Ещё раз о капусте... часть вторая

Любушкин летел к Галке, сломя голову, словно, догонял последний, уходящий поезд, на который он опоздал, но он бежал за ним и хотел успеть запрыгнуть в последний вагон. Галка открыла дверь, и Любушкин обомлел. Перед ним стояла молодая, очень красивая женщина. На Галке было платье бордового цвета с белым, кружевным воротничком.  В ушах он увидел серёжки, которые когда-то дарил ей на день рождения, и камешки у них были тоже бордового цвета. Всё это ей было так к лицу, к её пышной шапке кудрявых, чёрных волос, к её серым глазам. Любушкин с ужасом подумал, что он забыл купить ей цветы. Он так носился по аптекам, в поисках сушёного укропа, он так торопился, что совсем забыл о цветах!

- Я – идиот! – Выпалил он ей, и развернувшись, бросился вниз по лестнице, но минут через двадцать вернулся с букетом бордовых роз. Галка ждала его. В комнате очень красиво был накрыт стол. «Когда же она всё это успела?» - Подумал Любушкин и вспомнил, как мать говорила ему, что Галя такая быстрая и шустрая, всегда всё успевает и, при этом, такая очень аккуратная. Любушкин был немного смущён Галкиным приёмом, однако, это ему не помешало спросить:

- А где капуста?
- Да, выкинула я её на балкон! – Ответила она.
- Так её же надо солить! Я укроп принёс! – Сказал Любушкин.
- Далась тебе эта капуста!? Её можно и завтра посолить, что ей сделается? – Ответила Галка. И Любушкин подчинился всем Галкиным доводам, и они сели за стол. На следующий день, в воскресенье они долго провалялись в постели, потом решили прогуляться по городу, зашли в кинотеатр, смотрели какое-то кино и, возвращаясь к дому Галки, Любушкин вдруг сказал:

- Галя, мне завтра, рано утром, надо на работу, так что, я поеду, пожалуй, домой, но я обязательно тебе позвоню.
- На работу можно и от меня поехать! – Хотела, было, возразить Галка.
- Нет! Мне нужно переодеться, портфель дома... Я позвоню тебе! – Очень твёрдо пообещал Любушкин.
- Понятно... – Тихо сказала она и зашла в свой подъезд.

Как жаль, что мы, иногда, не слышим своих мужчин, поступаем так, как хочется нам, подчиняем их своим планам, своим желаниям, почему-то, пренебрегая тем, что хотят они. Проходит время, и даже если, вдруг, мы начинаем понимать это, то это происходит, как правило, когда уже слишком поздно.

Вечером в воскресенье курсант Помырин возвращался в казарму, а его родителей ждала дальняя дорога домой. У всех моих героев начались обычные, свои будние дни. Капусту Галка солила одна, про укроп забыла, посолила, как знала и умела. Курсант Помырин увлёкся борьбой самбо и дзюдо, успешно показывая тренеру свои результаты, но неожиданно, для самого себя, стал вечерами ходить в спортивный зал ещё и на баскетбол. Узнав об этом, Любушкин стал тоже заглядывать в спортивный зал, в качестве болельщика. Однажды, придя в зал, он увидел курсанта Помырина, который сидел на лавочке для болельщиков, Любушкин подсел к нему рядом и спросил:

- Что так, сегодня не играем?
- Да, я вчера на борьбе ногу подвернул немного... – Дружелюбно ответил Дима.
- Что-то серьёзно? – С тревогой в голосе спросил Любушкин.
- Да, нет! День, другой и всё пройдёт! – Ответил Дима.
- Баскетбол любишь? – Опять спросил Любушкин.
- Да. – Просто и спокойно ответил парень.
- Я тоже очень любил этот вид спорта. Так вот мяч гонишь, гонишь, не подпускаешь никого к нему и, вдруг, хоп его, и в корзину!

- Ну, да... – Засмеялся парень – А что же Вы сейчас не играете?
- Да, наверное, старый я уже. – Ответил Любушкин.
- Да, какой Вы старый!? –  Удивился Дима – С нами, вон иногда, начальник курса играет, а у него такой вес и рост совсем не для баскетбола.
- Значит, думаешь, что я ещё смогу побегать и попрыгать? - Усмехнулся Любушкин.
-Конечно! – Ответил Дима.

