Я и гоблины

  Я убиваю гоблинов. Нас в группе пять человек, мы боремся с нечистью. Я давно на этой работе, лет десять, наверное. Десять лет я уничтожаю гоблинов, а их не становится меньше. Гоблины каким-то образом умножились на земле.


     Отвратительные существа. Мне кажется, я становлюсь похожим на них. Десять лет мы вместе. Боюсь, однажды и меня убьют, приняв за гоблина. А я не гоблин. Я не гоблин. Хоть и десять лет мы вместе.


     На первый взгляд легко уничтожить всех гоблинов. На самом деле это не так. Они живучи, их какая-то сила поддерживает, я уверен, иначе мы бы их давно уничтожили. Я пытался самостоятельно разобраться в первопричине, но для меня это оказалось слишком сложно, и я обратился за помощью к командиру отряда. Тот явно не оценил моих исканий и приказал оставить эту затею. Давай, - сказал он, дружелюбно хлопнув меня по плечу, - просто убивать гоблинов и лишний раз ни о чем не думать. Я теперь всегда так и делаю: просто убиваю гоблинов и лишний раз  ни о чем не думаю, хотя мысли остаются. Ведь гоблин не человек, не зверь. Он – гоблин. Он – неизвестно кто. Всегда в сознании присутствуют мысли о неизвестном. 


     Проклятые гоблины! Они забрали десять лет моей жизни. Свои лучшие годы я посвятил гоблинам. Это чудовищно. Но если мы перестанем убивать гоблинов, гоблины начнут убивать нас.  Они не оставляют нам выбора. Они враги человечества и с ними нельзя по-другому. Мне нравится моя работа. Не будь гоблинов, чем бы я занимался? С трудом представляю себя в иной сфере человеческой деятельности. Мой смысл очевиден, смысл жизни моей не мерцает. Я рожден для борьбы со злом. Пока существуют гоблины, я буду их уничтожать. На мой век хватит гоблинов. Судя по всему, гоблины никогда не переведутся.


     Я не делаю мир лучше, лишая жизни гоблинов. Мир, определенно, останется прежним с гоблинами или без. Мне непонятно другое. Непонятны потуги тех, кто одержим желанием изменить мир в какую-то мифическую лучшую сторону. Он что, плох? Даже я, сражаясь с дьявольскими созданиями, нахожу его прекрасным. Подозреваю, если бы у мира не было столько доброжелателей, если бы его постоянно не делали чуточку лучше, в нем бы уже давно царило благоденствие, и гоблины не представляли бы такой серьезной проблемы, которую мы имеем сейчас.


     С некоторых пор стал замечать, что жена, ребенок, теща, кум, сват и брат сторонятся меня. Не знаю, чем вызвано такое отношение ко мне в последнее время. Меня одолевают сомнения: может, они видят во мне гоблина? Но ведь я не гоблин. Я не гоблин, но, похоже, мне никто не верит. Признаю, я бываю груб, несдержан, пьян иногда. Но я не гоблин. Зачем меня сторониться? Я мало уделяю времени семье, целыми днями пропадаю на своей чертовой службе. Это так, хотя на самом деле совсем не так. Я не держусь за гоблинов. Мне кажется, гоблины держатся за меня. Зачем я им, не знаю. Гоблины не самое главное в жизни, хотя у гоблинов иное мнение на сей счет. К несчастью, нам приходится считаться с их мнением. Я давно это понял, но никому не говорю. Есть вещи гораздо важнее гоблинов. Я бы хотел заниматься вещами более важными, так как борьба со злом достаточно важной не является. В сказках – да. Но наша реальная жизнь далека от сказки, и понятия о добре и зле несколько усложнились, да и сказочные гоблины совсем не похожи на тех, с которыми приходится сражаться мне. Борьба со злом не приносит никакого удовлетворения. Зло нельзя победить. Я это давно понял, но никому не говорю. Я бы хотел нести свет и добро людям, однако малопригоден для этого. Все дело в гоблинах. Десять лет мы вместе. Это судьба. Я не знаю, сами ли мы выбираем судьбу, или судьба выбирает нас, сам ли я выбрал гоблинов, или гоблины выбрали меня.


