Последние Кельты. Часть вторая. Глава 21

18+


               
                БАНКОМАТ И ЭНРИКЕ С  ЭТАЙН. ПЛОХОЕ.
                ВОСТОЧНЫЙ РЕСТОРАН И БРАТЬЯ

               
     Ингилэйв спокойно сидел за столом, с улыбкой перебирал файлы на компьютере в Убойном, радуясь: больше не стоит ни дрочить, ни переживать. Первая любовь куда–то пропала, приятное общение с коллегой придавало уверенности в себе. Этайн, понятное дело, очень понравилась изначально, потому они тепло общались дальше. Но сердцу не прикажешь.  Теперь Лэйв не знал, как реагировать на все. С одной стороны, у него теперь подруга – понимающая, добрая, к тому же интроверт. С другой, он не любил новую женщину так, как Карину. Еще теплилась в его сердце любовь, ослабшая до минимума. Но не полностью. Надежда жила в душе. Жизнь диктовала обратное. Шло время дальше.   
     Хотя, чувства в нем появились. Ему хотелось заботиться о Диаль, помогать, защищать - в Аренском проснулся мужчина: защитник, добытчик. А та первая любовь, ударившая в голову после стакана… чувства к ней притупились, реально: теперь, когда та звонила редко, сын Энрике не поднимал трубку. Баш на баш. Как она с ним, так он с ней. Пусть подумает, каково - ждать звонков, скучать. Юноша внутренне торжествовал. Но: изменять в плане секса Карине не хотелось. Совесть мучила. Потому что неопытный Властелин Времени все еще мечтал о свадьбе с любимой. Может, через год–два, или десять, лишь бы исправилась. Но чувствовал – вряд ли случится. Понимал также умом: нечто за спиной идет не так. Но не сердцем. Оно разрывалось от боли. После тех откровенных фотографий на Стене в соцсети.
     Холодную голову получилось врубить лишь после того поцелуя. Хотелось дальше продолжать остальное, да пришлось сдержаться. Инги с изрядной порции женской ласки, обычного внимания, которых не водилось по сути в жизни, ударило в голову свое. И он возжелал подругу. По–настоящему, страстно, пылко. С трудом себя остановил. Рвать одежду, сдирать белье с Этайн не нужно еще. Пока. Может, в будущем, если Карина накосячит. Тогда можно отомстить – подарить невинность той женщине. А если все пойдет на лад со временем дальше - позвать замуж. Пусть первая любовь слезы льет, когда увидит статус: «Женат на Этайн Аренской». Нечего трубку не поднимать,  игнорировать постоянно.
     По сравнению с девкой из бара, коллега выигрывала. Она любила светлые тона в одежде, плевала на всякий дресс–код. Скромная одежда, белый свитерок, даже косметики нету. Ладно, главное не пьет и не курит, как паровоз. Обычно ходила в черных джинсах вне работы, но в отделе – в карминовых туфлях, кремового цвета юбке чуть ниже колен, в белой блузке непрозрачной (старого советского типа). Любила носить колечки на пальце, самые простенькие. Особенно обожала фиалки, стала ставить их милому на подоконник. Тот одобрял. Дома их было в изобилии. Также в кабинете появились и другие растения.
     Приходила к Ингилэйву по-прежнему работать, как уговорено. Как–то раз, когда  зашла, Властелин Времени рассматривал ее фотографии, любуясь. Встал, подошел сзади, вернувшись на свою страницу. Делать все равно нечего, в девять утра. А внимание уделить обязан. Ведь обнимались, ласкались, целовались. 
     - Привет, Этайн, - мягко сказал он, поцеловал руку.
     - Привет, милый. Вижу, ты полайкал мои фотографии, где стою на мостике. Мне очень приятно. Уж не знаю, стоит ли мне делать то же самое. А то явится кикимора, начнет  гадости писать.
     Светлый улыбнулся. Поправил воротник, бейджик. Невелика беда.
     - Я понимаю тебя, твои страхи насчет ревности. Ее не будет. Больше не звоню той даме. Зачем с ней водиться – после той выходки? Когда ее обнять даже нельзя,  приласкать. Мне надоело. Лучше любоваться на фиалки, и твое присутствие. – Он снова принялся целовать кисть руки. Благодаря так. – Надо нам прогуляться в ботанический сад. Там цветут тропические цветы. Я испугался, когда увидел тебя плачущей здесь. Убежала ко мне на корпоративе, когда все перепились в стельку. Кто обидел? Говори, милая. Я разобью тому типу морду, в кровь.      
     Интроверт опустила голову.
     - Бабье начало говорить обидные вещи о нас, пьяные парни стали лапать за попу,  предлагать сам знаешь чего. Понимаю, спиртное забористое вышло, но нельзя так. Больная тема для меня, много раз игрались, предавали. Нервы не выдержали, решила отсидеться тут.
     - Бабье от моего отца получило и получит по–полной. Чего там болтали? У кого сколько штукатурки на лице?
     - Спросили, нехило приняв, буду ли я по–пьяни на корпоративе, - прости, что говорю такое - брать в рот у тебя. Мол, все свои, ничего страшного. Чтобы было чего вспомнить спустя кучу лет. Когда дала пощечину той девке, после слов, она обозвала меня приживалкой, побирушкой в Инквизиции. Видимо, та дурная по Инги дышит неровно. Я не вынесла. Так оскорблять. Дальше промолчу, чего получилось в свой адрес услышать. Раз не выгляжу вызывающе, значит годна лишь на минет. Деревенщина. Сейчас все расфуфыренные фифы, обсирают тех, кто на них не похож. Сколько может продолжаться?! Увольте их оба всех!
