Риданские истории. Праздничный вечер Стивенсов

Мистер Петерсон преодолевал последний крутой подъем на своем стареньком велосипеде. Спицы колес жалобно поскрипывали, намекая на то, что его хозяину-седоку не мешало бы скинуть фунтов тридцать пять собственного веса. Ведь если так и дальше пойдет – вечерний плотный ужин с добавкой, десерт и ночные перекусы в связи с беспокойным сном, пришедшим с возрастом, то разносить свою почту мистеру Петерсону придется в скором времени на своих двух ногах. Однако почтальона такие мелочные капризы его двухколесного помощника совершенно не волновали. Мистер Петерсон улыбался из-под густых рыжих усов и глядел вперед ясным взором добрейших голубых глаз. Его форменная почтовая фуражка залихватски съехала на вспотевший затылок. Почти опустевшая сумка подскакивала на боку от того, что колени мистера Петерсона, занятого педалями, постоянно норовили хорошо поддать ей снизу.
Наконец почтальон одолел горку и размеренно покатил по ровной дороге, проложенной сквозь тихий квартал частных домиков. Он на ходу доставал из своей сумки газету за газетой и аккуратно бросал их на газоны местных жителей, искренне надеясь на то, что в скором времени не соберется дождь; после обеда небо заметно потемнело, и временами задувал прохладный ветерок.
Вскоре по правой стороне выглянула серо-зеленая крыша дома Стивенсов. Их дом был последним справа. За ним располагался неглубокий овраг, заросший деревьями и кустарниками. Еще раз натружено скрипнув колесами, велосипед остановился по желанию мистера Петерсона у почтового ящика Стивенсов.
– Ну так что у нас тут? – довольно проговорил себе под нос почтальон, копаясь на дне своей сумки. – Ага, нашел! Письмишко. Письмо от… Ай-яй, Митч, не хорошо заглядываться на чужие письма, – в шутку отругал он сам себя. – Да я и не буду. Не буду. Кладу в ящик, все!
Мистер Петерсон хлопнул металлической крышкой, и письмо исчезло внутри. Затем он окинул глазами хозяйство Стивенсов.
– Так, так, – укоризненно покачал он головой, разглядывая веранду дома. – Конец марта, а рождественские гирлянды до сих пор не сняты. Не порядок! К тому же треть из них уже побита этой несносной городской шпаной из их самодельных рогаток, будь они не ладны! Сколько ж осколков-то повсюду, а никто не убирает! – Мистер Петерсон уперся руками в объемные бока и задумчиво закусил губу. – Это что же получается? Дом пустует, а у меня на почте об отъезде хозяев ни слуху ни духу? Да нет же… – вдруг вспомнил он. – Ведь счета, письма и газеты кто-то забирает из почтового ящика? Ничего не понимаю. А вот проверю все сам и тогда…
Он уже было хотел ступить на землю Стивенсов и чинно прошагать к парадной двери, но его окликнул кто-то сзади.
– Уважаемый мистер Петерсон! Доброго дня! Зайдете на чашку чая? – Его звала молодая женщина лет тридцати из домика напротив со своего порога. – Не откажите!
– Ох, Марта, здравствуйте! Вы так внезапно окликнули меня, право, напугали! – тут же отозвался почтальон по другую сторону дороги. – Да-да! Конечно! Я принимаю ваше приглашение! – Не пройдя и двух шагов по газону Стивенсов, усыпанному облетевшей сухой листвой, мистер Петерсон развернулся на каблуках и, ведя под руль свой велосипед, перешел через дорогу. О Стивенсах он решил расспросить семью Саливан.
– Еще раз рад приветствовать вас, моя дорогая! – слегка поклонился почтальон миссис Саливан. На ней было надето домашнее клетчатое платье, а поверх него – белоснежный передник с волнистыми рюшами по краям. – Вы что-то готовите? Должно быть, что-то особенное. Я улавливаю чудесный ягодный аромат из кухни даже здесь. Признавайтесь?
– Да, вы правы, – слегка покраснела та и привычным движением заправила за ухо упавшую прядку русых волос. – Я и правда сегодня решила побаловать Роджера и Катрин выпечкой. А еще мы с радостью разделим ее с вами, мистер Петерсон. Входите же, не стойте в дверях! Оставьте свой велосипед здесь, на веранде, без вас он никуда не уедет, – улыбнулась Марта и жестом пригласила войти в дом.
