И снова Поль

Алла Нортон – Глава Департамента научных изысканий – воззрилась на ворох бумаг, скопившихся на её столе за неделю.
- Элоиза, - я и так сократила свой отпуск до недели. И, даже за столь непродолжительное время Вы уже превратили мой кабинет в какую-то барахолку. Зачем мне все эти служебные записки?
- Я превратила? – секретарша обиженно пожала плечами, - так было при всех Ваших предшественниках. А как ещё начальство может узнавать о том, что творится во всех подведомственных подразделениях?
- Мы живём в эпоху компьютеризации всего и вся. Неужели, Вы не могли свести все эти писульки в один электронный документ?
- Я уже достаточно давно работаю в делопроизводстве, Алла Ивановна. В мои обязанности входит принимать документы, подшивать их и предоставлять на подпись руководству. Но не в моей компетенции выполнять функции аналитика.
- Очень жаль. А я как раз такой начальник, который предпочитает руководить сотрудниками, не боящимися принимать решения.
- Тогда соизвольте рассмотреть моё заявление об увольнении. Оно лежит как раз перед Вами.
- Ну что ж, если Вы обдуманно приняли такое решение, то я его, конечно, подпишу.
Секретарша, которая и не думала об увольнении, а решила всего лишь припугнуть своё руководство, смертельно побледнела и, ни слова не говоря, на негнущихся ногах, вышла в коридор. 
Нортон же была очень рада такой развязке. Эта наушница, которая работала здесь ещё при Александрине Куирджи, безмерно раздражала Аллу. Она саботировала  любую работу, казавшуюся ей не нужной или непонятной; единолично принимала решение, кого допускать под светлые очи руководства, и совала нос во все дела начальницы, включая её личную жизнь. Алла просто не знала, как ей освободиться от такой работницы. Почтенная матрона имела обширные связи и в правительстве и в Межпланетном комитете. Вместо того чтобы добросовестно работать, она всё это время тщательно выстраивала свой имидж незаменимой сотрудницы. Поэтому, когда Алла пыталась от неё избавиться, ей каждый раз грозили пальчиком. Но, вот, теперь, наконец, свершилось!
И пока зловредная секретарша не успела придумать план отступления, её начальница срочно связалась с отделом кадров и попросила подыскать ей новую секретаршу.
- Катенька, - мне очень срочно нужно.
- Займусь этим лично, - пообещала начальница кадровой службы, - я всё понимаю.
- Буду очень признательна.
- Не сомневаюсь, Алла Ивановна.

Вот так и получилось, что пока Элоиза обдумывала свою стратегию по отзыву заявления, на её место уже нашли новую сотрудницу. Узнав об этом, старая секретарша даже не нашла в себе силы соблюсти приличия – ушла не попрощавшись с руководством.

Каталина, так звали новую помощницу Нортон (Алла решила изменить название секретарской должности) сразу же расположила к себе свою начальницу. Девушка имела приятную, но не выдающуюся наружность, одевалась и вела себя скромно, обладала достаточным опытом и знаниями, не смотря на свой юный возраст (ей было немногим более двадцати лет).
- Расскажите мне, пожалуйста, немного о себе, - попросила её Алла.
- Хорошо, - спокойно ответила девушка, - я постараюсь сделать это покороче. Моя мама всю свою жизнь проработала и продолжает трудиться в должности помощницы по хозяйству. У неё было несколько работодателей, но последние пять лет она работает в доме известного учёного Риваля Догмарского.
- О, гений, свихнувшийся на космогонике? Что-то там улучшает в строении купольной системы разных планет. Физик, математик и исключительный параноик. И что, Вашей матушке нравится её работа?
- Вполне. Она – женщина простая. Для неё главное – хорошее отношение со стороны хозяев и достойная оплата за труд.
- Значит, Догмарский её не обижает?
- Догмарский? Да он даже не знает её имени. Там всем руководит его жена Лилибет. А он до такой степени беспомощен в быту, что даже не знает, где лежит его зубная щётка.
- Ну, а с хозяйкой дома Ваша мама ладит?
- О, да. Лилибет – чудесная женщина. У них с мужем нет детей, так она привечает всех своих бедных родственников. В их просторном доме всегда кто-то гостит. А ещё с ними постоянно проживают три незамужние сестры господина Догмарского, его мать и племянница жены. Про прислугу я уже не говорю. Там просто огромный штат – от кухарки до помощника садовника.
- И всё это в одном доме?
- Да, нет, конечно. В доме с Догмарскими живут только их родственники. Для прислуги же построили рядом большой гостевой дом. Я, кстати, пока не встретила своего молодого человека – Шарля – тоже там жила. А теперь мы живём в съёмной квартире и скоро собираемся пожениться.
Что касается образования, то оно у меня университетское, я – профессиональный помощник руководителя. Работать начала ещё с первого курса, стажировалась в секретариатах правительства и Президента. Больше мне сказать про себя нечего: других родственников, кроме мамы, у меня нет (об отце я ничего не знаю), да и другой специальности тоже.
- Вы, умница, Каталина, действительно всё кратко и точно. Надеюсь, мы с Вами сработаемся.
- Я в этом уверена, Алла Ивановна. Постараюсь, Вас не подвести.
- Вот и отлично, приступайте к разбору накопившейся макулатуры.