     Аренский пришел в ярость. Скрипнул зубами. Сволочи в юбках на шпильках. Вот так слухи и рождаются. Грязные, мерзкие. Неудивительно, если сучки обсудили грязь за шампанским после, пошли спать в комнаты отдыха, потрогав у полубухих бойцов брюки. Намекая на секс. Случилась драка дам, с парнями. Видать, кто–то решил сделать. Как летела бабенка из толпы спецназа – видеть надо было. Пришлось всех разнимать.  Сотрудницу на следующий день выперли с утра – вызвал Гвелд в кабинет, отдал трудовую книжку: «Уволена по статье, за грубое нарушение дисциплины - домогательства на работе к охране».
     - Вот как. Пусть берут моего брата, и имеют, сколько пожелают! Говорил же отцу –  дерьму больше не наливать! Он выделил сто бутылок «Мартини» и шампанского, столько же «Советского». Последнее - редкая дрянь, невозможно пить. Нахлебались. Помню, там же, когда некто начал лезть, запросто одним ударом свалили баб на пол, предупредили: еще раз кто начнет мериться письками, распространять грязные сплетни - последует увольнение. С белым билетом в цивилизацию. Что и ожидалось. Пусть ищет член в другом месте. Да, я тогда побежал за тобой. Чтобы утешить, побыть рядом.
     Он спокойно взял пластиковую бутылку с водой, отставил подальше. Всем сердцем хотелось порвать пошлых, озабоченных. Гадюшник явно распоясался.  Надо самому туда зайти, раздать леща. Чтобы заткнули рты. Такое уже сделал один боец – услышал про себя многое, интимного характера – бы да бы – зашел, вкатал в пол одну. Полупридушив. Шума много понеслось, Гвелд не уволил воина. Кому понравится слушать грязь о себе? Утро, конечно, начинается с кофе, но не до отбитых пределов, чтобы унижать коллегу мужского пола! К тому же, тот был женат. Для бабья за компом не существовало разницы:  женат, холост, разведен, - хотели заполучить себе мужчину. За это Энрике выдавал бумагу на увольнение с выговором, кто баба, что ей надо, в какие структуры обращаться – на вэб–модели. Понятное дело, орал на сук страшно в кабинете, и лишь после подобной жесткой  меры затыкалась дура. Бурча в слезах под нос: «Ну, нам же надо о чем–то разговаривать, скучно сидеть, мы женщины»… Отцу на оправдание всегда было насрать. Увольнял без зарплаты и двух недель отработки. Потом Квелт отпускал шутки про ублюдочных клуш, с Кельтским они вдвоем пили пиво после работы, смеялись.
     - Те шкуры станут всегда болтать, жизнь их достаточно скучна. Лезут в чужую, чтобы поиздеваться. Сколько раз охрана на камерах видела, о чем те базарят, с утра. Так до трех часов дня. Невыносимо. Может, потому люблю стрелять на поражение… - Он стряхнул пушинку с пиджака, поправив синий галстук. Взглянул в потолок. Там мирно сияли длинные лампы. – С ребятами мы отдыхаем от тех рассказов. Все ведь записывается. Но приват–беседы можно отключить, как камеры, если не желаешь, чтобы кто тебя видел. Например, в комнате отдыха. Если не нравится чего, или приставания – жмешь на кнопку,  придет охрана. Все включено. Мы с отделом сидим у себя в крыле, можем играть в карты, шахматы, или тренироваться. На тренировки можно глядеть из окна. Думаю, ты их видела, когда строимся и из страйкбольных стволов лупим друг в друга. Зимой, летом. – Светлый спокойно приобнял женщину. 
     Диаль расслабилась, чувствуя себя защищенной на все сто процентов. Теперь даже домой не желала уходить. Ингилэйв часто подвозил на машине до парадной. Поскольку помочь хотелось. Не просил благодарности. Вначале коллега пыталась там жаться, давать деньги за проезд - Властелин Времени не взял ни копейки. Пожав плечами, спросил: «А зачем мне твои рубли»? Не заметить покатушек после работы Энрике никак не мог, и   хищно улыбался. Видя, как сын успокоился. Ничего пока не спрашивал у него, потирая руки, ликуя. Действительно, давно бы так. Как бы все не раскрылось, а то пара расстанется. Зато теперь дома тихо. Год–два или три, - появится новый член семьи. Только как на это отреагирует сама молодая женщина? Большой вопрос. Раз за ней ухаживает сам сын Архимага?
     - Ну вот, пошли дела на лад. – Смотря в окно, видя, как сын с Этайн садится в свою машину и уезжает, Гвелд попивал черный чай. У него гора с плеч рухнула. Вот что значит житейский опыт. Квелт тоже радовался. – Женим тебя, Ингилэйв, на достойной. Она итак очень одинока. Главное, неразговорчивая.
     Проверил аккаунт сына - там оказалось намешано столько грязи в переписке с некой Кариной - тошно стало. Хотя отпрыска понять можно. Просил фото ню. Чтобы получить разрядку. Внезапно. Залив в себя пиво от шока в тот день, отец семейства все закопировал, отправил в секретную папку на компьютере дома. Да еще обратил внимание на то, как Торстейн лайкал любую фотку размалеванной дряни. Началось после того, как подставная начала поливать цветы. Сын бы догадался, зачем приходить. Раз сам в состоянии мог сделать. Вопрос – почему именно за цветами ухаживать? Тонкий намек. На толстые обстоятельства. Каждый день, конечно, заливать растения не надо. Через день. Чтоб поскучал.
     Для секретарши встреча с любимым - в тот день - оказалась шоком. Банально не знала, как с ним разговаривать. Тот даму разговорил. Конечно, важная персона попросила приходить в кабинет. Стильный, прекрасный, статный, сидел за столом, щелкал клавишами по клавиатуре, ухмыляясь. Стол у него довольно длинный - метров пять примерно, пара шкафов с документацией, книгами, глобусом в виде Луны. С большую комнату помещение. Обоев не наблюдалось, голые стены. Автомат возле выхода – плюс кейс. Чтобы, если поступит сигнал поехать на объект - схватить оружие, быстро выйти. Возле стены, напротив стола, располагался большой, складной диван - чтоб отдыхать в ту же ночную смену. На окне колыхались тюль, жалюзи. Несколько стульев имелось - чтобы сесть, обсудить с коллегами дела.
