Последние Кельты. Глава 32

18+

(Впечатлительным, неуравновешенным, остро все воспринимающим читать не рекомендуется!)


                32
                РАЗБОРКА С ГОПОТОЙ


     Двое гопников курили во дворе загородного ПГТ. На самом деле их стало много в последние три месяца. Место нашлось отличное, можно пострелять денег у малолеток, полапать девок, коим кроме пива ничего не надо - в плане серьезных отношений. Дала за спасибо – и все. Можно жить дальше. Лишь бы не заразила. Мешало лишь одно обстоятельство – два неформала–близнеца. Демонически красивые, они постоянно тут околачивались. Возле одного богатого дома. Хоть он и построен по типу планировки конца десятых годов двадцать первого века. Где–то в две тысячи шестнадцатом году примерно - или чуть раньше - такие коттеджи строили с парой–тройкой  этажей. Также виднелся гараж рядом. Еще один патлатый выходил во двор… покрасивее близнецов. Наверное, местный олигарх.
     НАСТОЛЬКО прекрасным быть нереально. Наверное, у него море любовниц, которых эти трое меняют каждую неделю. Школа здесь тоже есть,  причем большая. Иногда из дома выходила девушка. "Ох ты, - думала гопота, - одна баба, и сразу с тремя живет"! Та оказалась прекрасна, с длинными волосами ниже задницы. Без косметики и вызывающей одежды.
     За домом наблюдали. Чтобы обнести. Но что–то пугало в коттедже – тревога нарастала, когда компания новеньких приближалась к нему. Разве что сливы с веток доставались ворам. Деревьям уже минуло лет пятнадцать–семнадцать. Но также неподалеку - в двух километрах от ПГТ - пустовало несколько заброшенных зданий. Где местные любили тусоваться. Разогнав всех, кого можно, гопота стала там править, наводя жуть на весь район. Детей, стариков и девушек обирали, последних насиловали за гаражами. А потом ржали вслед. Никакая полиция не могла ничего сделать – там уже лежало несколько пачек заявлений от местных. Никто ничего не собирался предпринимать.
     Но имелось в этом ПГТ нечто пострашнее молодых гнид – Торстейн… который во дворах среди своих с Колпино толкал наркоту. Чисто ради денег:  один грамм травы или химии стоил бешеных денег. В нулевых колпинский район являлся первым наркоманским. Тор теперь часто туда наведывался – с местными потрещать, покурить, пива выпить.
     Вернемся к нашим баранам.  Пятеро отморозков из сотни, которые ходили в штанах «Адидас», куртках и кепках, имели свою власть и вес. Вызвонить сотню на разборки было как нечего делать, поджечь машины - запросто! Кто–то ходил с битами, арматурой… но доставалось всем. Ни за что. Просто ради понтов и самоутверждения. Также очень хотелось прижать красавицу к забору, и… но не получалось выследить. А зря. Один положил на нее глаз, и периодически мечтал, подрачивая у себя в кармане. На кой хрен ей трое длинноволосых? Падлы и есть - неформалы, которые должны срезать свои волосы и стать нормальными мужиками. Например качками. 
     Из населения – молодые мамы–папы, есть люди постарше. Да пожилые, сидящие на скамейках, обо всем рассказывающие друг–другу. Периодически получавшие люлей за длинный язык.
     Не терпелось наглой пятерке поиметь всем скопом жену Энрике, а его самого и Торстейна с Ингилэйвом изуродовать, обрить. Они по ночам ошивались у дома, один раз двое попались - вышедший подышать воздухом отец семейства изметелил козлов так, что их отправили в реанимацию на месяц. Кома оказалась обеспечена. Странные слова перед тем, как отрубиться, двоих насторожили, удивили: «Еще раз близко подойдете к моей жене»…
     Тильсирвэ после того, как увидела посреди ночи руки мужа в крови, испугалась. Спросив, в чем дело, получила ответ:
     - Любовь моя, на тебя двое козлов глаз положили. Возле дома ошиваются. Не выходи особо. Гопота завелась, следят за домом. Чтобы ограбить. Они видели мою красавицу, подарившую Архимагу двоих замечательных сыновей. Ну и встало у них… Ждут. – Энрике помыл руки, вытер чистым полотенцем. Откинул со лба волосы. – Щас, так я и позволю им тут шастать: дом обнесен магией. У гаража стояли, курили чего–то там. Я вкатил. Говорили о тебе - как бы у забора трахнуть. Получили в еблет. До комы. Утром найдет кто – вызовет врачей. – Он нежно обнял жену, поцеловав в лоб.
     На голоса вышел Торстейн. Сонный, потирая глаза и зевая.
     - Что там произошло, отец? Какие–то крики слышались за окном. Что там за чмо завелось? – Спросил он.
    - Тор, там гопники ошиваются. Уже месяц  бардак царит. Колотят всех, кто не нравится. Сидят где-то тут. 
    - А давай я их магией – больше не полезут. Я все–таки единственный Темный в этой семье… Сил хватит. Или чего похуже… - Старший мечтательно заулыбался. – Но перед этим мы с Лэйвом их отпинаем до потери пульса, а потом в машину, и в лес.
     Отец серьезно поглядел на сына. Подошел.
     - Да, Темный маг. Силища в моем сыне неслыханная. Делай с ними что угодно, если налетят. Ничего не сделаю тебе после такого. Лэйв слишком тихий. Он, конечно, тоже может в асфальт вкатать. Или пристрелить. На мать покушались, следят тут. Она же выглядит лет на двадцать, для них это -  просто девушка. Сам знаю, как в кровь желание ударяет. Да и ты тоже понял. Вот и у этих козлов встало.
     Тор сощурил глаза, спросил:
    - Папа, а чего ты тогда - как Светлый - не завалишь этих крыс за любимую, а просишь об этом меня? 
     - Я двоих отправил в кому. Валяются во дворе. Выползут - можешь прибить. Тела спрячь. Чтоб не искали. Хотеть красивую женщину – ох я таких тут видал-навидался… особенно в местной школе. Сколько мужиков и парней сворачивало шеи. Даже драки случались. Пытались лезть не в свое дело.
     Напевая песенку из «Красной Плесени», Торстейн свистнул тихонько и обнял мать. Крепко прижал к себе.
     - Красивее женщины я не видел в жизни. Порву. Мы мужики, справимся. Я Темный. У нас свои методы разборок. – И подмигнул. Тиль погладила его по голове, чмокнула в щеку. Заплакала от избытка чувств. – Хоть я и не собака, но разорву почище нее.
     Энрике присоединился к сыну и также обнял.
    - Хоть не рады мне тут, но все равно я член семьи. Все равно когда–нибудь уйду к своим. Друзья уже нашлись, и много.
     Главе семейства стало неловко: действительно, тяжко магу, пусть даже настолько юному, среди Светлых. Он ведь совсем ДРУГОЙ. Со своими вкусами, желаниями. Даже торт на День Рождения братьев для Торстейна выпекался черный. Шоколадный, из черемуховой муки. Десерт, который он обожал. Для Лэйва - светлые коржи. Никто не обижался. Не говоря уже о том, что отец - пытаясь хоть как–то понять сына - учил его магии, рассказывал про суть Тьмы, и Торочка спокойно принимал уроки. Архимаг хотел все сделать, как лучше: перетянуть сына на Светлую сторону. Но такое было непосильно никому. Уже тогда Энрике видел: родился не просто ребенок.
     Часы в доме не работали давно. Никакие. Приходилось растолковывать младшему, как нужно обращаться с Силой, чтобы не наделать глупостей. Много раз Ингилэйв пел песенку, но не до конца… «Когда не было ничего… буду любить Время»… - никто поначалу не мог понять, о чем она. Слова Богов вложены в него с самого зачатия, они не давали мальчику, а после подростку, покоя. Светлый понимал, - слова нельзя произносить просто так. И в большинстве своем молчал.