-Ну, хорошо, как-нибудь, наберусь храбрости, и приду играть, а ты возьмёшь меня в свою команду? – Спросил Любушкин.
-Возьму! – Опять очень спокойно и просто ответил Дима.
Так текли дни и Любушкин, иногда, действительно приходил в спортивный зал играть в баскетбол, при этом испытывал необыкновенную радость и прилив сил, и бодрости.

А вот отношения с Галкой вновь заходили в тупик. Особенно после того, последнего и очень тяжёлого разговора, из которого Любушкин узнал, что год назад она сделала от него аборт. Любушкин с такой горечью в голосе, почти кричал:
-Как ты могла? Почему я ничего не знал?
-Почему? Да, ты даже не звонил мне! Ты сам-то где был?
-Ну, хорошо, я не звонил, но ты, в таком случае, могла позвонить мне?

-Галя, у меня в то время мать в больнице лежала с тяжёлым инсультом. Я, можно сказать, жил в этой больнице! Я домотался до того, что стал на пенсию  оформляться, хотя мог бы ещё работать и работать. Потом были похороны.
-Прости, я не знала! Я звонила Вам на стационарный, думала поговорить, хотя бы с Людмилой Ивановной, но телефон не отвечал. Я даже подумать не могла, что с Людмилой Ивановной всё так плохо. Теперь я поняла, почему не отвечал и твой, рабочий телефон.

Шла череда обвинений. Галка обвинила Любушкина в том, что она теперь никогда не сможет стать матерью. Это было очень тяжёлое обвинение, а в последнюю их встречу она сказала Любушкину:
-Когда я сделала аборт, то поняла, что перестала любить тебя. Мне даже стало легче, и, вдруг, объявляешься ты и звонишь. Я подумала, что может быть, можно начать всё сначала, но теперь я поняла, что это невозможно. Наверное, правду говорят, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку.

Галя была уже не юной девочкой, дело шло уже к сорока годам, но она не знала, не понимала того, что мужчинам никогда, ни при каких обстоятельствах, нельзя говорить, что вы его разлюбили.У женщины завтра могут возникнуть другие чувства, но мужчина, с этого момента, всегда будет думать и знать, что его уже не любят.
Любушкин тогда, после этих слов, буквально, выскочил от Галки, купил бутылку коньяка и поехал домой. Больше они не встречались.

Дома он выпил немного, а ночью ему снился сон: будто лезет он по балкону в гостиничный номер, к Ленке. Солнце! Столько ослепительного света и тепла! И вот он уже на заветном балконе! И вот он уже возле её кровати! Он видит уже на подушке её разметавшиеся волосы, цвета пшеницы...И в это время заходит горничная  с чёрной шапкой кудрей на голове... Она начинает кричать и выгонять его... Она так кричала, что Любушкин проснулся. Он проснулся и так горько сожалел, что не досмотрел сон, ему было так интересно, а что же могло быть дальше, там во сне... 

Он немного посидел, прокручивая вновь и вновь сон и явь в голове, потом сказал неизвестно кому: 
-Чёрти что! - Встал, допил коньяк и опять лёг спать, в надежде, всё-таки  досмотреть свой сон, но этого не случилось. Он спал так крепко, что проснулся поздно, и чуть было не опоздал на работу.

Работа для него была теперь радостью. Он уже не сожалел, что пришлось рано уйти со службы на пенсию. Каждый день его окружали молодые курсанты, задорные, весёлые, здоровые, и среди них самый лучший – это Помырин Дима. Любушкин стал ловить себя на мысли, что начинал беспокоиться и скучать, если хотя бы день не видел его. Особенно было грустно, когда Дима уезжал к себе летом домой, в отпуск на целый месяц.

Но когда он возвращался было столько радости у Любушкина. Дима рассказывал, как ходил на рыбалку с отцом, как они парились с ним в бане, какие вкусные пироги пекла мама, и вместе с ним Любушкин тоже радовался, вспоминая дом Помыриных. Так незаметно и быстро настал год выпуска из академии, а ещё у Димы появилась девушка. Любушкин знал, что зовут девушку Дашей,и что у них в планах пожениться, после того, как Дима получит диплом.