***
Две недели спустя, после приёма на работу Каталины, к Андрею Зотову – Начальнику Департамента собственной безопасности – явился неожиданный посетитель, вернее посетительница. Даму звали Ангелика Блум, и она была личным секретарём профессора Догмарского. («Дама в футляре», как метко прозвала её зотовская секретарша - за непроницаемый взгляд, гордую осанку и строгий костюм).
- Мистер Зотов, я пришла с Вами посоветоваться по очень деликатному делу.
- Слушаю Вас, мисс Блум.
- У моего хозяина пропал один очень важный для него диск. Если эта вещь попадёт в руки недружественных нам правительств, типа нынешнего марсианского, может произойти настоящая катастрофа.
- Почему же он сам не пришёл ко мне, Ваш хозяин?
- Он в замешательстве. Понимаете, материал, находящийся на этом диске, имеет высочайший уровень секретности. Его нельзя было выносить из лаборатории Департамента научных изысканий. Но мой хозяин жутко рассеянный человек. Он не разделяет, где дом, а где работа. Корпит над своими чертежами день и ночь. Собственно, он и работает, в основном, дома, а на службу приходит только затем, чтобы просмотреть документы особой секретности. У господина Догмарского – свободный график посещения, так как он является уникальным и особо ценным специалистом в своей области.
- А что же Вы, как его личный секретарь не проследили, чтобы профессор не прихватил с работы чего лишнего?
- В мои обязанности входит только сопровождение господина Догмарского в поездках. Дома за ним присматривает жена Лилибет, а на работе – его ученик и помощник Том Липник.
- Что значит присматривают? Он что – дитя малое.
- Ещё хуже.
- Ясно. И что Вы хотите от меня? Чтобы я открыл дело?
- Ни в коем случае. Если об этом узнают наши враги, они и сами начнут искать диск. А тогда неизвестно, у кого это получится быстрее.
- Значит, Вы хотите провести это расследование камерно?
- По возможности. И, хорошо бы, если бы Вы направили к нам человека, от которого не пахнет за версту Особой полицией.
- Даже так? Не слишком ли многого Вы от меня хотите? – Зотов встал и заходил по комнате, заложив руки за спину, как это делал когда-то его предшественник и тесть генерал Летов.
- Я не прошу Вас скрывать эту информацию от своего руководства. Но нам бы не хотелось, чтобы дом профессора превращался в проходной двор.
- Кому это нам?
- Лилибет и мне.
- Может, у Вас уже и человек какой есть на примете, для особой миссии? Не стесняйтесь, выкладывайте.
- Мы не станем возражать, если под видом нового помощника профессора Вы  направите к нам Поля Мазурина?
- Любопытно. А какое отношение имеет к расследованию массовик-затейник?
- Ну, зачем же Вы принижаете его статус? Этот человек – профессионал высочайшего уровня и самый востребованный во Вселенной организатор праздников. Извините, я знаю, что он вхож в Ваш дом, и даже является родственником Вашей супруги. Но, также, я знаю, что он принимал активное участие в расследовании смерти Николетты Куирджи.
- Николетта была его невестой. Ровно поэтому он и был допущен к делу. А не потому, что он чей-то там родственник.
- Я понимаю, не волнуйтесь, пожалуйста. Вас же никто не обвиняет в нарушении субординации и злоупотреблении служебным положением.      
- Да, а чем же Вы тогда сейчас занимаетесь?
- Я просто прошу Вас о помощи.
- Хорошо. А, позвольте узнать, откуда лично Вы знаете Мазурина?
- Сама я лишь шапочно с ним знакома, а, вот, Лилибет дружила с Александрой Куирджи, во времена её руководства Департаментом научных изысканий.
- Что ж, цепочка понятна: Куирджи с её дочкой и дочкиным женихом – профессор (работник подведомственного ей Департамента) - его жена. А, знаете, что? Я совсем не удивлён. Мне начинает казаться, что Мазурина знают все без исключения. Его популярность сравнима с популярностью какой-нибудь медийной личности.
- Он сам уже давно – такая личность.
- Пусть так. Но я же не могу ему приказать вступать в это дело. Как сам решит. Ему там может грозить какая-нибудь опасность. А гражданское лицо подвергать риску не допустимо.
- Какого рода опасность?
- Почём мне знать? Кто-то же похитил этот диск.
- Или профессор сам его куда-нибудь спрятал и забыл про это.
- Но, в этом случае, подобная работёнка по плечу даже домашней прислуге.
- Как раз этого мы и не хотим. Наша цель - избежать огласки. Прислуга имеет обыкновение болтать. А на каждый роток, ведь, не накинешь платок. К тому же, может оказаться, что диск стащил кто-то из домашних, и за деньги передал нашим политическим противникам.
- Понимаю. Да, поставили Вы меня в сложную ситуацию. Хорошо, я попробую связаться с Мазуриным. Зная его авантюрный характер, можно предположить, что он Вам не откажет.

