КАК ЖЕ ТАК Глава 16

16

На следующий день было воскресенье, но салон работал без выходных и Григорию пришлось поехать туда, так как ключи остались у него, а он не знал, есть ли они ещё у кого-то. Так и было, администратор была на улице, ожидая, пока придёт Алёна и откроет дверь.
- А где Алёна Дмитриевна? – Лидия Георгиевна была крайне удивлена появлением здесь Малышева.
- У неё какие-то дела, Вы сами как-то тут решите, а дальше уже Галина Петровна сама во всём разберётся, - пояснил он и уехал готовиться к приезду жены и дочери.
Дорога из областного центра занимала около шести часов на поезде и в полдень они с Михаилом встречали на вокзале Галю с Лизой.
Григорий Иванович повёз жену домой, а Михаил с Лизой решили прогуляться немного, желая хоть ненадолго остаться вдвоём.
Галина заметила, что муж сегодня необычайно задумчив и даже обычную в таком случае радость по случаю их с Лизой возвращения выражает как-то очень уж сдержанно. Пока они обедали, а потом пили чай Галя пыталась рассказать мужу о семинаре, о городе, о том, где они с Лизой побывали, помимо магазинов, но Гриша лишь кивал на протяжении её рассказа, почти не проявляя никаких эмоций. А когда она убирала со стола и вовсе ушёл в гостиную, уставившись там в окно.
- Гришенька, что случилось? – спросила она, увидев его совершенно бесцельное разглядывание машин во дворе.  – Только не говори, что это не так, я же всё вижу! – она ласково обняла мужа и заглянула ему в глаза.
- Не буду, – согласился он, - не буду так говорить, ты права… Галя, нам надо поговорить! И не откладывая! – вдруг резко сказал он. – Скажи мне, пожалуйста, кто такая Алёна и за что она может хотеть тебе… чего-то плохого?
- Что ты такое говоришь, Гриша! – у Гали вмиг похолодело всё внутри, она даже ощутила прогулявшийся вдоль позвоночника холодный ветер.
- Так всё-таки, Галь? – супруг отошёл от окна, прислонился к стене и скрестил на груди руки. – Не надейся – я не отстану, пока ты не скажешь всей правды… Девушка тебя просто ненавидит!
- Как это? – оторопело уставилась на мужа Галина.
- Очень просто! Если бы ты слышала, как она брызгала желчью, когда разубеждала меня в том, что ты хорошая…
- Прости, пожалуйста, а почему вдруг Алёна решила тебя разубедить в чём-то, что касается меня… Вы где-то встречались? Что-то произошло? – осторожно пробираясь в волнующей её неизвестности, спрашивала Галя.
- О-о-о, это отдельная тема, я тебе всё расскажу, но сначала ответь на мой вопрос – кто такая Алёна? Почему ты её так опекаешь, а она считает тебя воплощением зла? – Григорий посмотрел на жену, опустившую голову, и ему отчего-то стало жаль её.  – Милая, не молчи и ничего не бойся… Если здесь имеет место какой-то шантаж, а ничего другого мне пока не приходит в голову, то скажи сейчас же, и мы найдём способ, как его пресечь… Ты только не держи это в себе, поделись со мной, мы же всегда говорили друг другу правду, не так ли? – ласково говорил он, видя, как нервничает супруга.
- Нет, Гриш, никакого шантажа нет и в помине, что ты! – испугалась Галя. – Ты знаешь, я сейчас же поеду к Алёне, - она бросила взгляд на часы, - она, скорее всего, ещё на работе… Я узнаю, что случилось, уверена, что тебе показалось или ты что-то не так понял…
- Что не так понял, Галя? – не выдержал Григорий. - Ненависть, с какой она говорила о тебе, советуя спросить, какую ценность она для тебя представляет? Как это могло мне показаться, Галя?
- Что ты говоришь?! Что ты говоришь?! – сквозь слёзы повторяла и повторяла Галя.
У неё потемнело в глазах, и она почти без чувств опустилась на стоявший рядом стул. Света тоже пыталась предупредить её о том, что Алёна якобы не такая, как она, Галя, думает о ней, но она тогда отмахнулась от подруги и сердито попросила её больше даже не начинать подобный разговор.
