё бы ты меня водичкой из-под крана угощал. А другие, вот, на тебя жалуются.
- Кто это? Грег, что ли? Или Дин? Так они у меня всегда в долг пьют, да меня же и хают, подонки.
- Полегче, Вил, здесь люди из центра, которые к таким словам не привыкли.
- Извиняюсь, конечно. Но что же мне помалкивать, когда на меня всякие мошенники напраслину возводят?
- Так, Вилли, об этом потом поговорим. А сейчас отвечай на вопросы этой дамы.
- А я и не отказываюсь, только бы побыстрее, а то мне это всё не привычно.
- Хорошо, мистер Чен, - вступила в беседу Турова, - ответьте мне, пожалуйста, в тот день, когда не стало шерифа Клейна, он заходил к Вам в паб?
- А то. Он у меня завсегда пасся. Ох, прости, Пера, но ты же знаешь, твой муженёк никогда от дармовой выпивки не отказывался.
- Получается, мистер Чен, шериф никогда Вам не платил?
- Не подумайте, мисс...
- Турова.
- Ага. Так не подумайте, мисс, что он меня доил. Я сам ему с удовольствием наливал.
- Ну, конечно, с удовольствием, - перебила его Гончес, - ты его и Юлия спаивал, чтобы они твои делишки не замечали.
- Какие делишки, ты о чём, девушка?
Пера стукнула кулаком по столу: - Я шериф Гончес, запомни это.
- Ладно-ладно не серчай.
- О чём говорит миссис Гончес, мистер Чен?
- Почём мне знать.
Пера вскочила, опёрлась на стол и всем телом потянулась к трактирщику:
- Не знаешь? А кто спиртное в рудники поставлял, не ты?
- Да я уже за это расплатился.
- Копеечный штраф, мисс Турова, за целый караван грузовиков с алкоголем. – Лицо Перы пылало от гнева.
Великан ухмыльнулся и небрежно откинулся на спинку стула: - Смотрите, какая праведница. Да твой муженёк, с твоим же полюбовничком в доле были.
- Ты врёшь, это не было доказано.
- Понятное дело. А кто судьёй на процессе был? Кум шерифов. Рука руку моет.
И добавил, доверительно, обращаясь к Туровой: - Не думайте, мисс, папаша Чен – чистый. После суда я ни-ни, хотя они меня и принуждали, чтобы я продолжал в рудники винище поставлять. Нашли дурака. Я все свои деньжата на штраф выложил, а эти двое чистенькими из воды вышли. Только, сколько верёвочке не вейся, нашлась и на них управа.
- Вы полагаете, их смерть была насильственной?
Великан с удивлением воззрился на Турову: - А то. У нас все так думают. Ведь, чего эта парочка только не творила. Они и девок срамных покрывали, которых в рудники заключённые вызывали, и…, - внезапно он замолчал, увидев выражение лица Перы, после чего скомкал свой рассказ: - ну и всё такое прочее.
- Не верьте ему, Ольга, - Гончес с тоской взглянула на Турову, - эти сволочи потому теперь разговорились, что укорота на них не стало. Юлий и Леонис не стали бы такими делами заниматься.
Трактирщик уже пришёл в себя и продолжил: - Да, ладно, Пера, сними уже розовые очки. Будь они такими ангелочками, как ты думаешь, их бы пальцем никто не тронул. И судья наш недаром после их смерти удрал, потому как за шкуру свою поганую испугался. Того и гляди сам бы спланировал с какой-никакой крыши. Ещё вопросы будут, или я могу быть свободен, мисс?
- Будут, - остановила его Турова. – В котором часу Клейн заходил к Вам в паб, не вспомните?
- Меня уже спрашивали. В час дня он у меня был, а в три его уже нашли под скалой.
- Это же достаточно далеко от Вашего заведения. Он был на машине?
- Зачем? Он дядька крепкий, на своих двоих передвигался. Для него это не расстояние – каких-то три километра.
- Он много выпил?
- Да, нет, как всегда. Пару бутылок. Для него это ничего, поверьте, мисс. Он не пьяный был, если Вы об этом.
- А никого постороннего Вы не заметили?
- Нет. У нас тут все свои.
- Клейн вышел один?
- Да.
- А следом за ним никто не пошёл?
- Нет. Но вот только сейчас вспомнил, - трактирщик стукнул себя по лбу, - когда он пил, к нему Дин Молен подходил – сапожник.
- Наверняка, денег просил. Ему вечно на выпивку не хватает. До того допился, что последнее женино платье продал, - вставила слово Гончес.