     - Можешь просто приходить утром ко мне, общаться, когда дел нет. - Так сказал сын Архимага. - Несмотря на просьбы отца. Отдел бабский скоро наполовину расформируем: уволим снова самых болтливых, наглых. Давай поговорим о хорошем. Кстати, я купил круассаны, эклеры с шоколадным кремом, сливочные. – Он поцеловал подругу в щеку. – Мой отец не тиран, не зверь. И ты прекрасно выглядишь! Не вызывающе.
     - Благодарю за то, что утешил меня на корпоративе, я не ожидала. Думала - до ночи тут просижу одна. – Коллега вспоминала его губы и сильные руки. Невольно испытывала стыд. Возлюбленный поцеловал её, зареванную, убитую унижением. Чтобы успокоить,  приласкать. Почувствовать себя мужчиной. А не снайпером. – Это корпоратив… Сколько же там дерьма!
     - Это не корпоратив. У меня в кабинете. – Ингилэйв поглядел на нее достаточно серьезно. – А личное. Тебе ведь понравилось? – Улыбнулся. – Хоть я немного принял, но сие случилось не по–пьяни. Сам так захотел. Да и… - Светлый кашлянул, потер ладонью едва пробивающуюся щетину. Он желал повторить содеянное. Даже очень. – Мы уже говорили.
     Открыв окно, Властелин вдохнул свежий воздух. Издалека раздавался шум города. Будто ничего не происходило. Два мира – людской и магов – не пересекались. Каждый жил своей жизнью. Только жить приходилось рядом с людьми, порой видевших в нелюдях плохое.
     Милая присела на стул, возле компьютера. Он был прав. Но кто знает – вдруг он ищет способ утешиться, и уйти обратно, к той размалеванной бабе? Когда чайник вскипел, двое принялись лакомиться сладостями. По Лэйву видно: настроен дружелюбно, даже спокойный его взгляд забегал живыми огоньками. Энрике все сделал правильно: отправил к нему в кабинет именно Этайн. А та думала горько: вдруг обман? Всего лишь дружба, и не более? Так и останется, на уровне тех фиалок… Но! Если стал так ухаживать – значит, все не просто так.
     - Да, мне все понравилось, что ты сделал… - Немного покраснела. – Мы даже закрыли дверь, чтобы никто не мешал. Я всего лишь секретарша, перебирающая бумаги. Не ожидала приятного жеста от тебя, Ингилэйв.
     - В этом нет ничего удивительного. Мне нравится в тебе все, иначе бы запросто не пустил в свой кабинет, в тот день. Какая–то фифа бы вылетела сразу, несмотря на просьбы отца. Не зря пролайкал фотографии. А еще говорят - у подобных женщин нет вкуса. Типа несовременные. Пусть все так говорящие валят, куда подальше. Сегодня итак работы мало.
     Он быстро открыл браузер, зашел на свой почтовый ящик. Написал отцу, чтобы тот перевел помощницу подальше от женского отдела. Отец ответил: скоро зайдет. Когда он появился в кабинете сына, чай уже был выпит. Работница сидела за столом, держала ручку. Гвелд сел напротив, предложил спокойный кабинет, без суеты. Не говоря о том, как успел заметить: коллега не выспалась. Видимо, сказались нервы из–за коллектива. Подал бумаги, на них нужно поставить подпись.
     - Работаешь отлично. Хвалю. Но мне надоело видеть тебя уставшей. Если не высыпаешься, то дам выходной, но можешь набраться сил в комнате для отдыха. Я выбью с работы нескольких баб, слишком озабоченные, не дают покоя никому, даже моим ребятам. В столовой имеют наглость хлопать их по спине, плечу. На тех сотрудниц жалобы идут месяц с половиной. Пришли клеить мужиков, а кто будет работать? Я что ли? У меня и Ингилэйва итак хватает проблем. Сделаю так в аналитическом отделе: места  все равно начнут пустовать. Давай выйдем – покажу кое–какие бумаги.
     Дама согласилась, Лэйв кивнул. Естественно, поняла, чего тот хочет спросить. Спустившись на первый этаж, Энрике налил себе кофе из автомата, спросил:
     - Как идут успехи с моим сыном? Он более–менее успокаивается от первой любви? – Никто их слышать не мог. Сотрудникам дела не было, кто о чем разговаривает. – Понимает, на кого нарвался? Кто она?
     - Все идет прекрасно, я узнала, кто его любимая. По глупости, неопытности, да еще спьяну, запал на шалаву. Да, именно на НЕЕ, Карину, как я тогда и подумала. Показал фотографию. – И открыла телефон со снимком. Кельт поморщился. Ему снова захотелось блевать, но уже на пол. Проглотив комок рвоты, тряхнул головой. Худшие опасения оправдались. Тут его окликнула охрана. Нужен  начальник всей Инквизиции.
     Он поглядел на банкомат «Сбербанка», открывавшийся инкассаторами. Сегодня они приехали достаточно рано. Вчера барахлил нехило, потом вовсе погас. Нужно поменять, а то в столовой придется брать обед в долг. Быстро поговорив с ними о своем, ткнув пальцем в экран, вернулся к собеседнице. 
