Show и менты

     Я трудился на овощной базе, Женька часто ездил с отцом на рыбалку, Вовка «валял дурака» и ждал своего 16-летия. Вечером сходились на Броду.

     По выходным мы встречались на пляже между второй и третьей лестницами. В перерывах между купаниями затевали какое-нибудь развлечение (по современному – шоу). Например, рисование спичкой на спине на вольную тему, или выкладывание узора из мелких камешков и ракушек с угадыванием хозяином спины, что изобразили друзья.
     Чуть более подвижное – художественное «закапывание фараона». В обоих случаях командовал Женька – мастер рисунка и скульптуры. Лежащего на спине страдальца по горло засыпали кучей увлажненного песка, и под талантливой рукой он превращался в русалку с хвостом и огромной грудью, или в мумию Рамзеса, или в какое-нибудь чудовище.

     Если неподалеку располагалась компания симпатичных девушек, то немного обсохнув, Вовка громко предлагал сделать мне легкий массаж. Я также громко отказывался, но друзья меня уговаривали, что массаж будет высокохудожественный и идеологически выдержанный. Внимание соседок привлечено, я соглашался, и на моей чёрной от загара спине разыгрывался необычный спектакль.

     Массажи были как правило тематическими.
      «Зоологический» – это когда мою спину клевали птеродактили, топтали мастодонты и всякозавры, рыли норы землеройные монстры и прорастали секвойи.
      «Сельскохозяйственный» – тут спину пахали, бороновали, засевали, косили злаковые, жгли стерню, дисковали и обильно поливали дождём из песка и градом из камешков.
     При этом Вовка каждый раз придумывал новый сценарий, поэтому хорошо запомнились мне два повторяющихся – «американо-вьетнамская война».

     Сначала на спине обычной обгорелой спичкой Женька с Вовкой наносили карту военных действий. Появлялась река Меконг, города Сайгон и Ханой, базы янки и вьетнамских партизан и начинали происходить страшные события.
     Под стилизованный под мои политинформации репортаж за дело (хотя правильнее сказать – за тело) принимался Вовка. Начиналось все приятно: с расслабляющих поглаживаний – это бойцы враждующих армий проникали в тыл противника. А потом он звонко и ощутимо шлепал ладонями, пытался проткнуть меня пальцами, крутил кожу щипками, бил локтями и коленями, имитируя пулевые и минные ранения, штыковые атаки, вминал меня в песок тяжелой техникой, прокатывая костлявыми кулаками вдоль вьетнамских позиций, и под занавес вспрыгивал на меня и плясал джигу, которая означала ковровое бомбометание напалмовыми зарядами.

     Последней процедуры я долго не выдерживал, с громким воплем сбрасывал Вовку со спины, со стоном распрямлялся и яростно начинал ловить обидчика. Ко мне присоединялся Женька. Веселая беготня между довольными зрителями заканчивалась поимкой мучителя, которого за «руки-ноги» заносили и на «раз-два-три» швыряли в воду, падая с ним рядом. Мне казалось в этот миг, что вода вокруг спины закипает.
     Зрители с удивлением облегченно вздыхали, видя меня выходящим из воды в полном здравии.

     Можете представить себе, что испытывала моя спина, когда Вовка объявлял тему массажа: «Пытки в застенках Сайгона».
     После попыток отрезать уши и переломать руки-ноги; рыдающие мамаши предусмотрительно уводили притихших детей в сторону продавцов кваса и мороженного. Сегодня номер мог бы не пройти – какая-нибудь сердобольная мамаша в середине представлении вызвала бы по сотовому службу «ЧС».

     Программа сокращалась при недостатке времени, но любимое развлечение под названием «Три палочки или Попробуй донеси» мы исполняли регулярно. Когда купаться, валяться в песке, играть в волейбол и карты надоедало, мы начинали громко спорить, кому идти за мороженым. Как-нибудь нестандартно разыгрывали жребий, и пока проигравший ходил в киоск, тщательно стряхивали песок с постилки, раскладывали полотенечко или носовой платок, готовя (с соответствующими комментариями) «стол». А наши шутливые реплики и приколы были смешнее и приличнее, чем та пурга, которую несут всякие перисхилтоны, естедэйлайфы и особенно камедиклабы, с пошлятиной давно перешедшей в похабщину, чего мы себе никогда не позволяли в присутствии подруг, детей и взрослых.

     И тут, вызывая удивление у заинтригованных уже зрителей, появлялся гонец, гордо неся один бумажный стаканчик с мороженым в одной руке и три палочки – в другой.
     Мы укладывались рядышком на живот, брали в правую руку палочку, нежно обхватывали стаканчик левыми (чтоб не перекинулся и не смещался из центра) и аккуратно и не спеша поддевали кусочек фруктового лакомства. А дальше начиналась клоунада.