- А вот и нет, Пера, - перебил её Чен. – Я заметил, что Молен шерифу какой-то листок передал. И при этом всё на дверь показывал. Вот после этого Леонис и заторопился. Я ещё подумал, не Флора ли вернулась, прости Пера.
- Это всё, мистер Чен? – спросила Турова.
Тот выглядел несколько растерянным: - Да, но как я мог это забыть? Вот, только сейчас вспомнил, как Вы про посторонних спросили.
- Хорошо. А Макреин не заходил к Вам в день своей гибели?
- Нет. Но я его на улице видел вот с Перой.
- Врёшь, мерзавец, - Гончес вскочила.
- Да, успокойся, ты. Я вас утром видел, а его же вечером прибили.
- Значит, Вы с ним встречались в тот день, Пера?
- Случайно пересеклись. Да я это и не скрывала. Я к подруге шла, а он подошёл поздороваться.
- Ага, видать, поэтому ты его оттолкнула, - ехидно заметил трактирщик.
- Спасибо, мистер Чен. Если ещё что-нибудь вспомните, найдите меня, пожалуйста.
- Да, нет, мисс, теперь всё. Больше мне нечего сказать. Знайте, только, что я их не толкал, у меня для этого кишка тонка. Тут кто-то посерьёзнее замешан.
***
- Не верьте ему, Ольга, - почти со слезами в голосе сказала Гончес, когда Чен вышел. - Если бы Клейн был замешан в этих делах, я бы знала. Он от меня ничего не скрывал. А вот Чен, как раз, в разных аферах замешан. Он же – двоюродный брат бывшего начальника местной тюрьмы – того, которого с должности попёрли за разные делишки.
Мой муж не был идеальным, чего скрывать. Может, за выпивку он, когда и забывал заплатить, но взяточником не был, жил на свои честно заработанные деньги.
- А про Макреина Вы такое можете сказать?
- Да у Юлия умишка бы на такие дела не хватило. Он за Леонисом как телёнок на верёвочке ходил, во всём его слушался.
- А кто, по-Вашему, устроил побег заключённых?
- Тони Винарди.
- Охранник, который пропал после побега и убийства заключённого?
- Пропал, как же. Деньжат поимел и смылся.
- А Вы были с ним знакомы?
- Шапочно.
- А Ваш муж?
- Так же. Тони иногда приходил в паб выпить и Флору послушать.
- Ту, про которую говорил Чен?
- Да, полюбовница моего мужа, которая сбежала с органистом.
- И после её здесь не видели?
- Я нет. И не слышала, чтобы она возвращалась.
Турова хотела ещё что-то спросить, но тут в кабинет вбежал Повин:
- Ольга Петровна, простите. В лесу нашли труп охранника Винарди, убит выстрелом в голову.
- Медицинский эксперт выехал?
- Да, они там с Шиварским работают.
- Хорошо, как закончат, сразу ко мне. Кстати, Олег, а ты беседовал с Дином Моленом?
- С этим пьянчугой? С какой стати?
- А мне бы очень хотелось его видеть. И побыстрее, пока у нас ещё одного трупа не обнаружилось.
- Отправляюсь на поиски.
***
Дин Молен нашёлся на удивление быстро. Он был абсолютно трезв.
- А чего меня искать-то, мисс? Туточки я, сам к вам шёл сдаваться.
- Ну-ка, ну-ка, рассказывайте, в чём дело.
- Да в записке этой злополучной, чтоб ей пусто было.
- В той, которую Вы передали шерифу Клейну, или в той, которую Вы вручили его заму?
- А, так Вы уже знаете?
- Хотелось бы услышать Вашу версию.
- Да, чего там. Моя баба правду говорит, что я и мозги и совесть пропил. Так оно и есть. Я ведь первоклассный сапожник был. А теперь не могу нормально иголку держать, ручонки трясутся. Но после всего твёрдо решил: ни капли в рот не возьму.
- Похвально.
- Да, я не потому, чтобы похвастаться. Всё этот Чен, гнида, подпаивал меня, и задания разные давал. Я от него записки да передачки братцу его носил.
- В тюрьму?
- Ну да, он же там всем заправлял, пока ему под зад не дали. Только он легко отделался, всё на Вилли свалил. Да и тому всего лишь штраф впаяли.
- А что за записку Вы передали Клейну в день его смерти?
- Это от Тони.
- Винарди?
- От него. Он меня приметил, когда я в рудники мотался, и стал тоже кое-какую работёнку давать.
- Например?