     - Так я и думал - она. Вот черт… Если я сейчас начну блевать, то не на ноги тебе, а себе на брюки, ботинки. Теперь все легче пойдет. Мы нашли больные места. Ничего, если притащится к нам домой – полетит кубарем оттуда. Она Темная. Я проверяю почту сына в Вконтакте, на Скайпе. И то не всю. Слава Богам – не залез пока в те переписки. С тех пор, когда стало интересно, в кого Лэйв втрескался по самые уши. Мой старший сын также делает свою работу. Надеюсь, после выходки последней – откровенных фото на стене, в неподобающих шмотках для сексуальных игрищ – отвалятся проблемы личного характера. Торстейн мне позвонил тут, сказал, как ему надоела та дрянь. Как услышал! Клеится яростно к нему. Только тсс… Тор переодевается в одежду брата, строит невинного мальчика – ему любопытно, чего та начнет говорить про все. Темные еще те актеры… - Гвелд приложил палец к губам. – Старший сих бабенок отправлял на тот свет, и подальше. Ты ведь любишь моего сына? – Он спокойно спросил ее, попивая ароматный кофе со сливками. Как же хорошо идет день!
    - Очень! Знаешь, как его увидела, так все. Он мне рассказывал, насколько любит ту Карину, блин. Дальше принялся болтать то, что несет стандартный юноша его возраста. Не понимая, кого нашел. Считая, будто уродины моральные меняются. Будто по одной просьбе станет одеваться прилично, прекратит негров, чурок иметь, а после перепрыгивать на русских. Никогда не меняются,  даже ради любимых. Он всегда был таким тихим, ни с кем не встречался? Ведь тихоня, с виду, и шкур терпеть не может. Сам сказал. А вышло наоборот. Мешанина находилась в пиве. Водке, вине или чем там, раз влюбился в говно.
     Энрике кивал в знак согласия. Кашлянул в кулак. План удался  на славу.
     - Кроме той шаболды с секс–шопа – я так ее называю теперь – ни с кем не гулял. В плане отношений. Непуганый воробушек. Которого испугай – убежит. Даже не проанализировав, что к чему. А вот бумаги, о которых говорил… - Гвелд подал папку с документами, где составлен план. Диаль принялась дальше отчитываться. Чтобы не возникло лишних вопросов. Вдобавок, она слышала о нраве Кельтского.
     - Даже стал меня на машине отвозить домой. Очень приятно. Денег не взял.
     - Знаю, дорогая. Видел из окна. Великолепно! Самое главное: веди себя спокойно при женщинах, на тренингах, в столовой. Может начаться опять шумок. Сегодня переведу тебя в отдельный кабинет, чтобы нервотрепка закончилась. Пробил данные по сотрудницам, кои на корпоративе устроили грязь. Четверо работают по вечерам вэб–моделями. Шлака нам не надо. А то начнут на ночь оставаться и позорить мою контору. На кухню отправить куриц тоже не вижу смысла - еще хуже станет. Восьмого Марта теперь не состоится до тех пор, пока девки рты не закроют и не научатся молчать. Я думал, он догадается - не просто так фиалки поливаешь. Но все идет как надо. Поверь, лет двадцать назад на меня запала одна дура – верунья, пока не послали ее – не затыкалась. В  результате едва свадьба не сорвалась. Невеста, мать Ингилэйва и Торстейна, устроила по полной программе разнос. После я не обучаю ничему женщин тут. У нас нет христиан в штате. Чтобы не миссионерствовали. Законы Российской Федерации на нас не действуют. У нас свои. Хотя, в ситуации с тем же банкоматом, надо было подписывать договора с человеческим банком. Сегодня Квелт позвонит на трубку, скажет, в какой кабинет переезжать. Ты молодец. Ну ладно, пошел работать. Благодарю! – Архимаг пожал руку коллеге, пошел в сторону инкассаторов.
     Сотрудница окликнула начальство, добавив:
     - Энрике–Гвелд Кельтский! Мы уже целовались… - Так выдала, когда он вновь подошел. Просиял.
     - Прекрасно! Рад за вас! – Подняв большой палец вверх. – Позови его домой – если что–то сломается, все сделает. Или на пироги.
                ***               
     В зале было достаточно темно. Помещение медленно, но верно окуривалось дымом из кальянов. Ресторан, похожий на восточный дворец, медленно, но верно опускался во Тьму вечера Северной Столицы. Тут всегда можно вкусно поесть. Компания из Темных и Светлых магов расположились в самом большом зале, где их обслуживали арабы да японские повара. Сакэ, водка, мисо, суши, раки, омары, плов и прочее – все выносилось к ногам влиятельных гостей. То ли кто женился из Темных, то ли день Рождения отмечали - никто потом не помнил. Но все, приняв в себя спиртного, принялись курить табак. Кроме Ингилэйва.
     Он сидел в белом костюме, подперев голову рукой, мрачно оглядывая помещение. Выложенный пол с мозаикой и арабской вязью – из керамики и стекла - не придавал веселья. На душе погано. Потому как придется бросить Карину. Все. Хватит терпеть ее выходки. Горько: столько времени не на ту истратил. Теперь есть другая на примете – Этайн. С ней очень приятно разговаривать, после того корпоратива его чувства окрепли. Поев восточного, настоящего плова, наслушавшись музыки до рвоты, Светлый прихлебывал шурпу из чаши, ел периодически беспармак, мясо жареное и тушеное с луком, балык, баурсак.  Официанты – юноши и девушки с восточной внешностью - приносили разное, видели: веселье затянулось надолго. Тор распорядился, чтобы блюда готовились на совесть. А не как в обычных ларьках на том же Невском проспекте. Там как купишь ту же самсу - так выплюнешь: мясо оказывается наполовину прожаренное или пропеченное. Русский народ скушает, но на настоящей родине этого блюда все готовят по–настоящему.