     Погода тут отличная стоит - почти всегда. Недалеко поле, на котором ничего давно не сажают, там на много километров растянулись колосья. Тиль и Энри часто гуляли по нему, наслаждаясь своим неземным счастьем. Когда–то они гуляли с детьми, сыновья с радостью рвали молодые колоски, думая -  это золото. Прошло почти пятнадцать или даже больше лет с тех пор, как Энрике купил земельный участок, выделенный Инквизицией в помощь беженцу из Братска. Построил дом с помощниками с работы, а потом женился на возлюбленной. Судя по многовековому опыту - мужем,  любовником, другом и товарищем, готовым всегда защитить свою половину и детей, Гвелд оказался отличным.
     Если сначала соседи косились на семью, - мол тем делать нечего: гулять по полю, ничего не делая,- то потом отстали.  Поняли - лучше вообще не соваться туда. Кто–то один раз начал ругать (из пожилых) мать и детей, лишь бы обосрать молодежь: типа девушка деток нагуляла, - так маленький Торстейн трех-пяти лет, подняв ручку, скорчил рожицу и зарычал, зашипел на обидчицу. Итог рычалки – на следующий день старуха слегла и больше не встала. После такого молодую семью никто не трогал. Гвелд после рассказа Тиль был поражен: ребенок свалил в лежачую женщину, которую ничто не брало за всю жизнь. Вскоре она умерла. Причину смерти так и не удалось установить. Потом померла вторая карга – которая обсирала Ирину на чем свет стоит. Снова Тор убил бабку. На сей раз на месте. Поднял ручку и зашипел, вспомнив какие–то слова… Поговорив на работе с коллегами, все хором сказали: не к добру всё.      
     Обожал Гвелд с женой в этом поле заниматься любовью. Неважно, сколько лет сыновьям. Даже когда они выросли, он продолжал наслаждаться такими прогулками. Потом то же самое продолжил Ингилэйв с любимой… Но об этом позже пойдет речь.

     - Слышь, Антоха, чего там за патлатые живут в доме? Пошли, дадим им по голове, чтобы не шлялись! – Сказал один. Они курили: один на качели - от нечего делать, другой стоял рядом. Одетые в грязную гопническую одежду, парни хотели развлечься. Даже не представляя, НА ЧТО нарываются. Стоял вечер. Наверное, часов восемь. Осень вступала в свои права. У одного товарища куртка порвана, но в кармане можно  носить сотовый.
     Ногами раскачиваясь - толчками от земли, Игорь дымил. Делать было ровным счетом нечего.
     - Этот дом мне который день не дает покоя. Да еще этот патлатый в гараже… каждое утро куда–то отправляется. Трахнуть бы его бабенку… возле этих гаражей. Хочу её! Чтобы в рот взяла и не отпускала. Вот честно. Красивая! Какие волосы! Грудь, фигура! Помню, вышла во двор – все. – Он качнулся на месте, чувствуя легкое возбуждение. В кармане джинсов давно валялся неиспользованный презерватив. Трахать девок легко – пива налил, и твоя. Здесь задача оказалась посложнее.
     Его друг сплюнул на землю, глотнул водки из горла. Улыбнулся. Пыль взметнулась от ботинок. Надоела эта тема. Баба, баба, баба… Да сколько можно?!
     - Как думаешь, кто те двое парней - с ней? Один постоянно куда–то к заброшкам бродит, проследил за ним. Звонит, с кем–то постоянно встречается, передает все в пакетах. Давай эту суку завалим, а? – Спросил он, покосившись на яркий свет в доме. – Гад же! Ходит постоянно в черном.  Рыпнется - ребра поломаем.
     - Да кто… Любовники! Еще близнецы. Трахают ее там, за деньги. Заманили видимо красотой, баблом, жрачкой, баба и дает… - Очередная порция спиртного полилась в пищевод, ударив по мозгам. Голова закружилась. – Это ж надо – сразу трех загрести дыркой! Машина, домик, дырка. Вот и живет, сука… - Прошипел он. – Ничего, выйдет куда, разделим на пару. Не понимаю, зачем ей тот черныш гнойный?
     Неподалеку светился огнями магазин «Дикси». Оранжевая вывеска напоминала «Отвертку» - энергетик апельсиновый, содержащий настоящий коньяк. Постоянно стрелять деньги надоело, а чтобы не вызвали ментов, приходится теперь прятаться. Ассортимент очень поплохел. Не нулевые все–таки идут. У школы теперь не поошиваешься: везде понаставили камер. Холодало. Осталось греться спиртом. Вот вдалеке открылась в доме заветная калитка - и парень в черном с пакетом рванул в сторону заброшек.

     - Привет, Ахмед, - прокашлявшись, начал Торстейн звонок, когда оказался между двух заброшек во дворе. Черная куртка плохо грела, в пакете кирпич травы лежал надежно. Завернутый в бумагу, целлофан, подписанный как масло. Чтобы не заподозрили. Приехать с Колпино не проблемно, теперь осталось передать с рук кусок, за который дадут целое состояние. Два килограмма наркотиков. Темный выкурил пару сигарет, прежде чем стал набирать номер босса. – Я уже здесь, можешь выходить на нашу точку. Только я не ручаюсь за безопасность: тут какая–то дерьмовая шпана завелась… Следит за моим домом. А я, как понимаешь, модель еще. Хоть и выгляжу старше своих лет. Приезжай со стволами, как свистну! Завалим этих гнид. Почти двадцать лет тут тишина стояла - так нет, приперлись! Глаз одна тварь положила на мать.
     - Привет, дорогой Игорек! Заказ получается готов. Сейчас выйду. Минут двадцать подожди, приеду. Еще есть разговор насчет подработки. Причем очень даже неплохой. Раз уж ты модель у нас. Девочки, наверное, соками истекают, чтобы тебя оттрахать ротиком. Почему бы на этом не заработать? У нас связи есть. На Восток в Эмираты… с билетом в один конец. А потом повесил парочку поясов, и все…
     Тор хищно улыбнулся. Эта идея ему нравилась, даже очень.
     - Так так так… и что я должен делать? Девочек я перещупал еще давно, надоело. Хочу новых, да пофигуристее. И также смешанных кровей, ну тех ****, кои зачаты оказались на ЧМ две тысячи восемнадцать. Вот там, поверь, говна предостаточно было - если верить рассказам старожилов. Давала каждая, такое поведение не есть прекрасно - со стороны девушки. Променять русского мужика на говно… Сучки еще те оказались. Кроме силикона да жопы ничего больше не осталось. Так что, моя работа в чем? Их трахать? Мне плевать, с кем и почему. Проверю на профпригодность, побалуюсь, а потом - нахрен с глаз эту дичь. Хватит уже смотреть, как русские смешивают кровь. Ради того, чтобы европеец в дырку зарядил, - ума не надо, надо быть полной дичью, чтобы давать так. Хоть я и распущенный у себя в модельном бизнесе. Кого хочу, того имею. И получаю с этого очень хорошую зарплату. Сутенером меня хотите сделать, да, Ахмед? Вижу - русские шлюхи достали ваших. Но ваши вовсе не в моем вкусе, чтобы жениться, уж прости.
     Ахмед был счастлив такому повороту.
     - Игорь, ну сам подумай: полная крыша, никто не станет преследовать и делать плохого, открыты каналы на Восток. А тебе, конечно, море приятных бонусов. А после и женим, дарагой…
     Но Темный резко обрубил его:
     - Повторю еще раз: никаких женитьб! Я не собираюсь себя окольцовывать! Оно мне не надо. Женюсь если, то только на русской. Ясно? Я итак вам в поселок баб сливал - малолеток, кторые меня и других  доставали своей назойливостью вконтакте. Куда таких дур еще девать? Ну, еще снимался в порно - есть такое, могу дать видео через Сеть, посмотришь. Тоже могу насшибать мяса туда, психологию женскую знаю. Но есть одно условие: не трогай моих близких! Хоть один пострадает – на себя пеняй! Прокляну до десятого колена и убью! Хочу гоночную машину купить да хату снять - чтобы больше от родителей не зависеть.
     - Хорошо, хорошо, дорогой, будет тебе жилье. Можешь пожить у меня в коттедже. Вино, плов и прочие прелести обеспечены, девочки каждую ночь. Неужели откажешься от такого подарка? Море дорогих блюд, золото, кольцо с сапфиром или рубином в подарок… Когда планируешь заселяться?