- Он с Макреином дружил ещё с армейских времён, какой-то склад они, что ли, там охраняли. Ну, пару раз я Тони от Юлия какие-то пакеты таскал. И пару раз мне Винарди записку передавал для дружка своего.
- Про это Вы всё подробно напишите, попозже. А сейчас меня интересуют случаи, когда записки передавались в день смерти названных Вами лиц.
- Понятно. Сейчас. Значит, так. Я шёл в паб, когда меня окликнул Тони. Он сказал, чтобы я отозвал шерифа и отдал ему записку.
- На словах ничего не велел передать?
- Скажи, говорит, что ему одна особа привет передаёт, а про себя не велел говорить.
- Случайно, не знаете, что было в записке?
- Эх, мисс, я, конечное дело человек пропащий, но имею кое-какие понятия.
- То есть текста не читали?
- Нет.
- Ну, хорошо, Вы передали записку от Винарди. Что потом?
- Сказал я, как было велено, а этот и припустил. Я ещё подумал, что от бабёнки какой записка.
- В тот день Вы ещё виделись с Винарди?
- Нет. Он же мне деньжат вперёд отсыпал. Я и упился, как свинья, а про женин день рождения позабыл. Вот такая я сволочь.
- А что с Макреином? Ему Вы тоже от Винарди записку передали?
- Ну да. Только я всё никак не мог его одного подловить, Юлия то есть. То он с Перой трепался, то ещё с разными прохожими. Я его, почитай, до дома проводил. Увидел, что он один и окликнул.
- А почему Вы не хотели ему вручить записку прилюдно?
- Тони так возжелал.
- На словах Вам что-то поручили передать?
- Нет, Тони сказал, что Юлий знает, от кого.
- Письмо было в конверте?
- Да.
- Оно было подписано?
- Нет.
- Вас видели в лесу недалеко от виллы, где был найден труп Макреина. Что Вы там делали?
- Дрых.
- Зачем Вы пошли за ним?
- Мне Тони денег не дал. Сказал, чтобы я с Юлия стребовал.
- И что?
- Да ничего, покойничек жмот был тот ещё. Денег не дал, но вынес мне из дома бутылку, причём самого дешёвого пойла. Я взял, а потом меня такая обида взяла. Хотел ему в лицо плеснуть эту дрянь. Решил дождаться, когда он из дому выйдет, сел на скамеечке за забором, ну и прикорнул маленько. А проснулся, потому как услышал, что он куда-то пошёл, да притом так быстро, что я еле успевал за ним бежать. Но так и не догнал. Правда, видел издалека, что он к вилле пошёл. Я, было, туда под дверь-то подкрался. Только меня потом сон сморил, ну я отошёл подальше, под кусток, и соснул маленько.
- А на вилле Вы никого не видели?
- Не видел, но слышал.
- И что Вы слышали?
- Слышал, как Юлий с какой-то дамочкой разговаривал. Вроде как они даже друг на друга кричали.
- А голос не узнали?
- Нет. Это какая-то незнакомая баба.
- И никаких слов не разобрали?
- Вроде, как он ей угрожал, потому как денег ему мало заплатили. А она ответила, что за такое барахло и этого много.
- Может, ещё что-нибудь вспомните?
- Простите, меня тогда совсем разморило. Может, он чего мне в бутылку подмешал, не знаю. Но только я теперь ни капли в рот не возьму. Меня же не арестуют за то, что я записки передавал, а?
- Если Вы больше ничего не делали противозаконного, то нет. И ещё, мистер Молен, поскольку Вы для нас очень ценный свидетель, то для Вашей же пользы я, пожалуй, задержу Вас ненадолго. Может, Вы и вспомните ещё что-нибудь?
- Вы думаете, они меня кокнуть могут?
- Не исключаю такой вероятности, тем более, что от Винарди они уже избавились.
- Матушка моя, что же это делается? И нет на этих бандюг окорота.
- Вот с Вашей помощью их и поймаем. Пера, определите, пожалуйста, нашего друга в самую лучшую комнату и заприте понадёжнее.
- Да уж, дочка, ты меня спрячь, а то моя старуха без меня по миру пойдёт.
- Как будто она сейчас у тебя жирует, - огрызнулась Гончес.
Когда Пера с Моленом покинули комнату, Турова вызвала к себе Ложкина, который всё это время сидел в соседней комнате.
- Всё слышали, Гарри?
- Так точно, Ольга Петровна.
- Прекрасно. Хочу выслушать Ваше мнение: что Вас насторожило, чему Вы не поверили, в каком направлении нам двигаться дальше?