И что же происходит? Неужели Алёна что-то знает? Догадалась? Узнала откуда-то? Пока она пыталась сократить пропасть между собой и дочерью, эта пропасть только росла и ширилась, так выходит?
- Галя, не надейся отмолчаться, с самого начала с этой девушкой что-то было не так… То есть между ней и тобой… Уж как-то практически без тормозов ты влетела в её жизнь!
Галя испуганно посмотрела на мужа. Догадывается или…  Господи, куда же завела их эта ситуация? Как быть? Как сделать так, чтобы никто не пострадал… Никто из близких не пострадал, на себя она махнула рукой.
Мысли летали в голове, не давая сосредоточиться на какой-то одной из них, а Григорий пристально смотрел на жену, ожидая объяснений.
«Он ведь не отстанет, слишком уж решительно настроен! Когда-то этот момент должен был случиться, и когда бы это не произошло, всегда бы казалось, что лучше бы попозже… - подумала она, чувствуя предательскую дрожь, как от холода. - Сейчас всё расскажу, и будь что будет… Упаду в ноги, буду умолять Лизу, чтобы она приняла Алёну сестрой, а потом пойду к Алёне и сделаю то же самое… А Гриша… Если он будет меня презирать после всего, то… значит так тому и быть! Заслужила!»
Губы у Гали дрожали, в глазах стояли слёзы, а голова кружилась так, что все предметы вокруг слились в одно большое пятно, движущееся с бешенным ускорением.
- Хорошо, я всё расскажу, - едва слышно проговорила она, прикрыв глаза, - только пусть Лиза придёт, её это тоже касается…
- Лизу? – удивился Григорий, задумавшись. – Нашу Лизу? Галя, что же это за тайны такие!
У него что-то завертелось, завихрилось в голове - мысли, как кусочки паззлов пытались встать на свои места, но их совмещение давалось тяжело, словно некоторые были цветными, а другие – чёрно-белыми, и необходимо было сосредоточиться, чтобы подобрать правильное соединение, что мешали сделать посторонние эмоции и звуки.
- Я сейчас! – почувствовав вдруг дурноту, Галя с трудом поднялась со стула и, держась руками за стенку, направилась в ванную.
- Родители, я дома! – послышался голос дочери из прихожей, и Григорий вышел её встретить.
- Ты одна?
- Прикинь! Миша проводил меня и уехал домой, сказал, что ты его загрузил какой-то работой и требуешь результатов к завтрашнему утру, это правда?
- Да, есть такое дело… - рассеянно признал отец.
- И вот именно сегодня, да, папа?
- Да, милая моя, ты знаешь, существует такое понятие, как успешный бизнес… Так вот, чтобы он был таковым, надо иногда забывать о личном в пользу дела, тогда ты чего-то добьёшься, поняла?
- Поняла, папа… Просто на улице такая погода… - дочь потянулась, зажмурившись. – Только погулять – тепло, солнце светит, птички поют… Красота! – мечтательно проговорила она.
- А-а-а, ну понятно… И не терпится выгулять новые наряды…
- Па-а-ап! Мы не виделись целых пять дней, между прочим, соскучились, знаешь ли! И ты бы вон с мамой провёл вечер… Кстати, а где она? – Лиза подхватилась и пролетела мимо Григория на кухню, потом сразу же вернулась в гостиную. – Неужели уже спит?
- Сейчас придёт мама, присядь, пожалуйста, нам надо поговорить, - тихо сказал отец, усаживая дочь на диван и игнорируя все её последующие вопросы в ожидании, пока вернётся из ванной супруга.
Она вошла в комнату бледная, с заплаканными глазами, как-то ссутулившись, отчего показалась заметно ниже ростом. Григорий испугался её вида, вмиг угасшего до безжизненного, и подумал, что услышит сейчас что-то невообразимо страшное, хотя что может быть такого ужасного в отношениях Гали и Алёны… 
- Мама, что случилось? - в тревоге бросилась к ней подскочившая с дивана Лиза, но, наткнувшись на её отрешённый взгляд, остановилась и повернулась к застывшему отцу.
- Папа, объясни же, наконец, в чём дело? Вы что, поругались?
- Нет же, нет! – воскликнул Григорий, сделав шаг в сторону жены, но Галя вытянула руку вперёд, помахивая ею и качая головой. – Подожди, дочь, - не отрывая взгляда от Галины, тихо произнёс он, - сейчас всё поймём, как только мама будет в состоянии нам что-то пояснить.