     Любым способом нужно было донести до рта свой малиновый (вишневый) холодок и попытаться одновременно съесть чужой. Кисти рук были заняты, в ход шли локти, плечи, и, главное, голова в прямом и переносном смысле. Придумывались новые хохмы, вспоминались анекдоты, лишь бы отвлечь противников. Пока они на секунду замирали смеясь, нужно было вбросить в рот свою палочку с мороженым, нырнуть к чужой, одновременно пытаясь выгрести из стаканчика очередную порцию.
     Чем меньше оставалось мороженого в стакане, тем веселее шло состязание. Уже допускалось легкое подбивание чужой руки, подталкивание или торможение, так что ко рту почти ничего не доходило, зато пальцы, губы, щеки и нос были розово-сладкими. Как только палочки утыкались в дно, шла короткая борьба за обладание стаканчиком. Победитель выдавливал из помятого картона нечто похожее на пару капель сиропа под одобрительный хохот зрителей, решивших, что это финал.
     Но – Show must go on.

     Несколько секунд мы грустно смотрели на погрызенные, обломанные палочки и то, что было стаканчиком, и начинали шумно выуживать из карманов заранее приготовленные медяки. Как только набиралась необходимая сумма (7 или 9 копеек), гонец бежал в киоск, и под хохот и аплодисменты возвращался с ещё одним стаканчиком и тремя новыми палочками. При этом громко и в лицах иногда изображался диалог с мороженщицей при покупке одной порции и требовании трех палочек.

     Снова «накрывался стол», занимались исходные позиции, и кутерьма разгоралась с новой силой. Но теперь допускались любые приемы: перемещение стаканчика, захваты рук, ног, головы, броски через бедро, вспрыгивание на туловище и пр. Шиком считалось резкое подбивание руки с палочкой снизу – кусочек мороженого взлетал, мы бросались на спины. и пытались подставить под него широко-раззявленные рты.

     Представление было дилетантское, но такое экспромтно-искреннее, что каждый раз доставляло огромное удовольствие и нам, и зрителям. А возникло оно случайно, когда нам стало скучно ковырять каждому свою порцию и кто-то залез палочкой в чужой стаканчик (Полунин с Лицедеями возник лет этак через десять).

     Успех представления был несомненный. Почти всегда кто-то верил в недостаток средств и предлагал денег на три порции сразу. А однажды, когда мы уже привели в порядок свое лежбище и умылись, к нам подошел чей-то карапуз лет 4-х, протянул стаканчик с мороженным и попросил: – Исё. Пришлось выступить на «бис».
     Но теперь мы старались накормить друг друга, вовлекли и пацана, который сначала немного испугался, а потом с удовольствием слизывал мороженое с палочек, щек и пальцев.
     Но однажды мы стали участниками шоу не по нашему сценарию. Прошло больше 50-ти лет, а, поди ж ты, вспомнил.

     В середине 60-х вошли в моду шейные цепочки с кулончиком, брелком или просто завязанную узелком. В любом галантерейном киоске можно было за 1,5 рубля купить желтую (под золото) цепь. Вовка прицепил какую-то старинную монету с отверстием, я пластмассовую мини-бутылочку «цинандали» с брелка от ключей, а Женька вырезал из дерева малюсенький (см 2х2) череп. Красивый, как все что он делал своими умелыми руками.
     С этими побрякушками мы, загорая, иногда лениво шлепали картами, как и большинство пляжников вокруг нас. И вдруг две тени легли на нашу постилку – менты в форме и с дубинками (было время действия «Указа об усилении ответственности и борьбы с хулиганством»). Обычно, совершая редкий обход, они бросали дежурную фразу: – Уберите карты, – на этом все и заканчивалось.

     Мы без споров спрятали карты под рубашку, но в этот раз пошли вопросы: – А знаем ли мы, что? – А почему мы такие?
     Забрали карты, мне и Вовке приказали снять и убрать цепочки, а Женьке «предложили пройти» с ними. Мы пошли следом, пытаясь выяснить, почему такое внимание только к нам. У дверей милицейского скворечника нам довели, что если будем умничать, побеседуют и с нами. Мы заткнулись, но остались у будки, не зная, что делать в такой ситуации.

     Через несколько минут вышел хмурый Женька, без цепочки, молча подтолкнул нас к оставленной одежде. Когда он нагнулся за рубашкой, я увидел красный вспухший рубец через всю спину от удара резиновой палкой. Порванная цепочка была у него в кулаке, а череп «уроды» конфисковали, – видимо понравился.

     Сволочи в форме, упивающиеся безнаказанностью в вечно крепостной России были и будут всегда. Как их не переименовывай.
     Казалось уже и «культ» разоблачили, и Солженицына напечатали, и Галича запели, но эхо Новочеркасского расстрела ещё долго отдавалось в мозгах. Поэтому ни фиксировать побои, ни писать заявления – да и что мы знали об этом – даже родителям ничего не рассказали...