- Ну, так, давайте пойдём по порядку. Пастух явно не договаривает, потому что мог видеть поблизости от плато кого-то из семьи Гончес. Так мне показалось.
- Браво, дальше.
- Лесник врёт, а Ринна настолько глупа, что не может даже ему алиби обеспечить.
- Какой смысл ему врать?
- Может, кого-нибудь видел в лесу, кого боится или с кого надеется деньги получить за молчание.
- Возможно. Далее…
- Чен – тот ещё фрукт. Готов деньги делать на чём угодно.
- Допустим. А насчёт шерифа, как думаете, он не врёт?
- Пятьдесят на пятьдесят. Или хочет тень на репутацию Клейна кинуть, из мести, или, это правда, что местные полицейские кормились от рудников.
- Как Вам Дин Молен?
- По-моему, парень правду говорит.
- А что за женщина была на вилле с Макреином, как думаете?
- Да тут и думать нечего. Раз не местная, значит беглая Каталина.
- А в чём причина ссоры?
- Думаю, Юлий им что-то из оружия пытался впихнуть, а их с Шерманом цена или качество не устраивало, вот они его и прокатили с деньгами.
- А кто сбросил Макреина с крыши?
- Наши беглые, наверное.
- А шерифа со скалы?
- Может, Лопес или его сестра. А, вообще не знаю. История тёмная.
Тут Ложкин заметил, что Турова кинула на пол какой-то листок. Он сообразил, что это послание предназначалось ему, и быстро прикрыл его ботинком, после чего незаметно поднял.
- Могу быть свободен, Ольга Петровна?
- Да, благодарю Вас, Гарри, можете на часок сходить куда-нибудь пообедать.
- Всенепременно.
Выходя из кабинета, Ложкин почти столкнулся с Гончес. Ему показалось, или она, правда, только что вышла из соседней комнаты, где до этого обретался он сам? А если так, то она могла слышать их разговор. Не сболтнул ли он чего-нибудь, что могло её обидеть? Кажется, нет, вон как она ему глазки строит.
- Вы куда-то торопитесь, Гарри?
- Да, простите, Пера, мне надо срочно по своим делам сбегать, пока допросы не возобновились.
- Вы как будто меня избегаете?
- Что за ерунда?
- Тогда, может, зайдёте ко мне сегодня часиков в восемь, поужинать? Познакомитесь с Лопесом. Он у меня славный.
- Договорились.
- Отлично, буду ждать.
В записке Туровой было написано следующее: «Через пятнадцать минут будь в холле гостиницы».
***
- Оля, у тебя всё в порядке? – спросил Ложкин тревожно, когда они присели за столик в гостиничном баре.
- Да, спасибо!
- Как оцениваешь мой дебют в качестве психолога?
- Неудовлетворительно.
Ложкин воззрился на свою начальницу в изумлении:
- Но ты же меня хвалила.
- Ну, разумеется, потому что нас слушали.
- Пера?
- Конечно. Я же её специально отправила Молена сопровождать, а потом тебя вызвала, чтобы она на прослушку села.
- Но зачем?
- А затем, что была уверена, что ты поведешься на их сказочки.
- Сказочки?
- Безусловно. Они же все, без исключения, лгут – начиная от Перы, заканчивая Моленом, притворяющимся алкоголиком.
- Почему ты так решила?
- Я изучала клиническую психологию, работала с зависимыми людьми.
- Значит, они хотели, чтобы мы поверили в их версию?
- Да, и ты их успокоил, когда озвучил то, что они пытались нам продать, как истину. Теперь они, надеюсь, на какое-то время расслабятся, и может быть, сами выведут нас к свету.
- Оля, прости меня, я, правда, всего лишь стажёр. Наверное, мне стоит вернуться в отдел планирования полётов.
- Ерунда. В нашем отделе не все психологи. Есть «топтуны», «сыскари» и прочие оперативные сотрудники. Ты сам, чуть позже, определишь своё место в коллективе.
- Благодарю за доверие. А свою версию событий ты мне не озвучишь?
- Да, по дороге в контору шерифа. Пойдём.
Когда они выходили из гостиницы, Ложкин заметил какого-то паренька, шмыгнувшего при их появлении за угол. Косморазведчик только открыл рот, чтобы предупредить Турову, но она прошептала: - Не вздумай обращать внимание, это работник Чена, он за мной следит с первого дня. Пойдём по центральной улице, так они не смогут нас подслушать. А впредь будь осторожнее, здесь повсюду уши. Город напичкан шпионами.
