Тихая обитель

     По каким-то школьным делам (то ли стенгазета, то ли оформление совместного доклада, то ли подготовка к проведению вечера-конкурса) я привёл к себе домой Женьку. Бабушка нас покормила, мы выполнили задуманное и вышли во двор, подышать и размяться.
     Посидели в палисадниках, повалялись на кровати под абрикосами. Вид нашей летней спальни привёл Женьку в полный восторг.
     Потом я взлетел на шелковицу, съехал по нижней ветке на крышу сарая, спрыгнул на землю и в следующую минуту уже был на тополе, с которого по встречным веткам перебрался на соседнее дерево и повис на его ветке, покачиваясь, вниз головой.
     – Так вот откуда твоя ловкость на брусьях, кольцах и лазании по канату и шесту! – воскликнул Женька.

     Через несколько дней он затащил меня к себе во двор на Либкнехта, 30 и с гордостью продемонстрировал старенькую железную односпалку, плотно ставшую между двумя маленькими сараюшками у забора в соседний двор.

     Помня о нашей спальне со старой теннисной столешницей вместо навеса, он из подручного материала соорудил крышу над своим лежбищем. Я одобрил усовершенствование и посоветовал сделать из клеёнки или плотной ткани полог, чтобы дождь не задувало ветром, как бывало у нас, и добавил: – Получится классная тихая обитель.
     Женька тут же выпросил у матери какой-то старенький половичок, и с той поры название навсегда закрепилось за этой солдатской кроватью, с замусоленным матрацем, линялой бесформенной подушкой и занавеской, меняющимися по мере истлевания. Под пологом, приглядывая в щель, Женька покуривал тайком, пока не получил от отца молчаливого согласия. Мог с местными дружками «раздавить» бутылку вина.
     Теперь мы чаще заглядывали друг к другу. Женька свёл меня со своими уличными товарищами. Ещё одна часть Богудонии стала для меня безопасней.

     Когда мы позвали на новоселье Вовку, он по достоинству оценил все преимущества тесного убежища, точность названия и, в качестве членского взноса в братство «Тихой обители», свистнул у папы настоящую кубинскую сигару, которой, пустив на троих по кругу, мы по привычке пытались затягиваться. Втроём на этой короткой кровати мы помещались только сидя по-турецки, а при попытке прилечь кто-нибудь выпадал наружу, и начиналась весёлая возня за место под пологом.
     Подобные халабуды возникали во многих дворах, но такой, с собственным названием Женька гордился по праву.
     Старшие друзья Женьки ушли в Армию и этот неприметный оазис в рядовой «стодворке» стал действительно тихой обителью для нас троих.
     В эти два года мы иногда (как мне казалось) становились похожими на Балтеровских мальчиков из Евпатории. Но время и мы были совсем другими, эти трое из Таганрога.

(45 лет спустя, когда мне пришлось оформлять наследство по закону, я, как обычно, навестил Женьку. Он с большим усилием вспомнил меня. Мы закурили в молчании и я, кивнув в знакомую часть двора, проронил: – Ну, что, жива (сознательно не произнося название) халабуда. Женька взглянул в ту же сторону, чуть распрямил сутулую спину, на секунды протрезвел глазами и пробомотал: – Да, жива «тихая обитель» – и снова потух. Наверно и про «пи пополам» забыл. – 2010 г.)

      (Сохранились свидетельства о том, что после появления этой картины (Тихая обитель) на передвижной выставке 1891 года имя Исаака Левитана было "на устах всей интеллигентной Москвы". Люди приходили на выставку только для того, чтобы еще раз увидеть картину, говорившую что-то очень важное их сердцам, и благодарили художника за "блаженное настроение, сладкое душевное спокойствие, которое вызывал этот тихий уголок земли русской, изолированный от всего мира и всех лицемерных наших дел".)

     Не зря ходил я в 1966 году по Третьяковской Галерее.

***
     В июне 1967 я получил первый паспорт, и отец Владимир помог устроиться на месяц на овощную базу. После короткой «стажировки» у электриков, был переведён на мойку овощей и закваску огурцов. Освоил и покатался на электрокаре. Нарушив при штабелёвке технику безопасности, прибил бочкой с корнишонами большой палец на правой руке. Хорошо, что рука была в большой перчатке, которая застряла между бочками, но гематома под ногтем исчезла только в августе.
     Встречи с отцом стали спокойнее, без особого напряга. Проблемы с выпивкой остались и в его второй семье, но нас напрямую это уже не касалось.