***
С момента гибели Николетты Куирджи Зотов видел Поля лишь дважды – сразу после возвращения того из кругосветного путешествия и на собственной свадьбе. На брате Аллы Нортон, казалось бы, совсем не отразилось происшествие с семейством Куирджи, но Зотов знал, что это не так. Хотя Поль и не планировал жениться на Николетте, но внезапная смерть молодой прелестной девушки сказалась на нём отрезвляюще. Мазурин перестал менять своих женщин как перчатки. Да что там, он даже ни с кем не встречался после Николетты. По крайней мере, Алла и Зотов ничего об этом не знали.
- Что ты хотел от меня, Андрей, к чему весь этот официоз? Почему нельзя было у вас посидеть или пересечься в кафе?
- Здесь стены толще.
- Даже так? И что я опять натворил? Вроде, никаких за мной грешков не водится. Все мои работники оформлены должным образом, продукты для вечеринок закупаются свежие, на развлекательную программу тоже жалоб, вроде, не было.
- Моё приглашение не относится к твоему бизнесу. Дело строго конфиденциальное, возможно, даже, опасное. В одном степенном семействе произошла нештатная ситуация, а допустить в свой дом постороннего человека для расследования они не хотят. Поэтому обратились в наш Департамент с просьбой о неком посреднике между ними и полицией.
- А я тут причём?
- Они предложили твою кандидатуру в качестве миротворца.
- Ничего себе! Я заинтригован. Что за люди?
- Узнаешь в своё время. А прямо сейчас ты готов подписаться под бумагой, в которой оговаривается строгая конфиденциальность сведений, которые тебе станут доступны?
- Спрашиваешь?
- Тогда сначала подпиши, а потом я введу тебя в курс дела.
После того, как формальности были улажены, Зотов рассказал Полю о визите и просьбе Ангелики Блум.
- Слушай, про эту даму мне мало чего известно, так видел пару раз, а Бетку (Лилибет, то есть) я конечно знаю. Бедная женщина. Ну, то есть, она как раз совсем не бедная, а даже сказочно богатая. А бедная, потому что вышла за шизоида.
- Расскажи, пожалуйста, что ты знаешь. Ведь, нам придётся с тобой фактически вдвоём раскручивать это дело.
- Ладно, слушай. Бетка, как её зовут близкие друзья, - единственная дочь одного подпольного миллиардера. Этот дядька разбогател на ставках и прочей подобной полулегальной мути. Жену свою он не любил, хотя и прожил с ней лет тридцать, если не больше, до самой её смерти от какой-то быстротечной горячки. Зато дочку этот тип просто обожает.
- Почему ты говоришь о нём в настоящем времени. Он, что жив и на свободе?
- Ещё и нас с тобой переживёт. Такой жеребец здоровый. Кушает всё только полезное, занимается спортом, с бабами не связывается. А на свободе – потому, что с мозгами дядька – дружит с правильными людьми, не зарывается.
- А где живёт?
- Кто его знает? Курсирует от одной своей резиденции к другой. У него, кстати, даже остров свой где-то есть. Ну, то есть, формально там губернатор и прочие ответственные лица руководят, а фактически – Беткин папочка.
- А делами своими он по-прежнему занимается, или забросил на старости лет?
- Андрюша, ты меня за кого держишь? Мне жизнь ещё дорога. Я в дела своих клиентов не лезу.
- А он твой клиент?
- Да, пару раз заказывал вечеринки с фейерверками.
- И, как я понимаю, всё его богатство останется родной кровиночке?
- Понимаешь ты правильно.
- А что же он ей получше жениха не присмотрел?
- Почём мне знать. Но думаю, она бы его всё равно не послушалась, поскольку у нашей Лилибет характер – папочкин, её в бараний рог не согнёшь. Так что родитель, полагаю, вынужден был смириться с дочуркиым выбором. Не самым плохим, между прочим.
- Но профессор же, говорят, с головой не дружит?
- Сейчас, да. А раньше очень даже не глупый паренёк был. Они с Беткой учились вместе в университете. Только ей наука впрок не пошла, а Ривальчик одолел, с грехом пополам, азы математики и физики, и двинул по этой дорожке.
- Погоди, ничего не понимаю. С грехом пополам и профессор… Он, что не сам свои открытия делает?
- Этого я не знаю. Но слухи ходили, что Догмарский у своего руководителя тему слизал.
- Почему же тот его не вышвырнул?
- А потому что Лилибет уже в своего Ривасика зубами вцепилась. А как вышла замуж, так папаша расстарался: кафедру зятьку организовал, звания научные. Ну, как против такого уважаемого человека пойдёшь? Вот и руководитель этого обормота, видно, решил смолчать и подарил ему свою тему. А потом уже Ривальчик ученичками оброс способными, рабами бессловесными, которые темочку космогоническую развивают. Но, это, учти, только слухи, которые мне доводилось слышать в очень узких кругах.
- Но, ведь, он же, формально, должен подчиняться Главе Департамента научных изысканий. Что же твоя несостоявшаяся тёща молчала?
- Здесь ключевое слово – формальное подчинение. Зачем, скажи на милость, Александрине было портить отношения со своей подругой Лилибет, которая её побрякушками золотыми заваливала, да по курортам возила?
- Да, бедная моя Аллочка. Разгребать ей и разгребать за твоей Куирджи.
- Вот уж за кого совсем не стоит переживать, так это за Нортон. Она там порядок наведёт.
- Ну, хорошо, а скажи, пожалуйста: Догмарский взаправду в детство впал, или притворяется?
- Думаю, последнее. По моему мнению, он только и ждёт, пока его тесть преставится, а он на женины деньжата тут же свои лапки липкие и наложит. Сейчас-то, папаша зятю шиш чего даёт, а дочкины расходы лично контролирует.
- А сколько лет Догмарскому и Лилибет? И что там с деторождением, с наследниками то бишь, которые могут претендовать на дедушкино богатство?
- Вот, умница ты всё-таки, Зотов, недаром тебя Алла выбрала. Мыслишь правильно. Риваль и Бетка – ровесники, им сейчас по сорок лет. Срок – предельный для материнства, но, как мне говорила Александрина, её подружка боится от мужа рожать из-за его чудачеств. А, вдруг, да, деткам его шизофрения передастся. И ещё, вроде как он в мужском плане не силён, или голову ей дурит.
- По какой причине?
- Да у него же цветник дома. Жена тоже ещё ничего, на неё же целая клиника пластической хирургии впахивает. Личную помощницу ты сам видел.
- Ну, не знаю, вроде ничего особенного.
- Это тебе после Нортон показалось. Бабёшечка в полном цвету, лет на десять моложе Котика. Трёх сестёр Риваля я в расчёт не беру (близкородственные связи - мезальянс) – перезрелые коровищи, которые даже рожать от кого-либо боятся, чтобы их братец с довольствия не снял.
- А что, может?
- А то. У него же ещё одна сестра есть Людвига. Она младше Ривасика и посимпатичнее своих сестёр. Вот ей повезло, она нашла какого-то садовника, закрутила с ним и родила сына. Так братец ей под зад коленкой дал и ни копейки не даёт. Хорошо, хоть, тот мужичок порядочным человеком оказался. Он ребёнка признал и на Людвиге женился. Уехали они куда-то, подальше от братца. Если надо, можешь её найти и расспросить про Ривасика. Думаю, уж она молчать не будет, разрисует его портрет психологический.
- А кто ещё постоянно в доме проживает?
- Извини, отвлёкся. Значит, про Бетку Ангелику и сестричек я тебе сказал. Там ещё мамаша Риваля крутится – старая ведьма. Её Лилибет боится как огня. Мало того, что страшная, да взлохмоченная, так ещё и деменцией страдает – если что начнёт прятать, вовек не найдёшь.
- Может, это она диск прихватила, а потом про него забыла?
- Не знаю. Но если так, то это вариант совсем глухой. С неё станется и выкинуть вещь на помойку.
- Это все жильцы Догмарского?
- Почти, - хитро улыбнулся Поль. – Там, брат, такой розанчик недавно расцвёл, просто слюнки потекут, как её увидишь. Лет так девятнадцати. Зовут Жанин. Она доводится Бетке двоюродной племянницей.
- Сирота?
- Отнюдь. Просто её родители решили, что пятерых детишек им за глаза хватит. А у Бетки материнский инстинкт проснулся, вот она племяшку и выкупила у родных. Лет пять, наверное, в их доме этот цветок расцветал, пока окончательно не оформился. Ох, зря Лилибет пригрела на груди эту змейку.
- Думаешь, профессор на неё глаз положил?
- Да, я не думаю, я знаю. Александрина говорила, что, когда была в гостях у подруги, видела, как Риваль на племяшку пялится. Только что не растекался перед ней. А как Лилибет завидит, начинает под дурака косить. Александрина пыталась Бетке глаза на него раскрыть, но только та не верит.
- Что так любит мужа?
- Скорее, жалеет. Я же говорю, инстинкт материнский проснулся, со всеми подряд нянчится.
- Ну, так ты возьмёшься за это дело?
- Попробую. Грех такой цветник упускать.
- Этого-то я и опасался.
- Брось, Зотов, шучу я. Мне там никто не нравится. Их с моей Николеттой даже рядом не поставишь.
- Скучаешь по ней?
- Бывает. Видишь, какая штука. Была бы она жива, мы бы, наверняка, с ней разбежались давно, а теперь она навсегда в моей памяти. Эх, сентиментальным я стал, аж самому противно. Ладно, когда мне к ним выдвигаться?
- Да хоть сегодня.
- Сегодня не могу. Надо своим задание дать, по поводу предстоящей свадьбы одного чиновника из правительства. Завтра поеду, а ты их предупреди.

***
Но выдвигаться к Догмарским пришлось не Полю, а подчинённым Зотова. В час ночи дежурный из Особой полиции позвонил ему домой.
- Простите, Андрей Викторович, это Пауэрс. Тут такое дело: нас вызвали на одно происшествие. Смерть от несчастного случая. С Вами хочет поговорить секретарь покойного.
- Давай.
- Мистер Зотов, это Ангелика Блум, здравствуйте. У нас несчастье. Мой шеф упал с лестницы и сломал себе шею. Его сестра вызвала полицию, хотя мы и просили её этого не делать. Теперь полицейские повсюду. Как быть?
- А знаете, я думаю, что это не плохо. Может, им удастся отыскать пропажу.
- Но это же катастрофа.
- Я так не думаю. Дайте мне поговорить с офицером, который руководит расследованием.
- Хорошо.
- Да, шеф, слушаю.
- Макс, пусть твои ребята там работают поделикатнее. И ещё, все диски и то, что на них похоже, откладывать в сторону. После окончания осмотра места происшествия, всё, что нашли, забрать и привезти лично мне.
- Так точно, будет исполнено.
- Туровой позвонили?
- Она уже едет.
- Кто там с вами?
- Ложкин и Маркони.
- Это тот итальянец, которого взяли вместо Кодовского?
- Да.
- И как он тебе?
- Пока присматриваюсь.
- Ладно, желаю удачи. Туровой скажешь, чтобы с утра прибыла ко мне с докладом.
- Передам.