- Шерифа?
- Пока не знаю. Всё происходит вокруг этой дамы, но насколько она сама в этом замешана, я пока сказать не могу.
- Понятно.
- Знаешь, на самом деле ты – молодчина, ты замечаешь гораздо больше, чем обычный человек.
- Нас этому учили.
- И для нас это очень важно сейчас. Да, должна тебе признаться, что запросила помощи у Андрея. Он допросил бывшего начальника тюрьмы и беглого судью, про которых говорили Чен и Гончес. Оба эти типа до смерти напуганы гибелью своих подельников.
- Шерифа и его зама?
- Верно мыслишь. Чен, конечно, много врал, но насчёт наших покойничков – это правда. Они держали весь город в страхе. Благодаря брату трактирщика – тюремному начальнику – они наладили поставку в рудники алкоголя и прочей дряни. За деньги заключённые получали всё, что желали, включая легкодоступных девиц. А те, кто не имел денег, или пытался бороться с коррупцией и произволом в тюрьме – это и надзиратели и некоторые арестанты – подвергались издевательствам и пыткам. Смерть невольника никого не интересовала, кроме его родни. А если дело, всё-таки открывалось, то судья – кум шерифа – быстренько спускал всё на тормозах.
- Лихо.
- А ты думал… Потом начальника тюрьмы всё же сняли, уж больно он зарвался, но его зам, занявший место своего бывшего шефа, продолжил также покорно исполнять приказы шерифа. Судья же оставил службу потому, что ему начали поступать угрозы.
- Интересно.
- Не то слово. Подмётные письма подписывались некими Мстителями. Так что старичок-судья решил подстраховаться и вышел в отставку по состоянию здоровья. А теперь вместе с бывшим тюремщиком он запросил государственную защиту.
- И на кого ты думаешь?
- Вспомни слова Чена о том, что в этом городе все желали смерти Клейна и Макреина.
- То есть, все, кто сегодня нас навещал, замешаны в деле?
- Не думаю. Ринна слишком глупа, Чен – слишком жаден и не чистоплотен.
- А почему, кстати, его не убрали, как этих троих, включая Винарди?
- А зачем? Без своих подельников он – ноль без палочки. Он просто трактирщик.
- Думаю, ты права. А заправляет у них Пера?
- Она или Дин Молен.
- Даже так?
- Да. Я ведь дипломированный психолог, а потому могу, по некоторым признакам, разобраться, когда человек врёт или претворяется не тем, кем является на самом деле. Как этот весьма не глупый лже-сапожник, с руками писаниста…
- Или органиста?
- Возможно. Если так, то надо искать Флору.
- А что с женой Молена, на которую тот ссылается?
- Думаю, её не существует.
- А почему же Чен не смог опознать в Молене бывшего гастролёра?
- О, насчёт этого у меня есть достоверные сведения. Органист выступал в местной церкви, в которую трактирщик не ходит, поскольку ни во что, кроме звонкой монеты, не верит. Если Вилли и видел этого человека, то только мельком. Ведь органист приезжал сюда всего-то на месяц.
- А другие почему его не узнали?
- Можно подумать, кто-то будет к пьянчуге присматриваться. Лицо сморщил, надвинул шляпу с большими полями на лоб. Да ты, даже если захочешь, его не разглядишь. Но всё, что я тебе сказала, кроме признания судьи и тюремщика, лишь мои фантазии. Это пока даже не версия.
- Ясно. Слушай, а меня Пера в гости зазывает.
- Правда? Но это же здорово. Прощупать возможного противника, да ещё и на его территории – об этом только мечтать можно было. Когда идёшь?
- Если надо, то сегодня к восьми вечера.
- Что значит надо. Считай, что это приказ. Но, только будь осторожней, пожалуйста.
- А ты не будешь переживать?
- Из-за чего? Мне казалось, что я тебе ясно всё объяснила. Проверишь свои чувства, а заодно, может, и выяснишь что-нибудь интересное.
- Благодарю за доверие.
- Не за что. Замолкаю, мы пришли.
