У беды глаза зелёные

Пролог

Как хочется порою оглянуться
И прошлого перелистать листы,
И твоего лица на миг коснуться,
И вновь увидеть милые черты.
Забыв разлуку, боль и расставанье,
Уткнуться носом в твою грудь.
И испытав любви очарованье,
Тихонько на руке твоей уснуть…

Лана Шемшур


***
Он хотел её обнять. Но она отстранилась и настойчиво задавала неудобные вопросы.
–  Мне нужны гарантии, –  говорила она. –  Я устала от таких отношений. Устала прятать глаза от отца, от родни. Устала, что соседи тычут пальцем и шушукаются за моей спиной. Устала делать вид, что всё хорошо. Всем уже понятно, что наши отношения давно перешагнули за рамки дружеских. Ты пропадаешь, потом появляешься, потом опять исчезаешь. Всё свелось к одной постели. Я не понимаю, кто мы друг другу. Недавно прочла одну статью: «Секс без обязательств –  новый виток сексуальной революции»… Так вот! Это твоё отношение ко мне! Секс без обязательств! Только мне нужны обязательства. Я замуж хочу! Слышишь? За-муж.
Она всё говорила, говорила. Он молча слушал и смотрел в окно. Он не собирался ничего менять в своей жизни. Его всё устраивало. К тому же последнее время чувствовал, что не может забыть о её отношениях с другим. Ревность накрывала его, и он исчезал, не появлялся неделями, разбираясь в своих чувствах.
–  Знаешь, –  продолжала она, –  что-то сломалось в наших отношениях. Они и раньше не были идеальными, но я хотя бы видела, что нужна тебе. Ты почти не говорил мне слов любви. Ты обозначал – моя! Как добычу, как игрушку, как личную вещь.
–  Ты права, во всём права. Я эгоист до глубины костей, я собственник. Я знаю, что измучил тебя, но поверь, себя измучил больше. Умом я понимаю, что сам создал ту ситуацию. Сам оставил тебя, сам толкнул к другому.  А теперь, теперь не могу забыть, что ты дарила ласки кому-то ещё.
–  Что?! –  возмутилась она: –  «Дарила ласки»?! Вот, значит, что ты обо мне думаешь!.. Теперь понятно, откуда ноги растут и почему последнее время ты ведёшь себя подобным образом. Я готова была услышать что угодно: разлюбил, не любил, устал, надоела. Но винить меня в том, чего не было, полагаясь на свои фантазии… –  разочарованно продолжила она. –  У меня не было сексуальных отношений ни с кем, кроме тебя. По крайней мере, по доброй воле. В этом грехе я не повинна. Мой грех в том, что детей не родила. Только думаю:  они тебе не нужны. Не так ли?
–  Детей? – удивился он.–  Ты была беременна, несколько раз?
–  Как сказала когда-то мама: «Такие отношения, как у вас, рано или поздно приводят к рождению детей». А ты никогда не брал ответственность на себя, ни тогда, ни сейчас, хотя бы элементарную – презерватив. «Что ты?... В нём же неудобно…Я не чувствую тебя», а потом: «Решай сама». А что, если бы я решила родить?! Что бы ты делал тогда? –  она увидела, как на его лице отразился ужас. –  Спасибо, нашлась добрая душа, подсказала доктора. Про деньги молчу – сама зарабатывала. Всегда всё решала сама, ничем тебя не обременяла. Не дай бог, подумаешь, что принуждаю к чему-нибудь… Я бы и сейчас не настаивала. Продолжала смиренно ждать. Но обстоятельства изменились.
Он не обратил внимания на последние слова. Не придал им значения, приняв их за обычную игру слов. Он понял только одно: она его и телом, и душой.
–  Я понимаю, –  сказал он, – тебе, как любой девушке, хочется замуж. Но увы! Я не готов! По крайней мере, сейчас. Это горько слышать, но всё же лучше, чем басни и пустые обещания. Я еще «не нагулялся». Мне нужна свобода. Я вольная птица, думаю, ты это понимала с самого начала. Ты будешь  прекрасной женой и заботливой матерью, в этом я ничуть не сомневаюсь. Но не сейчас, позже, когда-нибудь потом.
Он замолчал и крепко обнял её.
–  Разве нам плохо вместе? – спросил он неуверенно. –  Почему обязательно замуж?
Её бледное лицо и ввалившиеся глаза были холодны. Он никогда прежде не видел такого взгляда.
–  Уходи, –  сказала она разочарованно, скидывая его руки. –  Я не стану ограничивать твою свободу и вольный полёт. Уходи и не возвращайся больше.
В этот момент ничего, кроме пустоты и неимоверного разочарования, не испытывала. Впервые не было слёз, не хотелось кричать от боли. Она словно умерла.
Он не мог предвидеть будущего. Думал, всё утрясётся само собой. Взял паузу и исчез на какое-то время. Потом уехал в долгосрочный рейс в надежде, что она соскучится и всё будет как прежде. А когда вернулся, от неё не осталось и следа…

Глава 1
 

Всё это время она пыталась забыть, училась не думать и не вспоминать о нём. Привыкла к боли, огонь которой всё так же обжигал душу. В какие-то моменты ей это неплохо удавалось. Но память беспощадно возвращала её в прошлое снова и снова, напоминая о былых чувствах. И тогда жизнь словно делилась надвое. Днём бизнес-леди, респектабельная француженка, мадам Ирен Легран, учредитель и основатель школы танцев. Ночью, во снах – влюблённая, наивная и такая ранимая Ирина Шруль.
Школа, носящая её имя, была успешным творением, отвлекавшим от тягостных воспоминаний. Открыть школу помог её супруг, её ангел-хранитель, опора, учитель, покровитель, а главное хороший друг – Ален Легран. Видный деятель Франции, хорошо разбирающийся в современном искусстве. Часто выступал меценатом юных дарований. Как-то обедая в одном из ресторанов Ганновера, приметил юную красавицу, развлекающую публику танцами, подружился с ней. Стал называть Рени на французский манер. Подолгу с ней беседовал и, узнав историю, предложил образовательный грант на учёбу в Университете музыки и исполнительского искусства во Франкфурте-на-Майне.
Он так проникся судьбой девушки, что не раз приглашал её в гости то на виллу в Каннах, то в Парижскую квартиру. Они подолгу разговаривали, он учил её языку, обычаям, истории и вскоре уже никто не мог узнать в ней иностранку. Он много рассказывал о себе, о своей первой любви к русской девушке, с которой познакомился во время войны. Оказалось, что Ирен очень напоминает её по характеру и по духу. Для Ирен же месье Легран стал вместо отца, с которым она так и не смогла сблизиться. После очередной гнусной публикации в местной газете Ален сделал ей предложение:
– Рени! – обратился он, – в газетах пишут всякую чушь о нас с тобой. Я знаю, ты не читаешь местную прессу, думаю, ты совсем не читаешь газет, но не в этом дело. Я слишком известная личность, наши отношения вызывают массу пересудов. Скорее всего, это от того, что ты русская. Это политика! Это чёртова политика! Я мог бы тебя удочерить, но это будет несправедливо по отношению к твоему отцу. А мне бы хотелось, чтобы твоё имя оставили в покое раз и навсегда.  Поэтому предлагаю брачный договор. Это обезопасит тебя в будущем и снимет ненужные вопросы сейчас. В моём возрасте трудно каждый день давать комментарии и писать опровержения. Подумай, Рени. Наш брак ни к чему тебя не обяжет. Я не претендую на твоё юное тело. Мне достаточно твоего внимания и заботы. Ты же получишь гарантии в пожизненном содержании. Великих щедрот не обещаю, но на безбедную жизнь хватит.
Ирен ужаснуло его предложение: годы, прожитые в Европе, не смогли стереть следы советского воспитания. Она долго не соглашалась, но потом всё же уступила под натиском уговоров, выдвинув ряд условий, одним из которых была финансовая независимость – роль содержанки её не устраивала. Она готова была принять авторитетную помощь, советы и даже стартовый капитал, но на первых порах и только взаймы – для открытия школы искусств.
Долгие десять лет она не разрешала себе даже мечтать о встрече с людьми, которые некогда были частью её жизни. Но несколько месяцев назад всё изменилось….

***

Самолёт шел на посадку, ещё несколько минут и Ирен увидит родной город, вдохнёт его аромат. Узнает ли он её? Вспомнит ли ту почти девочку с разбитым сердцем и искалеченной душой.
–  Madame et Monsieur, notre avion a atterri (Мадам и месье, наш самолет произвел посадку).
«Вот и прилетели», –  подумала она, взяла дорожную сумку и смело шагнула навстречу памяти. Ей так не терпелось вдохнуть воздух родины, что, спускаясь по трапу, глотала его полной грудью. Она остановилась, повернулась спиной к зданию аэропорта и пыталась разглядеть белые пики гор. Знала – они там! Но было видно только звёзды. Тогда она запрокинула голову и улыбнулась: «Вот они, родные звёзды! Всё так же светят, завораживая и маня своим холодным блеском. Вот он, ковш Большой Медведицы! Величаво и неторопливо бредёт по ночному небу из года в год, из столетия в столетие».
Пройдя таможенный контроль и получив багаж, вышла в зал прилёта. «Irene Legrand» (Ирен Легран) – увидела табличку со своим именем. Она протянула руку девушке, державшей табличку.
–  Bonjour, Madame Legrand (Здравствуйте, мадам Легран), –  приветствовала девушка.
–  Bonne nuit (Доброй ночи), –  ответила Ирен (Диалог продолжился по-французски).
–  Меня зовут Натали, я ваш переводчик и секретарь. Это Владислав, Ваш персональный водитель, –  продолжала девушка, указывая в сторону молодого мужчины в чёрном костюме.
Ирен перевела взгляд, но тут же отвернулась. Повязала платок и надела тёмные очки. Её движения стали нервными, она растерянно уселась в кресло. «Вот так встреча! C'est La Vie! (Се ля ви!)»
Влад был тем самым человеком, о котором мечтала душа и бредило сердце. Тем самым, которого жаждала увидеть и боялась встречи. Ей понадобилась всего минута, чтобы взять себя в руки. Ей совсем не хотелось, чтобы он узнал её сейчас. Взглянув на него через темные стёкла очков, подумала: «У беды глаза зелёные». А он не обратил внимания на изящную, элегантную француженку, давно приучил себя не разглядывать клиентов и не болтать с ними, действовать в рамках договора. Он мчал её по ночному городу, а в её голове как приговор стучали стихи Елены Бычковой:
Кто говорит, что время лечит,
Должно быть, вовсе не болел,
И не был жизнью покалечен,
Как уголёк в костре не тлел.
Не знал, наверно, адской боли
И мук израненной души,
Что рвётся из груди на волю,
Сжимая сердце, как тиски.
Когда бегут кипящей лавой
Внутри багровые ручьи,
А по щекам струятся слёзы,
Как воск расплавленной свечи.
Когда, пронзая диким стоном,
Наружу рвётся волчий вой,
Но застывает в горле комом,
Терзая плоть своей тоской.
Теченье времени не лечит,
Оно даёт душе остыть.
Мы просто привыкаем к боли
И продолжаем дальше жить...