***
На следующий день Зотов, ни свет, ни заря уже был на службе. Турова прибыла на доклад через час. У неё был измученный вид, но её начальник понял, что она что-то накопала.
- Давай, делись, скорее, как дела.
- Знаешь, Андрей, это не дом, а какой-то приют для чудиков.
- Начиная с покойника.
- Не знаю. Не довелось с ним встречаться при жизни. Жена бьётся в истерике и винит всех на свете, включая вашего Поля, что не уберегли её драгоценного муженька. Хотя Мазурина там не было и близко. Мать Риваля причитает, сёстры рвут на себе реденькие волосёнки и обвиняют во всём профессорскую секретаршу, которая де не уследила за их драгоценным братцем. Самая старшая из мегер так прямо кидается на несчастную Ангелику. Блум отбивается от неё колотушкой. Единственный человек, сохраняющий полное спокойствие в этом дурдоме – племянница жены. Такое чувство, что девице плевать на происходящее.
- Ясно. Как считаешь, его столкнули или сам спланировал?
- Фифти-фифти. Следов борьбы и насилия не обнаружено.
 - Диски нашли?
- Да. И секретарша даже один из них опознала. Одно но: никаких записей на носителе не обнаружено. Информация либо стёрта, либо её вообще не было.
- А поточнее можно установить?
- Пытаемся. Перед приходом сюда, занесла диск ребятам в информационный отдел.
- Молодец. А как считаешь, тётки что-нибудь скрывают?
- Однозначно. Я же стажировалась по клинической психиатрии. Жена явно переигрывает, сестрички озабочены только своей дальнейшей судьбой. Они ведь, как я понимаю, жили в доме на птичьих правах, как приживалки.
- Секретарша…
- Что-то явно скрывает. Сложнее всего разобраться с чувствами племянницы. Понятно, что она не скорбит по родственничку. А в остальном… Пока не разобралась.
- Они ещё хотят видеть у себя Поля?
- Лилибет да, а остальным без разницы, по-моему.
- Что ж, попробуем его туда отправить. Может, добудет для нас какие-нибудь сведения.
- Как хочешь. А я, с твоего разрешения, съезжу домой на пару часов. Нила надо в школу отправить.
- А что Гарикова родня с этим не справится?
- Справится, конечно, но, боюсь, мы ребёнка напугали ночью, когда сначала Ложкина вызвали, а потом и меня дёрнули.
- Да, с медовым месяцем у вас такая же чехарда, как и у нас с Аллой.
- Ну, вы то, тогда хоть неделю отгуляли, а у нас и того не было.
- Ладно, езжай, поспи хоть часа три.
- Спасибо!

***
Жанин Копе была ужасно напугана, но она понимала, что не имеет права показывать свои эмоции при посторонних. Поэтому и разыграла картину полного безразличия к происходящему перед Туровой. И Ольга ей почти поверила, хотя после и начала сомневаться в увиденном.
- Что же теперь со мной будет? - думала девушка, - к родителям возвращаться придётся? Понятно, что сестёр мужа и его мать тётка терпеть в своём доме больше не будет. Лилибет, конечно же, не благотворительница. Это она перед Ривалем рисовалась, чтобы он её не бросил. А захочет ли она, в её положении, терпеть «бедную родственницу»?
Жанин на цыпочках подкралась к двери тёткиной спальни, прислушалась, потом тихонько поскреблась в дверь.
- Это ты, моя девочка?
- Да, тётечка. Я могу войти?
- Входи, конечно.
Жанин вошла и немного опешила. От тёткиной печали не осталось и следа. Она сидела у своего зеркального столика и накладывала на лицо тональный крем.
- Ну, всё, дорогуша, наконец-то мы освободились от своей ноши.
- О чём Вы, тётушка?
- Да, о твоём похотливом дядюшке, моём муже. Ты не представляешь, как мне надоело изображать идиотку. Да и тебе больше не придётся вздрагивать при появлении этого развратника. Уж теперь-то я найду себе настоящего мужчину. Да, кстати, сегодня к нам приедет один человек. Ты могла мельком видеть его у Алекс, моей подруги. Его зовут Поль.
- Это жених Николетты?
- Да. А, ну, конечно, как я могла забыть? Ты же была со мной на свадьбе Марианны. Бедная девочка, сколько выпало испытаний на твою бедную головку. Решено, ты сегодня же отправляешься путешествовать. Ты же не против развеяться?
- Но, тётя…
- Не спорь. А когда ты вернёшься, я, надеюсь, уже буду замужней дамой. Признаюсь тебе, по секрету, я безумно влюблена.
- Так Вы меня прогоняете, чтобы я Вам не мешала устраивать личную жизнь? А по возвращении из путешествия, мне, наверное, придётся от Вас съезжать к родителям?
- Что ты? Когда вернёшься, я сниму тебе квартиру, и буду частенько навещать свою любимую девочку.
Лилибет поднялась и довольно бойко для её вовсе не субтильной комплекции подбежала к племяннице. Она подхватила Жанин под руки и затанцевала с ней под собственное мурлыканье. У девушки глаза расширились от ужаса. На миг ей показалось, что сумасшествие дядюшки передалось его жене. Последняя, кажется, догадалась, о чём думает племянница. Лилибет резко остановилась и, взяв Жанин за подбородок, притянула её лицо к своему.
- Дурочка, ну что ты зажалась? Думаешь, я сошла с ума? Нет. Хотя, ты и недалека от истины – влюблённые часто теряют голову от переполняющих их чувств.
Вдруг, Лилибет прислушалась. Она сделала племяннице знак молчать, и, подкравшись к двери, резко дёрнула за ручку. Одна из сестёр Догмарского – Полин – едва успела отскочить от двери.
- А, это ты за мной шпионишь, нахалка? - завопила Лилибет, втаскивая своячницу в комнату. Всё, кончилась ваша власть надо мной. Ступай, собирайся и съезжай отсюда, со своими каракатицами и мамашей. Мой дом вам не гостиница.
Полин в ужасе замахала на неё руками: - Что ты, сестра? Как ты можешь так говорить? Мы же тебя любим.
- Любите, как бы не так. Вы постоянно настраивали Риваля против меня. В своём доме я не могла даже шагу ступить, чтобы вы ему не наушничали.
- Куда же мы пойдём? На что будем жить? Ты дашь нам хоть немного денег?
- С чего бы это?
- Но ты же так богата.
- Сейчас да. А после замужества с вашим увечным братцем родной отец лишил меня доступа к своим счетам. Я жила на его подачки. Он давно уговаривал меня развестись, чтобы вернуться в лоно семьи и вновь обрести финансовую независимость. И, вот, свершилось.
- Но, ведь, от брата должны были остаться хоть какие-нибудь деньги, - слабо прошептала Полин.
- Деньги, говоришь? Всё, что зарабатывал ваш братец, он спускал на доступных девок.
- Что ты говоришь? Разве можно так о покойнике?
- А почему нет? Двадцать лет он морочил мне голову, уверяя в своей импотенции. И что я узнаю от частных расследователей: оказывается, он не вылезает из публичных домов. Более того, этот негодяй и к моей племяннице присматривался, щупал, делал грязные предложения. Совсем извёл девчонку.
- Ты за ним следила? – в ужасе произнесла Полин.
- Да, сестрица-неудачница, представь себе. Мне это Александрина посоветовала.
- Эта распутная женщина?
- Эта умная женщина.
- Так, может, мы зря на Ангелику думаем? Может, это ты спихнула брата с лестницы?
- Ах, ты тварь, - Лилибет подскочила к Полин, и вцепилась той в волосы. И она бы не оставила на голове обидчицы ни единого волоска, если бы на крики не подоспела Блум. Она, с помощью Жанин, растащила дерущихся женщин.
- Лили, успокойся, прошу тебя. У тебя же давление скачет, вон, как вся кровь к лицу прилила.
- Очень хорошо, что ты пришла, Ангелика. Проследи, чтобы эти три мегеры, вместе с их мамашей, сегодня же убрались из моего дома.
- Может, ты хотя бы до похорон их оставишь?
- Нет. Чтобы сегодня же их ноги в моём доме не было. Организуешь их отъезд, а потом купишь девочке средиземноморский тур. Она его заслужила. И, ещё, через два часа сюда приедет Поль Мазурин. Приготовь для него лучшую гостевую комнату.
- Но в этой комнате живёт мать твоего покойного мужа.
- Знаю. Позаботься, чтобы она уже вымелась из комнаты к тому времени.
- Мне тоже выметаться?
- Ещё чего? Ты мне понадобишься, чтобы разобрать бумаги покойничка. А потом подумаем. Теперь все ступайте. Мне нужно привести себя в порядок.