В районе же, где так счастливо жили Помырины происходили большие  изменения. Соединяли их район с соседним районом в один, и прокуратуру переносили именно в соседний район. Встал остро вопрос перед Помыриным: либо на пенсию уходить, либо переезжать в другой район, но там был свой, молодой прокурор. Помырину было
совсем неизвестно, что предложат ему, а он так мечтал, что получит его сын  диплом и приедет на службу в родной район.

Район родной, между тем, всё больше и больше становился деревней, простой, обычной деревней, из которой стали уезжать люди, так как не стало работы. В районном селе исчезли, в одночасье, все службы и предприятия, строились лишь большие магазины – Магнит, Пятёрочка... Помырин стал советовать сыну, что распределение нужно получить в городе, что только там он сможет реализовать себя.

Был март месяц, вернее, последние числа марта, но лежал ещё снег, хотя потянуло уже весной. Вечером в пятницу Помырин сказал жене:
-Лена, я завтра, рано утром, пойду поброжу по лесу, а то вот-вот таять начнёт, а там неизвестно, где и когда я встану на лыжи.
-Хорошо! – Ответила ему жена – Я баню истоплю!
-Баню истоплю сам. Я уйду рано и рано вернусь. Я здесь, у реки поброжу немного и приду, а ты отдыхай! – Сказал он.

С рассветом Помырин взял лыжи, ружьё и вышел из дома. Утро было тёплое, почти весеннее. «Как день прибавился!» - Подумал Помырин, вставая на лыжи. После ухода мужа Лене больше не спалось. Она немного ещё полежала, но встала и занялась домашними делами. Потом взяла замесила тесто, решив напечь для мужа его любимые пироги. Она представила, как придёт Николай из леса, замёрзший, но весёлый и бодрый, и как они будут пить чай с пирогами. За всеми этими хлопотами незаметно прошёл день.   

Лена стала замечать, что уже смеркается за окном, а мужа всё не было. Стало совсем темно, но Николай домой не возвратился. Всю ночь Лена выбегала за ворота, вглядываясь в темноту, в надежде увидеть мужа, но наступило утро, а его всё не было. На следующий день весь район был поднят на ноги на поиски прокурора, который проработал более 30 лет в родном районе, которого знали все, и который сам знал всех.

Все поиски не дали никаких результатов. Прокурор, словно, сквозь землю провалился. На десятки километров вокруг была обследована тайга, но никаких улик, либо следов исчезновения Помырина найдено не было. Больше недели над тайгой кружил поисковый вертолёт. Уже сошёл снег, было начало мая, опять возобновили поиски, но всё было тщетно.

Отец не звонил Диме уже больше месяца, и он начинал понимать, что дома что-то случилось, хотя мама звонила почти каждый день и уверяла сына, что отец просто болен и уже поправляется. Но Дима понимал одно, что как бы отец не был болен, он всё равно позвонил бы ему. Время было крайне напряжённое, на носу были гос. экзамены, Даша была беременна. У парня, что называется, валилось всё из рук.

И со всем этим, он вдруг, сам не зная почему, пошёл к преподавателю Любушкину. Дима давно уже чувствовал неравнодушие этого человека к нему, и он уже давно воспринимал его, как своего лучшего друга. Он пришёл и, с присущей ему простотой и прямотой, сказал:
- Кирилл Александрович, совет Ваш нужен, у меня так складываются обстоятельства, что не знаю, как правильно поступить.

Дима, как на духу, всё и сразу рассказал Любушкину. Любушкин волновался, но постарался взять себя в руки и сказал:
-Дима, первое, что ты должен сделать–это пойти в загс и зарегистрировать свой брак, если не хочешь своего ребёнка потом, после его рождения, усыновлять. Дашу сейчас не надо подвергать волнениям. Дашу любишь?
-Да, но мы хотели свадьбу после выпускного. Сейчас вопрос с жильём у нас просто не решён, и я не понимаю, что происходит дома...

-Ну, свадьбу можно в любое время отгулять, а вот штамп в паспорте, я, думаю, важен сейчас, как никогда. Это даже поможет тебе правильно распределиться и остаться работать в областном городе Омске, что очень важно. Даша ведь родилась и выросла здесь, прописка у неё городская. А на счёт жилья, берите мои ключи от квартиры и живите на здоровье.