     Торстейн прокашлялся, сунул руку в карман. Заманчивое предложение. Но также он услышал: неподалеку упала бутылка. Словно кто–то кинул. Темный понял: гопота его выследила. Кинув наваждение людям, чтобы забыли, зачем сюда шли, маг дождался приезда машины. Спокойно передав траву и получив расчет в двести тысяч с гаком, сын Энрике принял предложение раскручиваться по полной. Ему предложили поставлять товар за границу через каналы с Кавказа. Что людей (на секс–рабынь), что травку и прочее. Сидя в машине с закрытыми стеклами, блондин улыбался, но разговор оказался серьезный. Зато теперь есть перспектива не учиться, не работать. Ребята ударили по рукам, и сделали еще заказ наркоты. Тора боялось все ПГТ. Даже стражи порядка.

     Через неделю два урода, не получив своего, словили у заброшки во дворах сына Гвелда - под предлогом попросить сигарету. Тот поморщился, но дал. После у парней не оказалось типа зажигалки. И тогда тот, кто хотел его мать, начал борзеть. Сначала красавец слушал оскорбления, не поведя бровью, а после не выдержал:
     - Тебе что надо от меня на самом деле, ссыкло малолетнее? Вали отсюда! А то, что я тут окурки собрал в банку – мое дело. Сигареты последние, и дорогие. Чего ошиваешься возле моего дома? Думаешь, чтобы шины проколоть? Считаю до трех… Раз, два…
     Второй гопник озверел от такой прямолинейности. Резко шагнул к Игорю, кинул его подсигар в грязь, плюнув на землю. В глазах сияла такая ненависть, что Темный посмеялся в пробивающиеся усы. Да, Тор подыграл врагу с подсигаром - чтобы те потеряли бдительность Это напоминало детский сад. Он обернулся, увидел весьма интересное граффити на стене: девушка с кудрявыми волосами, держащая сердце в руках, несколько неформальных надписей украшало рисунок. Даже тут темное изображение. Оно придало силы - перед дракой.
     Спокойно подняв свою вещь, золотоволосый спокойно, в упор, поглядел на всех.
     - И кто здесь чужой, хочу я знать? Повыпендриваться - из-за длинных волос? Ты бы помылся хоть - шманит. Или сменной одежды нет, сгнила? Раздевайся, померимся письками, кто смелее!  Хватит выкабениваться. А то мне придется силу применить… - Молодой маг достал складной нож и кастет. Но чужаки посмеялись. А из–за угла подошло еще трое. Ухмыляясь,  готовясь жестоко бить, ничего не боясь.
     - Не твое дело, сволочь волосатая! Еще и пидор, значит… Ошиваешься тут что днем, что ночью. Как там ваша девушка поживает, или любовница? Сколько у тебя сантиметров каждый раз в нее заходит и кончает, падаль? Была бы поумнее - выбрала тогда получше мужиков, а не таких дрищей–глистов… Пидорасов настоящие мужики ненавидят, бьют в очко. - Объявил новенький, сжимая в руке биту. Тупые бычьи глаза не обещали ничего хорошего. А чего тут думать – ума нет, считай калека.
     Торстейн прекрасно понял, о ком идет речь - о матери, отце и брате. Он со всего маху вкатил по зубам говорившему, который стыд потерял.
     - Пидорас, говоришь? Хочешь, сведу с настоящими? Сознание с оргазма потеряешь, когда в жопу закатят чего–то там… - прошипел молодой мужчина, и пошел пинать обидчика. Его кованые сапоги из натуральной кожи достаточно больно били тварь по голове, конечностям. Тут налетели остальные, доселе смеявшиеся над словами Темного. Сын Энрике не ожидал такого напора, принялся защищаться. Он видел слабые места гопоты, и бил именно по ним. Прекрасно поняв: тем отморозкам стало любопытно, что у него за семья, что за красавица живет.
     Взяв блондина за грудки, - высокий, под два метра гопник, поправив кепку, выплюнув докуренный хабарик, - прошипел, харкнув сыну Энрике в лицо:
     - Слушай сюда, нефор сраный, - еще раз появишься в нашем дворе, - я тебе ТАК в ****о заряжу - маму родную при родах вспомнишь! Вали отсюда, сука! И чтоб больше не возвращался! – Он вкатил бедолаге промеж глаз, и тот отлетел в сторону. К кирпичной стене с потертым граффити. Подошел второй амбал. Они принялись пинать красавца, матерясь хуже зеков. – Подбираешь тут окурки, ****ь трансовая, своими патлами дерьмовыми достал уже! Длинноволосый – не мужик! Мужики - мы, **** баб после первого стакана, а это баба… с ***м под двадцать сантиметров. Судя по росту. Да, он ему не нужен… - Пинающий вкатил бизоном парню промеж ног. Тот зашипел и застонал, стиснув зубы.
     Удар пришелся точно по головке, Торстейна пронзила страшная боль. Из глаз полетели искры. Поскольку в будущем хотелось детей иметь, он испугался: теперь член у него встать при красивой девушке не сможет. Но даже не знал, насколько быстра регенерация у бессмертных. Свернувшись клубком, несчастный пошел складывать маты с проклятиями. Избиение продолжалось. Подошло еще трое. Расстегнули ширинки, принялись поливать Тора  струями, харкая и заплевывая.
     Темный (магией закладывая на козлов проклятия до десятого колена, которые вообще нереально снять, на их родню) пытался подняться. Боль в гениталиях утихала, теперь жжением ударяла в голову. Сын Архимага с трудом встал. Народ замер. Выпрямившись, смерив ледяным, злым взглядом обидчиков - принялся вовсю метелить. Теми приемами, каким учил отец. Гопота оробела от такой прыти: еще так быстро жертвы не вставали. Двое с пробитой головой свалились сразу. Другого дворового местного Тор приложил об стену, поставил ногу на горло, расстегнул брюки.
     - Вот ответка, сука… - и с наслаждением слил мочу с кровью ему в лицо. – Мне еще детей хочется иметь от любимой женщины, если встречу в нашем дерьмовом Мире… Шлюх много, хороших мало. Вот я бы и спал, как с женой - с хорошей, а не с говном! Сначала разберусь с вами всеми, потом девочек потрахаю… - Он напоследок харкнул в ширинку несчастному. И, спокойно вытащив ключи из куртки парня, положил себе в карман. – А вот такие, как те, кто сейчас обоссал и избил просто так, больше ни женщин не увидят, ни собственного ***. Самоутверждаться за счет тех, кто на вас не похож - показывая типа свою крутость, очень не советовал бы. Особенно в отношении МЕНЯ! Мне по хую, есть у тебя отец, мать, брат, сват! Не вырастили нормального – значит, пойдешь на корм червям… Или на свалку. В виде частей тела. - Недобро ухмыльнулся он. – Носит же таких гнид земля. Придется это исправить. Кто кому хочет в ****о зарядить, в моем же дворе, на моей территории? Ась?
     Гопник побелел. Поняв - подписал себе пинками смертный приговор. Другой ногой Торстейн наступил на руку - чтобы не рыпался. Но просить прощения, извиняться стало слишком поздно. Темный оказался беспощаден. Дома итак у него творился ужас, - в отношении себя. Еще выродки приперлись.
 
     И без ствола с ножом сын Энрике был СЛИШКОМ опасен в свои четырнадцать-пятнадцать лет. Выглядел на все восемнадцать. Теперь жертвы пойдут покрупнее, хотя доселе таких ребят отродясь не водилось во дворах. Никто братьев никогда не трогал. Случались драки, но не здесь. Даже в заброшке, в ее дворе, где с детства Тор и Лэйв бывали, кидая камешки или рассматривая достопримечательности.  Вот в ее окрестностях, между двумя зданиями, которые еще не рассыпались от времени, и завязалась бойня. Разборки происходили в городе. Не понравилось в школе кому - парни длинноволосые, или кто из класса обидел Лэйва, - Торстейн сразу врагу по морде, под дых с ноги, - дело кончено. Несмотря на протесты учителей: тот бьет слишком жестоко. Игорь говорил: ему плевать. Если обидят Аренского -  то он будет дальше по цепочке всех метелить. Ингилэйв оказался тихоней и интровертом, раньше часто не мог за себя постоять. Стеснялся.