Мистер Петерсон часто бывал здесь. Беседовал с Мартой, ее мужем Роджером, а еще иногда играл в четыре руки с малышкой Катрин на фортепиано, установленном в уютной гостиной у большого светлого окна с прозрачными занавесками. В последнюю их встречу они играли веселую песенку с названием – «Играет в море ветерок», и даже напевали незамысловатые строки из этой песни, с задором поглядывая друг на друга. У мистера Петерсона часто путались пальцы от нечастой практики, но Катрин легко вытягивала мелодию, ловко справляясь с клавишами. Было весело, и когда Катрин и мистер Петерсон закончили игру, Роджер и Марта громко аплодировали.
Почтальон сбросил сумку с плеча и повесил ее на деревянную вешалку вместе с намокшей от пота фуражкой. Затем достал из кармана брюк большой платок и вытер раскрасневшееся лицо. Навстречу вышел улыбающийся Роджер в домашнем халате. В руках он держал пульт от телевизора, что негромко передавал в этот момент новости из недр гостиной комнаты.
– Дорогой друг! – воскликнул почтальон и пожал мужчине крепкую, широкую ладонь. – Как поживаешь? Где малышка Катрин? Еще в школе? – сразу осыпал он вопросами.
Роджер не успел ответить, лишь раскрыл рот. Со второго этажа дома донесся стремительный топот ног, и спустя мгновение перед ним возникла Катрин с блестящими от восторга голубыми глазами. На щеке у нее красовалось несколько малиновых капель, похожих на джем или варенье.
– Мистер Петерсон! – подбежала она к почтальону и обняла его за крупную талию. – Я так рада вам! Папа! – обратилась она к отцу. – Можно мы поиграем на фортепиано? Ну, пожалуйста! Пожалуйста! – она, как совсем малое дитя принялась часто-часто подпрыгивать в воздух, да так, что ее темно-коричневые волосы взметались вверх и падали вновь на плечи.
– Перестань. Сейчас же, – спокойным голосом попросил ее папа. – Ты ведешь себя… мм… глупенько, – он улыбнулся ей. – Сначала мы поговорим с мистером Петерсоном за чаем. Взрослые разговоры, понимаешь? И если останется свободное время, уверен, наш уважаемый друг не откажет такой милой и непоседливой девице.
Мистер Петерсон ласково погладил Катрин по голове, и та, подмигнув ему, рванула изо всех сил наверх в свою комнату.
– Вот юла, – усмехнулся ей вслед Роджер. – Ну, Митч, пройдем в кухню, – повернулся он к гостю. – Должно быть, чай с минуты на минуту будет готов. Дорогая? – позвал он Марту, направляясь в кухню.
– Да, да! – сразу же отозвалась та, гремя посудой. – Проходите!
Мужчины расселись за овальным столиком, устланным белоснежной скатертью с черными изящными узорами. Марта поставила перед ними поднос с глубокими тарелками, наполненными дымящейся румяной выпечкой. От запаха у мистера Петерсона заурчало в животе, будто внутри у него был спрятан маленький дремлющий львенок, который только что проснулся и оповестил всех присутствующих здесь о своем пробуждении.
– Да вы проголодались, – заметила Марта, наградив мистера Петерсона лукавым взглядом. – Весь день работаете…
– Да уж, приходится быть там, здесь. Все письма да газеты…
Миссис Саливан передала кружки с горячим ароматным чаем, а затем, сбросив с себя передник, тоже села за стол.
– Угощайтесь, – распорядилась она, подвигая к центру стола поднос.
– Благодарю, Марта, – сказал мистер Петерсон и взял один крендель с маком. – А Катрин? Она не спустится к нам?
– Эта прохвостка уже успела стащить несколько булочек с джемом перед вашим приходом, – отмахнулась Марта. – Она налопалась. Теперь будет играть в куклы в своей комнате, пока не надоест. Однако с ней всегда нужно держать ухо в остро! Наверняка улучит момент, чтобы увести вас из нашей компании и усадить за инструмент! – миссис Саливан залилась смехом.
Мистер Петерсон довольно хмыкнул и откусил сразу половину от кренделя. Сделал большой глоток чая.