Оставшись одна, долго не могла заснуть, чтобы успокоиться, вышла на балкон своего номера и наконец увидела горы. Они, как грозные великаны, стояли неприступной стеной у границ города. Их белые меховые шапки переливались в первых лучах восходящего солнца. Повеяло прохладой, наступило утро, город просыпался.
Никто не знал, что она уроженка этих мест. Она прилетела в качестве партнёра и члена жюри на конкурс молодых танцоров «Danсe», итогом которого будет грант на обучение в школе «Madame Legrand».
Раздался звонок, и Натали сообщила планы на день. Ирен почти не спала, но воздух родины, придавал сил. Позаботившись об изменении внешности (надев парик и темные очки), спустилась в холл. У ресепшена Влад болтал с администратором, Ирен не сводила с него глаз. «Ничуть не изменился, –  отметила про себя. – Всё так же обаятелен и чертовски обольстителен». Мысли закружились в голове, унося далеко, далеко в прошлое…

***

Мир менялся, «сексуальная революция» наступала по всем фронтам, то, что раньше считалось позором, становилось нормой. Пал «железный занавес», «свобода» капиталистического мира бурлящим потоком хлынула в массы. Многие покидали страну в надежде на лучшую долю, первые ласточки этнических немцев летели на историческую родину.
В начале сентября, в очередной раз проводив одну из бывших одноклассниц, которая вместе с семьёй улетала в Германию, заглянули к дальней родственнице.
В маленьком посёлке жизнь течёт по своим правилам. В город выезжают днём. После восьми вечера домой можно добраться пешком, попуткой или на такси. Если, конечно, таксист согласится вас везти по ухабистой дороге и то, как минимум, за две цены. Молодёжи, по большому счёту, нечем себя занять. Развлечений в посёлке: дискотека, кино да культмассовые мероприятия по отчетным праздникам. Поэтому молодёжь развлекает себя сама. В летние дни собирается по берегам рек или озёр, на лавочках, в оврагах, в укромных уголках – подальше от любопытных глаз. В холодный период разбредается по «приютам» (злачным местам).
Хозяйкой такого «приюта» и была Мария, или Маняша (так все её называли). Молодая женщина, лет на десять старше подруг, рано осталась без родителей. Помыкавшись, вышла замуж, но брак не сложился. Вскоре мужа посадили сначала на один срок, потом еще и еще, впоследствии он умер от передозировки наркотиков. А она так и пошла по наклонной. Любила погулять и повеселиться. У неё дома всегда собирались шумные компании молодых людей. Порой юнцы просыпались в постели Маняши и получали первый сексуальный опыт. Для девушек служила кладезем информации и советов в вопросах, которые невозможно обсудить с родителями. В целом, неплохая девушка, хороший работник (имела почётную грамоту). С ней было интересно, она много читала и слыла интеллектуалкой. Когда Ирина впервые познакомилась с ней, поразилась такому противоречивому характеру. Они с Олей не разделяли образ жизни Марии и старались избегать шумных компаний, которые частенько появлялись у неё на пороге. Но сегодня было совсем грустно, да еще и дождь затянулся на весь день. Войдя в дом Маняши, подруги попали на день рождения одной из присутствовавших девушек. Они знали её в лицо – все учились в одной школе. По сути, посёлок – большая деревня, где все так или иначе знают друг друга. Обычно здесь говорят: «Знаю. Но лично не знаком». Хозяйка дома, представляя их гостям, подчеркнула, что Оля её родственница.
– А это моя родственница, –  сказал Валера, обнимая Ирину. –  И если кто обидит, обломаю рога!
Валера не был прямым родственником Ирины, вернее, он совсем не родственник, а двоюродный брат двоюродной сестры её матери. По большому счёту, они не были дружны, так, встречались по большим праздникам у общей родни. Но такое приветствие стало приятной неожиданностью и придало уверенности, что ничего плохого не случится.
Подруги только хотели присесть, как кто-то повис у них на плечах.
– Салам, одноклассницы! –  приветствовал их Лёша. – Проходите вон туда, – и он указал свободное место в противоположном углу большого стола. – Чем заняты? Где учимся? Работаем? – задавал он вопросы.
– Я в экономическом, Иринка в хореографическом, – рассказывала Оля. – А еще она выступает, иногда.
– Ну, об этом я и раньше знал, – подметил парень и, повернувшись к Ирине, подмигнул:
 –  Ты изменилась. Похорошела, расцвела, прям глаз не оторвать! – сказал Лёша, обращаясь к Ирине.
– Да ну тебя, скажешь тоже, – махнув рукой, ответила Ирина.
– Слушай, я не видел тебя почти год! Так сожалел, что не попал к тебе на семнадцатилетие, пацаны просили передать, у тебя «мировая» мама.
– Мама как мама, будто ты не знаешь, просто очень добрая и заботливая. И день рождения не последний, скоро следующий.
– Точно! В следующем месяце. Будем считать, что мы договорились, и я первый в списке приглашённых. Хорошо?
Ирина кивнула. А Леша приобнял её в знак договорённости.
Оля, сидевшая рядом, надула губки и всем своим видом стала выказывать недовольство и всячески поддразнивать их. Она знала, что давно нравится Леше, на выпускном балу он предложил встречаться, но она отмолчалась. Позже ответила, что главное поступить, а всё остальное потом. Парень не стал настаивать и пошёл своей дорогой. А сегодня в ней взыграла ревность, и она сдала свои позиции. Оля нерешительно повела плечами и луково сказала словами Карлсона: «А как же я? Я же лучше!»
Алексей улыбнулся, поняв её намёк и, потянувшись к бутылке, сказал:
– Это стоит отметить!
Разлил содержимое по стопочкам и подал девушкам.
– Лёш, я не буду, – ответила Ирина и поставила рюмку.
– Не хочешь выпить за нас?! – качая головой в сторону Оли, спросил он.
– Ты же знаешь, не пью я. Нельзя, режим, забыл?
– Да ладно, пять капель-то можно за нас, – уговаривал, парень.
Ирина не соглашалась и даже собиралась уйти, когда к уговором подключились остальные. Маняша предложила вина, но она упорно отказывалась.
– Это кто тут такой несговорчивый? – сказал парень, только что вышедший из соседней комнаты.
– У нас всё по-честному: пришёл на праздник – веселись!
Ирина уставилась на него и не могла оторвать глаз. В нём было что-то чарующее, необъяснимо манящее. Голос завораживал, а пристальный взгляд зелёных глаз подавлял волю.
Он подошёл, взял бутылку из рук Маняши, налил в гранёный стакан. На минуту все затихли, лишь магнитофон звучал, как пророчество:
«…Ароматом дурманила,
Только сердце поранила,
Я ведь знала заранее –
 Это только игра…»
– Пей! – сказал он и протянул стакан.
Она взяла его (сама себе не смогла потом объяснить, почему), пригубила и хотела поставить.
– До дна! – услышала его приказной тон.
Он взял рюмку, приподнял вверх и сказал: «За именинницу!» Перевёл взгляд на Ирину, чокнулся о её стакан и не сводил глаз, пока она не допила всё до дна. Взял стул и сел рядом.
– Влад, – представил его Лёша. – Ирина, Оля, – указывая на подруг, продолжал он.
После того как появился Влад, все изменилось. Ирине больше не хотелось уходить. Он шутил, рассказывал истории и бросал мимолётные взгляды, всё время находясь рядом с ней. Именинница предложила сыграть в фанты. Ирине выпало танцевать (позже она узнала, что это подстроил Лёша). В сумке нашёлся костюм для репетиций. Повязав платок на пояс, выдала «Цыганочку» под хриплый голос Высоцкого. Она совсем осмелела, танец всегда её раскрепощал, а выпитое вино стёрло остаток стеснения.
Влад внимательно наблюдал за ней, впрочем, как и она. Это приметила Маняша. И когда Ирина танцевала, подошла к нему, оперлась на плечи и, наклонившись к уху, шепнула:
– Новую добычу приметил?
Он недовольно дёрнул плечом, скидывая руки.
– Не ревнуй, старушка, – сказал он и хлопнул ей по ягодице, провожая Ирину взглядом.
Ирина переодевалась в соседней комнате и не ожидала его визита, он вошел, не спрашивая разрешения, и закрыл дверь на щеколду.
– Ты что? – не на шутку испугалась она и запахнула блузку, не успев её застегнуть, попятилась и, уткнувшись в стену, замерла.
Цепким взглядом «хищника» смотрели на неё изумрудные глаза. Он подошёл совсем близко, вдавливая её в стену. Она чувствовала его дыхание. Погладил шею и спустился в область декольте. Она оцепенела и бледными, почти белыми губами произнесла:
– Не надо, пожалуйста, – её голос дрожал.
Влад смотрел ей в глаза и видел страх. Понял – она не знает мужских ласк.
– Не бойся, не обижу, – сказал он, развернулся и вышел из комнаты.
Когда он ушёл, девушка выдохнула, застёгивая блузку, подумала: «За таким не захочешь, но пойдёшь». Она поймала себя на мысли, что ей льстит его внимание, и невольно улыбнулась. В этот момент вошла Маняша и, заметив блеск её глаз, сказала:
– Постарайся не попасть в его сети. 
– Ты о чём? – сделав удивлённый вид, будто не понимает сути, спросила Ирина.
– Не надо, Иринка, не глупи! Он сломает твою жизнь, – ответила ей Мария и, поправив волосы, вышла из комнаты.
Постояв еще пару минут в замешательстве, вошла в столовую, Влад как раз разливал напитки, наполнив стакан, протянул ей.
– Ну что же, Ирка, за «цыганочку»!
– Меня зовут Ирина, можно Иринка, – высокомерно подчеркнула она.
Влад поперхнулся от её слов и, предложив стул возле себя, спросил:
– А чем плохо Ира или Ирка?
– Ненавижу эти производные имени! – ответила она решительным тоном и, демонстративно помахав ему «Пока», отправилась домой…
– Слушай, Влад, не тронь девочку, – говорила ему Маняша, когда все разошлись. – Хорошая девочка, неиспорченная.
– Вы что сегодня – сговорились?! Сначала Валера, потом Лёха, а теперь и ты мозги мне «промываете»! С чего вы взяли, что она мне нужна? Других что ли нет? Не трону я вашу Иринку. Сдалась она мне.
И, расстёгивая халатик, повалил Маняшу на тахту…
– Ты действительно считаешь, что я не способен на искренние чувства, – спросил Влад после утех, – что собираю девчонок, как бабочек для коллекции?
– Ты не умеешь отдавать, ты только берёшь. А отношения предполагают взаимную отдачу, –  отвечала Маняша.
Он рассмеялся:
– И это говоришь мне ты?! Та, которая сделала меня таким! Не ты ли учила меня никому не верить и не впускать в своё сердце? Не ты ли говорила: «Все бабы стервы»? Не ты ли показала, что значит быть «верной женой»? Трахаясь со мной по углам, пока твой муженёк варил «ханку» с друзьями.
– Всё верно, только одно но! Я была одинокой, заброшенной молодой женщиной. А тут ты –  юный, смелый, с горячей кровью. Мне не хотелось тебя терять. Мне казалось, ты еще львёнок и я приручу тебя. А ты уже был львом! А льву нужна львица! А не гиена, вроде меня.
У Марии навернулись слёзы, смахнув их, она истерически расхохоталось,
 – Не слушай меня, я плохой советчик, – добавила она.
Она была права. Натура и склад характера Влада были самоуверенными и горделивыми. Он был  высокомерен, настойчив в целях и желаниях. С хорошим самообладанием и массой амбиций. Прирождённый лидер, умеющий произвести впечатление. С собственной, непреклонной точкой зрения. Пользовался авторитетом среди друзей и знакомых. В отношениях с девушками был не постоянен и предпочитал «разовые» отношения, требуя отдачи и повиновения. Он никогда и никому ничего не обещал. Жил в угоду своим желаниям, прячась за маской безразличия. И лишь душа его знала, как ждёт он ту, которая подарит ему безграничную любовь, заботу и ласку. Ту, по-настоящему верную и преданную. Покорную и в то же время неприступную. Гордую, но стыдливую. Ранимую, но сильную духом. Ту, для которой он захочет измениться.
После знакомства с Ириной зарёкся подходить к ней. Но как нарочно, стал замечать её повсюду: в переполненном автобусе, на дороге, в кино, на дискотеке – особенно на дискотеке, ведь красивей никто не танцевал. Ему стали не интересны другие. Она притягивала его, как магнит…

Глава 2

В графике Ирен первые дни имели ознакомительный характер. Экскурсии, познавательные рассказы о стране, обычаях. Гостеприимство людей, новые встречи – все это вновь радовало сердце. Она разъезжала по городу и частенько попадала в старые забытые места, и тогда чувства беспощадно терзали её. В эти минуты хотелось кричать от боли и счастья.
Главной достопримечательностью города, конечно же, являлись горы! Настоящие горы, с крутыми скалистыми склонами и ледяными вершинами, которые не тают даже в самое жаркое лето. Постепенно горы переходят в складки и распадаются на ущелья, отроги и долины. В советское время там росли яблоневые сады, теперь же их места заняли особняки. В урочище, на высоте 1691 метр над уровнем моря, раскинулся высокогорный каток, гремевший своими рекордами на весь Союз.
Эти пейзажи будоражили память. И когда она вновь оказалась на плотине, защищающей город от селей, всё же не сдержалась, скинула туфли и, подтянув повыше платье, взобралась на парапет. Раскинув руки, чуть не закричала: «Э-ге-гей», но, опомнившись, лишь прочла:
«Uber allen Gipfeln
Ist Ruh,
In allen Wipfeln
Spurest du
Kaum einen Hauch;
Die Vogelein schweigen im Walde.
Warte nur, balde
Ruhest du auch».