     Всем давно известно, что гоблины уродливые, вонючие создания, живущие неизвестно где. Так было прежде. Сегодня же гоблины встречаются и среди людей. Многие из них прячутся под личиной человека, выдают себя за него, но мерзкая сущность их проявляется время от времени. Они похотливы и жаждут власти. Нельзя скрыть гоблина в себе, нельзя спрятать гоблина в человеке. Бывает, что человек внешне похож на гоблина. Но внешность часто обманчива. Это самые сложные случаи. Трудно с первого взгляда определить, настоящий гоблин перед тобой или нет. В таких случаях проводится комплекс всех необходимых мер на месте. После обязательно напоминаешь, что если ты сегодня не гоблин, это не значит, что и завтра ты тоже не гоблин, не сразу становишься гоблином. Гоблины совсем не то, что мы о них думаем. В этом смысле мы в чем-то похожи. Есть люди, а есть другие люди. И есть гоблины, а есть другие гоблины. Гоблины это что-то второе, что-то третье. Я всегда исхожу из второго и третьего пункта суждения, видя перед собой гоблина, и всякий раз принимаю правильное решение. Мне нельзя ошибаться. Иногда встречаешь группу гоблинов, а это оказываются люди. Это не гоблины. Это люди, но другие.


     Как нам быть с гоблинами? Их невозможно уничтожить физически. И духовно невозможно. У них нет души. В этом вопросе я привык мыслить масштабно. У меня чип в голове. Допустим, есть какой-то способ сосуществовать вместе. Но это не значит, что мы не будем убивать их при случае. Каждый гоблин должен знать, что он в любой момент может распрощаться со своей жалкой, ничтожной жизнью. Жизнь коротка, а жизнь гоблина еще короче. Это я к тому говорю, что нельзя наделять гоблина правами. Чем больше будет прав у гоблина, тем меньше их остается человеку. Гоблины вне закона. Они не олицетворяют небесной сущности. Мир ничего не приобретет, если однажды мы уничтожим всех гоблинов. На смену им придет подобное неизвестно что, и не окажется ли оно еще хуже?


     Есть люди, которые вступаются за гоблинов, создают разные благотворительные фонды, организации в защиту гоблинов. И это притом, что гоблины – очевидное зло. Зачем, для чего это делается? Наверное, нам пытаются внушить, что гоблин это тоже человек или какое-то подобие его. Я с этим категорически не согласен. Известно: человек – это звучит гордо. Но к гоблинам это никак не относится. Быть гоблином не повод для гордости. Я пришел к парадоксальному для себя умозаключению, что гоблины сделали меня личностью, индивидуумом. Нет, не чип в голове сделал меня личностью, а именно гоблины. Эти десять лет не прошли для меня даром. Иначе я тоже защищал бы гоблинов, а я их убиваю.


     Несколько дней назад ходил к священнику в церковь. Я уже не помню, когда стал верующим. Наверное, когда впервые увидел гоблина рядом, или когда появилось желание мыслить масштабно. Теперь все это имеет значение. У меня есть догадки, что гоблины, чип в голове и вера во Всевышнего как-то связаны между собой.  Мне еще предстоит разобраться во всем этом. Так вот, он мне сказал, что нельзя быть гоблином с чипом в голове, и что я понапрасну мучаю себя. Гоблинов не чипируют. Это правда: гоблинов не чипируют. Мне показалось странным, что со священником мы говорили о гоблинах, а не о Боге. А ведь я пришел поговорить именно о Нем. Но мы говорили о гоблинах и только. Подозреваю, у него тоже чип в голове. И гоблины к этому тоже как-то причастны. Наверное, я помешался на этих гоблинах. Но моего помешательства никто не замечает. Я не один такой. Нас много. А гоблинов еще больше.


