Ты сможешь. Глава 23

 23 глава. Долина

Велс вывел меня на улицу, где в сумраке слышалось глухое, рычание каких-то существ. Магри жалобно заскулила, прижавшись к моим ногам, и меня будто сковал ледяной ужас; я встала как вкопанная, ноги стали ватными.
— Любимая, ещё два шага, и я сниму платок.

Я сделала эти два шага, будто ступая по раскаленным углям, и моя ладонь коснулась неожиданно шелковистой шерсти на упругом, пышущем жаром теле. «Полетим? На большом существе с крыльями, да еще в шерсти? Я сдаюсь», — взмолилась я про себя. Велс снял с меня платок, и моему взору открылся величественный зверь: передо мной лежал огромный гепард, но с мощными, сложенными за спиной крыльями, похожими на крылья гигантской хищной птицы. На спину животного было надето седло на одного наездника. Возле этих исполинских животных стоял молодой мужчина, который крепким рукопожатием приветствовал Велса. С первого взгляда он больше походил на грузина — такой же волевой профиль с орлиной горбинкой носа, но вот когда он заговорил:
— Дружище, как давно, твою мать, мы не виделись! — прокатилось по округе, словно тачка с горохом.
— И я рад тебе, — отозвался Велс, отвечая на рукопожатие.
— Когда ты позвонил и сказал, что женился, едрит его налево, я не поверил! — тот устремил на меня пытливый, яркий взгляд. — Я друг этого везунчика, можно, представлюсь — Киам, ёк-макарек, да она ещё и бурукера, просто загляденье!
— Друг, давай у тебя дома поговорим. А сейчас надо рассказать, как ими управлять, — похлопывая по могучей спине гепарда, сказал Велс.
— Я сама полечу? Нет, увольте! Я в платье, верхом на животном, которое может съесть на раз-два, нет! — от страха в горле пересохло, под конец я даже заикаться стала.
— Здрасте-мордасте, они, во-первых, сытые, во-вторых, дрессированные, ну а в-третьих, я буду сидеть на их вожаке, и никуда они вас не увезут, только ко мне в дом.
— Любимая, ты же бесстрашная, и ты сможешь, садись в седло. Ева, ты сможешь, главное — знать точное место посадки.
— И где это место посадки? — голос мой звучал неуверенно, а сама я пыталась понять, что мне ожидать от этого приключения. — И почему этот вид транспорта не записан в их рекламе? И как мы прилетели, ни разу не видели, как они летают?
— Солнышко, эти животные редкие, их почти всех истребили, теперь вот пытаются вновь восстановить популяцию. А самое интересное, что эти летающие создания, кроме вулканического острова, больше нигде не живут. Эту пару я выпросил у друга, который стал заводчиком этих животных. Ну, летим? Такой шанс упустить нельзя. Садись, мы ненадолго, ведь нам надо вернуться на ужин в домик.
— Ёкарный-бабай, ей предлагают прокатиться на самом дорогом транспорте и увидеть весь остров, а она упирается. Велс, что ты за жену-трусиху себе нашел? — фыркнув, повернувшись к другу, сказал Киам.

Меня аж передернуло от этих слов. «Я трусиха? Я покажу вам трусиху!» Коварная улыбка на лице мужа дала мне понять, что именно этого Киам и добивался. Я посмотрела на Магри, которая прижималась к калитке нашего домика и слабо скулила: «Бедная собака, где ж тебе, домашней, таких крылатых тигров встречать?!»
— Хорошо, но теперь ты спасаешь меня, и я не возьму Магри с собой, раз ненадолго, — пришлось, вздохнув, вернуться и отвести во двор собаку, которая с явным облегчением рванула в безопасный домик.
— Ну, ёпсель-мопсель, по седлам! — весело скомандовал Киам и предложил мне свою помощь.

Я с его помощью удобно разместилась в кожаном седле, причем платье удивительным образом не помешало чувствовать себя комфортно. Меня пристегнули широким ремнем, от которого пахло кожей и ветром. Потом он потрепал морду большой кошки, на которой я сидела.
— Её зовут Киа, любимица жены, у нас сейчас дома трое детей от Киа воспитываются.
— А покажите?
— Ясень-пень.