Её поступок привлёк и восхитил присутствующих. А Владу непосредственность француженки напомнила нечто давно забытое, что-то до боли знакомое. Словно он видел и слышал это прежде. Он тихо произнёс: «Дежавю…»

***

В один из вечеров, незадолго до восемнадцатилетия Ирины, после дискотеки Влад всё же решился и предложил проводить её. Она не стала обнадёживать и наотрез отказала, сказав, что они слишком разные и им не по пути. Он никогда не сдавался и уж точно не терпел отказов. Всегда говорил: «Если закрыты двери, наверняка открыты форточки» и что «У каждого замка есть ключ».
Пока она возвращалась домой центральными улицами, болтая с попутчиками, обогнал её переулками. Давно знал, где она живёт, и не раз тайком провожал её. Позвонил в звонок и, представившись другом, попал к ней в дом. Валентина Васильевна (мама Ирины) накормила гостя и, признав в нём сына знакомых, расспросила о родителях.
Возвратясь домой, Ирина остолбенела от удивления – он снова её поразил!
– Привет, – сказал Влад как ни в чём не бывало, – а мы тут с тётей Валей чай пьём с клубничным вареньем.
– Мам! – возмутилась девушка. – Ну сколько раз я просила тебя не приглашать посторонних в дом?
– Ну вот, сердится, – улыбалась мама. – Какой же он посторонний, если это твой друг? –  вставая из-за стола и прощаясь, говорила Валентина Васильевна.
Как только за ней закрылась дверь, Ирина перешла в наступление.
– Напился?
– Чего?
– Чая с вареньем?
– Да! Очень вкусное варенье, говорят, твоё любимое, – с издёвкой говорил он.
Ему доставляло удовольствие злить девушку. Она так мило прищуривала карие глазки, когда злилась, что приводила его в восторг.
– Раз наелся, проваливай, – указывая на дверь, вспылила она. Её бесила его наглость.
Парень встал и направился к двери, она шла следом.
– Провожаешь?– не унимался он, продолжая дразнить.
– Не надейся! Калитку закрыть надо.
У ворот он обхватил её и поцеловал.
– Нахал! – пуще прежнего вскипела она и оттолкнула его.
Влад рассмеялся.
– До завтра, Ирина! – сказал он и вышел.
Она захлопнула за ним калитку и стала слушать удаляющиеся шаги. В ночной тишине каждый шаг отстукивал чечетку и вторил её бьющемуся сердцу. Опершись спиной о стену дома, подняла вверх голову и, глядя на ковш Большой Медведицы, с улыбкой пропела:
«Мама, ради бога,
Я ни капли не пьяна, и не одинока,
И не просто влюблена,
Пропадаю я, пропадаю я».
Он тронул её душу, покорил харизмой и непредсказуемостью.
Наутро, когда Ирина ещё спала, мама вошла к ней в комнату.
– Вставай, проспала, – сказала Валентина Васильевна.
Переворачиваясь на другой бок, девушка забубнила сквозь сон.
– Сегодня нет концертов, у меня выходной.
– Вставай, вставай, – продолжала мама, – там Влад пришёл. Говорит, вы в горы собирались.
– Какие горы? – ничего не понимая, спросонок спрашивала она. – Я никуда не собиралась. А потом подскочила, выпучила удивлённые глаза, и переспросила: – Кто пришёл?
– Влад, – рассмеялась мама взволнованному виду дочери.
В этот день он подметил, что не похож на себя. С ней ему хотелось быть другим. А ей было интересно с ним. Он разбирался во многих вещах, неплохо знал историю города. Пока они поднимались к плотине от катка по бетонной лестнице из 842 ступеней, рассказал о самых разрушительных селях, которые произошли до постройки сооружения. Усевшись на парапет и глядя на пики гор, несмело взяв её руку, поведал историю возникновения города:
– Раньше город носил другое название, вернее сначала это была просто стоянка кочевников, которые подвергались нападкам джунгар. Впоследствии местный хан обратился к русскому царю за военной помощью. И в урочищах рек появилось первое военное укрепление. К месту нахождения укрепления потянулись переселенцы, которые заложили станицы и слободку.
– Откуда ты так много знаешь? – спросила его Ирина.
– Отец увлекается историей, много рассказывает.
Ирину завораживала красота гор. Красота природы. Мать всегда говорила, что это у неё от отца, тот тоже восхищался нерукотворными творениями. Когда они с Владом гуляли по склонам, на миг забыв о нём, взобралась на огромный валун и в голос прочла стихи Лермонтова, свободный перевод Гёте:
«Горные вершины
Спят во тьме ночной,
Тихие долины
Полны свежей мглой.
Не пылит дорога,
Не дрожат листы
Подожди немного,
Отдохнешь и ты».

Раскинула руки и закричала: «Э-ге-гей».

Глава 3

Три дня промчались на одном дыхании, родной город увлёк её радостным маршем: встречи, прогулки, конкурс, концерт. Все эти события не оставляли времени на грусть и печаль. Ей было хорошо, и Влад почти всегда был рядом, хоть совсем её не узнавал.
Ожидая заказы в уютном кафе после конкурса, Ирен, беседуя с Натали, переключила внимание на Влада. Ей очень хотелось узнать о нём как можно больше. Еще там, в горах, ей показалось, что когда она читала Гёте, он понимал, о чём идет речь.
 – Sprichst sie Deutsch, Vlad? ( Вы говорите по-немецки, Влад?), – осмелившись, обратилась она к нему.
– Ia, ich spreche Deutsch (Да, я говорю по-немецки), – ответил он.
– Давно вы изучаете язык? – спросила она.
– Давно, – сухо ответил он. – Я собираюсь переехать в Германию.
– У вас там родственники?
– Нет, – ответил он. И предугадав следующий вопрос, пояснил: – Мать моей жены – этническая немка.
– Так Вы женаты? – продолжала Ирен.
На этом вопросе ему показалось, что улыбка мадам Легран больше походила на ухмылку.
– Да, я женат, – ответил Влад сквозь зубы.
Он стал сожалеть, что подался расспросам.
 «Дурацкая чёлка. И цвет волос дурацкий», – почему-то подумал он, глядя на Ирен.
«Неужели он совсем не узнаёт меня?» – спрашивала себя Ирен и буравила его глазами. Заметив на его руке часы, спросила:
– Интересные у Вас часы, можно взглянуть?
Услышав, что она вновь говорит по-немецки, он  совсем расстроился и не понял вопрос.
– Ты не понял, что она спросила? – вмешалась Натали.
– Я не слушал! Говори с ней сама, мне осточертели вопросы, – ответил Влад и посмотрел на Ирен.
Ему вдруг показалась, что он прежде видел этот смеющийся взгляд.
– Она просит твои часы, – поясняла Натали.
– Зачем? – удивился он.
– Говорит, интересные.
Влад нехотя снял часы и протянул Ирен. Его выражение лица говорило само за себя – он злился. Её расспросы раздражали, обстановка тяготила. Он никак не мог понять, что испытывает к этой француженке. С того дня, в горах, что-то внутри необъяснимым образом тянуло к ней. Он снова пристально посмотрел на неё. В эту минуту ему показалось, что он узнаёт знакомые черты, но он прогнал эту мысль, посчитав её бредовой. Она с таким трепетом смотрела на гравировку, что он готов был поклясться: она понимает, что там написано. А эта грусть на её лице? Он видел её раньше. Голос, её голос смущал: то казался знакомым, то вовсе нет. Влад совсем запутался в своих чувствах и, забрав часы, вышел…

***

Конец июля выдался очень жарким. Знойный, палящий день сменился душным вечером. Он пришёл очень рано и застал Ирину врасплох (она ждала его часам к восьми).
– С днём рождения, – сказала она, вручая подарок.
Открыв коробочку и надев часы, он даже не взглянул на гравировку, только сухо сказал: «Спасибо». И указывая на подарок, добавил: «Это чтобы помнил, который час?» (Он часто приходил довольно поздно, оправдывался тем, что не знал, который час). Ирина улыбнулась и ответила: «Да».
Оглянувшись по сторонам, подошёл ближе и поцеловал, она растерялась от такого рвения. Влад никогда не позволял себе вольностей при свете дня и на людях. Он любил ночь, любил, когда они вдвоём, тогда становился другим, словно снимал маску, за которой прятался.
– Проведём этот вечер вдвоём! – сказал он.
Она сразу поняла, куда они идут, и расстроилась. Последнее время не любила бывать у Маняши, чувствовала в ней соперницу. Подойдя к дому Маняши и видя вопросительный взгляд Ирины, Влад уточнил:
– Её нет. Она в ночную смену работает.
Это обстоятельство ничуть не улучшило настроения девушки. Но она пыталась скрыть недовольство, пряча его за улыбкой.
Влад готовился к вечеру. Свечи, вино, конфеты, заботливо расставленные на столе, радовали глаз. Он включил музыку, открыл вино. Когда первые сумерки вползли в дом, зажёг свечи. Стало уютно и романтично. Разливая остатки вина, спросил:
– Может, пожелаешь мне чего-нибудь?
– Всё, что я хочу тебе пожелать, выгравировано у тебя на часах, – отметила Ирина.
– Люби. Надейся. Верь, – прочитал он, сняв часы. – Ты думаешь, мне не хватает этих качеств?
Девушка лукаво улыбнулась. Он улыбался в ответ. Допил вино, подошёл к ней, подал руку и пригласил на танец. Они танцевали, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Он целовал её и нежно поглаживал. В какой-то момент потянул лямку и оголил плечо, потом второе. Пальцы дёрнули «собачку» замка, и сарафан полетел на пол. Руки жадно забегали по телу. Ирина зарделась румянцем и от страха закрыла глаза. Он положил её на кровать. Ей стало совсем страшно, она предполагала, для чего этот вечер для двоих. И какого «подарка» ждёт Влад. Он не раз предпринимал попытки близости, но каждый раз у девушки получалось остановить его, как говорится, на самом интересном месте.
Ей никак не удавалось расслабиться. Всё мешало: мешал страх, мешали мысли, мешал дом, мешала эта постель. Ей везде мерещилась Мария.
Чувствуя её скованность и страх, он шептал:
– Не бойся, всё будет хорошо. Ты только не бойся.
Слова не спасали, ведь Ирина думала совсем не об этом. Он предложил выпить еще, чтобы она смогла успокоиться.
– Не в страхе дело, – ответила она.
– А в чём? Что опять не так? – спрашивал он. –  Что тебя останавливает? Ты снова передумала?!
– Я не знаю, – неуверенно ответила она.
– Как не знаю?! – злился Влад. –  Тебе что, всё равно?!.. Ириша, не дразни меня, я ведь не машина. Захотела – включила, захотела – выключила. Может, хватит в игры играть. Если не готова, так скажи об этом сразу. Не доводи до состояния, когда не смогу остановиться. Не смогу с собой совладать.
Он повысил голос, и его тон обидел Ирину – он думал только о себе.
– И что тогда? Возьмёшь меня силой? – прикрывшись простынёй и пронзая его взглядом, говорила она. – Зачем ты привёл меня сюда?.. Другого места не нашлось?.. Думаешь, я не знаю о вас с Маняшей? Не знаю, что ты «спишь» с ней в перерывах между другими? Спишь в этой постели! Сначала с ней, теперь меня сюда укладываешь, а дальше? Обеих рядом положишь? А может, и еще кого-нибудь позовёшь. Они наверняка против не будут? Мастер-класс покажут, расскажут, как тебя ублажать!
Он вскипел. Вскочил, натянул брюки.
– Дура! – орал он в ярости, пнул межкомнатную дверь, что та слетела с петель. – Дура, –  повторил он и вышел в соседнюю комнату.
Ирина оделась, прошла мимо и, не сказав ни слова, покинула дом. Ничего, кроме огорчения и разочарования, не испытывала. Постояв немного во дворе и поразмыслив, нашла всему оправдание (Она всегда находила ему оправдание). «Сама виновата, не надо было приходить сюда, ведь знала, что не смогу забыть про Маняшу». Пока она ругала себя, открылась дверь и выскочил Влад. Он торопился, хотел её догнать. Увидев во дворе, выдохнул и обнял.
–  Ириша, мне просто хотелось, чтобы твой первый раз случился в тёплой постели, на чистых простынях.
Она ухмыльнулась и про себя подумала: «Этому дому и этой постели я предпочла бы грязный сарай и жесткий стог сена».
Помолчав, он спросил: –  Куда пойдём? Может к болотам, там, мою «днюху» празднуют.
Болотами в посёлке называли ряд маленьких водоёмов, перетекающих один в другой и подпитывающихся за счёт подземных вод. Крайние озерца стекали небольшими ручьями по склону оврага и впадали в извилистую речку, берущую начало далеко в горах. Она, как кайма, обрамляла границы посёлка. Во времена первых поселенцев озёра были чистыми, но со временем заилились и стали походить на болота. Но в них водилась рыбёшка, а кое-где ондатры.
Место, куда пришли Ирина и Влад, находилось по соседству с широким логом, который тянулся по руслу речушки и, наверное, тысячи лет назад служил границей её водам. Сейчас же в самых глубоких местах едва доходило до пояса. Овраги поросли травой, кустарниками и деревьями. Где-то там, наверху, стояли дома. Днями по большой дороге через лог гнали скот на поля. На большую поляну у реки в летнее время приводили детей из пионерского лагеря. А вечерами было тихо. Наверху, у самого спуска, застыла зелёная гладь болот. На одном из берегов, в укромном месте, соорудили лавочки и место для костра. Там чаще всего и собиралась компания приятелей Влада.
– Салам, – приветствовал всех Влад.
Веселье было в самом разгаре, трёхлитровая банка самогона была пуста больше чем наполовину.
– Ба! Какие люди! – обратилась к Владу изрядно опьяневшая девушка Лена. Она повисла у него на плече, но, увидев за спиной Ирину, фыркнула и отошла в сторону.
– Ириша! – завизжала Оля, только что вышедшая из-за дерева. Вслед за ней появился Лёша.
– Я так рада тебе! – говорила подруга, усаживая её возле себя. – Сто лет не видела. На дискотеках не бываешь, в гости не заходишь, совсем пропала.
И повернувшись к Владу, который разговаривал с другой стороны костра, крикнула:
– Влад! Что за дела?!
Ирина одёрнула её: – Замолчи! Не надо! Не сегодня и не сейчас.
– Боже! Ириша! Да ты ли это?! Очнись! – возразила ей подруга. –  Я тебя не узнаю.
К ним подошёл Влад.
– Звала? – обратился он к Оле.
– Звала! Хотела спросить, по какому праву ты держишь взаперти мою подругу?
Влад гневно прищурил глаза и, не выбирая слов, сказал:
– Не твоё дело, Олька! Не суйся! Я просил тебя не раз.
С недавних пор Влад и Оля терпели друг друга только ради Ирины и Лёши. Владу казалось, что Оля сбивает Ирину с пути, подбивая на всякие глупости. Что, в общем-то, не лишено было правды. Из-за Оли подруги часто попадали в неудобные ситуации. И Влад максимально старался оградить девушку от приятельницы. В свою очередь, Оля считала, что Влад завладел сознанием Ирины и полностью подчинил ее своей воле, не имея на это никаких прав.
–  Нет! Вы только поглядите на него! –  не унималась Ольга. – Сам шатается, развлекается не пойми с кем, –  на этих словах она кинула взгляд на Лену, – а ей даже с подругой встретиться нельзя!
Влад не сдержался: – Заткнись!
– Нет уж, пусть знает, как ты время проводишь, пока она безропотно ждёт тебя дома!!!
– Заткнись! – повторил он и шагнул к ней ближе.
– Влад! Оля! Прекратите, – успокаивала их Ирина.
Она видела, как злился Влад, как вспыхнула Оля и ей совсем не хотелось скандала. Ведь, по сути, не правы были оба! Ирина никогда не делала того, чего не хотела.
 Леша, услышав перебранку, отвёл Олю в сторону и сказал:
– Угомонись, ни к чему хорошему твоя правда не приведёт. Ты только потеряешь подругу. Разве ты не видишь? Она влюблённая, а не слепая!
Разозлённый Влад уселся с противоположной стороны и принялся наливать желающим и охотно присоединялся к тостам. Настроение Ирины было окончательно испорчено. Вскоре Леша забрал Олю и они ушли. Девушке стало совсем грустно. И почувствовав себя лишней, она тоже ушла. Когда дошла до развилки дорог, которые вели одна к дому, другая в лог, к реке, её догнал Влад.
– Почему ты ушла? – возмущённо спросил он. – Почему ты всегда уходишь молча?
– Ты бы предпочёл, чтобы я кричала?
– Не отвечай вопросом на вопрос! – перешел на крик парень.
– Не смей на меня орать! Будешь орать на своих подстилок. Понял?! – злилась Ирина и кричала в ответ.
В ярости он схватил её за плечи и тряхнул. Да так сильно, что она пошатнулась и чуть не упала. Он удержал и прижал к себе.
– Ну что ты творишь? – спрашивал он. – Зачем злишь меня? Обиделась? Из-за Оли?
Она молчала.
– Если тебе хочется на дискотеку – иди, кто не даёт! Ты ведь сама говоришь, что хочешь побыть вдвоём.
– Разве дело в дискотеке?.. Думаешь, я не поняла, на что намекала Оля и почему ты так испугался? Я не идиотка, я всё знаю. Знаю, что ты периодически развлекаешься с Ленкой на лежанке своего КАМАЗа. Я закрываю на это глаза, потому что прекрасно понимаю – тебе нужен секс.  А ты, а ты…  Ты не ценишь меня! Не ценишь ни поступков, ни подарков, ни отношений. Я так долго выбирала подарок, а ты даже не взглянул на часы, словно это коробка спичек.
– Подарки?! – удивился он. – Подарки?! Мне не нужны подарки, –  и он снял часы.
Окончательно разозлившись, Ирина выхватила их и швырнула куда-то на дорогу, в сторону реки.
– Мне не нужны подарки, – повторил он упрямо.  И после паузы сказал: – Мне нужна ты! Только Ты! Слышишь?!
Поднял на руки и понёс к реке…
На поляне, за пригорком, где речка шепталась с клёном, а ива купала ветки в холодной воде, в стожке свежескошенной травы, на подстилки из его пиджака всё и случилось.
Он был очень нежен и внимателен, но всё равно не смог унять её страх. Ей было так страшно, что она ничего не чувствовала: ни боли, ни желания.
Когда она умывалась у реки, ощутила отчаяние и стыд, в голове то и дело всплывали всякие страшилки: «Теперь ты никому не нужна... А как же девичья честь?.. Завтра же он забудет тебя. Бросит, обязательно бросит... Что будет, если узнает мама?.. Что дальше?..»
Скинув сарафан и белье, вошла в воду, пытаясь остудить горящее тело и лицо.
– С ума сошла! – закричал он и кинулся к ней. – Застудишься. Да что сегодня с тобой? Решила окончательно свести меня с ума?
Подхватил на руки и вынес из реки. Её трясло, ноги заледенели. Он протянул ей одежду и свою рубашку, а сам стал растирать её ступни.
– Ты меня бросишь? – стуча зубами, спросила она.
– Что? – не разобрал вопроса Влад.
– Ты меня бросишь?
– Глупости не говори, – отрезал он.
– Ты всех бросаешь, после того как, как… – она стала заикаться. –  После того как «переспишь», –  не поднимая глаз, прошептала она, кутаясь в его рубашку.
Он вздохнул, подсел ближе и, поправляя её волосы, сказал:
– Ты – не все. Ты – особенная. Ты настоящая, я так ждал, ждал тебя. И вот ты – МОЯ!
Ирина верила каждому слову. Видела взгляд, полный любви и ласки, тонула в его объятиях, забыв обо всём на свете. Всё повторилось вновь! Испытав гамму чувств, охваченная огнём страсти, достигнув высшей точки, вскрикнула от переполняющих эмоций.
Она до конца так и не поняла, что с ней происходит. Волна блаженства и какого-то неописуемого восторга, а еще неудержимого желания испытать это снова.
Она заглянула в его глаза и сказала:
– У беды глаза зелёные.
– Я обещаю, ты  никогда не пожалеешь об этом, – тихо шептал он. – Я не оставлю тебя, мне больше никто не нужен. Ты моя, моя. Только моя!
Под утро возвращаясь домой, на дороге Влад нашёл часы…