- Я в состоянии… - Галя присела на стул к большому столу, за которым они обычно собирались для приятных времяпрепровождений сами и с гостями, а сейчас это оказалось для неё своеобразным лобным местом.
Ну что ж, время пришло! Все тайны когда-то раскрываются, сейчас и для неё настал момент истины, а потом… Уж как будет, но так жить больше невыносимо!
- Прежде чем рассказать вам… кое-что, я хочу, чтобы вы запомнили одно… - Галя тяжело выговаривала слова, было заметно, что она волнуется и нервничает. – Знайте, что вы - самое ценное, что есть у меня в жизни! Я благодарна судьбе за встречу с тобой, Гриша, и за тебя, Лизонька, за такую чудесную дочь… Я вас безумно люблю, никогда не забывайте об этом! Что бы ни случилось, но я правда люблю вас больше жизни! - последние слова были приглушены слезами.
- Мама, что это за речь такая, будто ты собралась прощаться с нами! – задохнувшись в волнении, спросила Лиза. – Скажи уже, что случилось? Ты заболела? В поезде ты была весёлой, жизнерадостной такой…
- Действительно, Галя, что это за нагнетание страстей? Ты нас пугаешь… Даже, сказал бы, уже достаточно напугала! – поддержал Гриша дочь.
- Нет, мои хорошие, я никого не хотела напугать или расстроить, тем более вас, самых родных мне людей, но… - она вздохнула, словно собираясь с силами. – Только то, что вы сейчас услышите, перевернёт всё с ног на голову…  Всю нашу жизнь… Из-за меня… - она опустила голову и, не в силах сдерживать слёзы, заплакала.
Григорий инстинктивно бросился к жене, испугавшись, что она упадёт со стула, настолько слабой она показалась ему сейчас.
- Галя, милая, ты ещё больше нас пугаешь! – он хотел утешить её и прекратить этот странный разговор, всё ещё не понимая, что такого ужасного она может сообщить им. – Ты же не шпион под прикрытием, и мы не твоя вторая семья, а Алёна, скажем, первая! – хотел он шуткой разрядить обстановку, как вдруг вспышкой пробежавшая по его сознанию догадка пронзила его, словно током. – Галя?! – его надсадный голос и почти ощутимо обжигающий ледяной изморосью взгляд остановился на лице жены, заставив её вздрогнуть и вскочить на ноги.
- Гриша, я ужасно гадкий человек! - произнесла она, испуганно глядя в глаза мужа и поняв, что он уже сам догадался обо всём.  - Да, да, я дрянь, я ужасное чудовище, потому что Алёна - моя дочь, которую я когда-то оставила…  - рыдания сотрясли её тело, не позволив закончить фразу.
Григорий молчал, застыв, как изваяние, а Лиза закашлялась, поперхнувшись от неожиданности воздухом.
- Как это? – спросила она, осипшим голосом, всё ещё прокашливаясь. – Как дочь, мама? А я? Я кто тогда, чужая, что ли? – на понимая, что говорит глупости, задавала и задавала она вопросы. – Откуда взялась эта дочь? Мама, как она может быть твоей дочерью? У вас же есть я! Я же твоя дочь, в конце концов или нас поменяли?! Хотя, она же старше… Мама!
Гриша продолжал молчать, перебирая в памяти некоторые события, которые сейчас приобретали совершенно иной смысл, окрашиваясь смешанными и оттого гнусно выглядевшими красками.
Борясь с собственными мыслями, не отпускавшими его ни на секунду, он тщетно пытался сосредоточиться на том, что происходило сейчас в комнате, улавливая краем уха лишь некую нить разговора Гали с дочерью.   Лиза продолжала в истерике допрашивать мать, а та, пытаясь подавить рвущиеся из груди рыдания, старалась что-то ей объяснить, но были слышны лишь отдельные слова, тут же вновь тонувшие в Лизиных воплях.