– Роджер, – сказал он, поглядывая мимо его плеча в окно, из которого виднелся дом Стивенсов. – А что, соседи куда-то отправились? Я хотел было заглянуть к Стивенсам, но мне показалось, что сад, да и дом пришел в какое-то странное запустение. Даже гирлянды с Рождества не сняты? Газон не стрижен, на веранде мусор…
– Вчера я видел Гарри Стивенса, – ничуть не удивившись вопросу мистера Петерсона, ответил Роджер. – Он как обычно вернулся с работы в пять часов вечера. Признаюсь, вы правы по поводу большого беспорядка в их владении. Я как-то намекнул на эту неряшливость с их стороны, но Гарри мне не ответил. Посмотрел на меня, будто первый раз видит, затем неловко махнул рукой и стесненной походкой, словно у него болят колени, отправился в дом.
– А я часто вижу его мать, старуху Стивенс, – присоединилась к разговору Марта, помешивая ложечкой в фарфоровой чашке. – Она любит проводить время у окна. Вот там, справа, видите большое окно? Кажется, это гостиная. Там занавеска отдернута, вот старуха и глядит оттуда. Но я не замечала, чтобы она выходила на улицу. Хотя, нет! – вдруг воскликнула она. – Как-то раз я наблюдала ее в саду. Но она показалась мне… какой-то хворой что ли. Она постригала секатором розовый куст, но движения ее были странны. Она орудовала инструментом в некой меланхолии, щелкая секатором где попало. Знаете, такое состояние бывает, когда очень сильно переживаешь о чем-то, и уже нет никакого дела до того, что происходит вокруг, что ты делаешь и зачем все это. Потом она так же отрешенно повернулась и скрылась в доме. И вновь появилась у окна без движения.
– А что, если у них и правда, стряслось какое-то горе? – запереживал вдруг мистер Петерсон. В этот момент в саду Селиванов закачались плодовые деревья от налетевшего порыва ветра. По кухонному стеклу заморосил мелкий-мелкий дождик. – Ну вот, дождь, – опечаленно произнес он.
– Еще у них есть собака, – продолжал Роджер, – но я давно не видел, чтобы ее выгуливал кто-то. Может быть все дело в ней? Издохла?
– Нет-нет, – покачала головой Марта. – Я совершенно уверена, что несколько дней назад слышала ее лай. Правда он был не таким уж и радостным, но не всегда же у этих глупых собак прекрасное расположение духа, не так ли?
Мистер Петерсон взял еще одну булочку и, не донеся ее до рта, задумчиво произнес:
– Кажется, у Гарри есть дочь? Она примерно одного возраста с Катрин… Я приносил открытку перед Рождеством на ее имя. Да, Молли Стивенс.
– Об этом лучше спросить у Катрин, – предложила Марта, допивая чай. – Они ходят в одну и ту же школу. Молли на год старше нашей малышки. Ей восемь, а Катрин семь.
– Кстати, сразу после Рождественских праздников на работе с Гарри стали происходить странные дела, – вспомнил Роджер, хлопнув легонько себя по лбу. – Он же водил погрузчик на громадных складах, выгружал большие поддоны с разными товарами. В январе он въехал на нем в стеллаж, заставленный полетами и коробками. На первый раз он отделался штрафом. Вскоре он разгромил еще несколько таких стеллажей, причинив немалый убыток компании. Поговаривают, что в тот момент он был настолько спокоен и занят своими мыслями, как будто ему купили большой, сладкий леденец на городском празднике и усадили на первый ряд перед театральной сценой. Теперь он должен выплатить большую сумму за испорченный товар. Пару месяцев назад его перевели в отдел разгрузки всякого мелкого товара вручную, где дела у него заметно пошли на лад. Но с ним никто не разговаривает. Я слышал, от него дурно воняет, – понизив голос, добавил Роджер. – Не к столу сказано… кажется, он не моется…
Марта брезгливо окинула взглядом мужа, как будто это он давно не мылся. Но ничего не сказала. С верхнего этажа раздался громкий стук, на который мистер Петерсон отреагировал моментально – от неожиданности он пролил себе на брюки чай.
– Ах, это Катрин балуется! – всплеснув руками, заохала Марта и схватила со стола салфетку. – Прошу простить ее громкие игры, мистер Петерсон, – с молящим взором обратилась она к почтальону, протягивая салфетку. – Надеюсь, вы не ошпарились?