     Точно так же, как славяне готовят кутью, солянку, то бишь селянку (старое название блюда). Борщ, блины. Лишнего не положат. Либо киселя наварят, да столько - за неделю не выпить. Совсем. Или каш приготовят дома, ту же гречку по–монастырски, с грибами, луком, морковью. Водились еще в глубинке России льняная каша, старые, забытые блюда, охотничья дичь. Люди старались хранить то, к чему привыкли, особенно в плане кушаний. Туда братья вообще не ездили, поскольку старорусские обычаи им надоели до рвоты. Несмотря на красивые виды той же Твери или Торжка. Там все равно одни храмы, которым много лет. Много и разрушенных. Города хранили свою старину. Стараясь мало поддаваться современным веяниям. Как Липецк, Плес. Последний словно замер в девятнадцатом веке, превратившись в живой музей. Или Псков, находящийся в расстоянии трехсот километров от Петербурга. Старина оставалась красивой лишь для старожилов.
     Особо там не разгуляешься: деревни, села, менталитет соответствующий…  достанет уже через неделю. Захочется, собственно, послать подальше всех этих деревенских, их девиц, кои прохода не дадут, оправдываясь так:
     - А у нас мужики все пьют, а тут городские парни! Пошли, выпьем с продолжением!
     Так жили почти по всем российским глубинкам. Деревни вымирали. Некоторые безжизненными избами по сей день стоят в полях, возле рек, лесов. От совсем старых  остались печи да развалины. Жить в тех местах возможно, но если все реально отстроить,  отгородиться от любопытных взглядов. Ведь достанут вопросами: про религию, кто чего  ел, пил и остальное, начнут ругать вовсю городскую еду. Будто там дряни намешано немеряно. А вот деревенские помидоры с грядки, вялый салат из них, перцев с огурцами, который стухнет в жаркой кухне на следующий день – самый лучший, чем та же картошка с гипермаркетов.
     Понятное дело, неприятно станет даже угощать своей едой деревенских хозяев: побрезгуют из невежества дремучего, примутся называть молодежь бездельниками. Та  отправится отдыхать на шашлыки, чтобы хоть на пару недель забыть о работе. С обидой доедая угощения, кои сами привезли для родителей или друзей. Деревня дика, глупа и пьяна. Ведь нет для провинциалов большей радости, чем торчать на грядках, рвать себе спину, пуп, и считать это нормальной жизнью. Думая: вот она, настоящая русская жизнь! Чтобы никто не расслаблялся, бери грабли в руки и вперед. Потому как советская власть сказала – дачи нужны для выживания. И все тут. Так жили до сих пор последние поколения совковых. По старым понятиям, их губящие на корню, в современном мире.
     И бегали в церковь по воскресеньям, считая: если не пойти, то накажет их кто–то. Несмотря на крики про «патриотизм», кой теперь стал российским позором, деревня, бывшая до Революции, больше не существовала. Она вымерла в раскулаченных поездах,  ямах при расстрелах, догнивала в братских могилах. Остались одни ****и, алкаши, порой невоспитанные дети и деградирующее старшее поколение, ругающее Америку. Все меньше и меньше городские приезжали в какое–нибудь село к престарелым родителям или родне. Не поймут их совсем, начав свою волынку. Так вымирало все. Потому братья если ездили куда, то лишь на природу, мимо всех этих живых кладбищ, мимо стариков и людей средних лет, торговавших на дорогах козьим молоком, яблоками, картошкой или цветами, да самогоном в больших бутылках. Гнали его и из куриного помета. Уж лучше сходить в ресторан, чем хлестать незнакомую бражку. Козлятину, молоко козье братья терпеть не могли, особенно старший: гадость редкостная, с привкусом то ли шерсти, то ли пота, с горчинкой. Даже ребра в духовке маринованные не радовали. Мясо получалось, словно резина, с привкусом мочи в нем.
     Но тут на блюде лежали изысканные копченые свиные корейки, замаринованные в вине, сметане, или других ингредиентах. Скоро придет их черед. Официантки в восточных нарядах принесли это великолепие, лишь бы не случилось чего. Темные слишком возбужденные, суровые, разгоряченные вином. Вот кто–то начал играть на электрогитаре – песни собственного сочинения. Довольно красивые, даже врагам понравилось. Все принялись хлопать. На пальцах гитариста блестели серебряные перстни. А на футболке неформального, металлического типа красовалась Смерть с косой. На плечах – черная косуха. Из натуральной кожи. Черные волосы модели–юноши падали на плечи, немного завиваясь, умные глаза порой посматривали в стену. И ведь правда – порой Темные не такие гады, как кажется. Среди них встречалось очень много умных ребят. Много неформалов, готов, рокеров. К тому же, язычников. Даже Инги невольно залюбовался игрой парня. Подошел, пожал руку.
     - Прекрасно играешь, Темный. Я помню тебя – с нашей школы. Старый друг моего брата. Вы долго тусили, дальше все прекратилось. Мир тебе.
     Парень нехило удивился, так как знал: Властелин Времени трудится в Инквизиции. В  школе они вовсе не общались. А тут – оценил. Надо же… Ну, а что можно было ожидать: не рубить же друг–друга. Все пришли отдыхать. Каждому свое. Потом еще будет интересное, красивое, на вкус Темных магов. Не могут без крови жить. Торстейн сам обещал станцевать чего–нибудь, современное. Несмотря на следующее: оба брата прекрасно обучены танцам. Сигары курились дальше, непонятно, чего туда намешали. Властелин Тьмы, вдохнув в себя дыма с травами, кашлянул в кулак, прошелся вокруг красиво выложенной, вдавленной в свое время в бетон мозаики, коя до боли напоминала русскую гжель. И сел посередине, посматривая на брата, общающегося с вышеупомянутым Темным, а после довольный, отошел в сторону. Музыкант сел на свое место. Они подружились? Фиг их знает.