Глава 4

Всю дорогу от кафе к гостинице Ирен снова и снова прокручивала день, когда подарила ему часы и никак не могла вернуть себя к реальности. Он всё же помнит о ней, раз хранит её подарок. Выходя из машины, невольно прошептала по старой привычке: «У беды глаза зелёные». Поняв, что проговорилась, поспешила в гостиницу и скрылась в номере.
В первые секунды Влад не понял, что произошло. Казалось, голос, так часто звучавший у него в голове, вырвался наружу. Он спросил, глядя ей в след:
– Кто это сказал, сейчас?
– Что сказал? Я не слышала, – устало, сказала Натали.
Но он уже не сомневался, он спешил вслед за Ирен…
– Ирина, – позвал он и нерешительно вошёл в номер.
Она не отзывалась. Сняв парик, стояла у окна в свете последних отблесков заката.
– Ирина, – повторил он и подошёл совсем близко.
Она обернулась.
– Это ты!!!
Она! Это была она! Он не мог поверить, а главное понять. Как? Как он не смог узнать её, как проглядел? Это же она – живая, настоящая! Не сон, не видение, которое исчезнет с первыми лучами солнца, растворится, как сигаретный дым.
– Зачем этот маскарад? – возмутился он. – Решила посмеяться надо мной, выставить идиотом?
Ирина истерически рассмеялась.
– Mein Gott!(Мой бог!) Ничего не изменилось за десять лет! Не правда ли? Ты по-прежнему думаешь только о себе.
Он расслышал тоску в её голосе, она позволила себе минутную слабость.
– Ты здесь ни при чём, – как можно равнодушнее отвечала она. – Я не искала встреч с тобой и не рассчитывала увидеть. Это всего лишь случай. «Се-ля-ви» – как говорят французы. Тебе пора. Все мы устали сегодня. Натали заждалась, да и дома, наверное, тоже, –  она ухмыльнулась и съязвила: –  Я бы передала привет твоей жене, но не знаю, знакома ли я с ней?
И не дав ему ответить, продолжила:
 – Надеюсь, ты умеешь хранить тайны. Надеюсь, разница между Ириной Шруль и мадам Легран тебе понятна. Впрочем, уже неважно. И всё же мне бы хотелось скрыть наше знакомство.
Её холодный тон остудил Влада.
– Как Вам будет угодно, мадам Легран, – иронично ответил он.
Когда он ушел, хлопнув дверью, за окном пронеслись раскаты грома, и, вторя дождю, она прочла, смахивая слёзы:
«Рыдает дождик с самого утра,
А на озябшем, мокром перекрестке
Стоит Любовь, забытая вчера,
И кутается в жалкие обноски.
Недавно лишь кружилась на балу,
Смеялась, пела, в счастье утопая…
Но вдруг вчера пришлась не ко двору,
И вот стоит как нищенка простая.
Какой абсурд: лохмотья из парчи
И до крови искусанные губы.
Она не плачет, нет,… она молчит
И только крепче стискивает зубы.
Любовь стоит с протянутой рукой,
Она не просит денег и нарядов.
Ей просто нужен кров над головой,
Тепло и сердце, бьющееся рядом».

У неё разболелась голова, она чувствовала жуткую усталость. «Надо всё отменить, устроить отдых», – подумала Ирина и взглянула на часы.
–  Это мадам Легран, – сказала она, набрав номер телефона Натали. – Отмените на завтра все встречи и мероприятия. Я плохо себя чувствую, мне нужен отдых. Вы и Влад мне не понадобитесь. Позвоните завтра вечером, часов в семь, обсудим дальнейшие планы. Она повесила трубку, приняла таблетку и попыталась заснуть. Сон никак не приходил, и тогда Ирен решила прогуляться рядом с гостиницей, вышла в сквер и уселась на лавочку. Наблюдая за прохожими, пыталась отвлечься,  бубня:
«Ненавижу я  день – суета, суета.
Жду я ночь, где во снах повстречаю тебя.
И пройду закоулками странной души,
И к сердечку опять подберу я ключи.
Буду тело ласкать, нежно ласки даря.
Сладким мёдом любви одурманю тебя.
Будешь снова ты мой!
Буду вечно твоя!
Только это лишь сон,
Где люблю я тебя…»
Она смотрела по сторонам, наискосок сидела опечаленная девушка и нервно оглядывалась по сторонам. Потом её взгляд преобразился, и она расцвела улыбкой. Молодой человек, подбежавший к ней, долго извинялся и протянул букет желтых роз. Память Ирен вмиг заворошила страницы прошлого…