– Все в полном порядке, – уверил ее мистер Петерсон и промокнул мокрое место на брюках. – Кстати, о Гарри… Не его ли прозвали грязнулей Гарри? В городе судачат о…
– Ты правильно все понял. Это Гарри Стивенс получил такое прозвище, – кивнул Роджер. – Вот только не могу припомнить с каких пор они стали такими… другими что ли, странными… Нужно вспомнить, – он задумчиво постучал пятерней по столу, слизывая с губ капельки джема. – Вот оно! Перед самым Рождеством мы с Мартой встретили Гарри и Молли в супермаркете на семнадцатой авеню, помнишь, дорогая?
– Верно, верно, – подтвердила та.
– Так вот, – продолжал Роджер. – Гарри приглашал нас на праздник. Хвалился, что купил какую-то рыбу-деликатес. Китайская, кажется? Не помню…
– Японская, милый, – поправила его Марта, разглаживая сбившийся воротничок на своем платье рукой.
– Фуга! Еще он сказал, что она очень вкусная. Правда, ядовитая… Ее принято готовить по специальному рецепту, чтобы вывести яд. Не могу сказать точно, шутил ли он? Лицо его было серьезным. В общем, мы с Мартой были вынуждены отказаться от приглашения, потому Рождественские выходные у нас были уже распланированы. Мы всей семьей отправились к моей сестре в Брантненд и гостили у Джины с неделю. Вернувшись, я как-то совсем позабыл о соседях, не виделся с ними и не общался. Представь, Митч, я даже не задумывался об этом.
– Так или иначе, что-то стряслось, – подвел итог мистер Петерсон. – Ни с того, ни с сего люди вот так не меняются. Может быть, стоило бы поговорить с Гарри с глазу на глаз?
– Не думаю, Митч, – покачал головой тот. – Я давно знаком с Гарри, пусть и не так близко, но уверен на все сто – он бы обязательно заглянул на бутылочку пива и выложил душу. Это абсолютно нормально…
– Ты прав. Я пытаюсь раздуть из синицы большой воздушный шар и запустить в небо. И все только потому, что веранда Стивенсов мне показалась очень уж запущенной. Да вообще, кому какое дело? Не к месту висит гирлянда, ну что тут такого?
На этом разговор ненадолго оборвался. Роджер и мистер Петерсон допили чай, и Марта прибрала со стола.
Тем временем погода портилась все больше и больше. В кухне заметно потемнело от нахмурившегося серого неба. Дождь заморосил сильнее, а ветер не переставал качать деревья. Внезапный его порыв подхватил резинового садового гнома с участка Саливанов и прокатил его по земле с десяток добрых футов. По дороге полетели газетные листы. Возможно, это были те газеты, что почтальон оставлял на газонах недалеко от парадного входу у каждого из домов.
– Кажется, надвигается настоящая буря, – то ли взаправду, то ли в шутку проговорил мистер Саливан, поглядывая в окно. – По такому случаю предлагаю, Митч, переждать непогоду у нас. И странно то, что такой сильный ветер не передавали ни в одной теле- и радиопередаче. Так-то!
– Проворонили бурю? – удивился мистер Петерсон. – Метеорологи…
– Может, пройдет стороной, – махнула рукой Марта, но тоже с беспокойством разглядывала злостное, темное небо.
В этот момент где-то вдалеке раздался раскат грома, а затем в недружелюбной вышине блеснула кривая, золотистая молния. Дождь начал накрапывать еще гуще, покрывая оконное стекло бегущими вниз ручейками дождевой воды.
Наверху послышался топот ног, и через мгновение в кухню влетела испуганная Катрин. В руках она крепко сжимала милую тряпичную куклу с черными шелковистыми волосами, одетую в длинное розовое платье.
– Мама! – сходу выкрикнула она. – Я видела в небе какие-то страшные лица! Они выглядывали из-за темных туч и скалили острые зубы!
– Глупышка моя… – Марта приняла дочь в свои крепкие объятия и прижала девочку к себе. – Наверху не бывает никаких злых монстров! Только ангелочки!
– Но я видела! – спорила Катрин, глядя во все глаза на маму.