***
Когда через два часа после «скандала в благородном семействе» Поль, в чёрной брючной тройке, появился на пороге дома Догмарского, его встречала Ангелика Блум с совершенно непроницаемым лицом.
- Доложите, пожалуйста, что Поль Мазурин желает видеть хозяйку дома.
- Она просила сразу же проводить Вас к ней. Прошу.
- О, как это мило с её стороны. Благодарю Вас!

Блум подвела Поля к двери хозяйки и постучала. На стук никто не откликнулся. Затем раздался неясный шум и что-то упало на пол.
- Лилибет, пришёл Поль Мазурин.
Ангелика слегка подтолкнула замешкавшегося гостя: - Смелее.
Поль вошёл в комнату хозяйки дома и зажмурился от яркого солнечного света, который сочился из распахнутого настежь окна. Вначале он ничего и никого не заметил, но затем разглядел свою давнюю знакомую, которая в какой-то неестественной позе откинулась в кресле, рядом с которым были разбросаны клубки и швейные принадлежности, выпавшие из массивной деревянной коробки.
- Бетка, - позвал Поль, но женщина не откликнулась.
Тогда Мазурин быстрыми шагами пересёк комнату и склонился над Догмарской. Она была ещё жива, но от случившегося с ней паралича её перекошенное лицо было странного синеватого оттенка. Изо рта показалась то ли слюна, то ли пена. Она открыла глаза и взглянула на Поля, очевидно не узнавая его. Она что-то силилась сказать. Мазурин склонился к самым её губам и разобрал: зурик. На эти слова ушли последние силы Лили-Кэт.
- Она мертва, мисс Блум, вызывайте полицию.
- Может, всё-таки, врача? – неуверенно спросила подошедшая Ангелика.
- Как хотите. Лично я звоню Зотову.

***
В доме царила какая-то зловещая атмосфера. Жанин в полуобморочном состоянии лежала на диване в гостиной. Возле неё хлопотали сёстры Догмарского: Розетта, Полин и Стефания. Их мать, вместе с кухаркой, готовила кофе для всей компании, а Ангелика давала показания прибывшей Туровой.

Вечером того же дня Зотов, вместе с Полем, Ложкиным и Пауэрсом, слушал записи опросов, произведённых следственной бригадой.

Допрос старшей горничной.
- Мисс Цихонская, сколько Вы служите в этом доме?
- Пятнадцать лет.
- А кто Вас нанял?
- Миссис Догмарская, через агенство. Они как раз поженились и купили этот дом.
- И Вы сразу заняли место старшей горничной?
- Нет, я начинала с горничной. А когда уволилась старшая горничная, меня взяли на её место.
- А почему она уволилась?
- У неё родился внук, и сын попросил её помочь за ним ухаживать.
- Сколько работников в Вашем подчинении?
-  Десять, включая официантов, которые подают на стол, и кухарок.
- И все они заняты ежедневно?
- Нет, наши люди работают посменно. В смене две горничные, два официанта и одна кухарка.
- А у Вас какой график?
- Я работаю каждый день, кроме среды.
- А кто Вам установил этот выходной день?
- Хозяйка. В среду она ходит по гостям, а хозяин обедает в городе. Поэтому прислуга нужна только утром и вечером. Они справляются и без меня.
- Что Вы можете сказать про своих хозяев? Они дружно жили?
- По-разному. В какой семье не бывает ссор? Но не дело прислуги обсуждать своих работодателей.
- Согласна. Вы не могли бы посмотреть, кто из слуг работал в тот день, когда погиб мистер Догмарский?
- Мне не требуется сверяться с записями, миссис, я и так помню. Это как раз была среда. Накануне того дня я проинструктировала, как обычно персонал: кухарку Натали Феро, официантов Юрека и Мирека Никульских и горничных Марину Галимову и Катрин Ошкарову. Хочу сразу сказать, что никто из них ничего не слышал и не видел, так как хозяин упал с лестницы ночью. А в это время вся прислуга из дома удаляется.
- А что касается сегодняшнего дня. Кто-нибудь из Ваших подопечных что-нибудь слышал или видел. Может, заметили посторонних в доме?
- Никто и ничего.
- Мисс Цихонская, я предупреждаю Вас об ответственности. Вы ступаете на скользкую дорожку, обманывая следствие. Ну, что Вы боитесь? Вашим хозяевам уже всё равно.
- Но мне не всё равно, миссис, существуют же элементарные правила приличия. Мы не имеем права обсуждать своих хозяев, если хотим, чтобы наши будущие работодатели нам доверяли.
- Хорошо, Вы не можете мне ничего сказать, пусть. Но тогда пришлите ту горничную, которая обслуживает этот этаж, его женскую половину. Как её зовут?
- Марина Галимова.
- Отлично, ну так я жду, и, пожалуйста, не инструктируйте её, о чём можно говорить, а о чём нет.
- Постараюсь. Всего доброго, миссис.