     В соседней зале кричал огромный, белый какаду в клетке, прося вкусные лакомства. Птица чувствовала голод, взывала к хозяевам. Те выпустили пернатого друга из клетки,  говорящий представитель крылатых выбежал к магам, принимаясь орать про улыбку и светлый день да другие песенки. Ингилэйв заботливо протянул руку, сразу громадная по сути Корелла – а это предок таких птичек – забралась на плечо. Принявшись говорить свое, вызывая смех, расправив огромные крылья. В ответ на галантность Светлый дал ему банан. Гость птичьего мира стал держать кушанье лапкой, поедая. Но погладить по ирокезу в виде больших желтых перьев попугайчик не дал. Разрешил лишь положить руку на спинку, почесать ее.
     Кто–то из друзей достал телефон, сфотографировал парочку. Инги – в белом, и птица  белая. Оба блондины. Светлые, наблюдая за тем, как их первый в мире стрелок прохаживается по залу с трофеем, пусть даже временным, пританцовывая, заулыбались. Дальше какаду стал под рок–музыку трясти головой, словно на концерте, вызывая хохот. Девушки принялись посматривать на красивого мужчину, перешептываться. Одна из них поправила свой восточный костюм, потопталась на месте. Однако, полукельт по матери понравился. Тор заметил и взглянул на пару мечей, лежащие возле него. Взял один в руку. Нахмурился, оглядел девушек с ног до головы.
     Братья встали рядышком, Темные демоны принесли хозяину прекрасного сокола, надев на руку повелителя перчатку. Хищник спокойно стал оглядывать помещение. Гордая птица пискнула, закусила принесенным сырым мясом. Попугай от такого зрелища открыл клюв и, изобразив удивление, вновь раскрыл крылья, закричал. Ингилэйв погладил питомца, успокаивая его. Необычно смотрелись Темный и Светлый. Каждый по–своему прекрасен, умен. Тор – с мечом и хищником, Лэйв – с попугаем. Властелин Времени отошел от брата, тот принялся танцевать, не выпуская животное, выделывая мечом неслыханные пируэты. Птичка сидела спокойно, лишь порой раскрывала крылья и оглядывалась. Похоже, не впервой подобное с ней вытворяли. Орла сюда рискованно  приносить – слишком громадный, даже Властелин Тьмы его не удержит. Красивое, изящное тело сына Энрике заворожило даже восточных бабенок. Как завороженные, глядели на его великолепную шевелюру, перешептываясь о своем. А потом одна подошла после танца, тронула за плечо. Тот поглядел на нее удивленно.
     - Танцевать со мной вздумала? Не замужем?
     - Нет… нет, русский мужчина. Я люблю ваших парней, хочу посмотреть на них так близко. Попробовать рядом постоять сначала. Попробовать русского хочу. Говорят, они очень хороши в постели. И хочу принять вашу веру.
     Тот сразу понял: девка явилась с аулов, на вид ей лет шестнадцать–семнадцать. Погладив хищника, Темный решил: надо разобраться.
     - Русский мужчина? Да, я русский, девочка. Но чего на самом деле от меня понадобилось? Хотя на девочку не тянешь, на девушку. – Тор скользнул взглядом по ее груди, талии. Изучая.
     Они отошли в сторону, чтобы никто ничего не видел и не слышал, и та жалобно  произнесла:
     - Женись на мне!
     - Что? – Опешил блондин. – В аулах нет достойных кандидатов? Причем тут я? Говори! Тут Россия, а не кишлак! Не нужно прицениваться, как к золотой вещи в магазине. Не продаюсь! То есть, хочешь принять язычество? Прямо здесь, чтобы взять себе сильного самца? Это запрещено! Оно никогда не принимает в свои ряды мусульман! Так что ищи другого человека себе.
     Птица пискнула на руке Тора, почувствовав неладное.
     - Мы что, хуже животных? Я хочу принять вашу веру. Меня никто не берет замуж. Хочу ребенка, сильного, красивого! Родители выдали моих сестер. На них посмотрели,  повели в комнату, а после сказали – хочу чай с сахаром. По–нашему значит: невеста хорошо все делает. А меня не взяли. Ты силен и красив, как воин, как белый человек.
     Торстейн упер руку в бок, продолжил разговор, охреневая:
     - То есть, устроилась сюда работать, лишь бы найти себе русского? Дура.
     - Почему дура? – Спросила дикарка. Она действительно оказалась дикой. – Наши мужчины меня не выберут. А русский – возьмет замуж. Я хочу, чтобы мы жили вместе. И он осыпал золотом, деньгами.
     - Потому: выберу по своим вкусам, понятно?! Да, выпил вина, но не до такой степени, чтобы прохлаждаться с восточными женщинами! Кстати, как у вас выбирают жен? Расскажи мне, а то не знаю, несмотря на то, что побывал и за границей.
     Танцовщица потупила глаза. Следом выдала:
     - Нас заводят в комнату, когда мужчины приходят смотреть невест, и делают выводы, хорошая будет хозяйка, или нет. Если кто справился с задачей – то играется свадьба. А если нет – то останется дома, на семью ляжет позор: вырастили лентяйку. Мы встаем на колени, делаем минет.
     - ЧЕГО?! – Торстейн покрутил пальцем у виска. – У вас так выбирают супругу?! Вы и правда дикие: как звери, раз опускаетесь до ****ства. Завести девку в комнату, по оральному сексу делать о ней выводы? Ты откуда, дичь?
     - Я приехала с Ирака. Жила в ауле. Да, у нас так женятся и выходят замуж. Если сосет хорошо – хорошая жена, если плохо – то не будет свадьбы, детей. Казахи, узбеки и остальные не станут ухаживать за невестой, а станут брать ее сразу, не церемонясь, без ухаживаний, подарков, свиданий. Захотел – переспал, потому как это мужчина. Нельзя им перечить. У нас обычаи. Может, я отсосу, и поженимся? Прямо тут, встав на колени, зайдем в раздевалку. Оценишь меня.