Григорий чувствовал себя ужасно. Нет, этого не может быть с ним, с ними со всеми… У них же замечательная и добропорядочная семья – красавица-дочь, любящая жена.  У них всё прекрасно… Было… А сейчас, вот прямо в эту самую минуту всё рушится? Странная, невероятная действительность чернильным пятном расползается по комнате, захватывает всю квартиру, поглощая всех, кто здесь находится. Эта жирная клякса сейчас окончательно заявляет о своём господстве, хладнокровно, как и полагается такой тёмной субстанции, внося сумятицу в их размеренную и до этого момента вполне понятную и приятную жизнь.
- Лиза, успокойся, пожалуйста! - Григорий наконец вынырнул из своего сомнамбулизма. – Что за детские капризы?
- Лизонька, родная моя, - воспользовавшись тем, что дочь притихла, обратилась к ней мать, - не говори так, пожалуйста, ты - моя… ты, конечно же, наша с папой дочь, а Алёна, - она сжала губы, останавливая новый приступ плача, - она родилась, когда я была совсем ещё молодой, можно сказать юной и у меня никого, кроме Ленки… ну, тёти Лены, ты её помнишь, они приезжали к нам однажды, ты, наверное, в классе девятом тогда была или десятом…
- Да помню я её, помню! - нервно оборвала её Лиза. – И сыночка её прибабахнутого помню, предлагал мне на Камчатку с ним рвануть после школы!
- Лиза! Сейчас не время обсуждать тех, кто не вползает в рамки твоего понятия хорошего и плохого! – осадил её отец, сам ошеломлённый Галиной тайной.
Он прошёлся по комнате, вышел зачем-то на кухню, потом вернулся и, поймав на себе взгляд двух пар глаз – один настороженный, а второй – испуганный, остановился и сел на диван, глубоко вздохнув.
Нет, нет и нет! Это не поддаётся никакому разумению… Ясно было лишь одно - покой Малышевых в одночасье был нарушен…  А ещё же есть Алёна… Она тоже жертва этих обстоятельств и, надо признать, самая обиженная и озлобленная, поэтому невольно является мощным источником разрушительной энергии, направленной на их семью. Как же теперь это всё уместить в привычную многолетнюю схему «Мама, папа, я – счастливая семья»? Он выжидательно поднял глаза на жену, и она поняла это как сигнал к продолжению рассказа.
- Лена тогда меня здорово поддерживала, собственно, она одна. На работу устроиться в то время было сложно, а беременной тем более, и мы, по сути, жили на её зарплату, которую всё время задерживали, да и выплачивали частями. Часто у нас с ней был только хлеб и чай, не всегда с сахаром… Поэтому… - Галя сжалась и втянула голову в плечи, - я и оставила новорождённую дочь в роддоме, решив, что так она хотя бы сытой будет и одетой, а у меня не было денег даже на пару пелёнок… - и она вновь разрыдалась.
- А как ты её нашла? – задал Григорий следующий вопрос, подождав, пока она немного успокоится.
- Случайно! Я обратила внимание на девушку – она была грустной, часто заплаканной, у неё явно были какие-то проблемы, и я захотела помочь.  Как-то мы разговорились, она рассказала про себя и тут всё и выяснилось … для меня выяснилось!
- То есть ты по её рассказу поняла, что она твоя дочь? Мама, ну ты даёшь! – фыркнула Лиза.
- Есть же более точные методы, нежели простые разговоры, - иронично заметил Григорий, - ДНК, например!
- Да сделала я этот тест, Гриша! – с надрывом произнесла Галина, заставив его резко повернуться к ней. – Сделала… Тогда, когда мы с Любавиными ездили, помнишь? И всё подтвердилось, подтвердилось! – она закрыла лицо ладонями и разрыдалась, затем уронила голову на сложенные на столе руки и рыдания стали ещё громче, норовя перейти в затяжную истерику.
- А-а-а, так Любавины знали об этом, да? – строго спросил Григорий, не думая успокаивать жену.
Галя, услышав сквозь плач его возмущение,  сначала хотела отрицать, чтобы не подставлять людей, сделавших ей столько добра, но потом подумала, что это опять враньё, которое только будет усугублять всё, что и так является непростым.