     Каждый гоблин мечтает стать человеком, занять место человека, подчинить себе человека. Это похоже на заговор, на заговор гоблинов против всего человечества. Звучит, словно бред какой-то. А если нет? Если мы не по правде живем? Если мы в бреду живем, если бред и есть настоящая правда  дней наших? Я прилично запутался. Легко запутаться в бреду, в особенности, если этот бред навязывается тебе гоблинами. Иногда мне кажется, что я никого не убиваю, нет никаких гоблинов, ничего этого нет в действительности. У меня чип в голове. Все это происходит в голове моей. Черт, если это так, то лучше уж инопланетяне были бы в голове моей, чем эти гоблины. Откуда они взялись вообще? Откуда взялись эти гоблины в голове моей? Я о них никогда не думал ни тогда, ни потом. Однако же в голове моей гоблины. В голове моей гоблины.  И я о них теперь только и думаю.


     Сегодня я нахожу и убиваю одного-двух гоблинов, и это ничтожно мало. Возможно, они свободно разгуливают рядом, и я не в силах отличить их от человека, и смеются они над моею беспомощностью. Дьявольское отродье. Сегодня они тихо хихикают в спину, завтра – будут кричать, а послезавтра… Но я не хочу думать, что нас ждет скверная будущность. Не хочу верить, что гоблины это только начало, начало всех наших будущих ужасов. Все люди верят в лучшее. Я тоже человек. У гоблинов ничего не получится. Они хотят захватить наш мир, но у них ничего не получится. Этот мир слишком хорош, а гоблины слишком плохи. Их удел каменные гроты и ущелья земли. Нельзя допустить, чтобы гоблинам стало слишком хорошо в этом мире. Нельзя отдавать наш мир гоблинам.


     Когда я только начинал свою борьбу с гоблинами, у меня было иное мнение и видение текущей ситуации. Постепенно я пришел к нынешнему положению дел и оказался прав. Я в гоблине вижу гоблина. Случается, в человеке я тоже вижу гоблина. Это профессиональное, я стал подозрителен. Десять лет мы вместе. Но как в гоблине разглядеть человека? Этого я не могу понять. Это за гранью понятий. За гранью добра и зла. Как теперь быть с гоблином, в котором разглядели человека?


     Я верю, что гоблин никогда не сможет стать человеком. Но человек может. Зачем, рожденному человеком, становиться гоблином? Ведь мерзость же. К сожалению, человек может все, даже может стать гоблином: вольно или вот так невольно, как я, например. Поэтому я волнуюсь. Десять лет мы вместе. Не гоблин ли я? Стараюсь не смотреть на себя в зеркало. Вдруг в своем отражении увижу гоблина? Как мне потом жить с этим ужасом? Нет, лучше без конца сомневаться в себе, как человеке, чем однажды узнать, что ты все-таки гоблин. Я все чаще думаю, что придет такой день, когда мне нужно будет доказывать, что я не гоблин. И никого уже не будет интересовать, что у меня чип в голове, и то, что еще совсем недавно я отстреливал гоблинов. Нет, нельзя мне быть гоблином. Другим можно, а мне нельзя. Это моя самая большая правда жизни: другим можно, а мне нельзя. Плохо быть гоблином. Это даже гоблины понимают. Лучше оставаться человеком: плохим-хорошим ли, но человеком. Существует мнение, что человек произошел не от обезьяны, а от гоблина. Сначала появились гоблины и только потом человек. Я в это не верю. Я в церковь хожу. Но в этом что-то есть.