Как только мужчины сели, и Киам скомандовал, его животное встало, сделало несколько плавных, грациозных шагов и с шелестом, похожим на шум паруса, расправило гигантские крылья. Потом прыгнуло — и он уже в воздухе. Киа последовала за ним, также расправила сложенные, огромные, в пятнышко, крылья и прыгнула. И вот я лечу! Взмах, еще взмах крыльями — и уже под нами проплывают макушки елей и сосен, дома становятся все меньше, словно игрушечные. У меня захватило дух, заложило уши, как в самолете при наборе высоты, но я с перегрузками справлялась всегда легко: несколько глотков слюны — и уши опять слышат. Я посмотрела, где Велс; его гепард летел следом, отбрасывая на землю быстро бегущую тень. Слегка успокоившись, я стала разглядывать всё, над чем мы пролетали.

Гепард Киама набрал высоту и замер в парении, то же самое сделала и моя огромная кошка. Свинцовый от высоты ветер свистел в ушах, но не мешал разглядывать ландшафт. По всей видимости, остров был огромным, опоясанным кольцом дымчато-синих гор различной высоты; только с юга я видела бескрайнюю бирюзовую гладь океана, омывающего берега этого необычного творения природы. Почти по всему острову, что я могла наблюдать, поднимались к небу живые, дымные клубы белого пара, пахнущего серой и камнем, а вдалеке на западе долины разливалось большое озеро, окруженное парящей дымкой. Часть долины была расчищена от леса и обработана; зеленело лоскутное одеяло полей; там же вилась река, впадающая или вытекающая из озера, возле которого располагался город, куда и направлялся Киам на своём гепарде.

Как я и предположила, его дом находился на окраине города, ведь надо много места, чтобы содержать таких красавцев, а взлетная полоса должна быть достаточно длинной, чтобы легко расправить крылья.
При посадке меня тряхнуло, словно на ухабе, но не слишком: прыжок, а затем — мягкая поступь кошки по земле. Она сложила крылья и, дойдя до небольшого строения, улеглась на землю. Я услышала жалобное мяуканье, и Киа в ответ негромко, но властно рыкнула. Звуки тут же прекратились, а к нам вышла женщина среднего возраста. Белые, как лунный свет, волосы были собраны в гульку на голове, на ней было простенькое платье, сплошь в шерстинках и зацепках, местами зашитое. Она подошла к Киаму, и они легко, по-семейному поцеловались. Я расстегнула ремень и слегка одеревеневшими от напряжения ногами слезла с этого средства передвижения, еще раз провела ладонью по теплой, шелковистой шкуре гепарда и пошла к женщине.
— Пенора, знакомься, это мои друзья Велс и его жена Ева. Я не поверил, когда он мне позвонил!
— Ничего заранее не сказал, я бы приготовила на стол. Вы к нам погостить?
— Да нет, мы ненадолго, мы в свадебном путешествии, решил жену удивить, — сказал Велс.

Женщина обернулась ко мне, её улыбка стала лучистой и доброй, и она протянула руку, приглашая следовать за собой. Я старалась идти быстро, но Пенора шагала широко и я явно отставала, почти бежала за ней, подбирая полы платья.

Мы подошли к небольшому загону, и вот тут я увидела их: троих гепардов, ростом уже с крупных собак. Эти милашки мяукали, точно такие же писклявые, как котята, и старались лапой привлечь внимание хозяйки. Я подошла поближе и осторожно протянула руку; мои пальцы погрузились в невероятно мягкую, пушистую шерстку. Окрас был совсем светлым, молочно-песочным, испещренным ещё нечёткими пятнышками, — совсем не таким, как у взрослых гепардов. Теперь я поняла, почему на платье Пеноры была целая история из ниточек и зацепок.
— Они как дети, требуют ласки и внимания целыми днями. Это первые малыши от наших крылатых красавцев, — с гордостью и нежностью в голосе сказала женщина.
— Где вы берете столько мяса, чтобы прокормить этих «малюток»? — умышленно преуменьшила я размеры котят, когда один из них с рыком схватил огромный кус мяса и, урча, потащил его в сторону.
— Мы на полном обеспечении у управителя острова. Он же нам и зарплату платит, так что мы ни в чем не нуждаемся, — просто пояснила Пенора.

Вскоре подошли мужчины, и гостеприимные хозяева пригласили нас в дом. Внутри пахло хлебом и сушеными травами. Все вещи стояли на своих местах, создавая ощущение идеального порядка и теплого, настоящего уюта: милые статуэтки, экзотические цветы в кадках. «Когда она только успевает? И за животными ухаживать, и здесь такой рай поддерживать?» — промелькнуло у меня в голове.