Дима был просто ошеломлён таким предложением и испуганным голосом возразил:
-Да, Вы что, Кирилл Александрович? А как же Вы?
-Обо мне не беспокойся, я найду где мне жить. Квартира у меня трёхкомнатная. Все свои и материны вещи закрою в маминой комнате, а остальное всё занимайте и живите. Если хорошо распределишься, то и жильё получишь сразу, а насчёт отца я созвонюсь с прокуратурой и всё узнаю, но, на всякий случай, дай мне номер телефона твоей матушки. У Димы, как-то отлегло на сердце. Он понял, что в его жизни есть человек, который готов в любую минуту прийти ему на помощь.

Позвонив в прокуратуру, Любушкин узнал обо всех, столь трагических событиях, которые произошли в семье Помыриных и в районе. Понимая, всю беду произошедшего, Любушкин не находил себе места. Он всё время думал о Лене, понимая её состояние, ему хотелось срочно позвонить ей, хотел и боялся. Он лихорадочно стал думать о том, что и как сказать Диме. Он уже, довольно, хорошо знал этого прямого, бескомпромиссного парня и боялся, что Дима бросит всё и уедет к матери, которой сейчас очень тяжело и которая нуждается в поддержке близких людей.

Но он позвонил Лене. Лена просила его только об одном, чтобы Дима сдал экзамены и получил диплом. Усталым, каким-то совершенно безжизненным голосом,она говорила  Любушкину:
- Кира, поступай, как знаешь, как сможешь, но Дима должен окончить академию.
Она назвала его Кирой, так звала его мать и ещё она- Ленка, чужая жена и мать его сына. В телефонном разговоре он осторожно обронил:
-Лена, может мне приехать?
-Нет! – Твёрдо ответила она – Я прошу тебя, будь рядом с моим сыном. Я хочу приехать к нему на выпускной, но без Коли, даже не знаю, как пуститься в этот путь.

-Лена, всё просто. Кукурузники ведь у вас там ещё летают!? Лети самолётом до Новосибирска, это всего два часа, а в Новосибирске я тебя встречу машиной.
-Хорошо. – Ответила она.
-Можно, я буду звонить тебе? Вдруг будут какие-то новости! –Спросил её Любушкин.
-Да, звони. – Ответила Лена тихо.

Но на выпускной к сыну Лена поехать не смогла. Исчезновение её мужа, вся горечь происходящего, всё это, так подкосило её, что она, в конечном счёте, заболела. Лена заболела и долго не обращалась в больницу, почти ничего не ела. В больницу она поступила уже с температурой сорок и с тяжёлым воспалением лёгких. Благодаря хлопотам следователя прокуратуры, жену прокурора Помырина спец. вертолётом переправили в областную больницу города Томска, где Лена почувствовала себя совсем плохо. Она с трудом набрала номер телефона Любушкина и тихо сказала:

-Кира, Дима твой сын!
-Я, знаю! – Почти кричал Любушкин.
-Откуда? – Спросила она вовсе шёпотом.
-Лена,нужно быть совсем слепым, чтоб не увидеть это! Что с голосом? Что с тобой, ты где? - Кричал взволнованно ей Любушкин в трубку.
-Я в областной больнице, в Томске, если со мной, что случится, не оставляй сына, прошу тебя... – Еле слышно говорила она.

На следующий день Любушкин вылетел самолётом в Томск. Ему дали халат и проводили до палаты, предупредив, что женщина находится в медикаментозном сне и тревожить её нельзя. То, что увидел перед собой Любушкин повергло его в шок. Лену он не узнавал. На больничной кровати лежала седая, исхудавшая женщина, с мраморными, прозрачными руками, с потрескавшимися от температуры губами.

Любушкин вышел из палаты, прислонился к стенке и заплакал, сам того не ожидая. К нему подошёл лечащий врач Лены.
-Ну, ну, не надо думать, что она умирает. Она ещё совсем молодая и сильная, вот только потеря веса очень большая. Воспаление снимем, начали терапию самым сильным антибиотиком, затем назначим витаминную терапию, питание надо будет хорошее.
-Что нужно? – Сразу очнулся Любушкин.
-Сейчас пока ничего, только покой и сон. – Ответил ему доктор.

Лена поправлялась, у неё уже не было температуры, кашля, который мучил её, но она, по-прежнему, плохо ела. Любушкин приносил ей всевозможные фрукты, свежую выпечку из кондитерской, но она, как-то безучастно смотрела на всё это. Тогда он сказал ей:
-Лена, надо набираться сил. У нас с тобой скоро родится внук! Ты собираешься ехать к сыну?
-Да... – Тихо сказала она и заплакала.
Женские слёзы Любушкин переносил плохо, но он пытался её успокоить.   

