Поиск. Первый рассказ сборника Ищущий да найдёт

Церковный колокол бил по ушам. Птицы взмывали в облачную высь. Облезлые деревья в преддверье холодной поры покрылись тонкой коркой инея.
Горящие листья золотой осени цеплялись за длинные одеяния священника. Размеренным шагом Ренат шёл к католической церкви. До начала службы оставалось несколько минут. Распахнув двери храма, священник остановился у порога. В это время из-за амвона вышла Сестра. Она была куда ниже Рената, и милое лицо светилось изо дня в день.
- Здравствуй, Елена, - священник чуть поклонился девушке.
- Доброе утро, Падре, - Сестра поклонилась в ответ, и поспешно удалилась.
Ренат огляделся: храм был подготовлен к принятию верующих. Работа Падре заключалась в слушании исповедей. Задача не из простых – направлять людей на светлый путь, но такая ноша была приятна душе священника. Поприветствовав остальных Сестёр и Братьев, Падре устремился к исповедальне. Открыв резную дверь, Ренат сел на скамью, став смиренно ждать первого исповедника.
Ждать долго не пришлось. Первым был местный заведующий таверной. Здоровый мужик с рыжей бородой, посаженной головой с маленькими голубыми глазами. Зайдя в кабинку, тавернье пришлось согнуться, чтобы просто сесть на скамью, и даже так Ренат видел сквозь решетчатое оконце лишь крепкие руки исповедника.
- Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь, - на выдохе произнес тавернье, крепко держа колени. Склонив голову, он поджал губы.
- Господь да будет в сердце твоём, чтобы искренно исповедовать свои грехи от последней исповеди, - продолжил Падре.
- Моя последняя исповедь была с месяц назад, - в хриплом, низком голосе слышалась печаль и глубокая вина. – С тех пор, Падре, я согрешил. Как вы знаете, моя таверна досталась мне от отца. Он был старым пьяницей и картёжником, и как только ему досталась таверна после удачной карты, отец стал пить еще больше. Умирая, он завещал мне этот двор. Но с того самого дня я дал обет, что никогда не буду похожим на своего отца.
Тут мужчина остановился. Исповедальня начала трястись… послышались всхлипы.
- И вчера… вчера я… – голос исповедника дрожал, становясь то высоким, то вновь низким. - Я выпил впервые в жизни. Немного, но этого было достаточно, чтобы обидеть любящую жену с дочуркой… – после этих слов дрожь кабинки усилилась.
Ренат и ранее видел слёзы, разные слёзы: счастья, радости, печали, горя. Но впервые видел слёзы сурового мужчины.
- Сын мой. То, что ты осознаёшь свой грех – ведёт тебя к искуплению. Бог простит тебя, но простить самого себя сможешь только ты. Твоя семья тебя любит. Теперь ты знаешь, на что способен, когда выпьешь. Все можно исправить, и выйдя из церкви, иди к семье, проси прощенья. Но главное – прости себя. Запомни этот урок, и не совершай больше ошибок.
С каждым словом священника тавернье успокаивался. Подняв голову, в голубых бусинках загорелась надежда.
- Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного, - оживлённо заговорил мужчина.
- Господь простил тебя. Иди с миром…

* * *

- Падре?
Днем пришёл ребёнок. Исхудавший, одежда в заплатках, тёмные волосы. Руки грязные, будто весь день пробыли в золе. Ренат тут же отозвался. Ребёнок с опаской закрыл за собой кабинку и уселся на скамью, сложив руки на голых коленях. Падре не ждал слов от дитя, поэтому начал первый.
- Сын мой, что стряслось у тебя? – тихий голос священника обволакивал исповедника, и тот чуть расслабился.
- Падре… я не знаю, как молится.
- Разве для молитвы нужны какие-то слова? – Ренат спокойно говорил, чувствуя каждое движение дитя.
- Но разве Бог услышит, если я буду молится по-другому? – ребёнок не верил священнику.
- Услышит, Сын мой. Но, если тебе будет спокойнее, я могу помолиться за тебя. Что стряслось в твоей жизни?
В будке повисла тишина. Запах воска проникал сквозь щели исповедальни, приятно щекотал в носу. Вдыхая аромат церкви, внутри что-то таяло, расцветало.
- Я боюсь смерти, – спустя какое-то время, собравшись с силами, промолвило дитя. – Наша семья бедна, матушка уже не встаёт с постели. Отец ушёл в лес, но до сих пор не вернулся. Чтобы как-то протянуть, я помогаю соседям за краюху хлеба, но матушке нужно больше есть…
Подавленность ребёнка тяготила. Словно нырнув в тёмный океан, Ренат старался выплыть на поверхность, но во мгле найти тусклый лучик не представляется возможным.
- Сын мой. Твоя матушка поднимется на ноги, и твой отец вернётся через два дня на рассвете с дичью. Продолжай помогать соседям, и всё скоро изменится. Не бойся смерти, она не переступит порог вашего дома.
- Откуда вам знать, что так и будет? – в голосе исповедника звучала обида. Губы его кривились, а взгляд погас.
- Бог услышал твои молитвы. Не сомневайся в нём, но продолжай трудится. Ступай, Сын мой, и Бог наградит тебя за страдания.
Дитя вышло из кабинки, и похрамывая, покинуло церковь. Как только ребёнок пропал из виду, священник вышел из кабинки и нашёл Елену.
- Сестра. В доме на окраине живёт мальчик, чья семья голодает. Отправьте к нему наши запасы провизии столько, сколько им потребуется. Только не упоминайте мое имя.
- Как пожелаете, Падре.