***
После обеда опрос аборигенов, уже без Перы, которая отпросилась по своим делам, возобновился. Правда, ничего нового выяснить не получилось, так как жена пастуха, в силу склероза, не помнила ничего из того дня, когда её муж нашёл труп шерифа; трактирный служка валял дурака, поскольку, видимо, получил инструкции от своего хозяина («А почём мне знать, кто там с кем встречается, я за пивом слежу»); мальчонка с мельницы лишь усиленно моргал и ковырялся в носу, изображая (а, может, и нет) полного недоумка; подруга Перы не желала говорить без своего адвоката и придти отказалась, уверяя, что всё, что знала, уже сообщила следствию; племянница бывшей владелицы заброшенной виллы призналась, что давно уже собиралась снести дом покойной тётки, да только всё откладывала по разным причинам, а вообще-то на вилле она не была уже два года, так как живёт в другом месте. Жену Долена, как и предполагала Турова, найти не удалось. По словам её мужа, она, видимо, отправилась к своей сестре далеко и надолго. Поиски же Флоры не дали ровным счётам ничего.
К концу дня заявились Повин, Шиварский, Кодовский и местный судмедэксперт Левонтович. Последний утверждал, что Винарди убили два дня назад, но не там, где его обнаружили. И, видимо, до этого его держали в каком-то месте типа сарая (солома на рукаве), а руки и ноги у покойника были связаны («вон, какие следы на запястьях, посмотрите на фотографию»).
- Значит, его убили накануне нашего приезда, - прикинул Ложкин, - но не сразу после гибели Макреина.
- Пожалуй, что так, - спокойно ответил Шиварский.
А Кодовский, отозвав Турову в сторонку, тихонько сообщил:
- Оля, покойничек баловался разной запрещёнкой. Я нашёл кое-что в кармане и на воротнике. Ну, и по всяким признакам видно – глазки там, язык, уголки губ.
- Поняла, спасибо. А эксперту сказал?
- Нет, конечно. Да и ему, чувствуется, лишние проблемы ни к чему.
- Прекрасно. Прогуляйся, пожалуйста, если не устал, в одно местечко, подежурь под окошками, я тебе адресок напишу.
- О чём речь? Давно у нас такого дела интересного не было.
***
Приглушённый свет, чарующая музыка, Пера в шёлковом брючном костюме и в чалме – такая прекрасная и манящая – у кого угодно бы закружилась голова. Но Ложкин не рассматривал её как объект сексуальных желаний, поскольку знал, что перед ним возможный враг. Здесь нельзя расслабляться, здесь нужно всё примечать. Но, всё же, как она хороша, эта молодая вдовушка.
- Гарри, ты не представляешь, как давно я хотела остаться с тобой наедине.
- Наедине? Ты, вроде, говорила про брата?
- Ах, да. Но я не это имела в виду. Просто там мы на службе, среди разных не всегда приятных людей, а здесь мы в моём гнёздышке. Расслабься, дорогой.
Гончес кошачьей походкой приблизилась к Ложкину, погладила его по спине, потом сделала попытку повиснуть у него на шее, но тот вовремя отстранился.
Женщина удивлённо взглянула на него: - Ты меня не хочешь?
- Прости, Пера, но мы едва знакомы. К тому же, у тебя не так давно умер муж.
Гончес натужно засмеялась: - И муж, и любовник, и брат.
- Брат? – удивлённо воскликнул Ложкин.
- Да, кузен, если быть точнее, сын папиного брата. Тони Винарди, слышал про такого?
- Слышал, но не знал, что он твой родственник.
- Я тоже не знала, пока он не вышел из тюрьмы и не явился к нам знакомиться. Ну, Клейн, через Чена, и устроил его охранником. Правда, в особую зону его не взяли, так, охранял кого помельче. А с них что сострижёшь?
- Значит, это правда, то, о чём говорил владелец паба? Твой муж с помощником занимался незаконными делами, а твой брат им помогал?
- Слушай, дорогой, - Гончес присела в кресло рядом с красным торшером и налила себе бокал вина из бутылки, стоящей на тумбочке рядом, - я ужасно устала за эти дни. Но, если ты желаешь узнать, что здесь творилось во времена царствования моего муженька, я тебе расскажу. Это был кошмар. Он творил, что хотел. И некому его было одёрнуть. Так все были напуганы. Выпьешь?
- Нет, спасибо.
- Боишься, что я тебя отравлю? – Пера грустно засмеялась.
- Нет, просто не хочу.
- Дело твоё, а мне так хочется упиться. Я знаю, что твоя Ольга готовит мне погибель. Сразу это поняла, ещё в аэропорту. У неё такой взгляд пронизывающий. А когда она начала наших дурачков допрашивать, меня прямо ужас охватил. Знаешь, я, конечно, ни в пример вам, малообразованная. Зато, в жизни такого насмотрелась, что, кажется, сто лет уже живу. Снаружи молодая, а внутри – древняя старуха. Вот как бывает, Гаричек. Чего ты на меня так странно смотришь? Расслабься, тебя здесь никто не тронет, Лопеса я отвела к Руваским. Мы одни (эту фразу она сказала как-то неестественно громко, и Ложкин понял, что это неправда).