– Хватит, милая, – мягко приструнил ее Роджер. – Не время выдумывать. Скажи лучше, – вспоминая о недавней беседе с мистером Петерсоном, попросил он ее, – давно ли ты виделась с Молли Стивенс из дома напротив?
– Э… сейчас…
– Что сейчас? – не понял Роджер.
– Она выглядывает из-за двери, глядите! – Катрин глядела на улицу сквозь замутненное от капель дождя окно.
Все обернулись к окну. Действительно, парадная дверь дома Стивенсов была приоткрыта и в темнеющем проеме виднелась неподвижная фигура светловолосой Молли. Она смотрела куда-то в сторону, словно ожидала чего-то или кого-то. И вроде бы, ее совершенно не пугала разыгравшаяся бурей непогода.
– Верно, – озадаченно буркнул мистер Петерсон. – И как давно вы играли вместе?
– С ней больше никто не играет, – ответила Катрин, теребя за волосы свою куклу. Девочка уже не пряталась в складках платья Марты, а сидела на кухонном стуле. – От нее дурно пахнет. А еще она стала неразговорчивая. Только тихо стонет, еле-еле слышно, как будто у нее болит живот или еще что-нибудь. Ребята в школе говорят, что она перестала отвечать у доски. Директор школы пытался вызвать мистера Стивенса к себе, чтобы поговорить, но он не пришел. А еще одна учительница приходила к ним домой, но ее никто не пустил.
С улицы послышался визг тормозов. Вскоре у калитки соседей неуклюже припарковался пикап, чуть не сломав один пролет изгороди, и из машины вышел мистер Стивенс. Словно почуяв на себе чужие взгляды, он на мгновение остановился и обернулся. Его лицо не выражало никакого настроения, взгляд был пуст и безразличен. Все же он заметил лица семьи Саливан и почтальона и скованным движением вяло махнул им рукой. Вскоре он протиснулся внутрь дома в приоткрытую Молли дверь, которую даже не удосужился за собой захлопнуть. Скрылась и девочка.
– Хотелось бы все-таки навестить их, – поправляя сбившийся ремень на брюках, проговорил мистер Петерсон. Пригладив усы, он часто закивал. – Прямо сейчас и зайду. Кто-нибудь хочет сделать это вместе?
Катрин резко замотала головой в знак протеста. Миссис Саливан выглядела растеряно, обдумывая приглашение, а вот Роджер вызвался составить компанию мистеру Петерсону.
– Давно пора это сделать, – согласился Роджер. – Поднимусь наверх и переоденусь в…
Он не успел договорить. Все еще поглядывая в окно на дом Стивенсов, он увидел, как в большом окне гостиной показалась сначала старуха. Она словно бы выплыла из ниоткуда привидением и тотчас замерла перед пыльным стеклом. Следом за ней показался Гарри, он обошел сбоку свою матушку и встал рядом с ней. Еще через несколько секунд по левую руку от мужчины застыла Молли.
– Жуть берет, – нервно проговорила Марта, покусывая ногти на пальцах. – Нет. Вы как хотите, но я к ним ни ногой…
– Знаешь, ты права, дорогая. Странные они, – подытожил жене Роджер и сказал мистеру Петерсону: – Они похожи на неживые скульптуры, Митч. Как считаешь, это какой-то ритуал, вот так стоять у окна как истуканы? Или они просто э-э… любуются дождем?
Наконец с неба ударили крупные капли. Они били в стекло, и видимость улицы стала хуже. Преимущественно размытые серые пятна, искажающиеся под водяными струями, стекающими вниз на отлив окна. Ветер замолотил по мокрой крыше, зашумел в кронах деревьев. Раздалось два раската грома, один за другим. В небе вспыхнули молнии.
Катрин закрыла глаза левой ладонью. В правой руке она крепко сжимала свою куклу. Марта прильнула к дочери и обняла ее за плечи. Она зашептала Катрин что-то ободряющее и успокаивающее.
– Мистер Петерсон, прошу вас, никаких вылазок за порог, пока не прекратится ливень, хорошо? – между делом бросила она почтальону. – За велосипед не волнуйтесь. Его сдвинет с места разве что ураган.
– Выберу другой день для визита к вашим соседям, да уж, – не стал спорить с ней мистер Петерсон, поежившись от очередного удара грома.