Затем мы пили ароматный травяной чай, от которого щипало в носу, и слушали занимательные рассказы о том, как они познакомились, как нашли этих зверей, как выхаживали. Я удивлялась и думала, какая это гармоничная и сильная пара. Вдруг мой взгляд упал на шкафу за стеклом одинокую фарфоровую куклу в пышном платье. И я, не подумав, спросила:
— Скажите, а ваши дети? Они гуляют?

Воздух в комнате вдруг стал густым и тяжёлым. Наступило гнетущее молчание. Киам резко встал, лицо его потемнело, и он, не сказав ни слова, вышел на улицу. За ним, бросив на меня понимающий взгляд, последовал Велс. Я остро, до тошноты, почувствовала, что затронула самую больную, незаживающую рану их прошлого.
— Пенора, прости меня! Я задала неправильный, глупый вопрос… Я не хотела снова бередить вашу боль, — прошептала я, чувствуя, как горит лицо.

Хозяйка медленно смахнула сбежавшую слезу и посмотрела на меня тусклыми, потухшими глазами, в которых не осталось ни капли радости.
— А хочешь, я расскажу эту историю? Может, сказав это вслух, мне станет легче?
— Я не против, если, конечно, это не принесет тебе еще большей боли. Но я обещаю, что твой секрет останется со мной, — тихо ответила я.
— Все началось еще до замужества. Я жила в том же городе, что и вы с Велсом. Мои родители искали мне жениха. Отец договорился с одной семьей, парень должен был приехать свататься… но я пропала. Точнее, меня похитили. Все, что я помню, — это обрывки воспоминаний, смутные, как в лихорадочном бреду. Вот я в холодной, сырой комнате, в грубой одежде, которая больно царапала кожу. Вот совершается обряд, где я — главный предмет, беспомощно распластанный на каменном столе, а вокруг — несколько раздетых мужчин в звериных масках. И так — не один день, а целую вечность. А потом — операция, где врач холодным, безразличным голосом говорит мне: «Теперь ты снова чиста и невинна». Когда меня вернули домой, подбросив на порог, объяснив родителям, что у меня был «приступ» и я месяц находилась в «частной лечебнице для душевнобольных», жених, конечно, отказался от сватовства.

Я пошла работать прислугой к одному из управителей острова. Там-то я и познакомилась с Киамом. Он сделал мне предложение, и я подумала — вот оно, мое счастье! Через год неудачных попыток забеременеть я пошла к врачу, где мне вынесли приговор: я бесплодна. Мне показали снимки, на которых моё изуродованное тело говорило красноречивее любых слов. Теперь-то я понимаю, что там, где я находилась, меня не просто насиловали, а калечили, опаивая наркотиками, стирающими память.

Ужас, застывший на моем лице, вызвал на её губах кривую, горькую усмешку. Я молчала, ощущая комок в горле, и не знала, как утешить эту женщину. «Что за ад творится на этой планете? Что это за твари, и почему им всё сходит с рук?»
Я молча обняла её, прижала к себе, чувствуя, как хрупко и беззащитно её тело. Я гладила ее по голове и шептала обещания, в которые сама верила с трудом: что обидчиков найдут и накажут. Именно в этот момент в памяти всплыл образ Руниты и её слова об отмщении. Неужели и она стала жертвой этой же системы? «Надо найти её и расспросить, пока мы не уехали с острова. Может, мы еще можем спасти других девушек от такой участи. Если раньше они «чистили» их и подбрасывали семьям под видом больных, то теперь… теперь они просто убивают». Меня буквально передернуло от холода, пронзившего до костей. Ведь и я сама могла оказаться на её месте.

Чем дольше я размышляла, тем явственнее во мне зрела уверенность, будто проросшее зерно: все это — дело рук Тонга. Но как теперь это доказать, не зная законов этой страны, я пока не представляла.
Спустя некоторое время вернулись мужчины, и атмосфера снаружи вроде бы разрядилась. Они прогулялись с нами до озера, мы попробовали местные деликатесы — нежную, слоистую рыбу, приготовленную на пару от самой горячей воды. А потом тем же волшебным способом нас доставили назад в наш домик. Я пообещала прилететь к ним еще, а мы с Пенорой перед расставанием крепко обнялись и обменялись телефонами.

Продолжение следует...