     Тогда отец отвел его в кружок стрельбы, и со временем младший стал ПЕРВЫМ в Питере и МИРЕ стрелком. У Светлого оказалось слишком острое зрение - на уровне орлиного или соколиного, да молнеиносная реакция. Врачи считали на медосмотрах - непонятная мутация. Энрике улыбался. Учил сыновей самообороне с пяти лет, мальчишки со временем владели теми же приемами. Старшему этого маловато стало. Он хотел большего.
     А уж за себя он никого не щадил, порой требовал за откуп в старших классах - лет в двенадцать–тринадцать. Чтобы обидчик отдавал ему свою девчонку - на полапать, потискать под юбкой. Никто сыну Гвелда отказать не мог – очень боялись. Когда Торстейн поделился в разговоре своим лапаньем с папой - тот схватился за голову.
     В сыне стал просыпаться инстинкт влечения к противоположному полу. Довольно мощный, хотя он раньше был. Но иначе выражался: Тор пялился на  Тиль. Каждый раз, когда та одевала красивое: халатик, платье, костюм, расчесывая волосы. Подглядывал в замочную скважину или в едва закрытую дверь, словно привороженный, оставаясь незамеченным. Также настораживало отца семейства ужасное - Темный очень любил наблюдать за матерью, когда та переодевалась утром или вечером. Один раз Энрике ему нехило врезал, застав за подглядыванием и подкравшись сзади. Парню тогда исполнилось четырнадцать. Гвелд за шкирку оттащил от двери отпрыска, зарядив ему под дых и морде.
     - Еще раз увижу - пеняй на себя! Я твой отец, а она МОЯ! НЕЛЬЗЯ так делать, это запрещено! Я понимаю - член подрос, но чтобы рассматривать родительницу… Иди в школу, там смотри! 
     А сам подумал про себя:
     «Эх, она так прекрасна… я же также запал, ооочень давно, и познал.  Страдал ночами - в мокрых простынях, мечтая ее затащить в постель,  отлюбить… В сыне просыпается самец, как проснулся во мне. Весь в меня!  Ничего, найдет себе девушку. Хотя куда там - их сотни. Нашел идеал – мать. Внешность то бишь".
     Торстейн, который не мог отцу дать сдачи, схватился за дых, стиснув зубы. Отполз в коридор на пару шагов и оттуда яростно, со слезами глядел на родителя. А тот, показав кулак, пошел к себе в комнату разбирать бумаги. Под глазом начал наливаться крупный синяк. Ладно маленький - лет шесть, бегает рядом и что–то там спрашивает, но в четырнадцать… Это уже слишком. Потом пошел - и то кое-как - в сторону кухни, матерясь.
     Тильсирвэ, закончив расчесываться и переодеваться, выглянула. Никого. Она отправилась к мужу, зашла в кабинет и прижалась к нему, когда тот  записи заносил в листы. Тот обнял ее, принявшись страстно целовать.
     - Что случилось? Старший нашкодил? – Нежно спросила Волшебница.
     - Запирайся в комнате, когда переодеваешься или раздеваешься. Раньше мы с тобой мазали ручку вазелином, чтобы дети не смогли открыть входную дверь, любовь моя… Теперь он повзрослел, в нем проснулся самец. Ты единственная женщина здесь. Я же тоже мальчик, но муж. Понимаешь, о чем я? Тор Темный, уже хочет девушку. Он на все способен. Будто я не вижу, как у него в брюках увеличился бугорок. Сейчас не просто начнет любоваться на волосы. Поверь… Будь осторожна. Ему  интересно, как мне в свое время.
     - Зачем ты ему так жестко врезал? Он ведь слабее!
     - Чтобы знал свое место. Слабее, говоришь? Очень сомневаюсь. Хорошо, что младший так не делает. Этого еще не хватало. Я возьму Инги в Инквизицию на работу, когда ему стукнет восемнадцать. Он Властелин Времени и стрелок отменный. Ему за Дар доплатят. Жалко - наш Андрюша Аренский не интересуется девочками. Любимейший сын, Светлый,  желанный. Внешне почти моя копия, золотоволосое чудо, созданное нами, милая… - Гвелд закрыл рот Тиль страстным поцелуем, обхватив ее талию и грудь.
     - Если еще захочешь детей, то я всегда готов. Сейчас я пока заморозил свою сперму… то бишь в том смысле, чтобы моя любимая не беременела. Пару заклинаний - все. Можешь больше не принимать таблетки. Вспомни наш пикник под Братском. Но раз я муж, то дети должны быть. Видимо, очень я тебя возжелал, раз забеременела аж двумя.
     - Как же Тор? - Женщина опустила глаза. – Он зря родился? А если я забеременею еще двойней, Темной? Что тогда? Убить? Нельзя так, хоть он и не такой, как мы. Также получает ласку, любовь.
     Теперь голову опустил Гвелд. Действительно… У него в Инквизиции Темных предостаточно, и никто никого не трогает.
     - Если Торстейн действительно окажется Властелином Тьмы, то не позавидую никому… У врагов нет лидера. Есть так, свои предводители. Но этот начинает на полную катушку раскручиваться. Он умен не по годам. Даже Лэйв таким интеллектом не похвастается.
     - Ты не любишь его? За Тьму и то, что я едва не погибла?
     Архимаг  тяжело вздохнул.
     - Я люблю его как родного сына. Но он ДРУГОЙ. Враг по сути и природе. Какой вырастет – не знаю даже я. Они с Инги – как небо и земля. Лэйву будет тяжко жить - с его моралью - в современном мире. Ох не позавидую ему… Пускай Торстейн живет так, как ему лучше. Деньги приносит домой, много. Где берет – не в курсе. Думаешь, старшему не обидно - что его брата любят гораздо больше? Обидно, я вижу. Иногда у меня такое чувство, будто он живет, как квартирант. Платит. Но натуру не переделать. А насчет двух Темных ты очень права. Им бы было тяжело среди Светлых. Как и нашему парню. Я ему врезал от души, чтобы не соблазнялся твоим видом. Не ему предназначено.
     У хозяйки  перехватило дыхание:
     - А если он… ну когда вырастет…
     - Магия наша в помощь, и мужской кулак. Не посмеет. Надеюсь, сын не дебил, чтобы насиловать родную мать. Не бойся.
     - Один сын – Властелин Времени. Кто тогда второй? Они же из одного корня… Если у одного Дар, то у второго должен быть тоже. Иногда при Торе магия полностью блокируется, любая. – Прошептала красавица испуганно, и заплакала.
     - Кроме моей… - улыбнулся Архимаг, - я вне категорий, сыну никогда ее не затушить. Блокиратор магический, Темный наш котенок, черныш. Осталось ему молока налить, погладить. Даже собаку можно мясом приманить, подкармливать. И она лизнет руку. Также он. Любви хочет и ласки. Но в силу возраста, не понимает: секс не любовь. А составляющее любви и отношений. Никто из нормальных пар не начинает с интима роман. Этот полшколы перелапал! Девчонки на Тора вешаются гроздьями, тот их использует по–своему.
     Он страстно поцеловал жену, нежно обняв. Она чувствовала руки возлюбленного - такие ласковые, сильные. Ладонь Энрике провела по спине, пальцы остановились на лифчике и легко расстегнули под китайским халатом. Вторая рука ласкала грудь. Скоро белье полетело в сторону. Волшебница расслабилась, почувствовав, как муж ласкает остальное. Гвелд рывком сорвал оставшееся с жены, расстегнул брюки и взял ее, страстно, резко, порывисто.
     - Хочу тебя здесь, прямо на столе… Хотя нет, неудобно. Сделаю так, как любишь.
     Не выходя, он шагнул к стене, прижав к ней возлюбленную. После услышал стоны, переходящие в крик. Волшебница всегда любила, когда супруг брал стоя - полностью погружаясь двадцатью пятью сантиметрами. Кельт чувствовал жар внутри, как подрагивает его естество, налившись кровью до предела. Раз за разом работал во всю длину, при этом страстно целуя, лаская, выделывая пальцами такое - голова шла кругом. Ирина намотала его волосы на руку и откинула голову Кельтского назад. Аренский хотел милую взять у нее в комнате - сделать сюрприз, но Торстейн своими наблюдениями все испортил. Вот и пришлось вкатить по полной. Страстные крики Волшебницы раздавались по всему дому, наконец, мать семейства произнесла:
     - Инги услышит.