- Я рассказала, когда стала работать у Галины Васильевны и у меня появилась стабильная зарплата. Владимир Александрович даже попытался разыскать девочку, но было уже поздно – её удочерили… - едва владея собой, призналась она и, увидев, как Григорий саркастически улыбается, попыталась защитить верных друзей. – Но они всегда советовали мне рассказать тебе правду, а Владимир Александрович даже пригрозил, что сам расскажет, если ты будешь задавать какие-либо вопросы, связанные с этим…
- Интересно, какие такие вопросы я мог бы задать? – с ядовитой иронией спросил он. – А? Как ты думаешь? Мог ли я подумать, что моя жена скрывает от меня такую… пикантную подробность о себе?
Галя подпёрла голову руками и сквозь слёзы, как через лупу, стала разглядывать узор на ковре под ногами, зачем-то считая маленькие ромбики, вытканные внутри большого ромба, будто от их количества зависел дальнейший разговор.
Григорий молча вышел на кухню и вернулся со стаканом, содержимое которого выдал специфический запах успокоительных капель. Дождавшись, пока Галя выпьет лекарство, он забрал из её рук стакан и отнёс его на кухню. Рыдания прекратились, Галя продолжала лишь всхлипывать, ожидая, что скажут ей дочь и муж.
У Лизы зазвонил телефон и она, взглянув на дисплей, собралась покинуть гостиную.
- Лиза, думаю, пока не стоит посвящать Михаила в наши семейные истории, - обратился к ней отец.
- Ну конечно, папочка, будем хранить тайны и плести интриги дальше, это же наше кредо! – невесело улыбнулась дочь и ушла в свою комнату, даже не взглянув на мать, которая проводила её печальным взглядом и жалобно посмотрела на мужа.
Он плотно закрыл дверь и, повернувшись, бесстрастно посмотрел на неё.
- У меня к тебе два вопроса, которые интересуют меня в этой ситуации, - сказав это он замолчал, видя, как Галя сжалась в один комок.
Что-то ему это напомнило… Конечно, их первую встречу в кабинете Любавина, где она также сидела на диване, сжавшись и опустив голову. Значит, тогда они и обсуждали вопрос её дочери, осенила его догадка, хотя какой был толк в его сегодняшней проницательности.
- Так вот, - продолжил он, говоря тихо, очевидно, не желая, чтобы его слова были услышаны дочерью, - где отец Алёны?
- Он давно умер, это был совершенно случайный человек в моей жизни, - поторопилась заверить его супруга.
- Ну да! Совсем случайно проходил мимо – оставил дочь!
- Гриша!
- Прости, - помотал он головой, - я не должен был так грубить и вовсе не стремился тебя обидеть - эмоции, знаешь ли!
- Но это на самом деле был чужой и, как оказалось, ничего не значащий для меня человек…  Я была молода, одинока, и только что окунулась в бездну полной самостоятельности. А когда всю жизнь до этого за тебя всё решали воспитатели и педагоги, трудно самому понять, где правильно, а где нет… У нас, у детдомовских, нет того, что есть у вас, живших с детства в семье – нет жизненного опыта, нам его никто не передаёт… Я это не в оправдание, я просто хочу объяснить!
- Ладно-ладно, прости ещё раз, прошлое – оно на то и прошлое, что уже прошло, - тихим успокаивающим тоном произнёс Григорий, - на самом деле – это не самое главное, что меня волнует, и не к этому мои претензии… Меня интересует, почему ты мне ничего не сказала?
- Гриша, а как я могла сказать? Это постыдный поступок, им не гордятся… Я и так девчонка из детдома, которую никак не хотела принимать твоя мама, а тут такое бы узнали…
- Я сейчас не о маме, Галя! – сердито повторил супруг. – Ты выходила за меня замуж, предположительно, на всю жизнь, не так ли? – он колко посмотрел на неё отчего она сжалась ещё сильнее. – Ну, так или нет? Или ты не рассчитывала на долгий срок?
- Ну зачем ты так, Гриша?
- Это я зачем? – взвился он, не забывая следить за громкостью своего голоса. – Это ты почему так отнеслась ко мне? Я что - совсем для тебя ничего не значил? Как ты могла такое скрывать, разве я такой ничтожный, непонимающий и незначительный для тебя человек, пустое место?
- Не говори так, Гришенька! – цеплялась она за его руки. - Ты для меня всё в этой жизни, я безумно вас люблю, да я жизнь отдам без раздумий за каждого из вас, - говорила Галина, вновь не в силах удержать слёзы.