     Прежде я скрывал, что у меня чип в голове. Прежде я не знал, что такое мыслить масштабно. Теперь я, как президент какой-нибудь и как прочие вершители людских судеб, способен мыслить масштабно. У меня чип в голове для того, чтобы мыслить масштабно. Другие люди для других целей устанавливают чип, не все согласны мыслить масштабно. Это помогает мне в работе. Когда имеешь дело с гоблинами, нужно мыслить масштабно. Они хитры и коварны. Все их планы необходимо предугадывать, искать методы противодействия, иначе последствия могут оказаться непоправимыми. Да, я теперь мыслю масштабно. Я убиваю гоблинов, а не людей, поэтому в голове моей не возникает мысли, что я бог. Нельзя быть богом с чипом в голове. Нельзя быть богом, убивая каких-то там гоблинов. Но я и не шизоид какой-нибудь. Я каждый год прохожу психиатрическое освидетельствование. Сложнее тому, кто с людьми воюет. Тот, кто с людьми воюет, может соблазняться тем, что он тоже гоблинов убивает, а не людей, что, опять же, не позволяет ему считать себя шизоидом. А зря. Ведь если ты не бог и не шизоид, тебе не оправдаться в преступлении. А убийство человека изначально таковым и является.


     В идеале я бы хотел, чтобы гоблин убивал гоблина. Но разве такое возможно? Эти твари берегут друг друга. Берегут друг друга для какой-то своей великой цели. Никогда не предполагал, что свяжу свою жизнь с гоблинами. Десять лет мы вместе. Десять лет я убиваю гоблинов. Что дальше будет со мной? Думаю, и дальше в моей жизни будут гоблины. Еще лет десять мне вполне хватит здоровья и сил уничтожать гоблинов. А там – пенсия по выслуге лет и мемуары. Мемуары о времени, о себе и о гоблинах. Я даже рад, что в моей жизни случились гоблины, и что их так много. Гоблины неотъемлемая часть моей жизни. В жизни каждого из нас есть место для гоблина. В моей жизни и того больше. Говорю это с полным знанием дела.


     Я кое-что понял в этой жизни, пока истреблял гоблинов. И вовсе не потому, что у меня чип в голове, и я теперь способен самостоятельно мыслить масштабно, хотя и это тоже. Но сейчас я бы не стал рассуждать как президент или как прочие вершители судеб. Во всем существуют свои недостатки. Тот, кто мыслит масштабно, часто оторван от действительности. А мне нельзя отрываться от действительности, потому что я гоблинов убиваю и не принимаю их за людей. Они же посылают людей на смерть, а сами прячутся от них и боятся любого чиха в свою сторону; они посылают людей на смерть, а после объясняют матерям, что их сыновья погибли не просто так, а со смыслом. Сейчас я бы не стал говорить на эту тему. В мире, где гоблинов становится больше, чем людей, это опасно.


     Десять лет я борюсь со злом. Десять лет я превозмогаю гоблинов. За десять лет я так и не стал героем. Возможно, моя война не там и не с теми, не в той стороне и не с теми гоблинами. У меня есть мечта. Надеюсь, она исполнится. Я бы хотел добраться до самого главного гоблина. Наверняка у них есть кто-то главный, какой-нибудь президент, лидер какой-нибудь, который распоряжается судьбами и жизнями гоблинов. Я бы хотел найти его, загнать его в угол и выстрелить в упор.


     Я не знаю, чем закончится моя история. Такие истории не заканчиваются чем-то хорошим. Такие истории не заканчиваются чем-то плохим. Такие истории вообще ничем не заканчиваются. Моя история не для мира сего, моя история для вечности. Я буду длить свою историю в вечность, чтобы однажды, когда свершится определенное мне, вспоминать. Обрету ли я там мир, обрету ли я там покой или что-то еще в этом роде? Не знаю, мне кажется, я ступлю туда не за этим. Что мне мир, что мне покой? Я создан для подвига, чтобы здесь в жизни тленной или там – в нетленной, стяжать-таки славу героя. Ведь в вечности пребывают праведники и герои, и нет в ней места никаким гоблинам.