     Энрике рассмеялся:
     - Он не грудничок, не ребенок. Подросток. Ему полезно. Сейчас самый возраст. Надо – объясню, как предохраняться. Хотя знаю – не попросит. Лэйв не пойдет подглядывать. И вообще, ты моя жена. – И со всего маха вошел в нее. – Как же я обожаю заниматься с тобой любовью, звездочка  моя… Что же тогда - в парке, когда признался в любви, не отдалась? Испугалась. Сделал бы то же самое. Эх, скромница моя… Милая девочка. Хочу… Всегда и постоянно! Тебя!
     - Взаимно, всегда, в любом виде, и где угодно, Энрике… Желанный, возлюбленный мой, бери меня всю …
     Потом Гвелд осторожно, придерживая жену, лег с ней на ковер, и продолжил наслаждаться, захлебываясь в собственной неге, стонах.
     А в кухне Торстейн, вытирая слезы отчаяния и боли, рыдал. Да, он недополучал любви. И искренне родителям завидовал. Брату тоже - за  обожание и дутье в жопу. Но парень получил за дело: нельзя, несмотря на то, что мама в сверстницы по внешним данным годится.
     - Ты все равно будешь моя… когда я вырасту, окрепну! Думаете, я сопляк и не могу, как отец?! Переплюну! Охраняю дом почище собаки, разгоняя дерьмо со двора, приношу бабло, и вот такая благодарность! Суки! Как бы потом не пришлось плакать! – Темный поставил стакан с успокоительным в сторону. Сил больше не было все терпеть. Когда любят Ингилэйва. А не его. Невинность уже потеряна в день рождения. Сексуальный голод давал о себе знать. – Хорошо одно - есть трава, химия… Много школоты старшего возраста и азеры любят ее покупать. Прекрасно иметь друзей-азербайджанцев с Купчино! Их родители богатые, пора бы с ними тоже скорешиться. Они любят русских девочек. Вот всех шлюх и прочих начну к ним сливать… Пофигу - мама папа их потеряют, половину обращу во Тьму. Спасибо тому, кто предложил косяк и сказал, как можно достать. Хоть какая–то радость, да я и не наркоман. Но вкус прикольный, расслабляет. От такой жизни, где тебя не любят даже родители. Модельный бизнес тоже хорош… Девочки там красивые, хоть и дуры. Годятся в игрушки из-за дырок. И ротика.
     Он горько плакал, чувствуя себя глубоко несчастным. Кошек, крыс и прочих убивал от собственного желания. Тьма требовала свое, но также мужчина желал себе подругу. Такую же, как сам. Но ее не было. Колошматя по столу кулаком, сын Энрике хотел спалить дом, чтобы ничего от него не осталось. Когда стоны стихли, Темный молча открыл холодильник. Превозмогая боль, достал оттуда яйца, кетчуп, мясо, зелень, принялся с матами жарить яичницу. Но даже та, будучи готовой, смотрела на него разочарованно.
     Вдруг кто–то положил ему руку на плечо, другой погладил по голове.  Мать. Изгой резко обернулся, потерев подбитый глаз. Синяк расплылся вокруг, зайдя за бровь.
     - Что вы от меня хотите? Я мимо шел! А он с размаха… Добиваетесь, чтобы я ушел из дома? Мне здесь не рады, я смотрю.
     - Торочка, черныш наш… никто не собирается тебя выгонять. Мы тебя любим.
     - Тогда почему вся любовь уходит к Лэйву? Он же дурак, который даже не хочет с девушкой познакомиться! Не то, что я. – Он поставил сковородку на стол сильной рукой, и невольно облизнул губы. Поглядев на грудь матери, которая набухла от ласк отца под лифчиком и халатом. От Тиль остро пахло сексом, семенем. Опять подкралась зависть к парню, который поражал своей красотой всю школу и оказался отличником. Лэйв пока перебивался с  четверки на тройку.
     - Ты ошибаешься, сынок… - вздохнула Тильсирвэ, – мы все трое Светлые. А Тор – другой. Каждому свое. Понимаю, сыну нужен товарищ. И девочка. Ну ладно, девушка. В этом возрасте девушки не хотят ничего – ни семьи, ни потомства. Их интересует ласка, но не секс. – Она поглядела на ширинку сына, которая малость выпячивала. – Думаешь, я ничего не понимаю? Торочка превратился в юношу. Это естественно. Не бойся. Можешь целоваться, обниматься, но не трахай… Они не захотят. Не почувствуют по-настоящему тебя в себе. Пережди, и появится та самая.
     Торстейн тяжело вздохнул, принявшись пожирать яичницу, голова будто забилась ватой от нервов. Состояние оставляло желать лучшего - убил бы.  Придется пойти во двор, и что–нибудь сломать С ноги.
     - Да кто бы говорил… Мама, ты не парень! Женщины никогда не поймут, что такое хотеть девушку! Вот я сейчас сижу, как дебил, и у меня нехилый стояк от мыслей, кого бы поймать и трахнуть! Давай, снимай его как угодно! Раз много лет.
     Он нервно жевал еду, не зная, чего бы еще сказать. Из его глаз покатились слезы. Мать обняла его сзади, гладя роскошную шевелюру. Поцеловала в щеку. Дождавшись конца простого обеда, Тильсирвэ положила руки сыну на плечи, принялась мягко массировать. По телу прошлись нега, расслабление. Массаж приятно успокаивал, снижал возбуждение, даря прохладу. Темный мало–помалу начал успокаиваться. Волшебница нежно поглаживала спину, руки, поясницу. Торстейн выпрямился, закрыл глаза в наслаждении, и глубоко вдохнул. Кровь отлила от члена, можно жить дальше. Он запрокинул голову, и в блаженстве прогнулся назад. Мать осторожно поддержала его, чтобы не рухнул с табуретки. Сняла с него рубашку. Невольно залюбовалась прекрасным, как у мужа, телом. «Как же вы с Инги похожи на отца! Те же волосы, фигура, рост, глаза, стать».
     - Ты прекрасен, Торочка… Кем бы ни был парень – он в первую очередь МОЙ СЫН. Кто бы что ни говорил. А стояк – переходный возраст. Скоро так будет постоянно, на всю жизнь. Знай об этом. Если хочешь, то спроси отца. Он расскажет, как снимать напряжение без женщины. Расслабься и получай массаж, Темныш мой хороший… Ну и синяк отец поставил.
     - Хорошим мальчиком быть плохо… - ответил сын Гвелда. Ему были приятны слова матери. Хоть какое–то доброе слетело с ее уст. – Плохим полезно. Вот я такой. В школе люблю шкодить. Ничего она не дает, ничего и не даст. Потому лучше работать. Или я не полезен тут? В смысле стояк – переходный возраст? – Спросил он, повернув голову, улыбнувшись мягко. – Темныш… вот уж точно, красивый, пушистый, просящий молока. – Торстейн потянулся, подняв руки вверх, сжав кулаки. – Вы все Светлые. Но на путь  Света не собираюсь вставать – я Темный изначально. Когда до вас всех дойдет? И уж извините - если захочу убить кого–нибудь, то убью. – Мужчина отодвинул сковородку. Невольно представил, как когда–нибудь начнет, как отец, обнимать мать, входить в нее. Дикие мысли, безумные, страшные, не давали ему покоя.
     - А ты что хотел? Навсегда оставаться ребенком? – Улыбнулась мягко Тиль. – Так не бывает. Мальчики и девочки вырастают. Да, я не умею чувствовать за мужчину, но могу понять, насколько ему тяжело. Никто не держит зла здесь. Живи и радуйся. Ты мой милый Темныш, пушистик золотоволосый… - Она снова поцеловала его, нежно, мягко, погладила по шевелюре, подобрала рубашку, и унесла в комнату к себе.