***
Впервые за девятнадцать лет она не стала праздновать свой день рождения, хотя очень любила это праздник.
Они поругались с Владом. Как всегда, из-за пустяка. Он приревновал к сокурснику, с которым она танцевала ламбаду на осеннем балу в училище, куда пригласила Влада. Он не любил подобные развлечения и не афишировал их отношения, поэтому отказался. Но позже всё же пришёл и украдкой наблюдал за ней.
Влад частенько поступал подобным образом. Порой Ирине казалось, что он не обращает на неё внимания, но она ошибалась. Он ни на минуту не выпускал её из виду и знал о каждом шаге.
Он возник так внезапно, в момент, когда танец достиг максимальной сексуальности. Оттолкнул партнёра и, схватив Ирину за руку, потащил в фойе. Он возмущался, обвинял её в распутстве, в неверности. Ирина пыталась объяснить, что танцевала один из выпускных танцев, что это часть профессии и что в танцах у неё всегда будут партнёры. Он ничего не хотел слушать. «На сцене танцуй что хочешь и с кем хочешь», – говорил он. Всю дорогу домой молчали, у каждого была своя правда.
На следующий вечер Влад не появился, в ответ девушка разозлилась, и когда через два дня он пришёл, не вышла. Позже от Лёши узнала, что Влад уехал в рейс.
Его не было больше месяца, и она изнывала от тоски. За прошедший год совсем «приросла» к нему. «У беды глаза зелёные», – твердила она словно мантру, забралась в кресло и, накинув плед, взялась за книгу, из неё выпал засушенный бутон розы. Эту розу подарил Влад год назад на день рождения. Девушка улыбнулась и вспомнила праздник…
– С днём рожденья тебя! С днём рожденья тебя! – хором пели девочки и Валентина Васильевна. Праздник начался с небольшой порции шампанского, которую разлила по бокалам именинница с разрешения мамы. Когда пришли парни, Валентина Васильевна потихоньку налила им самогона, считая, что это напиток только для мужчин. Она предлагала крепкое спиртное только парням, чем собственно и заслужила звание «мировая мама». Но всегда знала меру и никогда не спаивала ребят.
Леша, вручая букет, пропел, переделав строки песни: «У Ирины день рожденья. Ей сегодня надцать лет. Я несу в подарок поздравленья….»
И все хором допели: «И красивый розовый букет!»
Потом были тосты, Оля и Лёша хвалились тем, что знают Ирину чуть ли не с пелёнок. Валентина Васильевна рассказала пару историй из детства девушки, чем собственно рассмешила присутствующих.
Оля, заметив, что подруга ведет себя странно и постоянно смотрит в окно, спросила:
– Ты ещё кого-то ждёшь?
– Не жду, – смутилась девушка.
– Ждёт, ждёт, – вмешалась Валентина Васильевна. Она как раз принесла горячее.
–  Я чего-то не знаю? – удивилась подруга.
Валентина Васильевна хотела ответить, за дочь, но увидев её недобрый взгляд, промолчала. Скрипнула дверь, и в комнате появился Влад.
– Ты обалдела?! – не скрывая возмущения, спросила Оля. – Ты хоть знаешь, какая у него репутация.
– Нет, не знаю! – лукавила Ирина.
– Так я тебе расскажу.
– Не знаю и знать не хочу! – отрезала, Ирина. – Не порть мне настроение.
Влад как раз закончил здороваться с парнями. Подойдя к Ирине, вынул из-за полы пиджака огромную жёлтую розу.
– Поздравляю, – сказал он и протянул цветок имениннице…
А вчера ей совсем не хотелось праздника. Они скромно посидели с мамой, заезжал отец, ещё Лёша с Олей принесли торт, который все дружно съели…
– Ириша, – позвала мама и вошла в комнату, – ты чего тут грустишь в одиночестве? Ну-ка, не кисни. Приедет твой Влад, никуда не денется.
Ирина от такой поддержки только расплакалась и рассказала маме, что они поссорились. Мама, обняв её, пытаясь утешить, сказала:
– Всё будет хорошо, только надо верить. И вытирая слезинки, добавила:
– Давай собирайся и дуй на танцы, или как это у вас называется –  дискотека, в общем, собирайся, веселее станет и время незаметно пройдёт.
Девушка подумала, что мама права и, принарядившись, отправилась гулять. За последний год так редко бывала в клубе, что, войдя, растерялась от количества новых лиц. Пока стояла в дверях, рассматривая присутствующих, подбежали подружки, обрадовавшиеся её появлению. Сразу стало тепло и весело, её ждали, хотели видеть. Это было очень приятно и улучшило настроение. Подумав, что было бы неплохо отметить день рождения, девушка нашла Лёшу и отправила в коммерческий киоск.
Отойдя к тополям неподалёку от клуба, бутылку распили человек на десять. Парням оказалось мало, и они пошли за добавкой, девчата не стали дожидаться и вернулись в клуб. У ступеней клуба Ирину остановил Лёша. Она оперлась о трубу в виде шлагбаума, повернувшись спиной к основному входу.
– У тебя всё хорошо? – спросил парень заботливо.
– Хорошо, – ответила Ирина и, увидев неверящий взгляд, повторила: – Всё хорошо, правда.
– Ириш, ты ведь знаешь, я всегда приду на помощь, если что, – и парень обнял девушку.
– Спасибо, Лёша. Я знаю, ты мой самый верный друг, даже больше – ты мне как брат… Я просто скучаю… Очень скучаю.
И у неё навернулись слёзы.
– Я вижу, – сказал он. И с грустью добавил: – Если бы по мне так скучали… – и посмотрел за спину Ирины.
– Думаю, сейчас грусть пройдёт, – улыбаясь, сказал он.
В этот момент кто-то обнял её со спины. Ирина почувствовала запах одеколона. «Влад!» –  застучало сердце и сразу заломило где-то внизу живота. Лёша поспешил удалиться, когда Влад, обойдя трубу, потянул девушку за угол, подальше от любопытных глаз.
– Привет, – сказал он, – с днём рождения,– и протянул большую заграничную шоколадку. Прислонил к стене и стал целовать. В один миг куда-то улетучилась тоска, поселившаяся в сердце, ушли печали, на душе стало радостно и светло.
– Ай-яй-яй! Как не стыдно, молодые люди. Какой пример подаём подрастающему поколению? Что за развратные поступки? – шутили знакомые парни, заметившие пару.
– Завидуйте молча, господа! – отшутился в ответ Влад.
Ирине стало неловко, и она спряталась за его спину. Он шагнул на свет и, повернувшись, сказал:
– Иди, потанцуй, я выпью с пацанами за твой день рождения.
– Они уже выпили, – сказала она, ей совсем не хотелось с ним расставаться.
– Но я-то нет! – ответил Влад.
Спустя минут двадцать он появился в клубе с другими парнями и, отыскав Ирину, пригласил на танец. Сегодня он снова снял свою маску, видимо, разлука способствовала этому. Танцуя, он не прятался, обнимал её на глазах у всех. Всё время улыбался и не сводил взгляда.
– Ты  пьян? – спросила его Ирина, когда они танцевали, и он легонько целовал её макушку.
–  С чего ты взяла?
– Ты не похож на себя. Я не помню тебя таким.
Он обнял сильней и прошептал на ухо:
– Я соскучился, Ириша. Я очень по тебе скучал.
Ирина таяла, словно сахар, в такие минуты забывала все обиды, ссоры и недомолвки.
А он продолжал с еще большей нежностью, слегка касаясь её спины руками: – Я хочу тебя… Жутко хочу… Может, уйдём?..
– Куда мы пойдём? – спросила она.
Он остановился, на улице было темно и нельзя было различить черт его лица, но она почувствовала неуверенность в его голосе.
– Ты только не сердись, – сказал он, – вариантов-то немного.
Она сразу всё поняла.
– Нет!.. Нет, Влад, только не к Маняше. Я не хочу туда!
– Я думал, вы подружились.
Он был прав, Ирина сблизилась с Марией после случайного разговора на улице.
«Я не желаю вам зла, – говорила Маняша. –  Кому-кому – только не тебе и не Владу. Я искренне переживала, что он поиграет с тобой, как с очередной игрушкой, но, по-видимому, ошиблась! Он изменился, изменился с тобой, или правильней, для тебя. Пропал, с друзьями не тусит, девок не водит. Я знаю, тебе наговорили про нас чёрте что, но ты не думай, мы просто друзья, я ему доверяю, когда-то он вытащил меня из петли, в переносном смысле, конечно. Не буду скрывать, не раз просыпался в моей постели. Но всё закончилось задолго до тебя».
Ирина выслушала её, сделав определённые выводы, смягчилась, Маняша нравилась ей, в ней было что-то, вызывающие доверие. К тому же жалела, искренне не понимая, почему так складывается её судьба…
– Разве дело в дружбе? – возмущалась Ирина. – У неё что – дом свиданий? Мне неловко и стыдно. И вообще, как ты это представляешь? Придём, скажем: иди погуляй – нам кровать твоя нужна?!
– Ириша! Пожалуйста. Не начинай! Мы сейчас снова поругаемся.
Эти слова остудили её пыл – ругаться совсем не хотелось.
– Пожалуйста, пойдём, она в ночную смену, дала мне ключ.
Влад, сходил с ума от страсти, охватившей его. При малейшем прикосновении к ней чувствовал дикое желание. Она пьянила его лучше любого вина. Разлука усилила чувства, он едва сдерживал себя и, наверное, овладел бы ею прямо на улице, если бы был уверен, что позволит. Его охватили неведанные, неподвластные чувства. В порыве страсти он прошептал:
– Я люблю тебя, люблю…
Как долго ждала она этих слов. Они стали лучшим подарком…

Глава 5

Влад устало вёл машину, такой безысходности не испытывал давно. Гнев, отчаяние и невыносимая тоска снова завладели его душой. Он вдруг поймал себя на мысли, что только она заставляла его испытывать сильные эмоции и радости, и грусти. Только она заставляла кипеть его кровь. Только она заполняла собой пространство. Только она будила в нём желание томным взглядом карих глаз. Он вдавил в пол педаль газа, и машина подпрыгнула на кочках так и не отремонтированной дороги посёлка. В какой-то момент так увлёкся скоростью, что еле вписался в поворот, чуть-чуть не зацепив забор. Он затормозил, подняв за собой облако пыли. Выскочил из машины и пнул по баллону колеса. Зазвонил телефон, и Натали объявила, что на завтра всё отменяется и он может отдохнуть. Усевшись на заднее сиденье и закурив сигарету, он вспомнил их разговор…
– Я не хочу, чтобы ты выступала на свадьбах, – говорил он.
– Влад, мы уже обсуждали с тобой подобную тему. Танец – моя профессия. И не важно, где я выступаю. Сейчас это востребовано, можно неплохо заработать.
– То-то и оно, сначала деньги в трусы, потом девочку в кровать.
– Прекрати! Прекрати сейчас же, ты меня обижаешь и оскорбляешь. Я не стриптиз танцую, –  возмутилась Ирина.
– Мне не нравится, что ты по кабакам будешь выступать. Там всякого народа хватает. Ты что, не понимаешь? Или приключений захотелось? Как подружке твоей, Оленьке.
– При чём тут Оля?! И не по кабакам, а на банкетах и свадьбах, с коллективом и нашим руководителем.
– В общем, так: или я, или танцы! – ставил он условия.
– Ах вот как ты ставишь вопрос?! – возмутилась, девушка. – Ты это серьёзно?
– Да! Или я, или кабаки с танцульками, – повторил он раздражённо.
– Ты понимаешь, в какие рамки меня загоняешь? Я и так безвольная кукла, живу в угоду твоим желаниям, а ведь я тебе не жена. Ты переходишь границы, может, и мне условия поставить? –  негодовала Ирина.
– Условия?! Попробуй!
– Я не хочу ругаться. Ты ведь с самого начала знал, что танцы – мой хлеб. И этим я буду зарабатывать. Тем более сейчас: мама болеет, лекарства надо доставать, на них деньги нужны.
– Танцуй, как раньше, в ДК, на утренниках, на общественных мероприятиях.
– Там совсем не платят.
– Всё, закроем тему, я всё сказал, – спокойно ответил он, обнимая её.
Она подняла на него глаза, полные слёз.
– Прошу тебя, не ставь условий, которые я не смогу выполнить.
Он отошёл в сторону.
– Ирина, я говорю серьёзно. Ты сама прекрасно знаешь, какие пересуды пойдут. Мне этого не надо!
– Ха! Я думала, ты боишься за меня, за мою честь, – ухмыльнулась она. – А тебя волнуют пересуды?! Ну, раз тебе «не надо», то обеспечивай меня, женись на мне и тогда держи под амбарным замком! – кричала она. Злилась и чувствовала безысходность.
Он бесился, ему не удавалась подчинить её. Последнее время они ругались довольно часто. Он доводил её до слёз. Увидев первые слезинки, смягчался, утешал, становился нежным и безумно пылким. Сводил с ума ласками, наслаждаясь страстью, охватывающей обоих, получая блаженство от эйфории чувств.
Сегодня всё было иначе. Они злились друг на друга, по-настоящему, никто не собирался уступать.
– Так что ты решила? – спросил он.
– Мне нужна работа, – ответила она.
– Значит… Я тебе не нужен?!
– А я?.. Я! Нужна тебе? – возмущённо спрашивала она.
Он не ответил, его глаза стали равнодушными. Он даже не злился.
– Прощай, – чуть слышно вымолвил он.
Ирина стояла к нему спиной, стиснув зубы, удерживая крик отчаянья. Слёзы заливали лицо и предательски выдавали чувства.
Он ушёл тихо, едва скрипнув входной дверью. Оставив дикую боль, тоску и невыносимое разочарование…