Взвыл мощный ветер, сорвавший несколько десятков зеленых листьев с молодых кустарников в саду Саливанов. Шквальный порыв с такой силой ударил о металл пикапа Гарри, что задрал его на бок словно пушинку. Послышался звон упавшего велосипеда мистера Петерсона, и миссис Саливан бросила неловкий, виноватый взгляд на почтальона. Потемневшее небо рассекли несколько молний, еще больше напугавшие Катрин яркими вспышками. Деревья на участке Стивенсов жалобно заскрипели стволами и закачали кронами. Почтовый ящик на металлическом столбике угрожающе накренился и затрепетал из стороны в сторону. Стивенсы оставались без движения за окном своего дома, будто спящие.
Саливаны и мистер Петерсон во все глаза наблюдали за угрожающей непогодой. Внезапно дождь окончился, но того, что случилось в следующее мгновение – не ожидал никто. Яростный новый удар ветра опрокинул пикап на крышу, точно невидимый великан влепил по кузову дюжую оплеуху. Подобно маятнику автомобиль закачался и медленно завертел всеми четырьмя колесами. Из-за угла дома кубарем вылетело что-то продолговатое, похожее на свернутое в рулон толстое одеяло. Подхватываемое ветром, оно извивалось змеей: то поднималось на фут от земли, то грузно шлепалось на траву и, перекатываясь, направлялось к забору. Вслед волочилась привязанная к нему веревка.
– О, боже! – Марта в страхе и переживании закрыла рот ладонью. – Это же собака Стивенсов! Она… мертва???
– Судя по всему, это так, – кашлянул в кулак мистер Петерсон, украдкой взглянув на миссис Саливан, как будто это он причина смерти несчастного животного.
– Как же так… – закачала головой та. – Я совсем недавно слышала лай… Собака была жива и…
Ее слова заглушил мощный гром. В небе зашевелились черные тучи; они переплетались между собой, то сливаясь, то разъединяясь. Казалось, кто-то там наверху пытается собрать картинку, передвигая туманные куски огромной мозаики. В следующее мгновение облака превратились в очертания чьего-то гневного страшного лица, обращенного к дому Стивенсов. В глазах-щелках вспыхивали желтые искры. Клубящаяся рука потянулась вниз, шевеля когтистыми пальцами. Затем она сделала взмах, и в саду переломилась самая большая яблоня. Всей своей массой дерево с треском стало опрокидываться на дом, шумя густой кроной…
– Что происходит, Роджер? – прошептала Марта, и в уголках ее глаз от ужаса засияли слезинки.
– Мама, – белая как мел подала голос Катрин. – Я говорила, что видела лица…
– Не смотри в окно, милая…
– Черт бы побрал, что это такое? – округлив глаза, процедил сквозь зубы Роджер. – Митч, ты когда-нибудь видел такую бурю?
– Никогда… – сипло ответил почтальон, не в силах сделать ни единого движения. – Это какая-то чертовщина!
Между тем дерево достигло цели и пробило громадную брешь в стене дома Стивенсов и опрокинула часть крыши. Раздалась канонада из различных звуков: в ней смешались треск кирпича, деревянных перекрытий и черепицы; стук падающих различных предметов и хруст ломающейся мебели; звон оконных стекол и посуды; потрескивание поврежденной электрической проводки.
Упавшая яблоня на глазах стала усыхать. Листья с мимолетной скоростью жухли и облетали, сучья и ветви кривились и ломались. Ствол становился более узловатым, а кора на нем – сухой и отслаивающейся. Дерево стремительно увядало. Нет, оно гнило и исчезало под какой-то неведомой силой. Спустя несколько минут оно превратилось в длинную и узкую гряду чернеющей трухи, а силуэт в небе испарился, как исчезает утренний туман с поверхности земли. Как исчезли Стивенсы, что недвижимыми истуканами совсем недавно стояли у окна. Тучи в небе растворились в сером небе, а ветер стих, оставив в покое перевернутый пикап. А вот в пробитой дыре в стене дома показалось нечто более ужасающее…
– Ч-ч-что эт-то? – не в силах вымолвить ни слова, выдавила из себя Марта, указывая пальцем на пробитую стену соседей. Точнее на то, что открывалось взгляду. Другой рукой она заслонила глаза Катрин.
– Будьте здесь, – лишь ответил Роджер. – Митч, мы обязаны…
– Да, Роджер. А ты, Марта, звони в полицию… – сказал мистер Петерсон, и мужчины направились к парадной двери.