     Тор посмотрел на нее, с ненавистью. Возненавидев южан еще больше. Он много слышал про дикость в их краях, но такое – никогда. Карины хватает. Она итак помесь,  сосет довольно часто. Тут бараны нервно в стороне покурили, как говорится. Одни ебут ослов, ишачек, девки берут в рот - у незнакомцев. Веселый край, нечего сказать. Рабство во всей красе. Не говоря о том, что они не едят почти салатов, а, вырубая леса и остальное, превращают цветущий край в степи, пустыни. Не умеют вести сельское хозяйство, а разводят коз, коров, птицу, баранов, лошадей. Говоря: нам нужно мясо, а не трава. Рогатый скот и остальные съедают траву. Ничего не остается, кроме скорпионов, пауков, змей, ящериц. Про русских в тех краях можно промолчать. Особенно тех, кто там родился,  ничего другого в жизни не видал. Они попросту опускаются в грязь, вырождаются, таким образом позоря славян.
     - С ума сошла? Для меня дикость – взять и тут дать в рот! Лучше иди, танцуй. Или выбери себе из дураков–алкашей парня, раз больше ничего не умеешь. Девственница? Если да, то я без минета пущу кровь, и немаленькую. Посмотришь на все про все. Понравится. Всем. А подружки тоже незамужние? Так может, мне их отослать обратно, откуда они и приехали, чтобы не позорились за границей? У нас сосалок называют шлюхами. А у вас – достойными невестами? Однако, мы ушли далеко, от вас. И вам до нас – как до Марса пешком.
     - Так не ты мне дашь, а я тебе. Просто позволь. Буду верной, лучшей женой из всех. У вас же тоже многоженство?
     - Знаешь что? Встала с колен, нечего тут умолять! Сказал – кровь пущу, но сначала потанцуешь мне. Надо подумать. – Торстейн положил руку ей на плечо, заглянул в глаза. – И закончатся все мучения, переживания. Но расплачиваться будешь сама. Как говорится, приходи ко мне одетая, и раздетая одновременно. Да вообще, у меня денег столько, могу выкупить весь ресторан. Всех баб продать в бордель. Вот так найдешь себе мужа!
     А девка, похоже, так и не поняла ничего. Обрадовавшись, вернулась к подружкам.  Темный плюнул на пол, пошел курить сигару дальше. Народ спокойно общался. Заказав себе мясо с кровью, поиграл мечами посреди зала. Следом глянул на девиц, те уже о чем–то переговаривались. Закончив свой танец, предварительно отпустив сокола, заметил:  брат притих, отнеся попугая назад. Что–то произошло: странное, непонятное. Надо выяснить. Веселье итак будет страшное, еще долго. Темные играли в карты, пили вино, сакэ, сок, кумыс, можно также тут попробовать наркотики – например, насвай.
     - Ненавижу русскую безнадегу, алкоголизм, и те же деревни… - Старший сидел, дожевывая восточные сладкие деликатесы, смотря на то, как Инги сидит кислее кислого, даже не веселясь больше. – При этом я не алкаш. Тут хоть нет пьяных, иначе нас отсюда  выкинут за шкирки. Не люблю русские рестораны. С детства так наешься этого всего -  тошно. Как тот же Питер: одна и та же атмосфера, улочки, серое небо, туберкулез порой, коронавирус, заглохший недавно совсем, выкосивший невесть сколько жизней. Ни один век в мире не обходится без говна. Иначе не вырастут цветы на удобрении. Вот какие – зависит от самих людей. Есть дохлые, а есть крепкие, красивые, их неохота срывать. Эй, Лэйв, давай выпьем тан! Вот так и живем: говно, пряники… Еще и девушки есть. С прекрасной фигурой. Им скоро пустит кровь прекрасный парень. Или парни. Мы, то есть. Чтобы взбодрить кровь, нервы.
      Властелин Тьмы налил из кувшина напиток, похожий на сыворотку, залпом выпил,   подвинув к себе тарелку с пловом. Брат присоединился отведать тан. Тот ему показался достаточно вкусным. Светлый взял нож, стал разделывать ребра, чтобы как–то успокоиться. Скучно не было. А печаль поселилась в его сердце. Танцевали перед ними танец живота три–четыре девушки, выделывая невесть что. Тор с Темными хлопали в ладоши. Думая, чего бы устроить на сей раз, следя за каждым движением. Когда те поклонились, принялись кидать им деньги под ноги. Босые ноги летали по полу, скоро станет красиво по–темному. Светлые спокойно сидели, и молча, без лишних эмоций, взирали на все. Друзья Ингилэйва. Да, Игорь пригласил брата, чтобы уважить. Но в последнее время душа Светлого не находила покоя. Особенно после инквизиторской пьянки.
     - Бро, давай ты станцуешь! Любопытно показать друзьям наши умения! Вперед! Девочки, давайте вы сядете у моих ног, будете взирать на нашу великую культуру современного толка? На прекрасного мужчину, с него можно лепить статую! Дай ему лук и стрелы - станет самый настоящий, юный сакс! Вот повезет же той, кто его полюбит!
     Последняя фраза прозвучала для младшего странно. С одной стороны, «любила»  Карина парня. По крайней мере, так Властелину Времени казалось. С другой - Темный не знал ничего про Этайн. Откуда информация всплыла? Кто слил? Большой вопрос. Надо узнать, чего за крыса завелась.
     - Нет, пусть уйдут к себе. - Мягко сказал Лэйв, отодвигая пустую миску. Мяса еще осталось столько - хватило бы на полдня, на всех. – Почему ты не поехал в Выборг, там  есть классные места. Терпеть не могу Восток. Мне неприятно взирать на полуобнаженные тела. Сейчас возьму и шарахну магией, не будут больше танцевать такие и такие! У меня есть та, которую желаю, на которую любуюсь, обожаю! Извини. Мои друзья уже подустали малость. – Властелин Времени настроился, принялся колдовать, произнося заклинание с закрытыми глазами. Между его ладоней проскочила искра, превращаясь в фиолетовую дугу, как на катушках Тесла. Ну все, начинается нервный срыв… - Ненавижу… - Весь его лик исказился яростью, злобой, потемнел.