Он не заметил, как начал говорить ей о их будущих отношениях:
-Лена, тебе всего 52 года, а мне 57, у нас впереди может быть целая жизнь, новая и хорошая.
Лена испуганно посмотрела на него и замотала головой:
-Нет! Нет! - Вскрикнула она - Я люблю Николая! Я сейчас люблю его больше, чем когда-либо. Я только теперь поняла, кто был рядом со мной и, как он любил меня. Он ведь с самого начала моей беременности знал, что это не его ребёнок. Он в детстве переболел свинкой и не мог иметь детей, и мы оба об этом знали. Но он тогда сказал мне: «Твой ребёнок – это значит и мой, и нам сам бог его посылает».

Лена говорила и плакала, а Любушкин молчал, понимая, что нужно ей выговориться, что ей нужно выплеснуть всю свою боль наружу.
-Мне не нужно было обманывать мужа, лгать ему! Он освободил меня от всего этого, потому что любил! – Говорила Лена и опять плакала, и опять говорила:
-Ты даже не понимаешь, как он любил сына и какие отношения у них были... Это было счастье смотреть на них! Я всегда буду любить и ждать Николая. Я каждый день его жду... Понимаешь, каждый день я его жду!

-Лена, я всё понимаю, но друзьями мы ведь можем остаться? Я ничего не хочу отнять у вас с сыном, но ведь факт, что и мне Дима, тоже сын, а внук, который родится?! Он ведь и мой внук! Кстати, Дима сына хотят назвать Николаем. Вот и будет на Земле Николай Помырин, хотя, признаюсь честно, очень хотелось бы, чтобы у него была фамилия Любушкин, но он же вырастит и сам решит! А я постараюсь быть ему хорошим дедом... – Говорил ей Любушкин и волновался.

-Ты уже похоронил Колю, а я – нет!
-Лена, это криминал, если бы это был несчастный случай или зверь какой, то остались бы всё равно улики: ружьё, лыжи, сотовый, его стальная фляжка, рюкзак, одежда, но ничего не найдено, и прошло уже полгода. Это хорошо спланированное преступление. Такие преступления раскрываются, зачастую, только случайно. Нужно будет поднять дела за три последних года и проследить всех фигурантов этих дел. Дима займётся этим, а я ему буду помогать.

-Сейчас многие вещи можно делать через интернет, да и в прокуратуре уже заведено уголовное дело официально, а твоя задача поправиться. Ты что хочешь, чтоб Дима, увидел тебя и расстроился?
-Нет! Но я совсем старая и седая...- Смущаясь, сказала Лена.
-Да, ерунда всё это! Волосы сейчас все женщины красят, не поймёшь,кто от седины,  а кто от дури. Вот главное, что духом падать не надо, и слово это: «старая» говорить тоже никому не надо.

-Кира, спасибо тебе и прости меня... – Сказала она.
-Я забронировал билеты на самолёт на второе октября.
-А вдруг меня раньше выпишут? – Спросила Лена с тревогой.
-Ну, и хорошо! По магазинам пойдём, тебе одеться надо. Я ведь, так понимаю, что у тебя халат и всё?! 

-Да, а где я буду жить всё это время? – Спросила она.
-Господи, Лена, ты как ребёнок! В гостинице, Лена, там, где я сейчас живу!
-Но… Лена что-то хотела возразить ему. Кирилл посмотрел на неё и понял-что...
-Лена, я сниму тебе отдельный номер, дай мне только свой паспорт.
-Хорошо. – Ответила она, немного, наконец, успокоившись. Слёз в её глазах уже не было, должно быть, мысли о поездке, о предстоящей встречи с сыном привели её в это хорошее, спокойное состояние.

А сама Лена, вдруг, поймала себя на мысли, что не хочет возвращаться в свой пустой дом, где нет ни мужа, ни сына, где она провела в слезах и мучениях пять месяцев, таких долгих и жутких. Любушкин позвонил следователю прокуратуры Алексееву, которому Лена оставила ключ от дома, чтобы попросить его присмотреть за домом Помыриных.