 
     Чувствуя всей кожей – от парня разит Высшей Темной магией. Это означало одно - Темный будет дальше набирать силы. И если сорвется, то... В конце концов, в черном цвете своя, особая красота. Слишком рано повзрослевший, очень умный парень растет. Назвать его врагом не поворачивался язык. Да и смерть стервы старой, которую Торстейн убил магическим выпадом в пять лет - о многом сказала. Тогда даже Гвелд испугался, стал осторожно относиться к сыну, не ругал его лишний раз. А тот просил лишь черные вещи, иногда рисовал, любил статуэтки Бастет, черную бумагу, черное небо, боевики и все остальное.
     Теперь мальчики превратились в юношей. Вернее, один уже стал мужчиной. Расцветающих - словно бутоны цветов. Уход из детства сопровождался душевной болью. Торстейн раскрывался, как черная роза, темно–бордовый пион, - завораживая юной, неописуемой красой. Ингилэйв напоминал цветок розового Лотоса на озере в природе - нетронутый, чистый, как слеза. Такие разные, интересные одновременно. Красивые, но опасные парни. Два Властелина – Тьмы и Времени. Зачатые в палатке под шум водопада и крик птиц на рассвете.
     Даже прыщи, покрывающие порой их лица, не испортили красы. От матери передалось пять процентов внешности. Остальное – от Гвелда. Но разница была – ямочки на щеках. И ухмылка, улыбка ее. Невольно Тильсирвэ вспомнила, как с Энрике привезла детей из роддома. Золотоволосые большеглазые мальчишки, любопытные, милые, хрупкие, сопели в кроватках. Незаметно повзрослели. Ничего не сделать – оба начнут пробовать девочек. Возможно, каждый приведет в дом невесту. Все случится совсем не так, как предполагают родители.
     В кухню заглянул Светлый брат. А потом оба смеялись, рассказывая анекдоты, слушая хиты прошлых лет в комнате. Гвелд стоял в коридоре и улыбался тепло - несмотря на поставленный старшему отпрыску фингал. Пока все прекрасно, опасности нет. Торстейн сидел рядом с Тильсирвэ, жадно рассматривал ее шевелюру. Были у отца семейства мысли зачать еще детей, но без взаимного согласия не надо. Вдруг Торстейн или Инги приревнуют жестко? Просто потому любили гораздо больше Лэйва - он оказался мягче, уступчивее, добрее и одевался не во все черное. Он любил бежевый, голубой цвета, белый  и безрукавки разных оттенков.
     Сегодня утром Секван учил младшего бриться - щетина заколола кожу, начав зудеть. Резко. Все. Вроде заработал гипофиз, включая влечение к противоположному полу. Инстинкт самца. Но... словно случился сбой: у Лэйва его не наблюдалось. Он спал - до поры до времени. Вот Тор как с цепи сорвался - еще до того, как у него пробились первые усы. Силища, живущая в нем, не давала покоя. Спящая до поры до времени. Скоро все окончится. Скоро скрепы Изольды Темный снимет навсегда...
      Счастливая семья Светлых.
     Тор уже распробовал женскую близость - на своем Дне Рождения. Хотелось продолжения, доселе Игорь в туалетах лапал за грудь девушек–подростков, прося за поцелуй показать и гениталии. Очаровывал, а дальше получал свое - наивные дуры велись на внешность. А по ночам, по–тихому от всех, в телефоне, старший смотрел порно, облизываясь. Но что такое порно - по сравнению с настоящим, живым сексом? Когда ласкает женщина, а не сам себя удовлетворяешь? У сына Гвелда в голове уже присутствовал свой идеал, и он его искал. Выкачивая похожие картинки с Сети, по ночам удовлетворяя себя, мечтая Мир у ног подобной положить. Чтобы Леди разделила его Тьму вместе с ним, подарив взаимную любовь. Что касается Ингилэйва – этот заядлый ботан не хотел ничего похожего. Много раз Торстейн показывал ему голые фоточки - тот брезгливо морщился, отмахивался. Говоря: на такую дичь не собирается смотреть.
     - Ну и дурак! – Смеялся Темный. – Как же ты со своими книгами по учебе девушку соблазнять собираешься? Пестиком и тычинкой? Так покупай себе цветы, любуйся! - Словами он очень обидел брата. Светлый яростно поглядел на него, ушел в другую комнату. Потом вернулся. Подколы ранили душу. Тор дождался, продолжил разговор. – Лучше зарядил бы не тот ствол, который стоит у стены, ружье или автомат - а свой, в штанах, и проблем не будет. От такого наслаждения отказываешься… Вот блииин… Давай найду девочку, попробуешь! Не пожалеешь! Мне лично все понравилось!
     - Да пошел ты! Еще успеется. После свадьбы в ту же ночь все сделаю, не хочу себя на кого попало тратить. Хотя бы учусь. А брат… что брат, доучишься - без всего останешься, в том числе и без жены, секса. Как же с Темными тяжело! Нет, чтобы жить, радоваться. Нет – сразу во Тьму! Девочки никуда не убегут.
     Старший хмыкнул, поглядев на него вполуоборота:
     - Останешься без жены и секса как раз ты, Ингилэйв! Потом люто взвоешь, побежишь ко мне жаловаться! Чего, мол, делать. Никто не выберет хорошего мальчика–училу, которому не надо ничего. Это все иллюзия, будто к таким золотушным сразу женщины и девочки повалят. Нет! На руках с днюхи меня выносил, братец. Недалеко дом пятиэтажный. Сам помнишь. Реально, давай приведем девиц, проводим в последний путь твою девственность. Я не понимаю, чего ломаться?! Я–то пошел, да не пошел бы Ингилэйв в никуда, оставшись без всего… И о какой жизни я слышу?! Она же будет длиться тысячелетия! Мы бессмертны! За косарь лет захочешь какую–нибудь Волшебницу. – Торстейн закурил у форточки в комнате на чердаке у брата, пустив пару колечек под потолок. – Родителям, знаешь, плевать на мои курево и остальное. У них своя жизнь. Постоянно в вконтакте со школы добавляется народ - девушки. Просят помочь кончить с парнем. Мне что – помогу. Это весело! Лишь бы не забеременела. На такое есть проверенное средство – в рот, на нее, или в гондон. Хотя гондоны - хлам. Перервал кучу.
     У Ингилэйва упало сердце. Он изумленно обернулся, почесав переносицу. Школа насчитывала десять тысяч учеников. Больше половины - девушки старших классов. Ну не может такого быть, чтобы ВСЕХ перетискал! Все шесть тысяч!!! Из десяти тысяч тысяча - младшеклассницы. Их не в счет. И что–то подсказывало юноше, - Тор доберется и до них, когда у женского пола подрастет грудь. Этого бы очень не хотелось. Да вдобавок знал Лэйв: брат достает наркоту, толкает в школе. Ничего ему за это не будет. Красавцев уважают и боятся. Инги отшил всех девчонок, прося потом Торстейна забрать их себе. Словно прочитав его мысли, подросток произнес:
     - Чего так глазами хлопнул, а? Да, мне не будет ровным счетом ничего. Я еще модель. – Он подошел к Светлому, вывернул карманы брюк и положил на стол две толстенные котлеты евро, перетянутых резинкой. – Вот мой заработок. Плевал я на школу, институт… Знаешь, сколько здесь в рублях? Да ты удавишься, услышав цифры! Ась? – Торстейн улыбнулся. Хлопнул брата по спине. – Кстати, во дворе есть рыжая Мира, с детства по Лэйву сохнет… Давай ее, а? Будешь при мне ее трахать, а я - подсказывать, что и как. Или оба вместе. Эта девчонка постоянно в гости ходит и общается со Светлым. Пойми на будущее одно: кончить не с каждым может девка - а с тем, кто нравится.    
     - Откуда взялось столько денег?! Тор… Ты разве ушел в порно?! Стал следить за собой, бриться чаще, чем раньше, появились дорогие вещи в доме… - ахнул Светлый. – Мне стыдно за поведение Темного. Девушки  влюблены были! А ты их просто трахаешь, кобель! Я не опущусь до такого бесстыдства! Мира моя подруга, почти сестра… Да, вешалась, да, общаемся, но я не собираюсь быть с ней! Это не мой вкус! Не терплю рыжих и наивных!