- Погоди, погоди жизнью-то разбрасываться, тебе ещё много в ней предстоит сделать, как минимум, разобраться со своей материнской миссией! - устало сказал Григорий. – Хорошо, тогда ты боялась маму, меня… - он остановился и снисходительно взглянул на жену. – Хотя Любавиным не постеснялась и не побоялась открыться, значит, они для тебя важные люди в жизни, а я так себе… Хорошо! Ладно! Проехали! – отрывисто произнёс он и остановил рукой её попытку что-то сказать. – Скажи мне, почему ты сейчас, когда всё узнала и даже так по-шпионски провернула операцию с тестом ДНК… Почему опять промолчала и не сказала мне ничего? - он улыбнулся, но улыбка вышла какой-то страдальческой, словно у него что-то болело. – Ну ладно тогда - вы узнали, что девочку удочерили и можно было предположить, что о ней никто никогда не узнает – ни я, ни наши с тобой будущие дети, и твоя тайна имела хоть какой-то смысл, но теперь-то… Вот она, Алёна, совсем рядом с нами, мало того, ты привела её к нам, познакомила, заставила подружиться с ней и вновь под покровом всё той же тайны. Вот объясни мне, зачем ты сделала из нас идиотов?
- Я боялась, запуталась, я пыталась, но никак не могла решиться… И подумала - когда вы подружитесь все трое я и признаюсь… И тогда будет легче заслужить ваше прощение, потому что вы все уже будете дороги друг другу… Ну, девочки, по крайней мере…
-  Ну здо;рово, мамочка! Втёмную меня использовать! Браво, что ещё можно сказать! – услышали они голос дочери и обернулись, увидев стоящую в дверях Лизу, вероятно, только что вернувшуюся в гостиную. – Лизонька, Алёна одна, ей грустно, ей плохо, ты её не обижай, поддержи девочку… - кривляясь, напомнила она матери её слова. – Ненавижу! Ненавижу я эту твою Алёну! – крикнула она и, хлопнув дверью, вновь убежала в свою комнату.
- Вот этого я и боялась, - Галя плюхнулась на стул и опустила руки на колени, - вот поэтому я и молчала, желая, чтобы все подружились.
- Так надо было сказать об этом Алёне, чтобы она знала о твоих планах и не строила свои.
- Что ты имеешь в виду, Гриша? – в её голосе слышалась тревога, а в глазах читалась мольба. – О каких планах ты говоришь?
- Вот ты её считаешь жертвой, - бедная несчастная девочка… А она совсем не проста - какие хочешь интриги сплетёт… Хотел бы сказать, что характером не в маму – добрую и кроткую, но, наверное, я всё же ошибаюсь… Интриги плести - это у вас как раз общее! – больно хлестнул он её этими словами. – Тебе удавалось это делать сколько? Двадцать… четыре года уже, так ведь? – он глубоко вздохнул. – Ладно, что об этом говорить, и так всё ясно! Я ни в коем случае не собираюсь тебя осуждать за то, что ты оставила ребёнка в роддоме, нет, даже не думаю! И время было тяжёлое, и ты совсем юна и одинока, это всё так… Но ложь, которой ты опутала меня на долгие годы… Да и это можно, в конце концов, принять и, немного повозмущавшись, остыть… А вот враньё, касающееся конкретно Алёны – совсем не представляю, как это всё переварить… - он остановился, глядя на неё. -  Не знаю, что там она знает про тебя, но, похоже, что-то знает, теперь-то мне понятны её слова, брошенные вчера мне в лицо… Ты своим молчанием сотворила себе коварненького врага!
- Я ничего подобного не хотела, - плакала Галя.
- Но почему, почему ты не поделилась со мной, Галя! – в который уже раз воскликнул Григорий. – Ты хоть понимаешь, что ты натворила! Она же открыто флиртовала со мной, надеясь на взаимность… А если бы я был, на минуточку, как бы это помягче сказать, любвеобильнее, что ли… что бы тогда было? Алёна стала бы моей любовницей, ты понимаешь это? Представила?! Ну и как тебе? То-то же! А скажи ты правду и тогда, и теперь - всё могло бы быть сейчас по-другому… - его состояние выдавали яростно перекатывающиеся по скулам желваки. - В общем, я всё узнал, всё сказал, мне больше здесь делать нечего!