- Марина, не пугайтесь, пожалуйста. Я Вас не съем. Для начала, сколько Вам лет, и сколько Вы здесь служите?
- Мне девятнадцать лет. Я здесь всего полгода работаю.
- Кто Вас нанял?
- Мисс Цихонская.
- Через агентство?
- Нет. Мой дядя работает здесь шофёром, возит хозяина. Он за меня попросил.
- Понятно. Вы убираетесь в комнате хозяйки. Что конкретно Вы делаете?
- Влажную уборку.
- Каждый день?
- Да, в свою смену. Она не переносит, то есть не переносила пыль.
- Марина, я прошу Вас отвечать мне сейчас предельно откровенно. От этого зависит, как скоро мы определимся с причинами смерти Лилибет, и как быстро отпустим Вас домой.
- Хорошо, миссис, спрашивайте.
- По косвенным признакам можно понять, что Ваша хозяйка любила плотно поесть и могла себе позволить рюмку-другую алкоголя.
- Даже больше.
- Что, пила бутылками?
- Я не знаю, одна ли она это всё выпивала, но мне иногда приходилось выносить много пустой посуды. Но, при этом, миссис, поверьте, она не была алкоголичкой. Просто, у неё были поводы для переживаний.
- Она это с Вами обсуждала?
- Один раз, когда я убиралась, она неожиданно вошла. Вернулась раньше, чем обычно. Вообще то, мы по инструкции, должны тут же выйти, но она меня задержала. Мне показалось, что ей очень хочется с кем-то поделиться своими переживаниями. Ей, по-моему, было всё равно, кто перед ней.
- И что она сказала?
- Миссис, я Вам всё это говорю только потому, что её уже нет. Я не сплетница, не подумайте.
- Ну, конечно, Вы поступаете, как законопослушный человек. И, возможно, Ваша откровенность поможет нам найти злоумышленника, если таковой был.
- Но она же сама умерла, от удара.
- Скорее всего, но меня смущает открытое окно.
- О, это обычное дело. Она даже спала с распахнутым окном.
- А простуда или грабители её не смущали?
- Она редко болела, если не считать аллергии на пыль. А от грабителей в доме установлена сигнализация.
- То есть, если бы какой-то человек проник через окно…
- Здесь бы через минуту уже была полиция.
- Если бы сама хозяйка не отключила сигнализацию, так?
- Ну, да, а зачем ей это делать?
- Согласна, незачем. Итак, вернёмся к Вашему разговору с Лилибет. Кстати, когда это было?
- Дня за два до смерти хозяина.
- И что она говорила?
- Она спросила, есть ли у меня молодой человек? Я сказала, что нет, так как не планирую рано выходить замуж, а хочу заработать на учёбу. Она меня похвалила, и призналась, что сожалеет, что сама так рано выскочила за своего мужа.
- Почему, не говорила?
- Она сказала, что вышла за него только, чтобы позлить своего отца. А потом пожалела, так как встретила любовь всей своей жизни.
- После замужества?
- Да, я так поняла.
- А имя его она не назвала?
- Нет, зачем ей откровенничать с горничной?
- Но, она же и так Вам немало рассказала.
- Не знаю, тогда мне казалось, что она это всё придумала.
- Почему?
- Потому, что я никогда не видела её с другим мужчиной и от других слуг не слыхала ничего такого.
- Больше она Вам ничего не говорила?
- Нет, она оборвала разговор, потому что ей кто-то позвонил.
- Кто не знаете?
- Нет. Хозяйка взяла телефон и пошла в сад, а я продолжила уборку. Вот и всё.
- А сегодня Вы ничего не заметили? Ну, что Вы замялись, выкладывайте. Поймите, если я узнаю какую-то информацию, которую Вы скрываете, от других работников, то Вас можно будет привлечь по статье за укрывательство улик или сведений.
- Да, я не пытаюсь ничего укрывать. Сегодня был скандал, который слышал весь дом. Как я поняла, Полин подслушивала под дверью хозяйки, та её подловила и начала ругать. Полин, как я слышала, обвинила Лилибет в том, что эта она столкнула мужа с лестницы. А хозяйка ей в волосы вцепилась. Потом их Ангелика и Жанин расцепили. А Лилибет велела мужниной семье из её дома убираться. Больше я ничего не могу сказать про эту сцену, потому что всю прислугу из дома отослали.
- Скажите, а Полин раньше шпионила за своячницей?
- Да постоянно. Я много раз её видела под дверью то хозяйки, то хозяина. Им же надо о чём-то сплетничать с сёстрами, вот они её и подсылали.
- А Вы очень наблюдательная и умная девушка, Марина. Скажите, а Людвига, после того, как её выгнали из этого дома, не пыталась вернуться?
- Я не видела. И, вообще, я же здесь всего полгода, а Людвига с ребёнком давно здесь не живёт.
- А про её мужа Вы ничего не знаете?
- Ну, знаю, что он здесь раньше работал. Только он не жил здесь, у него квартира была, от отца осталась.
- И они теперь там все вместе живут?
- Нет, он, вроде, квартиру продал и купил большой дом для своей семьи. Но Вам об этом лучше кого-нибудь другого лучше спросить.
- Обязательно это сделаю. А Вам спасибо за откровенность.

- Мисс Блум, как Вы считаете, от чего скончалась Ваша хозяйка?
- От инсульта, так сказал врач.
- Это понятно. Но, чем он был вызван?
- У неё уже были подобные звоночки. Повышенное давление при таком весе – обычное дело. Вместо того, чтобы воздерживаться от еды и прочих излишеств, она жила на полную катушку.
- А её смерть не может быть последствием скандала, который случился незадолго до её смерти?
- Ну, конечно, прислуга уже начала распускать сплетни… Впрочем, всё возможно. Лилибет перенервничала, на это наложился стресс от смерти мужа. Не удивительно, что ей стало плохо.
- Вам больше нечего добавить?
- Нет.
- Очень жаль. А как Вы объясните наличие в Вашем компьютере полного досье на Ваших хозяев? В течение долгого времени Вы, фактически, собирали на них компромат. Для чего?
- Полагаете, что я их шантажировала? Это же бред. И, вообще, я не давала согласия на то, чтобы ваши люди рылись в моих вещах.
- Два подозрительных несчастных случая и разрешение начальника Департамента собственной безопасности дают нам право на проведение обыска. Можете ознакомиться с документами.
- Пусть так, ладно. Но смею Вас заверить, что Ваши обвинения не обоснованны.
- Вам придётся привести действительно весомый аргумент, чтобы избежать серьёзных неприятностей, мисс Блум.
- Ну, что ж, я Вам отвечу. Да, я собирала сведения, но не для шантажа, а для своего нанимателя.
- И кто он?
- Отец моей хозяйки. Какое-то время я работала у него секретарём. А потом он порекомендовал своему зятю нанять меня в качестве личного помощника.
- И как давно Вы занимаетесь сбором материала?
- С момента поступления на работу – три года.
- А для чего Ваш работодатель собирал компромат на дочку и зятя?
- Он ненавидел профессора, считал его выскочкой и негодяем. Надеялся, что, узнав правду про похождения Риваля, Лилибет с ним разведётся.
- И она узнала?
- Да, но не от меня. Хозяйка обратилась в детективное агентство, когда заподозрила мужа в неверности. Они выяснили, что он оплачивает услуги продажных женщин, в то же время отказывая в близости своей жене.
- И почему она с ним не развелась?
- Она планировала это сделать, как я поняла, но так, чтобы ему было побольнее. Для начала она, с помощью компьютерных взломщиков, подобрала ключики ко всем его счетам, и стала оттуда денежки выводить. Он долго ничего не замечал, а потом, видимо, решил, что сам всё это потратил. Он, конечно, не был сумасшедшим, но рассеянным был, бесспорно. Увидев, как быстро утекают его средства, Риваль перестал посещать бордели и решил сосредоточиться на своих домашних. Сначала, он пытался подкатить ко мне, но получил отпор. Тогда он начал третировать Жанин, просто прохода не давал бедняжке. Она же боялась или стеснялась жаловаться тётке, пока та сама не стала свидетельницей мерзкой сцены. Риваль, конечно, начал выкручиваться, говорил, что случайно прислонился к племяннице, но ему никто не поверил.
- Скажите, пожалуйста, а у Вашей хозяйки не появлялась мысль завести любовника, раз с мужем не получалось наладить отношения?
- А у неё и был любовник.
- Знаете, кто?
- Нет. Она очень умело его прятала. Но мне несколько раз удалось подсмотреть, как он выбирается из её окна. К сожалению, его лица я не видела.
- По Вашему мнению, Догмарский сам слетел с лестницы или ему помогли?
- Этого я не знаю.
- Скажите, а Ваш Большой босс планирует что-нибудь отписать Жанин?
- Думаю, что ей кое-что перепадёт, ведь она была любимицей Лилибет.
- А кому достанется всё имущество Вашего шефа после его смерти? Его многочисленным племянникам?
- Навряд ли, он их не очень привечает. Скорее всего, отпишет всё церкви, чтобы молились за его грешную душу.
- А чем теперь займётесь Вы?
- После похорон Риваля и Лилибет я отправлюсь на острова к своему хозяину. Он обещал выделить мне там небольшой клочок земли для домика и сада.
- Что ж, желаю Вам исполнения мечты!
- Благодарю Вас!