На улице не было ни души. Возможно, ближайшие соседи еще не вернулись с работы или из каких-то других мест, застигнутые врасплох разыгравшейся бурей. Роджер и Митч медленно перешли дорогу, приблизились к пролому. Среди погрома оставался нетронутым один лишь обеденный стол, будто защищенный от всего на свете непробиваемой магической сферой, уставленный тарелками с заплесневелым содержимым, что когда-то было едой. За столом как куклы покоились на стульях три сухих тела. В этих безжизненных мумиях нетрудно было узнать Гарри, старую миссис Стивенсон и Молли. Их тела застыли в неестественных позах: Гарри склонился до самой тарелки лицом, и был виден лишь его череп, обтянутый серой, сухой кожей. Руки сведены к тому месту, где раньше находился живот, а ныне высохшая впадина, одна нога выставлена назад и сильно вывернута в сторону. Старушка запрокинулась назад на спинку стула, и голова ее была похожа на оторвавшийся от куртки капюшон. Руки повисли вниз, а пальцы согнуты в крючья, будто от дикой агонии. Молли распласталась грудью на краю стола, отвернувшись от Роджера и Митча. Туда, где лежала поваленная на пол рождественская ель с разбитыми шарами.
– Роджер… я… – начал было мистер Петерсон, но так больше ничего и не сказал.
Митч и Роджер простояли молча почти до самого приезда полиции. Заслышав вдалеке сирену, они понуро вернулись в дом к Марте и Катрин.

Через несколько дней Митч вновь появился у Саливанов в гостях. На этот раз он принес газету со статьей о странных событиях, коснувшихся семьи Стивенсов, и разложил газету на кухонном столе. Марты и Катрин не оказалось дома – миссис Саливан забыла кое-что купить в магазине, а дочь изъявила желание прогуляться на воздухе вместе с мамой. Когда Митч зачитал статью, Роджер проговорил:
– Подумать только! Отравление этой проклятой рыбой! – На Роджера было страшно смотреть. В его глазах смешались сразу страх, волнение, облегчение и недоумение. – Признаюсь честно, как подумаю о том, что, приняв предложение Гарри провести у них Рождество, мы все могли оказаться… Оказаться там…
– Не думай об этом, старина, – похлопал по плечу его почтальон. – Жаль их семью, да. Но с вами все в полном порядке. Одного я не могу понять… Как же могло быть так, что Стивенсы умерли, а их тела разгуливали как живые? Нет, здесь все очень нечисто. Даже полиция не дает никаких комментариев прессе по этому поводу. Все умалчивают, как будто, так и должно быть. А слухи между тем расползаются по всему городу. Тревоги растут? А как же по-другому, когда здесь творятся такие странные дела! И эта буря? Не мы одни, Роджер, видели в небе черте-что! Есть еще очевидцы!
– Да уж… А собака? Наверное, она умерла от голода. Несколько месяцев на цепи на дождевой воде и мышах, если повезет. И почему я раньше не придал особого значения поведению соседей?
– Не кори себя, Роджер. Кто же знал, что выйдет так?
– Теперь-то уже поздно…
– А что Марта и Катрин? Пришли в себя?
– Да какой там, – махнул рукой Роджер. – Даже штор с окон не раскрывают, что выходят на сторону дома Стивенсов. В комнате Катрин всегда темно, горит настольная лампа. И в кухне редко увидишь солнечный луч, знаешь ли. И мне тоже та дыра в стене напротив, как бельмо на глазу. Вспоминать не хочется.
– И все же, что было – то было. Но одно обстоятельство так и осталось тайной. Куда ушли живые тела Стивенсов после того, как упало дерево? А оно упало не случайно. Видать, вышел срок. Понимаешь, о чем я? – загадочно проговорил мистер Петерсон. – Да-а… Не узнал бы никто и никогда об этом. Такие темные дела не касаются смертных.
Мистер Петерсон отдернул оконную занавеску и бросил взгляд на изуродованный дом Стивенсов. Сначала ему показалось, что в окне гостиной промелькнули силуэты. Но всего через мгновение он успокоился. Мистер Петерсон понял: это всего лишь игра солнечных бликов на пыльном оконном стекле и ничего больше.