- Хорошо, и что ты мне хотела рассказать?
- Рассказать? Я думала, что это ты мне поведаешь, о чём вы с Туровой шептались в гостинице и потом, когда в контору возвращались. Поверила она в твою версию, или сомневается?
- В какую версию?
- Не делай из меня дуру, пожалуйста, - она злобно скривилась, от чего её лицо стало казаться Гарику отталкивающим, даже ужасным (где и когда он уже видел такое выражение лица?). Но Гончес быстро взяла себя в руки и попыталась игриво улыбнуться:
- Видишь, вся на нервах. Ну, сам подумай, пять лет жила с тираном, терпела его выходки. А во что он, на пару с Макреином, превратил наш город, - это же уму непостижимо. Но решено, теперь всё будет по-другому. По счастливой случайности, мы освободились от наших угнетателей, и теперь мы наведём здесь порядок.
- Мы это кто? Пастух, лесник, трактирщик?
- Свободные жители свободного города, мстители, объединившиеся в одном порыве.
И тут она сделала жест рукой, словно открывала собеседнику дверь в светлое будущее. Жест, после которого Ложкин внезапно прозрел:
- А поведёт их к процветанию Каталина Годлив и Карл Шерман, не так ли?
На красотку будто столбняк нашёл. Минуту она просидела с открытым ртом, а потом разразилась каким-то неестественным смехом. Это был даже не хохот, это была настоящая истерика:
- Карл, ты слышал, этот недоумок нас вычислил?
- Да, дорогая, вынужден признать, мы недооценили господина Ложкина.
Гарри увидел, как плотная портьера отодвигается, а из-за неё выходит Шерман с пистолетом в руках, в шикарном домашнем халате и тапочках с загнутыми носами.
- А вы здесь хорошо устроились, ребята, - усмехнулся косморазведчик.
- Люблю шик, ничего не могу с собой поделать, молодой человек, - без тени улыбки ответил бывший хозяин Монстро-парка, - руки поднимайте, чтобы я их видел, да побыстрее, у нас мало времени.
- Юлия, дорогая, - обратился он к своей подельнице, - обыщи, пожалуйста, нашего гостя.
Но Ложкин был не из тех, кто сдаётся без боя. Его молниеносная реакция много раз спасала жизнь ему и его товарищам. Гарри кинулся в ноги подходящей к нему Мирек, повалил и прикрылся ею как щитом. В этот же момент раздался выстрел и Шерман со стоном повалился на пол. Из простреленного колена сочилась кровь, при взгляде на которую степенный бизнесмен потерял сознание.
А Кодовский, которого Турова отправила для прикрытия Ложкина, уже вваливался в комнату через разбитое им окно.
- Ты в порядке, Гарик?
- Всё отлично. Только, вот, у нашей хозяйки острые зубки и длинные коготочки, оторви её от меня, пожалуйста.
***
На допросе первым «раскололся» Шерман, который мечтал скорее оказаться под врачебным присмотром.
- Мисс Турова, Вы обещали, что мне сделают обезболивающий укол и прооперируют колено.
- И я Вас не обманула, мистер Шерман. Но для начала, пока наш врач готовит операционную, может, Вы поведаете нам, как додумались до такой мистификации?
- Да что там рассказывать? Решил помочь Юлии выбраться из этой дыры, обратился к Макреину, тот заплатил Винарди, устроили побег.
- И при этом отравили Куина?
- Это не моя идея. Каталина не могла ему простить предательства. А ещё друг детства называется, так её подставил.
- Зато Вы оказались хорошим другом.
- Смеётесь? А что мне оставалось? Она же все мои денежки на другой счёт перевела. Узнала, мерзавка, все ключи и пароли, пока у меня финансовым директором работала. Пригрозила, что оставит без копейки, если я её не вытащу. Вот мне и пришлось ей помогать.
- Ясно. А где вы с ней прятались?
- У Чена в погребе. До тех пор, пока ей не пришла идея подменить Гончес.
- А настоящая Гончес жива?
- Ну, разумеется, сидят с братом в том же подвале, где мы торчали две недели.
- Поэтому, пастух давал нужные вам показания?
- Да. Мы ему пригрозили, что прибьём его любимчика, этого Лопеса недоразвитого. Так он как шёлковый был.
- А лесник?