- Мисс Полин, Ваша мать и сёстры отказались со мной побеседовать, делегатируя Вас для этой цели. Вам есть, что мне рассказать?
- Ну, не знаю. Мы сейчас все пребываем в шоке от того, что случилось с братом и дорогой Лилибет.
- Я слышала, что дом Догмарских планируется выставить на продажу. А Вам с сёстрами есть, куда переселиться?
- Надеюсь, нас примет Людвига.
- Это Ваша младшая сестра, которая вышла замуж за садовника?
- Да. Они, правда, живут втроём с мужем и сыночком, но дом там большой и уютный.
- А это далеко отсюда?
- В двух кварталах. Мама часто их навещает, а мы пореже, из-за Лилибет.
- Из-за Лилибет? А разве это не Ваш брат выгнал Людвигу из дому?
- Что Вы, Риваль был совсем непротив, чтобы они здесь жили с сынком. Это Лили не захотела, чтобы мешали её покою. Малыши же кричат и доставляют массу беспокойств.
- А на что живут Ваши опальные родные?
- О, муж Людвиги первоклассный садовник. У него нет отбоя от заказов. Раньше-то, ведь, он только здесь служил, а теперь сам себе хозяин.
- И долго он здесь работал?
- Ну, почитай лет десять.
- А когда уволился?
- Два года назад.
- Благодарю Вас. Да, ещё, Полин, Вы не знаете, что означали последние слова Лилибет?
- А я не в курсе. Она что-то сказала?
- Да, что-то похожее на «зурик».
- Не-е-т, не знаю.

Турова остановила запись: - видели бы вы, ребята, её лицо при этом? Побледнела смертельно, чуть в обморок не хлопнулась.
- А почему ты Блум не спросила про зурика?
- Она же у меня – главная подозреваемая. Зачем я её пугать буду?
- Понятно. Крути дальше.
- А дальше, ребята, ещё интереснее будет.

- Жанин, Вам плохо здесь жилось?
- Нет, хорошо.
- Тогда почему Вы пытались покончить с собой? Мы нашли записи медицинского протокола об этом.
- Это был жест отчаяния.
- Из-за мужа Вашей тётки?
- Да. Мне тогда только восемнадцать лет исполнилось. А у них с тётей всё очень плохо, на тот момент, было. Вот он и стал на меня засматриваться. А я его просто физически не переносила. Он на людях кривлялся, изображал ненормального, а наедине лез со своими гадкими признаниями. Пытался мне под юбку залезть, зажимал в углу, обещал ночью прийти. Ты, говорит, от меня никуда не денешься, а будешь характер показывать, так я тебя из дома вышвырну, отправишься обратно на самое дно. И, знаете, мне так обидно было это слышать. Мы с родителями, конечно, жили бедно, но весело. Это не правда, что они меня продали Лилибет. Просто мама считала, что мне здесь лучше будет. Знаете, как я по ним скучаю, а они по мне? Каждый день их во сне вижу.
- Навещали семью?
- Редко. Мне, ведь, совсем немного карманных денег давали. Но не потому, что тётка жадная. Просто, её отец, из-за Риваля, перестал её баловать, оплачивал только необходимые покупки.
- Откуда же она деньги брала? У мужа?
- Да, нет. Он на неё особо не тратился. Всё больше сам у неё денег клянчил.
- Жанин, скажите, у Вашей тётки был кто-нибудь на примете?
- То есть, Вы хотите знать, был ли у неё любовник?
- Вот именно.
- Да, был. Но только потому, что Риваль её не хотел.
- И кто этот человек?
- Даже не догадываюсь. 
- А откуда тогда Вы знаете о его существовании?
- Слышала как-то ночью голоса за её дверью. Не думайте, я не подслушивала. Просто, мне сон жуткий приснился, а я тогда ещё девчонкой была совсем. Прибежала к ней от страха, а зайти так и не решилась.
- А после этого случая не замечали, что она с кем-то встречается?
- Ну, она из дома часто уходила. Иногда, на весь день. Так что, всё возможно.
- Жанин, а теперь давайте поговорим откровенно. Одна из служанок видела, как Вы заходили к тётке непосредственно перед её смертью. Что Вы там делали?

Турова опять прервала запись: - Ну, дальше, она начала рыдать. Это продолжалось минут десять.
-  Я, наверное, это пропустил. А кто из опрошенных заметил племянницу? - удивлённо спросил Пауэрс.
- Да никто. Это я сама, по наитию её спросила. Ну, слушайте дальше.