Тоска съедала её, порой казалось, что больше нет сил продолжать земной путь. В минуты отчаяния выла, катаясь по полу. Её спасала только работа, ответственность за взятые обязательства. Она не могла подвести других. Вспоминая об этом, вставала, «надевала» улыбку, говорила себе: «Это всего лишь горе. А горе не беда!»
Ей не с кем было поделиться этим горем. Маму оберегала, врачи совсем запретили ей эмоциональные нагрузки. Оля пропала, по слухам, у неё новый роман, да и Влад сделал всё для того, чтобы подруги перестали видеться. Оставалась Маняша, но к ней Ирина не могла пойти, не хотела, чтобы он думал, что она ищет встреч с ним.
Когда Валентина Васильевна находилась дома (чаще в больнице), старалась не выказывать своего настроения. Но если накатывало, пряталась и, зажав рот руками, рыдала…
В один из вечеров после выступления встретила Олю у дверей ресторана.
– Ириша! Привет, – поцеловала подругу Оля. – Ты что тут делаешь?
– Работаю с коллективом на банкете.
Из ресторана вышел парень и, обращаясь к Оле, сказал:
–  Поехали, мест нет, банкет сегодня.
–  Знакомься, это моя лучшая подруга Ирина, – и, указывая на парня, представила: –  А это Володя.
Володя был лет на пять-семь старше. Представительный, респектабельный, одетый по моде и с довольно приятной наружностью.
– Мне кажется, мы знакомы. Твоя фамилия Шруль? – спросил он.
– Да, – удивлённо ответила Ирина. – Но я Вас не знаю.
– Не узнаёшь? Я Вовка-морковка, помнишь, дразнила меня?
Ирина отрицательно качала головой.
– Я молоко носил твоей бабушке по отцу.
– Нет, не помню.
– Конечно, тебе лет пять всего было, кроха совсем, – пояснил Владимир.
Ирина этого не помнила. С тех пор у Омы (бабушка по-немецки) редко бывала. Родители развелись, когда ей было семь лет, отец женился и совсем позабыл о дочери. Случайно встречал то на улице, то у родных. Финансово почти не помогал и часто забывал даже о дне рождении. То, что Володя узнал её спустя столько лет, не вызывало удивления, совсем незнакомые люди, которые мало-мальски знали семью Шруль, всегда признавали в ней их породу.
– Ты домой? – спросила Оля.
– Да, вот думаю, как добираться, ждать конца банкета, чтобы со всеми ехать в «служебке», не хочется.
– Так поехали с нами, – предложил Володя.
– Спасибо, конечно, но не хочу Вас обременять.
– Поехали, – взмолила Оля. – Я хоть поболтаю с тобой.
– Поехали, поехали, нам всё равно по пути, – повторил Владимир.
Девушки уселись на заднее сиденье и стали шептаться.
– Как дела? Как Лёшка поживает? – спросила потихоньку Оля.
– Не знаю, я его, как и тебя, сто лет не видела. Я так понимаю, вы не вместе?
– Как видишь. Володя – друг старшего брата Лёши. У них познакомились.
– Ох, Олька! Вертихвостка ты. И не стыдно, поди.
– Да брось, какой к чёрту стыд. Лёша! Ну что Лёша?! Так, школьное увлечение. А тут, –  подруга замолчала.
– Машина, хата, деньги! – ответила за неё Ирина.
– Не без этого.
– Ирина! – обратился к ней Владимир, – не возражаешь, мы сейчас в одно место заскочим, друга надо забрать с работы, – пояснял он.
– Я не тороплюсь, – ответила девушка.
Оля удивилась её ответу.
– Я опять чего-то не знаю?! Как давно ты никуда не торопишься?
– Давно… Три месяца, – у Ирины задрожал голос и навернулись слёзы.
Заметив, Оля обняла её: – Брось! Не стоят они наших слёз.
Машина остановилась.
– Посидите тут минутку, я сейчас, – сказал Володя и вышел из машины.
Девушки не обратили на его слова никакого внимания, продолжая шептаться.
– Вы совсем расстались? Или так, на время?
– Думаю, совсем. Прежде мы мирились через пару дней, и он всегда был где-то рядом. То по улице мимо идёт, будто другой дороги нет. То в автобусе едет именно тогда, когда я возвращаюсь домой. А теперь… Теперь...
И у неё потекли слёзы. Ей необходимо было выговориться, душа не могла больше терпеть муки.  Хорошо, что Володя ушёл. У Ирины появилась возможность всё спокойно рассказать.
– Он что – просто исчез? – спросила Оля.
– Мы разругались, «не по-детски», он запретил мне выступать на банкетах. Ставил условия, я поставила в ответ, в общем, не договорились, и он сказал: «Прощай».
– Что, так и сказал?!
– Так и сказал.
– Я же тебе говорила, сволочь – он, гад!
– Олька, не надо. Я сама его выбрала, всё знала, всё понимала. Меня всё устраивало. И я так хотела. К тому же ты его совсем не знаешь, поверь, он совсем другой. Я знаю его другим.
– Иринка, ты опять его оправдываешь! Да посмотри же ты по сторонам. Посмотри, как другие к своим девушкам относятся! А он? Он что хорошего для тебя сделал? Поиграл да бросил! Как всех до этого бросал. Может, только с тобой играл чуть дольше. Наверное «любимая игрушка» была, – возмущалась, Ольга.
Ирина и сама последнее время так думала: «Любимая игрушка».
Она всхлипнула.
– Не реви! Это ты ревешь? Или я реву? – пыталась развеселить, Оля говорила фразами из мультфильма. – Тебе отвлечься надо. Может, познакомиться с другим. Глядишь, и забудется всё. Ты же у нас нарасхват! Даже Лёшка, мне кажется, и тот в тебя тайно влюблён.
– Чепуху не говори. Лёша тут причём? Вот придумала!
Ирине стало легче. Она повеселела. Оля сумела её отвлечь.
«А может, Оля права? Надо что-то менять!» –  подумала девушка…

***

В клубе устраивали концерт, Ирина с коллективом выступала на празднике. В фойе, в зале и даже на площадке около клуба было не протолкнуться. Проводить зиму пришёл весь посёлок.
Всматриваясь в зал, девушка искала любимые глаза. Она всё ещё ждала. Всё ещё тосковала по бедовому зеленоглазому счастью. По нежным, тёплым рукам, которые бегали по ней, словно солнечные зайчики. По мягким, чувственным губам, с лёгким привкусом табака. По горячему телу и неудержимой страсти. Она всё еще ждала, хоть и позволила себе попробовать забыть.
В тот вечер, когда встретила Олю, познакомилась с Мишей, другом Владимира. Все вместе провели остаток вечера, который ни к чему не обязывал и ничего не обещал. Позже, пару раз, встретилась с ним в общей компании, куда привозили её Оля с Владимиром. Михаил вызвался в провожатые и намекнул, что Ирина ему нравится…
Она танцевала танго. Влад ни капельки не сомневался, что сегодня увидит именно этот танец. Они с партнёром всегда производили фурор, срывали овации, танцуя его, – ещё со времён выпускного концерта в училище. Так было и в этот раз. Они слились в единое целое и повели захватывающий диалог. Чарующие па одно за другим проносились по сцене. Шаг, поворот, остановка – и нога кокетливо взлетела вверх, добавив яркое украшение танцу. И снова шаг, прогиб, наклон, шпагат и остановка. Она была так сексуальна, так красива и желанна, что Владу захотелось занять место её партнёра и танцевать это танго с ней...
Выйдя на поклон, девушка заметила знакомую фигуру. Сердце застучало: «Он»! Душа запела: «Он. Он. Он». Она смотрела на него, как в первый раз, пристально и завороженно. Их глаза встретились, он слегка улыбнулся и кивнул в знак приветствия. Ирине подумалось в это мгновение – они помирятся, обязательно помирятся. Сегодня всё изменится, обязательно изменится. Она даже не заметила, как перед сценой «вырос» Михаил.
Высокий, крепкий парень в милицейской форме с букетом цветов выделялся на фоне сцены. Он привлёк внимание большинства людей. По залу зашептались и уже сватали их. «Красивая выйдет пара», – говорили одни. «Повезло Иринке, такого надёжного парня отхватила», –  говорили другие.
Позже, когда началась дискотека, Оля, Володя и Миша позвали Ирину с собой. Девушка почти не слушала их, только бессмысленно кивала и смотрела в противоположный угол, где Влад показательно обнимал ту самую девушку –  Лену. Заметив отрешенный взгляд подруги, Оля обернулась. Увидев Влада, специально очень громко, сказала:
– Ириша поехали, устроим сабантуй.
Влад, конечно же, слышал их разговор, внутри него бушевали страсти. Но он транслировал равнодушие, пытаясь скрыть боль потери. Он так скучал по ней и шёл в клуб, зная, что встретит и вернёт. Он был настолько самоуверен, что ни на секунду не сомневался – она любит и ждёт. И надо только позвать. Присутствие в её жизни другого разозлило его. Он позабыл, что сам оставил её, и мысленно обвинял в предательстве. Первое, что пришло в голову, – отомстить!!! Заставить ревновать и показать своё безразличие...
У машины Ирина передумала и, сославшись на усталость, отказывалась от поездки.
– Какие твои годы?! – говорил Володя, – «Пять капель» и всё пройдёт.
– Извините, не поеду, – ответила девушка.
Её мысли занимал только Влад. Ни о чём и ни о ком больше думать не могла.
– Ты что?! Из-за Влада? – шепча ей в ухо, говорила Оля. –  Брось! Видела, он уже замену тебе нашёл. Сволочь. Ленку тискал по углам. А она прям вся довольная такая. Спала и видела, поди, когда вы разбежитесь.
Ирина промолчала, слова подруги больно ранили сердце.
– Поехали, – упрашивала Оля. –  Знаешь, как Мишка о тебе постоянно расспрашивает?! И, между прочим, вы шикарно смотритесь вместе, все это подметили. К тому же у него перспективы.
– Хватит, Оля! Я не меркантильная! И ты прекрасно это знаешь.
– Знаю! Просто хочу, чтобы ты трезво смотрела на ситуацию.
– Это не те доводы, чтобы убедить меня, – ответила Ирина….
Попрощавшись, она ушла, бесцельно бродила по тёмным переулкам, кутаясь в вечерние сумерки. Сама не заметила, как оказалась у дома Маняши. Хотела зайти, но, услышав шаги и хохот, спряталась за угол дома. Компания ввалилась в дом, и в свете дверного проёма она разглядела Влада и висевшую на нём Лену.
Обида, разочарование смешались с болью, она заплакала. Глубоко в душе всё же надеялась, что в клубе он просто дразнил её и Лена – лишь раздражающий фактор. А сейчас надежда рухнула. Ей хотелось сказать ему тысячу слов. Она, то ругала его, то оправдывала. Готова была броситься в дом, вцепиться Ленке в волосы, чтобы неповадно было брать чужое. И опять начинала злиться на него.
«Ты счастье моё, моя боль и отрада.
Ты солнце полуденное и ночная прохлада.
Ты радость моя и любви вдохновенье.
Ты горечь потерь и души угрызенье.
Ты ветер мой нежный и мятежная буря.
Ты холодный мой дождь в середине июля…»
 –  причитала она, опершись на стену дома.