- Деньги любит. К тому же, Каталина пообещала ему, что устроит так, что мельник побыстрее к праотцам отправится.
- А кто играл роль Дина Молена?
- Один бывший актёришка, он же бывший пират, через которого я мутантов доставал.
- А что с настоящим сапожником стало и с его женой?
- Да ничего особенного, дали им денег на дорогу к родне, велели не возвращаться подольше.
- А сами планировали здесь надолго задержаться?
- Да Вы что? Мы же не самоубийцы. Как только ваша бригада бы отсюда убралась, мы тоже отсюда уехали бы через какое-то время. Сделали бы пластику, и жили бы в своё удовольствие.
- Вместе или по отдельности?
- Только не вместе. Мне такая жена не нужна, которая меня может в любой момент укокошить, если ей приспичит.
- Ясно. А почему вы не могли сразу уехать, как только освободили Каталину?
- Да тут же все дороги перекрыли.
- Как погибли шериф и его помощник?
- Макреин за своими деньгами на виллу притащился. Мы его тут с Моленом и пристукнули. А потом Винарди пристрелили, чтобы этот наркоман не проболтался. Ему, видите ли, денег мало было. Решил нас выпотрошить.
- А шериф?
- Мы дело с его замом имели, а Клейн что-то заподозрил. Не можем же мы здесь всех озолотить. Написали ему записку от Флоры, он на плато и прибежал, сломя голову. Ну, тут мы ему полёт и устроили.
- А кто такая Флора на самом деле?
- Любовница лже-Молена. Он её вперёд послал, чтобы она завлекла шерифа и разведала, что да как. От неё мы все местные сплетни узнали. Потом Молен под видом органиста сюда наведался, задружился с Макреином, а через него с Винарди. Потом они с Флорой уехали, а после он появился в этих краях под видом пьянчуги.
- Ловкий малый.
- О, если бы вы только знали, как дорого он нам обошёлся.
- Но, зачем Католине надо было переодеваться в Перу?
- Авантюристка, что Вы хотите. Да и в подвале нам сидеть надоело – темно и сыро. Ждали пока дороги откроют и посты поснимают. А пока Мирек решила развлечься.
- Она Вам все деньги вернула?
- Да, прямо. По частям возвращала. Она их в разные банки разместила. Обещала бОльшую часть отдать, но, думаю, надула бы меня. Я уже и не знал, как от неё отделаться и ноги побыстрее унести. А теперь, прошу Вас о милосердии, мисс Турова, не дайте погибнуть.
- Конечно-конечно, операционная готова, ступайте.
В тот же день настоящую Гончес и её брата выпустили из подвала, на радость пастуха и его семьи. Истинная Пера, хоть и была, по-своему, красива, умом не блистала. Да и харизматичности Каталины у неё не было, поэтому Ольга могла не беспокоиться за Ложкина.
Чен сбежал, почуяв неладное. Также пропали лесничий и жена мельника. И, если трактирщика вскоре разыскали, по наводке его работника, то влюблённые голубки исчезли с концами. Этому никто не удивился, ведь Урий знал в лесу каждую тропку.
Лже-Молен пытался бежать из-под замкА, но бдительный Шиварский ему это не позволил.
Повин утверждал, что почти не знал настоящую Гончес, а потому и не заметил подмены. Но Турова всё же открыла в отношении него служебное расследование.
***
По возвращении из командировки, начальница Особой полиции вышла замуж за своего стажёра, который был принят в штат за проявленные смекалку и мужество. Ольга с Нилом переехали в гостеприимный дом Ложкиных, где их встретили как родных.
Шерману, чудом, удалось избежать рудников. Его отправили на Марс с какой-то секретной миссией, касающейся мутантов, под присмотром и охраной надёжных людей из Департамента собственной безопасности. Правительство решило, что опыт и знания основателя Монстро-парка нужно и должно использовать.
А Каталину и Лже-Молена поместили в рудники, в которых, в очередной раз, поменялось руководство. Новый комендант - Ник Шиварский - полностью сменил состав охраны и занялся кардинальными преобразованиями вверенного ему учреждения. В этом ему вызвалась помочь верная секретарша Мина, на которой он вскоре женился.
Особая полиция, к великой скорби Туровой, лишилась и ещё одного своего ценного сотрудника. Влад Кодовский занял две вакантные должности: шерифа Сан-Матино и мужа Перы Гончес
Шериф из Сан-Матино
© Copyright: Галина Кулаева, 2023
Свидетельство о публикации №223062401234
Свидетельство о публикации №223062401234
Рецензии