- Да, я была у неё. И я никогда бы Вам не призналась, зачем к ней заходила, потому что это касается не только меня. Но теперь, мне начинает казаться, что я ошибалась в своих предположениях.
- Слушаю Вас, продолжайте.
- В тот день у нас случился отвратительный скандал. Лилибет рассказывала мне о своих планах на будущее, а Полин подслушивала под дверью. Тётя услышала, что там кто-то есть, и вытащила её из-за двери. Они обе наговорили друг другу много нехороших вещей. После чего Лилибет велела сёстрам и их матери убираться из её дома.
- Чем они ей помешали?
- Не только они, но и я, раз она решила меня в круиз отправить. Тётя мне призналась, что влюблена. А потом сказала, что вскоре должен придти Поль Мазурин. И я, почему-то решила, что это он её любовник, что она собирается купить его любовь и выйти за него замуж. А мне очень нравится Поль. Я была на свадьбе Марианны и видела, как нежно он общается с её сестрой Николеттой. Я до сих пор считаю, что он самый лучший, необыкновенный – красивый, добрый, внимательный. Знаете, в моей жизни мало было радости. А он тогда на свадьбе подошёл ко мне и подарил розу. Видимо, понял, как мне одиноко. Тётка меня взяла для компании на эту свадьбу, потому что больше не с кем ей было идти. А после даже не вспомнила, что я с ней туда ходила. Понимаете, что я испытала, когда подумала, что она к Полю воспылала? Мне так стало обидно и за себя, и за него. Его же, тоже, хотели купить, как вещь, как купили, в своё время, и меня.
- Вы хотели её убить?
- Что Вы? Я хотела её усовестить, идиотка. И много бы я добилась? Скорее всего, тётка вышвырнула бы меня вслед за сёстрами её мужа. Но, когда я к ней постучалась, мне никто не открыл. Потом я услышала какой-то шум. Думала, что это может быть её любовник. Потом, сообразила, что Поль должен прийти позже. Тогда я, не долго думая, толкнула дверь.
- И что Вы увидели?
- Какой-то человек выскочил в окно.
- Мужчина?
- Не знаю точно, но он был в мужском костюме. А тётка лежала на полу, полураздетая.
- И Вы её одели и поместили в кресло?
- Да, одела с трудом и усадила. А по дороге рассыпала её шитьё, которое на столике рядом стояло. Я думала, что Лилибет напилась (с ней такое случалось), но потом поняла, что у неё удар. Хотела, было, вызвать врача, но тут услышала голоса и спряталась в туалетной комнате. Это были Поль и Ангелика. Они зашли в комнату и кинулись к тёте, а мне в суете удалось незаметно прошмыгнуть в свою комнату.
- Тётка ничего Вам не успела сказать?
- Нет, она только хрипела.
- А Вы никогда не слышали такое слово «зурик»?
- Нет.
- Благодарю Вас. Пока Вы свободны.
- Да, я понимаю, что на меня падает подозрение. Не беспокойтесь, я никуда не убегу. Мне бы хотелось присутствовать на похоронах Лилибет, ведь она была так добра ко мне.

- Ну, и что вы на это скажете? – спросила присутствующих Турова, когда запись остановилась.
- Я тронут, - произнёс на распев Поль.
- Очень мило, но я не про это спрашиваю.
- Одну минуту, - Зотов встал и подошёл к столу, взял видеофон и набрал номер жены:
- Аллочка, не можешь ли ты прислать ко мне свою сотрудницу, у которой мать работает в доме Догмарских? Будь любезна.

- Каталина, Вы не могли бы узнать у своей мамы, не слышала ли она когда-нибудь про зурика?
- А зачем маму беспокоить? Я и сама Вам могу ответить на этот вопрос, Андрей Викторович. Зурик – это прозвище нашего бывшего садовника, женатого на Людвиге Догмарской. Его зовут Зураб, а слуги, для краткости, Зуриком прозвали.
- Каталина, Вы – золото, благодарю Вас.
- Скажите, - поинтересовалась Турова, - а сёстры Риваля знали про это прозвище садовника?
- Конечно, он же женат на их сестре, а она его так и зовёт.
- А племянница?
- Жанин? Вряд ли. Со слугами она особо не общается, разве что с горничной Мариной, своей ровесницей. Но та на службу поступила совсем недавно.
- Благодарю Вас.

Вызванный на допрос садовник отпираться даже не пытался.
- Да, я был в доме в тот день, когда Лили умерла. И тогда, когда Риваль с лестницы навернулся.
- С Вашей помощью, конечно?
- К сожалению. Он меня отследил, как я наверх крался. Навалился на меня сзади, а я его с перепугу и стряхнул. Он и полетел вниз кувырком. А я стрекоча задал. Но Лили честно в этом признался, хотел сразу идти в полицию, да она меня отговорила. Убедила, что если пойду, так меня в убийстве обвинят. А так все про несчастный случай подумают. А я, ведь, ей перед этим хотел сказать, что не могу больше быть её любовником. У меня сын, жена. А как после того, что я с её мужем сделал, мне было поступать? Я же в её руках теперь оказался. Решил, была не была - схожу к ней ещё один разок, а после сбегу куда подальше. Пришёл к ней, ну всё как обычно, в интимном плане. А она, возьми, да окочурься. Простите, то есть паралич с ней, что ли, случился. Но такой, что я уже сразу понял – не оклемается. Хотел, было ей искусственное дыхание сделать, а тут племянница её заявилась. Еле успел свои шмотки прихватить, да в окошко прыгнуть?
- И давно ваша связь длилась?
- Давно. Мы всё больше по гостиницам встречались, изредка в доме, когда ей не терпелось. Но как у нас с Людвигой закрутилось, я перестал к Лилибет ходить. А она, со злости, выгнала мою женщину с ребёнком на улицу. Ну, и я за ней следом, тоже ушёл. Поженились мы, хорошо зажили. А как-то раз, на свою беду, встретил на улице Лилибет. Ну, и поддался на её уговоры всё по новой начать. Только мне от этого никакой радости не было, поверьте. А как ей отказать, чтоб злобу на меня не затаила, не знал.
- Она Вам деньги или подарки дарила?
- Так по мелочёвке. Я, ведь, не альфонс какой.
- А то, что Лилибет собралась за Вас замуж, Вы не знали?
- Догадывался. Такая она была привязчивая. Но только ни за какие её деньги я бы на ней не женился. Я Людвигу полюбил. Сначала, просто из-за сына с ней сошёлся, а потом проникся. Уж такая она душевная, так меня любит. Мне теперь рудники светят, да, начальник?
- Не думаю. Если будет доказано, что смерть Лилибет произошла от естественных причин, Вас оправдают. А насчёт стычки с её мужем… Я бы Вам об этом вспоминать не советовал. На данный момент, это квалифицируется, как несчастный случай.

Зотов не стал «топить» незадачливого любовника, и, в итоге, всё закончилось, как и предполагал следователь, оправданием Зурика.

Злополучный диск, с которого всё началось, оказался чистым. Видимо, Риваль решил имитировать похищение важных чертежей, дабы оправдаться за своё полное бездействие.
- Понимаешь, Андрей, - объяснила эту ситуацию своему мужу Алла Нортон, - под его «гениальное изобретение» выделили кругленькую сумму, которую он быстр «освоил», а показать-то, в ответ, ему и нечего было. Его сотрудники не смогли ничего нового предложить, а сам Догмарский – ноль без палочки. Не учёный, а фикция. Вот они с его секретаршей и решили разыграть сценку с похищением.
- Она, получается, в доле с ним была?
- Доказать сложно, но, думаю, эта идея - к тебе обратиться и к Полю - как раз ей принадлежала. Мне кажется, Ангелике Мазурин нравился. Решила, помимо карьерных, и амурные свои дела порешать. Но не вышло. Приходится назад, к своему любовнику возвращаться.
- Откуда знаешь, что отец Лилибет – любовник Блум?
- Не знаю, догадалась. Оборотистая, красивая, - прямо идеал контрабандиста. Приберёт сейчас его денежки к рукам, и ничего нашей Жанин не достанется.
- А, может, и не нужны ей эти деньги грязные? Я смотрю, твой брат на неё серьёзно нацелился. А он – мужчина обеспеченный.
- Хорошо бы было, если бы он на ней женился. В его возрасте уже нужен домашний очаг и детки.
- А в твоём возрасте они ещё не нужны?
- Андрюша, я же не против. Но работа…
- Подождёт твоя работа. Мне наследники нужны, поняла?
- Что, прямо сейчас?
- Нет, через девять месяцев. И без возражений, пожалуйста.