* * *

Дверь кабинки открылась, и исповедник тихо сел на скамью. Ренат не смог понять, кто зашел, но в исповедальне повеяло необычным парфюмом. Акация.
- Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь, - женский голос раздался из оконца. Льющаяся из сахарных уст речь будоражила.
- Господь да будет в сердце твоём, чтобы искренно исповедовать свои грехи от последней исповеди.
- Давайте оставим эти формальности, Падре. Незачем это говорить тому, чья душа окажется под землёй, – девушка сняла шляпу, и печально взглянула на Рената.
- Здравствуй, Дочь моя… – но исповедник перебил его.
- Разве вам не стыдно, что Ваша дочь я?
Ночная бабочка. В последний раз священник говорил с ней год назад в этой же исповедальне. Слушая сквозь горькие слёзы утраты родного, Падре спас девицу от ужасного решения отправиться на суд к Богу. И вновь она, сидит, с таким же печальным лицом, глядит прямо на Рената.
- Я не стыжусь своих детей. Каждый совершает ошибки, и каждый достоин прощения. Что случилось, Дочь моя?
- Ох, Падре… вам ничего не напоминает этот разговор? Когда-то мы с вами также мило болтали в прошлом. Год назад… вы же не забыли, кто я? Тогда сможете меня понять. Недавно ко мне пришёл человек, из большого города. Он был у нас проездом. Из всех красавиц он выбрал меня, но вместо работы мы с ним пошли на прогулку. Человек не желал меня, как остальные. Мне было непривычно слышать такое, как догадываетесь. Впервые в жизни со мной обращались не как с товаром, а как с человеком. Я чувствую… ох Падре… не знаю…
- Я слушаю вас… – Ренат внимал каждому слову девушки.
- …Чувствую, что, между нами, появилась связь. За короткое время он стал мне верным другом и спутником, но… завтра он покидает наши места, и больше не вернётся. Я не знаю, что мне делать. Падре, – ночная бабочка прильнула к оконцу, и аромат акации стал сильнее. – Скажите, что Бог советует мне?
Ренат долго молчал, в поисках нужных слов. Будто тусклой керосиновой лампой освещал себе дорогу в густом лесу.
- Дочь моя. Если ты чувствуешь, что этот человек любит тебя, если ты чувствуешь, что любишь его – покидай это место. Бог дал тебе шанс изменить твой мир, твою жизнь. Не теряй его, и слушай, что хочет твоя душа. Иди на свет, и будешь ты вознаграждена.
- Спасибо, Падре, – уголки губ девицы потянулись вверх. Слеза скатилась по щеке, оставив мокрый след. Надев шляпу, с лёгкостью и умиротворением, она вышла из кабинки. - Я помолюсь за вас, – сердечная благодарность искрила из уст бабочки. Теперь в исповедальне остался лишь еле уловимый запах акации.

* * *

Вернувшись домой, Ренат поставил свечку у окна. Уперевшись в подоконник, священник долго смотрел вдаль. Вдали бегала лошадь. Звезды мелькали на небосводе. Вдруг Падре показалось, как упала звезда. Через мгновение повозка с рынка проехала мимо дома, скрипя колёсами. И маленький, хрупкий мотылёк, улетал в поле, куда-то туда, за горизонт. Ренат радовался за них.
Свеча догорела, и нежный мрак окутал дом. Ничего не было видно. Ничего не найти. Но священнику и не нужно было что-то искать. Он сам не знал, что ищет, и каждый вечер, после спасения душ, стоял у окна. В надежде понять: а правильно ли он живёт?