Вконец себя измотав и окончательно промёрзнув, побрела домой.
Подойдя к дому, увидела машину отца. Отец приехал за документами, семья Шруль собиралась на ПМЖ в Германию. Он что-то объяснял, показывал какие-то бланки, мама заполняла их, а потом протягивала дочери и говорила: «Подпиши». Ирина молча подписывала, не вникая в происходящие, не слушала, что говорил отец, и когда до неё дошёл смысл, включилась в разговор.
– Я не поняла, о чём вы? Что происходит?
– Я хочу, чтобы ты уехала с нами. Мама согласна. И я подаю документы на тебя.
– Вы что, с ума сошли?! Я никуда не поеду! И не оставлю маму одну, – закричала Ирина и, хлопнув дверью, ушла к себе…
Время шло, пролетел февраль. В канун 8 Марта коллектив выступал в одном из клубов города на праздничном концерте. И по окончании празднества она сразу отправилась домой, поймав попутку. Прежде никогда не поступала подобным образом, ждала всех, а потом они садили её в такси. Но сегодня торопилась – её ждал Михаил.
Он был настойчив, а она пообещала себе забыть. Забыть Влада! Михаил догадывался, что сердце девушки не свободно, и не торопил событий. Не требовал обещаний, окружал заботой и вниманием. Каждый вечер (если не был в смене) приезжал с Володей и Олей, забирал Ирину, и они катались по вечернему городу, гуляя в парках, на площадях, смотрели кино и засиживались в кафе. В конце вечера друзья довозили до пяточка (место неподалеку от дома девушки). Миша провожал её, держа за руку, – это всё, что позволяла ему Ирина. Однажды попытался поцеловать, на что услышал: «Я не готова, можешь подождать?» И он ждал. Огромный, могучий великан безропотно ждал милости от тонкой и хрупкой дюймовочки, коей она казалась на его фоне.
Этим вечером они должны были идти на день рождения Андрея, старшего брата Лёши и приятеля Миши и Володи. В доме Лёши Ирину хорошо знали с самого детства, пока родители девушки не развелись, дружили семьями. А сейчас больше приятельствовали с отцом Ирины. Девушка очень переживала, как отреагирует Лёша, когда узнает, что она встречается с Михаилом. Сочтёт такой же расчётливой приспособленкой, как Олю, или всё же поймёт и останется другом.
Она так увлеклась своими мыслями, что не заметила, как водитель свернул с главной дороги. Когда машина, проехав тёмный, безлюдный переулок, на развилке съехала в тупик, испугалась. Знала: тут совсем не бывает людей, даже днём. Глухое, заброшенное место. Если что, помощи не жди.
«Пора платить», –  сказал водитель, нагло ухмыляясь, и облизнул корявые губы. Ирина открыла дверь в надежде, что сможет убежать. Но нападавший всё предусмотрел, перегородив машиной единственный выход. На Ирине были сапоги на высокой шпильке, карабкаться по тающим уклонам всё равно не получилось бы. Она попыталась убежать с другой стороны машины. Но ничего не вышло – на подъёме он настиг её. Отработанным, удушающим захватом потащил назад. Она не сдавалась, отбивалась, как могла. За это получила сильнейшие удары под дых, от которых потемнело в глазах и перехватило дыхание. Она согнулась и упала на колени. Нападавший потянул её за волосы, приподняв голову, ударил по лицу звонкой пощёчиной. Она упала прямо в грязный снег. Он навалился, рванул пуховик и стал сдирать колготки. Ирина сопротивлялась, кричала. Её никто не слышал. Силы были неравны, она слабела. В отчаянье как-то сумела, - пнуть ему в пах. Удар разозлил нападавшего. Последнее, что помнила девушка, – зловонное дыхание, сжатое горло и нехватку воздуха.
Когда очнулась, он сидел в машине, выставив ноги на землю. Курил и смотрел на неё. Поняв, что пришла в себя, пригрозил, чтобы не совалась в милицию и радовалась тому, что жива. Ведь это не трудно исправить. Да к тому же его вряд ли найдут. А себя она ославит, а парни не любят таких девчат.
Ирина не боялась его угроз, но страх огласки был силён. В посёлке слухи разносятся быстрее ветра и вопрос: «Что скажут люди?» – был очень важен. «Мама! Мама не выдержит, когда обо мне, станут судачить и тыкать пальцем. Это же позор! А родные? Потом всю жизнь прятать от них глаза? Нет! Это не по мне, я так не хочу. Переживу как-нибудь, а его Бог накажет».
Докурив, насильник уехал. Ирина приподнялась и взглянула на себя, сняла разорванные, капроновые колготки, поправила платье, стряхнула пуховик. Тело ломило, голова раскалывалась от боли. Она встала и попыталась идти. С трудом выбралась на дорогу и молилась, чтобы никто не встретился ей на пути. Оставалось пройти узкий проход, потом проулок – и она дома. Её мутило, она шаталась, голова кружилась. Падая, видела высокую фигуру, спешащую навстречу.
Очнулась дома, на диване. Рядом суетилась, мама и что-то причитала. У окна в кресле сидел Михаил.
– Что случилось, доченька? – затараторила Валентина Васильевна.
– Я упала с обрыва, хотела на реку посмотреть и соскользнула.
– Упала?! – удивилась, мама.
– Да, упала, – повторила девушка.
Валентина Васильевна, не отличалась прозорливостью, не было у неё и выдающейся логики. Она частенько в моменты эмоциональных перегрузок была рассеянной и невнимательной, к тому же слепо верила дочери. От волнения ей стало плохо. Михаил подал ей лекарство и проводил в комнату, где уложил в постель. Затем обратился к Ирине, присев на край дивана и взяв за руку:
– Меня тебе не провести.
Она отвернулась и, не выдержав, заплакала.
– Никто не должен знать, слышишь. Мама не переживёт такого позора.
– Ирина, я милиционер, я должен действовать в рамках закона.
– Я буду говорить, что упала. А тебе всё привиделось.
– В больнице обязательно заметят, что это не падение. Есть очевидные факты, их не скрыть от опытных глаз.
– Я не поеду в больницу, – упиралась она и, почувствовав тошноту, побежала в ванную.
Она пробыла там, пока не привела себя в порядок, не вымылась и не переоделась.
– Хорошо, – сказал, Миша, когда она вышла. – Давай договоримся: ты поедешь в больницу, тебя осмотрят. Я постараюсь, чтобы дело завели без огласки.
– Нет! Никакого дела! И в больницу не поеду.
Её снова замутило, она побледнела и свалилась на руки парню.
– Ирина, – обращался он к ней, – тебе необходимо в больницу. У тебя, как минимум, сотрясение. И я обязан сообщить о преступлении.
– Нет! Нет! И еще раз нет, – не соглашалась девушка.
– Ты толкаешь меня на должностное преступление. Я не могу отмахнуться от закона.
– Я упала, – упрямо твердила она.
– Почему ты оправдываешь, хочешь скрыть эту ситуацию? Создаётся впечатление, что ты знаешь насильника и специально покрываешь его.
– Я упала, – опять повторила Ирина и заплакала, скрючившись от боли.
Ей стало плохо. Когда приехала скорая помощь, Миша объяснил всё сам, поддержав версию девушки. Пробыв в больнице пару дней, пройдя обследование, узнав, что у неё сильнейшие ушибы рёбер и брюшной полости и незначительное сотрясение мозга, получив назначения, отказалась от госпитализации. Врач, наблюдавший её, при выписке настоятельно рекомендовал постельный режим и на месяц  запретил танцы. И уже в дверях обронил, что подобные вещи не стоит умалчивать, иначе обидчики уверуют в свою безнаказанность.
 Миша вёз её домой, и  если раньше Ирина сомневалась в своих чувствах, то теперь испытывала огромную благодарность, а ещё, что должна ему. «Вот всё и решилось, – думала она. –  Назад пути нет».
Новость, что Ирина упала с обрыва, очень быстро облетела посёлок. И добралась до Влада. Он как-то сразу понял, что это не случайность. Внутреннее чутьё подсказало, что случилась беда. Забыв обиды, томимый желанием видеть, спешил к её дому в надежде на прощение.
– Ириша, – позвал он, войдя в дом. Никто не ответил.
– Ириша, – повторил он и прошёл в комнату.
Она спала. Бледная, с обвязанной платком, головой. С тёмно-желтыми кругами под глазами, похожими на остатки синяков. Со ссадиной в уголке рта. Её вид удручил Влада. Он присел на кровать, продолжая рассматривать её. Взглянул на руку, лежавшую поверх одеяла. Она была усыпана мелкими синяками, ему показалось, что на запястье они похожи на отпечатки пальцев. Его сердце сжалось, когда он представил боль, которую она испытывала, летя с обрыва. Стал поправлять волосы, обмотавшие шею, откинул прядь и обомлел. У него не осталось сомнений, он видел чёткий след человеческих рук.
– Глупая девчонка! – закричал он, пораженный увиденным. –  Я предупреждал, что кабаки не доведут до добра (Он не сомневался, это случилось именно там).
Ирина проснулась от крика:
– Влад? – спросила она испуганно. –  Что ты тут делаешь? Зачем пришёл?
Его визит нисколько не обрадовал девушку. Еще пару недель назад отдала бы всё, чтобы он вот так сидел у её кровати. А теперь встреча причиняла боль.
Он наклонился и поцеловал её.
– Не надо, – шептала она в его объятьях, хотя хотела этого больше всего, – не надо, Влад.
Он  слышал ее слова, но больше верил языку тела и продолжал осыпать поцелуями.
– Прошу тебя, не надо, – просила девушка.
Он обнял сильней, не в силах совладать с эмоциями. Он так соскучился по ней, и теперь, когда она была рядом, не мог остановиться.
– Мне больно, пусти, – вскрикнула она, когда он приподнял её над подушкой и потянул к себе.
–  Эй, парень, – услышал Влад за спиной, – тебе говорят, пусти.
Он разжал руки и обернулся. Михаил, как огромный шкаф, стоял в дверном проёме. Влад был с ним  почти одного роста и достаточно хорошо сложён, но всё же на его фоне выглядел хилым.
– Ты кто такой? – оскалил зубы Влад.
– Думаю, ты догадываешься, кто я. Так же как и я, кто ты, – ответил ему, Михаил.
– Раз ты знаешь, кто я, должен понимать, она моя! Так что проваливай, место занято.
– Что значит моя?! – возмутился Миша.
 – Моя – значит Моя!!! –  с вызовом сказал Влад, открыл окно и, усевшись на подоконник, закурил.
Его наглость, молчание и испуганный вид Ирины навели Михаила на ужасную мысль.
– Ирина, – обратился он к ней, – это его рук дело? Его ты прикрываешь?
Девушка вскочила, забыв про боль, поняв, что может произойти. Встала между ними и, схватив Мишу за руки, отвела в сторону, освободив выход.
– Нет, что ты. Это не он. Он здесь совсем ни при чём, – твердила она Михаилу. Повернулась и сказала Владу: – Уходи, слышишь. Уходи сейчас же. Ну, уходи же! – закричала она в отчаянье.
Влад догадался, о чём подумал Михаил, и окончательно убедился, что никакого падения не было. И она пострадала при неизвестных для Михаила обстоятельствах.
 – Я предупреждал тебя, Ириша, танцульки по кабакам ничем хорошим не закончатся, –  уходя и хлопая дверью, сказал он.
Ирина, обессиленная, упала на подушку. «Он всё знает, знает, обо всём догадался», – стучало в голове.
– Зачем ты это спросил? – обратилась она к Мише.
– Мне подумалось, что это он. Ты ведь так выгораживала нападавшего, словно это самый дорогой человек.
– Глупость какая. Я никого не выгораживала. Я не хотела огласки. Вот и всё! А теперь он всё знает. Понял, благодаря твоим вопросам.
– Так ты так переживала лишь потому, что он узнает? А мама вовсе ни при чём?
Ирина бросила на него виноватый взгляд. Влад и мама, главные люди, от которых хотела скрыть свою беду. Она тихо плакала, отвернувшись к стенке, ничуть не стесняясь парня.
– Ты любишь его? – с горечью спросил Михаил.
Девушка повернулась и, не пряча глаз, сказала:
– Люблю! Очень люблю! Но хочу забыть, забыть. Понимаешь, забыть! – кричала Ирина и стучала по стенке рукой.
Михаил растерянно стоял посередине комнаты, не зная, что делать. Несмело подошёл и сел рядом.
– Я помогу, я сделаю всё, чтобы ты забыла. Только позволь!..
Он всегда был рядом, искренне старался заслужить её внимание. Заботился и оберегал, взвалив на себя её проблемы. А она «плыла по воле волн». Каждый раз убеждая себя, что должна этому человеку, что обязана ответить на его чувства. Уговаривала улыбаться, когда хотелось плакать. Знала, Миша достоин большего, и ненавидела себя за свои чувства. Ведь ни физического, ни душевного влечения не испытывала. Как-то обмолвилась об этом Ольге, на что та спокойно сказала:
– Подумаешь, нет влечения! Сымитируй! Выключи свет, зажмурь глаза и вперёд. Сотни женщин так живут. Зато обласканы и «упакованы».
– Ты-то откуда знаешь? – рассмеялась Ирина.
– Знаю, с Лёшкой в эту игру играла.
– И что в конечном итоге? Бросила?!
– Ну и что! Это не меняет сути!!! – ответила, Оля.
В тот же вечер подстроила свидание на четверых в квартире сестры, которая уехала в командировку. Под благовидным предлогом слиняла вместе с Володей, оставив их наедине.
Ирина пыталась следовать совету подруги. Но в самый ответственный момент, когда вино было допито, свечи догорали и вечер подходил к логическому концу, не смогла пересилить себя. Уличив момент, выскочила за дверь и ушла. Михаил прочёл оставленную записку:
«И ничто души не потревожит,
И ничто ее не бросит в дрожь, —
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь».
Больше он не появлялся в её жизни. Она вернулась к прежнему укладу: дом, работа, дом. Изредка встречала Олю. Ещё реже Лёшу. Зато отец стал частым гостем, особенно когда мама лежала в больнице. В один из таких дней уговорил поехать с ним в гости к родителям Алексея…
Лёша, обрадованный встрече, звал с собой
– Пойдём, у Маняши неплохая компания собралась, все свои. Весело будет.
– Я буду лишней, меня там давно не ждут, – ответила Ирина.
– Пойдём, Влада не будет, он в рейсе, –  догадавшись, чего опасается девушка, намеренно слукавил он. Он верил, им нужно встретиться.
С отцом оставаться не хотелось, да и дома было пусто и грустно.
– А! – махнула рукой Ирина. – Пойдем! Хоть Маняшу повидаю, сто лет не видела.
В небольшой комнате, где всегда устраивались посиделки, было накурено и полно народу. Войдя, Ирина не смогла разглядеть присутствующих. Лишь слышала восторженные приветствия.
– У вас тут хоть топор вешай. Не задохнулись? – обратилась к собравшимся девушка.
Маняша подскочила, раскрыла все окна и распахнула дверь. Потом принялась усаживать Ирину. Когда комната проветрилась и Ирина обвыклась, в углу на тахте увидела Влада. Первым желанием было уйти. И она уже намеревалась встать, но Маняша, предугадав её поступок, незаметно похлопала её по коленке, остужая пыл. Ирина чувствовала – Влад наблюдает за ней и сверлит глазами. Когда кто-то поднёс рюмку, не задумываясь, выпила. Рюмку наполнили снова, выпила ещё, потом ещё. Кровь закипела, она становилась наглой и развязной. Взяла сигарету и, глядя Владу в глаза, демонстративно закурила. Знала, он не терпит, когда она курит. С ним позабыла о пагубной привычке, так. изредка баловалась, за компанию. Сейчас закурила намеренно, вызывая его на эмоции. Маняша остановила её, когда рука потянулась к четвёртой рюмке.
– Хватит, Ириш, опьянеешь, – сказала она чуть слышно.
– Не останавливай, пусть пьёт! – крикнул Влад, не сводивший с неё глаз.
И нарочито уложил к себе на колени Лену, которая нагло хохотала и одаривала язвительным взглядом.
Ирина усмехнулась, поняв, что все ждут её реакцию, стала напевать:
«…Спой мне песню, девочка, ну спой
Про мою любовь, которой нет больше»…
Встала и направилась к выходу, в спину, услышала вопрос Влада.
–  Что, компания не устраивает?
Она обернулась, пронзив его надменно-ледяным взглядом. Он стоял, скинув раздосадованную Лену. Повисла тишина, только магнитофон, как нарочно. выдавал:
«Good bye, мой мальчик,
Good bye, мой миленький.
Твоя девчонка уезжает навсегда,
И на тропинке, и на тропиночке
Не повстречаемся мы больше никогда» …
– Компания устраивает, отдельные члены раздражают, – с вызовом ответила Ирина.
Развернулась и, продолжая подпевать магнитофону, пошла к двери.
– Куда пошла? Я еще не договорил с тобой! – почти кричал Влад.
Не поворачиваясь, Ирина подняла руку вверх, показала «фак».
В следующую секунду послышался грохот, загремела посуда. Ирина почувствовала возню у себя за спиной, обернулась. Влад стоял на расстоянии вытянутой руки. Его сдерживал Лёша, а Маняша перегораживала путь. Он сверкал глазами и раздувал ноздри, как свирепый бык.
– Пусти! – орал он, в ярости отталкивая Лёшу.
Рванул и, схватив Ирину, как мячик, закинул в соседнюю комнату. Заскочил сам и закрыл дверь на задвижку.
– Берега попутала, родная? – продолжал орать Влад. – Ты это кому показала?! Менту своему покажи… Поняла?!
В лице Ирины не дрогнул ни один мускул. Гордая, непреклонная и такая желанная, стояла она перед ним.
– Я с тобой разговариваю? Или с кем? – всё еще раздраженно говорил он и тряс её за плечи.
– Не молчи, словно стенка, – смягчался его голос. – Не молчи! Слышишь? Не молчи, я прошу тебя, – уже совсем тихо сказал он и, не в силах себя сдержать, поцеловал.
Мягкие, нежные губы скользили по её губам. Тело заныло от желания – как она мечтала об этом, как грезила.
– Пусти, – собрав волю в кулак, сказала она. – Пусти, я хочу уйти. И отошла назад.
Охваченный яростью, он ударил по стеклу буфета, и оно раскололось, поранив его руку.
В дверь затарабанили, услышав звон стекла. Ирина распахнула дверь. В соседней комнате никого не осталось, Маняша выпроводила всех, оставив только Лёшу.
– Йод, бинт. Быстро, – хладнокровно и по-командирски приказала девушка.
Схватив бутылку с водкой, опустилась на колени возле Влада.
– Дай посмотрю.
– Уйди! Хотела идти – иди.
– Покажи! – прикрикнула она на него.
Он нехотя поднял руку – кровь хлестала из глубокого пореза.
– Будет больно, – сказала она и полила вокруг раны водкой. Взяла бинт и наложила тугую повязку.
Влад чуть слышно застонал, боль усилилась. Ирина поднесла к губам израненную руку.
– Какой же ты дурак, – сказала она и прикоснулась губами к израненной ладони.
Подула и потихоньку что-то зашептала. Она умела унять боль и остановить кровь, в раннем детстве соседская бабушка научила её, когда та разбивала свои коленки. Влад смотрел в измученные глаза и видел тоску её души. Леша и Мария тихо стояли в сторонке, наблюдая за ними. Когда Ирина заплакала, уткнувшись в грудь Влада, вышли и закрыли дверь…
В комнате  горели свечи, отражаясь бликами на обнажённых телах. Блаженство растекалось по телу и заполняло радостью душу.
– Моя! Ты только моя! – говорил он в перерывах между поцелуями, крепко сжимая в своих объятьях.
 «Как мало надо для счастья», – думала она в это миг…
Для счастья действительно было нужно немного, но оно никак не хотело остаться навсегда.
Спустя два месяца умерла Валентина Васильевна. Ирина осталась одна со своим горем и своими мыслями. Отец взял все финансовые и организационные вопросы на себя, но утешить дочь и сблизится с ней так и не смог. Девушка совсем замкнулась в себе, и даже Влад не мог облегчить её жизнь.
Разговор, состоявшийся незадолго до смерти мамы, убеждал Ирину в её правоте:
«Как ни горестно тебе это слышать, –  говорила мама, –  Влад никогда не оценит тебя по достоинству. По большому счёту, его интересуют только его желания и он сам. Такие люди – эгоисты и ужасные собственники. Он никогда не отпустит тебя. Не сможет позволить, чтобы у тебя всё стало лучше, чем было с ним. Он и подобные ему, словно собаки, что лежат на сене, – сами не едят и другим не дают. Себе найдут тысячу оправданий, придумают сотни отговорок, а другим не простят и крохотной оплошности. Твой отец такой же. Годы пообтесали его нрав и жизнь поучила, он во многом раскаялся, но поздно. Время упущено и былое счастье потеряно. Так и Влад, поймёт всё гораздо позже… Только к тому времени от тебя ничего не останется, он окончательно тебя погубит.
– Мамочка, милая, но я не могу без него. И он без меня не может, теперь я это точно знаю.
– Не может?! Почему же до сих пор не сделал тебе предложение? Почему не торопится жениться? Вам давно не шестнадцать лет, вы вместе где-то года три – это достаточный срок. Порядочные люди через год делают предложение. Думаешь, я не знаю, что ваши отношения вышли за рамки дружеских? А он снова не торопится назвать тебя женой. Спрашивается, чего ждёт? Хорошо устроился! Обласкан, облюбован и ответственности никакой! Не удивлюсь и тому, что и от ребёнка открестится.
– От кого ребёнка? Ты о чём, мама?– удивлённо спросила Ирина.
– Такие отношения, как у вас, милая моя девочка, рано или поздно приводят к рождению детей.
Ирине стало ужасно стыдно, словно её застукали на месте преступления. Она покраснела и боялась поднять глаза. Видя смущение дочери, Валентина Васильевна, обняв её, сказала:
– Да что уж теперь. Главное, будь счастливой, несмотря ни на что!
Она побледнела и схватилась за сердце. Ирине стало страшно за своими переживаниями, совсем не заметила, что мама постоянно в больнице.
– Мамочка, милая, прости меня, я совсем позабыла о тебе.
Валентина Васильевна улыбнулась и крепко обняла дочь.
– Ты знаешь, Иришенька, мне последнее время часто снятся родители. Зовут меня, наверное, скоро встретимся.
– Мама, – закричала Ирина, –  что ты такое говоришь?! Всё будет хорошо, всё обязательно будет хорошо.
– Пообещай мне, клятвенно пообещай, ты уедешь, уедешь с отцом.
– Мама, как я уеду? А как же ты? А как же Влад? – плача в объятьях матери, причитала Ирина…