     - Ох да. Вкусы… Девка ведрами исходит по тебе, выливая все в унитаз, прости дрочит по ночам. Хочет, чтобы Лэйв ее там всю изласкал - ртом, членом - а он как пень – не хочет! Давай ее вместе, а? Прости, братец, неужели идеал уже в голове есть? Порасскажи. А? – Ответил со смехом Торстейн.
     - Да, есть. Нормальная девушка - ненакрашенная, сероглазая, хотящая верного и доброго мужа, не тирана. Длинноволосая, волевая и красивая, с грудью третьего размера. Чтобы я ее всегда хотел, по–всякому, в первую брачную ночь. – И он достал с кошелька фото. Подал Торстейну. Тот ахнул – так оказалась прекрасна незнакомка на нем. Откуда–то с Интернета. И ТАК похожа на мать. Он сам ее искал, такую…
     Темный прокашлялся, подавившись слюной. Восстановив дыхание, произнес:
     - Знаешь, братец, я такую бы сам выбрал. Считай - наши вкусы одинаковые. Еще поглядим, как она нас различать научится! Вот увидишь. Только помни: она либо еще не родилась, либо от другого течет и кончает, да тот ее кинет. Поверь – хочешь хорошую, а влюбишься в полное говнище, коя после первого стакана ноги раздвинет. Запомни мои слова. Тогда какого хрена и фига пускаешь в дом эту Миру?! Просто чтоб была, да?
     Ингилэйв отвернулся и разочарованно покачал головой.
     - Кроме друзей должны быть еще подруги. А общаться я люблю. Несколько человек с компании есть, мы тусим у школы, общаемся. Она там тоже. Хоть я и интроверт.
     Тор расхохотался. Злобно, почесав поясницу.
     - Значит, носишь в кармане фото своего идеала, танцор ты наш, а сам общаешься с полной противоположностью! Весело, однако…
     - Торстейн! – вскипел Лэйв, вскочив. Он начал злиться. – Если нет ничего пока, почему бы не общаться?! У меня тоже стояк, но стараюсь не обращать на него внимания. Никого я не хочу! Само встает, по ночам. Достало. Ты переимел всю школу, я же пока девственник! Сам найду кого надо. Договорились? Хватит курить! Уже першит в горле. Мне интереснее учеба… А потрахаться успеется за жизнь.
     - Ага, ага… с той, которой будет плевать на тебя, во всех смыслах. Природу не обманешь: поведешься на наряд, морду, краску и все. И пропадешь. Обдрочишься, провалишься. Не забудь вовремя вынуть, чтоб не стало проблем на всю жизнь. Работа и учеба не убегут. А лучшие годы - как сейчас - да. Сиди на жопе ровно, дрочи на фото. Мозг уже давно белым веществом обкончался и слился в яйца, братишка… Или я не прав? Желаешь же ее, в постели, чтобы она член ртом обнимала, до синяков сосала, зубами водила и головку языком… Или глотала его полностью? Сжимая гортанью? До крика собственного? До твоего? Так? Чтобы крышу напрочь снесло! Как спица, пронзало до мозгов, до пота, до выгибания спины, когда ее руки на тебе, царапают кожу, водят пальцами по ребрам… - Тор заглянул в глаза Светлому, вплотную подойдя к нему.
     Тот опустил голову. Темный оказался прав. В голове Лэйва рождались совсем нехилые фантазии сексуального характера. Он желал переспать с такой девушкой, перед этим как следует узнав ее. Но такой и в помине не было. Только потом, гораздо позже, чтобы не наделать глупостей. Даже с отцом Ингилэйву не получалось нормально поговорить на такие темы. Хотя сын прекрасно понимал: с матерью про интим не поговоришь. Придется покумекать с братом.
     - Ты хоть представляешь, что это такое, - ласкать девушку? Учиться этому хотя бы на других? Или хочешь вставить и кончить? Без удовольствия? Знаешь, так не пойдет. Просто так целоваться–обниматься - полная лажа. Быстро надоест. Нецелованный… Вон та Мира как ждет твоих губ. И своих -  на твоем члене, братишка. И придет, в белье. Знаешь, у меня в модельном бизнесе на работе столько таких нимф гребаных, тупых ходят! Думая, будто я - шестнадцатилетний или совершеннолетний… Но когда есть связи через Сеть - где угодно пролезешь. Даже в пятнадцать. При своих данных. Хочешь в модель? С руками за одну внешность оторвут! И денежку хорошую принесешь – сто тысяч в неделю. Эта сотня и больше - на столе, забирай. Должен же я приносить пользу в этой семье… - Он положил руки на плечи Светлому. – Хоть мы на разных сторонах по баррикадам. И умны не по годам.
     Ингилэйв откинул челку со лба. Прямо ответил:
     - Я другой, Игорь. Не могу так – просто брать. Хочу с Единственной… - спокойно ответил он, положив деньги в карман. Он все не мог поверить, что братишка Темный такие деньги загребает в своем возрасте.
     - Смешной… Ну честно. Где найдешь Единственную… если будешь сидеть тут - за книгами, на жопе мечтая. Может, перенесешься во Время вперед, узнаешь свое будущее? Лучше жить настоящим. И учиться… да не тому. Хочешь работать? Иди. Но потом не плачь. Когда на Светлого полезут всякие девочки с желанием, чтобы им вставил и кончил. Запомни! Сейчас нет таких девок, о которых мечтаешь. Есть шкуры, нормальные тоже существуют. Я–то быстро пойму, а вот Светлый – нет.
     Торстейн прилег на кровать брата, растянулся. Его черные одежды из шелка - брюки, рубашка и галстук - притягивали, завораживали, а золотые чистые локоны рассыпались по подушке. Высокий для своего возраста, мужчина улыбался. Взял фото незнакомки еще раз, полюбовался, положив руку в карман. Девушка слишком красива, чиста.
     - Мда… на такой бы жениться. Но не до нас она… Как до звезды. Хозяйка, нежная в постели, и в жизни понимающая, любящая не за наши внешние данные, а за отношение… Я лично уже размечтался. Встреть такую вживую, сразу бы влюбился. А полюбит ли она тебя или меня? Огромный вопрос. Потому стараюсь не увлекаться. А развлекаться по полной. В том же модельном агентстве. Там взял, поимел - и дальше работать, тяпнув вина. – Из его груди раздался протяжный стон. – Вот правда, я ее хочу… И почему вживую не увидеть?! Мука… Лютая ломка гормонов в крови. Кровь с молоком в венах. Дайте мне ее, сразу потащу в ЗАГС!
     Младший присел рядом, включив перед этим группу «Scooter – FHSC». Музыка располагала к атмосфере. На душе стало неимоверно погано. Опустил так опустил. Или Светлый сам виноват в том, что нет у него желания даже на Миру? Тут зазвенел на мобильнике телефон, Инги принял вызов.
     - Ну кто там? – Спросил Тор, улыбнувшись.
     - Мира. – Мрачно ответил интроверт, включив громкую связь.
     - Вот как вспомнишь, и вот оно… Чего ей сдалось? У нас сейчас мужской разговор.
     - Мира, что ты хотела? Сейчас мы заняты. Говори. – Спросил Светлый,  нахмурился.
     - Ребята, может быть, устроим дискотеку? Вижу, у тебя там музыка играет, а мне одной скучно.
     Торстейн вскинул глаза к потолку. Началось… Рыжая бестия никак не уймется. Если девочка дура, то навсегда.
     - Ну приходи тогда, через час. Придумаем что–нибудь. – отрезал второй сын Гвелда. – Родителей дома нет, все пройдет как надо.
     - Хорошо, я приготовлю вам вкусненькое, мимими!!! И лисичку принесу любимую, игрушку! Потусим! – Запищала девушка на другом конце провода. – Андрей, ты такой милый, классный!
     - Не только я… Есть еще мой брат Игорь. Мы близнецы, не забывай. Хватит уже про меня мечтать. Я не хочу тебя. Прекрати навязываться и надевать мини–юбку, когда мы все пересекаемся. Меня такое не интересует.