От следователя Алексеева Любушкин узнал, что в области, накануне исчезновения Помырина, было принято решение именно Помырина оставить прокурором, при слиянии двух районов, как более опытного сотрудника, а прокурор другого района был слишком молод. У Любушкина возникла куча мыслей, сомнений и подозрений, но Лене он ничего не стал об этом говорить.

Лену выписывали из больницы. Любушкин купил ей два платья 46-го размера, курточку, сапожки, всё принёс в больницу со словами:
-Вот купил, не знаю, так, нет, но до такси дойдёшь, доедем до гостиницы, отдохнёшь, и мы сможем поехать в магазин, и ты сама выберешь, что тебе нужно.

Номер в гостинице у Лены был очень солнечный и светлый. Комната с балконом выходили на солнечную, южную сторону, и Любушкину стало казаться, что он где-то уже видел эту комнату и этот балкон. Было бабье лето, конец сентября, стояли тёплые, солнечные дни. Ехать по магазинам Лена отказалась,тогда Любушкин сказал:
-Внизу парикмахерская, иди приводи себя в порядок, твой сын и твоя невестка должны видеть тебя здоровой и красивой, а я поеду, докуплю ещё, что-нибудь из одежды.

Лена смущалась и молчала, но в парикмахерскую пошла. Сделав стрижку, маникюр, покрасив волосы и, увидев в зеркало себя, совершенно, обновлённую, стала улыбаться, чувствовать себя увереннее. Она пришла в номер и хотела позвонить сыну, но в дверь тихонько постучали. "Кирилл!" - Мелькнуло у неё в голове, и она кинулась к двери, кинулась так, словно, боялась, что он может не дождаться и уйти. В дверях стояла горничная с разносом в руках.

-Меня просили принести Вам обед в номер, но Вас не было, поэтому обед немного задержался! – Сказала горничная.
-Ничего... – Растеряно ответила Лена.
На разносе Лена увидела свои любимые, запечённые кабачки, рыбу, которую она обожала, в горшочке была солянка, которая так пахла укропом и летом! В небольшом, красивом графинчике был клюквенный морс. Лена смотрела и думала: "Есть или просто сидеть и смотреть на всё это, и ждать Киру".

Кирилла, как показалось Лене, не было долго. Уже наступал вечер. Лена начала волноваться и тревожиться, но вот этот долгожданный стук в дверь... Она опять кинулась, взволнованная, радостная, к двери. Кирилл стоял с цветами, увешенный пакетами с покупками, и во все глаза смотрел на Лену.
-Ты очень красивая... – Сказал он ей, а она, смущаясь, искала вазу для цветов, а он доставал покупки из пакетов и, что-то говорил ей и говорил, а она слушала, но ничего не понимала, и вдруг сказала:

-Кира! Я тебя так ждала! – Сказала и испугалась своих слов.
Любушкин растерялся, но что-то стал ей говорить о том, что он торопился и тоже хотел её поскорее увидеть. Она подошла к нему, обхватила его своими руками за талию и прижалась головой к его груди.
Любушкин обнимал её и целовал, гладил её волосы, цвета пшеницы, обещал ей, что у них всё будет хорошо.

Проснувшись утром, он увидел на подушке её разметавшиеся волосы, сквозь шторы пробивался яркий, солнечный свет. Он вышел на балкон и вспомнил свой давнишний сон, который был несколько лет назад, но который он никак почему-то не мог забыть. Именно, там во сне, он видел этот балкон, и как он лез на него, и этот гостиничный номер, весь залитый солнечным светом. Он вспомнил этот сон и стал смеяться, смеяться счастливым смехом! Ведь его сон сбылся наяву! У них на руках было два билета на самолёт, в Омск к сыну, а возможно, это были билеты в их новую жизнь!

По-разному можно судить и думать о Лене, но ведь мужчина и женщина созданы друг для друга, а каждый человек должен быть счастливым, но не каждый сможет перешагнуть через горе, либо неудачу и начать всё сначала, а, порой, это просто необходимо, чтобы не погибнуть, даже ради тех, кто рядом остался с тобой. В каждом человеке заложено великое желание к жизни и я, думаю, что нужно суметь не дать это желание убить, не дать ему погибнуть, и это желание к жизни должно чем-то и как-то поддерживаться, а что думает об этом, мой дорогой читатель?