Глава 6

– Как мало надо для счастья, – бубнила под нос Ирен, бредя по тротуару у входа в гостиницу.
– А что такое счастье?
 Услышав за спиной голос Влада, обернулась.
– Так что такое счастье, Ириша? – повторил он.
– Счастье?!.. Это когда тебя понимают. Большое счастье – когда любят. Настоящее счастье – когда любишь ты.
– Значит, когда-то я был трижды счастлив, –  с печалью проговорил Влад.
– У счастья нет завтрашнего дня. Как и не было вчерашнего. Счастье – мгновение, сегодня и сейчас.
И не в силах больше сопротивляться своим чувствам, подошла к Владу. Закрыв глаза и приподнявшись на цыпочки, как делала прежде, поцеловала.
Тёплые, родные губы, с лёгким привкусом табака были всё так же нежны. Ей не хотелось от них отрываться.
– Ириша, на нас смотрят, – сказал он, не разжимая объятий.
Она открыла глаза и повернулась к входу – в дверях стоял охранник, вышедший покурить. Он бесцеремонно таращился на них. Узнав Влада, ничуть не удивился происходящему (по-видимому, не раз был свидетелем подобных сцен). Но когда он признал Ирен, от удивления открыл рот.
– Bonjour! (Бонжур) – сказала ему Ирен.
И, взяв Влада за руку, повела за собой…
Словно и не было разлуки. Не было мучительных десяти лет. Вот она, такая же хрупкая, тоненькая, с изяществом пантеры и грациозностью горной лани. Как прежде, улавливающая желания. Трепетно-отзывчивая ласкам. Влад не мог поверить, что всё это не сон. Аромат её тела дурманил рассудок. Сладкие губы одаривали поцелуями. Нежные, как шёлк руки незримо вырисовывали на теле вензеля. Она была обворожительно сексуальна, подобна «Танго страсти». Давно забытые ощущения, словно амброзия, растекались по телу, воскрешая увядшую душу. Ни с кем и никогда не испытывал он таких чувств. Слияние души с физической плотью, чудо-коктейль, где секретный ингредиент – Она!
Он проснулся, но не решался посмотреть, боялся, что всё ему приснилось. Глубоко вдохнув, почувствовал её аромат и робко открыл глаза.
– Bonjour! (Бонжур) – сказала Ирен. –  Tu as bien dormi?( Как спалось?)
– Ириша, умоляю, не говори по-французски и по-немецки тоже. Я не узнаю твоего голоса, –  сказал Влад.
Она рассмеялась, а он обнял её в ответ. Так хорошо ему было очень давно. Её тёплое тело вновь вызывало желание, и, почувствовав, она спросила:
– Тебе не хватило ночи?
– С тобой и жизни мало, – ответил он, прикасаясь к её алым губам.
От этих слов она заплакала.
– Как давно ты понял это? – спросила Ирен.
Он приподнялся и, смахнув слезинки с её щёк, прижал к груди. Гладил волосы, плечи, подбирая правильные слова. Он никак не мог начать говорить, хотя сотни раз мысленно разговаривал с ней.
– Мне кажется, я знал это всегда. Только боялся сознаться в этом даже себе. С первой минуты, как заглянул в твои испуганные глаза там, в доме у Маняши, понял – не отдам никому. Стал замечать, что ни на минуту не перестаю думать о тебе. Ты заняла все мои мысли, мерещилась повсюду. Стала моим наваждением. Думал, это пройдёт, как только добьюсь тебя. Но чем ближе ты становилась, тем сильней становилась моя жажда. Мне всё время было мало. Мало встреч, мало объятий, мало поцелуев, мало ночей… Я ревновал тебя к каждому, даже к Валентине Васильевне, ведь она всегда могла быть рядом. Я не просто влюбился, я сходил с ума. Как вампир, не мог насытиться, высасывая из тебя всё, что мог. Я заболел тобой. Стал шизофреником. Ты стала моей шизофренией. Я так боялся потерять тебя, что сделал всё, чтобы это непременно случилось.
– Почему ты никогда не говорил мне об этом? – спросила она, встав и взяв портсигар.
– Я говорил, в своей голове, тысячу раз, а вслух мог произнести только – МОЯ.
Он тоже встал, достал зажигалку и, прикурив, протянул ей.
Они молча стояли на балконе, курили, снова и снова прокручивая в голове совместное прошлое.
– Почему ты исчезла так внезапно, почему не сказала, что уезжаешь? – спросил он.
– У каждого человека внутри существует предел. Предел чувств. Предел боли. Предел слез. Предел ненависти. Предел прощения. Уходят молча, без слов и объяснений, разрывая своё сердце на части. Я не собиралась уезжать. Ни от тебя, ни от мамы. Мамы не стало, тебе была не нужна…
Она не успела договорить. Он перебил её:
– Это неправда! Ты всегда была мне нужна. Я  сам не понимаю, чего тогда испугался. Почему струсил? Почему не женился на тебе? Считал, что успеется … Думал, никуда ты не денешься, позлишься и успокоишься. А ты исчезла. Пропала. Я даже не знал, где искать тебя. Ты ведь ни с кем не попрощалась. Лёшка, и тот почти ничего не знал. Я наладил отношения с Олькой. Думал, она специально мне ничего не говорит. Когда окончательно понял, что она не поможет, меня накрыло отчаяние. Впервые за всю мою жизнь я не знал, что делать. Это страшная штука – отчаяние!
– Знаю, – грустно подтвердила она.
А он продолжал:
– Я топил своё горе в бутылке, приправляя «травкой», я чуть не «сел» на иглу. Сейчас всё это так глупо. Но тогда я не знал, чем заглушить боль. Мне так тебя не хватало. Душа моя умерла, сердце оледенело.
Он обхватил Ирину, прижал к себе с такой силой, словно терял её сейчас, в эту секунду. Она не могла больше сдерживаться и залилась слезами.
– Почему ты не сказал об этом раньше? – твердила она сквозь рыдания. – Почему?!..
Он не знал, что ответить: «Дурацкий характер. Скверная натура». Сейчас уже не важно.
– Прости меня, Ириша. Я был самовлюблённым идиотом.
Поднял на руки и занёс в номер.
Она позабыла все печали, не хотела думать, что будет завтра. Она была счастлива. Сегодня! Сейчас!...

 Эпилог.

Судьба дорог не выбирает.
Она даётся нам с небес.
Лишь в поезд времени сажает,
И мчит нас жизненный экспресс.

Её пути нам не подвластны,
Не убежать, не увильнуть.
Пусть кажется порою безучастной,
Давая воздуха хлебнуть.

Порой даёт нам передышку
И снова отправляет в путь.
Судьба одна лишь понимает,
Где нужно вожжи натянуть.

Не обойти нам, не объехать
Всё то, что свыше нам дано.
Она одна порою знает,
С кем хлеб делить нам суждено,

С кем будем мы встречать рассветы,
И с кем пойдём мы под венец,
Кто будет нами опечален
И где всему придёт конец.

Лана Шемшур.