     - Нууу… - Расстроилась та. – А я так старалась! Мальчики сейчас любят раскрепощенных.
     - Только не я… - процедил сквозь зубы Ингилэйв, начиная злиться не по–детски. После передал трубку Тору. Тот продолжил разговор.
     - Доведешь моего брата – трахну так - до гланд кровь захлещет! Сдохнешь у меня, как сука паленая, поняла?! Приходи хоть голая, разберусь! Но будь добра, отличи нас. А то неприятно порадуешь Андрея. Он девственник. А я закажу суши и вина. Окей? Потом поговорим, кто там кому должен. Под юбкой или над. Ясненько?
     Такого напора Мира не ожидала. Тон ее поник, но перспектива пожрать суши и бухнуть с мальчиками прельстила. Она явилась через час, до этого Темный просто переоделся в Лэйва и открыл двери. Мира нарядилась как на панель, накрасилась. Проводив даму в комнату, Тор приказал ей смыть всю косметику, поубавил музыку, и набрал номер доставки суши. Три килограмма кушаний хватит на всех… Одну коробку отнес родителям в комнату. Остальное оставил. Мира ратовала за вино, то и дело переводя взгляд на парней. Абсолютно одинаковые, оба улыбаются. Глазки строить тут без толку. Ингилэйва сие не прельщало: он оказался холоден к пьянкам и прочему. А вот старший, пригласив на танцы гостью, прижал ее к стене, и принялся соблазнительно крутить бедрами. Как бы приглашая с ним переспать, опершись руками о стену. Рыжая тщетно пыталась вырваться, но это оказалось бесполезно. В конце концов, брат любимого схватил ее за руку,  проговорил довольно грозно:
     - Ты сюда за сексом явилась, да? Придя в мини? Знаешь что: тут я буду решать, - кого иметь, а кого не трогать. Так что уймись, или я тебе стоя вставлю! Что под вином, что без! Давай, затыкайся, пошли пить, суши есть горячие. Пока еще не остыли. Либо остывай к моему брату под юбочкой, а то смотрю - трусики уже мокрые.
     Инги кивнул, улыбнувшись. Напрасно девица умоляюще смотрела на него, чтобы тот успокоил разъяренного парня. А  Тор  добавил:
     - Говорю же: негоже девчонкам лезть в наши разговоры…
     А после они втроем принялись танцевать современные танцы, Торстейн был шикарен в своей сексуальности, грации. Настроение девке уже неизбежно испортили: секса не получилось. Значит, когда–нибудь Лэйв по дружбе подарит ей одну ночь. Станет Мира стонать под ним, на нем, чувствовать его член в себе, ласкать его. Руки парня сожмут упругую грудь,  после двое начнут страстно целоваться. Следом Ингилэйв, тяжело дыша от возбуждения и наслаждения, скажет: «Выходи за меня замуж, любовь моя»… Представила, как его язык ласкает ее плоть.
     Но КАК же Мира ошибалась - в этом алкогольном бреду! Она знать не знала, ЧТО когда–нибудь сделают с ней братья. Что станет кормить червей в яме за городом. А сейчас влюблена в Аренского, причем безответно. За его теплоту, общение, схожие интересы. С каким вожделением смотрела на его губы, волосы, в эти цвета сапфира глаза… Либо это Торстейн? Уже непонятно. Одеты одинаково. Лишь бы не обидеть, вызвать сильные чувства к себе. Но нет, такого рода обороты на парней не действовали. В конце концов, устав, провалилась в сон на пару часов, когда бутылка оказалась пустой. Кто больше всех принял–видно сразу.
     - Моего брата ты не получишь, рыжая дура, глупая курица… - прошипел Тор, с ненавистью глядя на девушку. – Я таких в туалете в рот имел.
     Ингилэйв ответил ему внимательным молчанием, потом сказал:
     - А я бы ее и не захотел. Она слишком вульгарна. Для того, чтобы стать моей супругой на всю жизнь. 

     Но вернемся к гопоте. Во дворе, где лютая драка набирала обороты и последствия, уже стала отправной точкой на Тьму, которая с рождения оказалась заперта в Торстейне… Совсем скоро она освободится, и поглотит своего Властелина - такого юного, прекрасного и благородного, умного… Для этого нужно найти повод. И час пробил. Отсчет лет кончился.
     - И телефон тоже заберу, сдам, - промурлыкал Темный, доставая смартфон, причем ворованный. Улыбнулся, выключив. Положив в заплечную сумку. – Ну что, будем убираться отсюда?
     - Слышь ты, ублюдок гнойный, уймись! Сейчас позвоню ребятам, придут с битами или стволами - и хана патлатой мрази… - Говоривший стал звонить. Остальные достали ножи. В надежде, что получится недомерка–мажора завалить ударом в печень. Но не на того полезли. Сына Гвелда нельзя вообще убить.
     - Да кто бы говорил… - улыбнулся сын Энрике. Поглядел на свою жертву, которая обосралась от страха. – Ну что, баба? – Он ласково спросил парня, который валялся в грязи, осколках битого стекла от бутылок, в окурках от травы и табака. Рядом валялись шприцы. Наркоманов тут много было, но все умели прятаться.
     - Не убивай меня, друг! Я все сделаю, только не трогай семью! Забирай все, но оставь в живых! Прошу! – И заорал от боли: Игорь сломал ему кисть руки, и плоть порвали кости. Потом Тор сломал ему и вторую руку.
     - Продолжить?
     - Прошу, не надо! Мы не знали, думали - говно тупое… Скажи, где научился так драться? Мы также хотим! Клянусь, не будем трогать! Стоял ты тут постоянно, курил, куда–то звонил… Лишний во дворах!
     - Женщины тебе больше не понадобятся, а семью не трону. Она мне ничего не сделала. А вот тот, кто лежит под моей ногой… кто ссал, бил ни за что, не разобравшись… На том свете вправь себе мозги, и возвращайся на разговор. Тогда научу приемам. Ты там еще мою мать хотел… насколько я знаю. Дрочил на нее во дворах. Ждал, когда выйдет. Чтобы прижать к забору, сука! Теперь все, допрыгался, гнида! – Торстейн вывернул память врага наизнанку и хищно улыбался, готовясь убить. - Кирдык чму! Вали в Преисподнюю! - И просто, одним ударом ноги, сломал отморозку шею. Язык жертвы вывалился из открытых губ. Труп могли легко найти, если бы убил другой. Но не Торстейн – он умел прятать тела кошек, собак и крыс профессионально.
     Яростно поглядел на оставшихся. Гордо выпрямился. Те отступили в страхе. Но из–за углов подбежали еще. Застыли, увидев труп.
     - Если интересно, кто я такой и что делаю в этих дворах, то здесь недалеко живет отец. А кто он – не ваше собачье дело… с детства тут живем, с мамой и братом. Откуда вы тут нарисовались так, что хрен выпнешь, - не знаю. Хожу, никого не трогаю, окурки собираю, чтобы покурить - дома никак.  Мне нет восемнадцати… Ну вперед, туда же захотели, как тот ублюдок?! – И  дальше принялся драться, поражая своим мастерством. Биты он спокойно перехватывал, вертел ими, словно веерами, укладывая многих сразу. – Вы попали, козлы! Сами не представляете, на кого нарвались! Я вообще–то модель… умная и с членом. Бабы у вас на трассах сосут. Я не пидорас. У меня все в порядке с ориентацией.
     Массовая драка продолжалась час. Окончилась победой Тора, он до смерти напугал всех. С парой синяков набрал номер, когда убежали враги, и магией пробил местоположение - где появляются, живут.
     - Красивый мужчина – сила, победа за нами! Ну ничего, я вам покажу, что такое ссыкло патлатое… Вы еще меня не знаете! Все, компания пойдет Тьму кормить! Место подходящее.
     Темные слуги с модельного агентства быстро явились на разборки, оглушив магией своих жертв. Пресекли гопоту, удирающую по трассе с битами - на машинах. Без лишних разговоров затолкали в салон. Та было заикнулась - ненавидят нефоров, да те наставили ножи, сабли и мечи, приказав молчать. После народ унесла вечность… На неопределенный срок. Как наркоз, отключилось сознание.