     Торстейн мгновенно протрезвел, изумленно уставился на близнеца, схватив его за руку. Но молния, пущенная в одну из бабенок, улетела в стену, оставив на ней нехилую трещину. Однако! Чего в инквизиторском царстве началось? Светлые вскочили,  принялись ругаться, ставя заклинания против снайпера, чтобы и их не покалечил. Хотя некоторые знали: появилась другая. Видели с Этайн на работе, как гуляли по коридору,  мило переговаривались. А первая – выглядит, словно шлюха. Вот и ломает несчастного – боится за новую.
     - Да ты что? Весь вечер с кислой миной, тебя ничего не радует. Хорошо, в следующий раз поедем в Выборг, как скажешь. Но не надо крушить все, ладно? Больше не наливать Аренскому! Лучше подать фрукты, чернослив в шоколаде. Или кальян так ударил в нервную систему? Или виной всему – прекрасная женщина? Может, вместе с ней погуляем?
     - Нет… Я не стану допускать! Мне хватило Карины: не звонит, не пишет, даже фото ню не высылает! Замучила! Я понял – ломается, боится, я не железный! Ведь не выдержу! Лучше молнии в стену и пепелище, чем унижение!
     Темный вскочил, ошарашенный еще больше.
     - Вот ты и дозрел! Братец… давай я найду красавицу, Волшебницу! Полюбишь ее,  будешь счастлив! Будто не вижу по глазам: женщина виной всему. Карина, конечно, не подарок, даже мои ребята бы ею брезговали. Так что пей, давай! – Он взял бутылку сухого вина, открыл мечом, налил Властелину Времени в кружку. – Пей! Расслабься!
     - Ингилэйв! Спокойно! Все, тихо! Женщины никогда до добра не доводят, если влюбляешься в первый раз! – Крикнул кто–то из Инквизиторов. – И та, кто с тобой сейчас хо…
     Светлый обернулся, приложил палец к губам. Друг кивнул. Налив сливового сока. Мда, информация закрытая. Но брат заметил. Когда все немного стихло, Игорь Аренский  принялся выяснять, чего творится у родного брата, с чего тот принялся палить по бабам. Не говоря о другом: в коридоре лежали автоматы, патроны. Все на случай запаслись огнестрелом. А ребята, пришедшие с Лэйвом, служили в его отряде. Отдыхать и наблюдать за Темными тоже надо. Без мордобоя.
     - Ну как, будешь отмечать годовщину встречи с Кариной? – Спросил Тор, толкнув его в плечо весело, отправляя в рот очередной кусок мяса, сдобренного луком, перцем.
     - Не буду! – Отрезал тот, тяжело вздохнув. Плов и суши уже в горло не лезли. Но скоро еще казы принесут, положенные на листья салата. Отваренные в воде, поперченные на вкус гостей, они пользовались большим спросом. Большая фарфоровая емкость с национальным орнаментом наполнена горячей самсой с мясом, курицей, сыром,  картофелем. Рядом лежала уйгурская самса – на выбор.
     Брат обалдел от заявления:
     - Почему?   
    - Потому что мне надоел игнор. Потому что… - Он опустил глаза, склонил голову. – Тебе все равно не понять. Ведь я другой! Карина сидит по ночам в Интернете, мне не пишет, с кем прохлаждается - большой вопрос. Я и решил поступить по–своему. Потом все узнаешь, брат. Передай ей – годовщины не состоится! Сдалась она мне, блин. И бабье полуголое мне не нужно вовсе, противно! Общество восточных баб, танцующие кишкой, как я их называю, хотят поиметь по–своему русских парней. В том числе тебя. Будто не видел, как та дурочка семнадцати лет смотрела на Тора? – Взгляд юноши переменился на яростный. – Они же звери. Зачем меня сюда привели? Уважить порнографией? Лучше погляжу на ту, которая дорога! На нее буду любоваться всегда! Но благодарю, что позвал, уважить пришел. Все равно неприятно. Хватает на работе шлюх, стриптизерш в барах. Каждый раз в столовой водки заказываю. А то, как вспомню – так вздрогну. Этот пот на обнаженных телах. Как так можно?! Обнажаться, при незнакомых мужчинах?! И ты  считаешь подобное нормальным?!
     Торстейн понял – у парня треснула психика. Лучше его сводить на ковку. Он поднял указательный палец, погрозил им.
     - Это жизнь, Лэйв! И запомни: хоть при жизни, хоть в гробу останешься мне родным братом. Поскольку я Властелин Тьмы, то иногда будем появляться вместе на публике! Чтобы, если чего сотрясется на планете, открыть твой там Портал при помощи песенки. Начинается вроде: «Когда не было ничего… прилетай, приходи, юная дева, я хочу тебя»! Помню, что в малые годы, что в школе на уроке музыки напевал, раздражая многих. Спой мне ее! Полностью!
     - Нет! Мне запрещено! – Близнец отступил на шаг.
     - А с чего запретили? Кто? Раньше мог прикалываться в школе, Время отматывая назад на несколько минут вперед, срывая уроки. Люди думали – школьный звонок сломался. Вспомни Миру, та на Новый Год в детском саду выступила в восточном костюме под ту же музыку, все хлопали! Рыжая бестия выросла в стерву, мечтающей о своей золотоволосой игрушке. Подумай, как от нее избавиться, уничтожь ее, до ее рождения, если так достала! Давай, пой! Или читай, как там называется? Подумай о женитьбе не на ****и, а на нормальной! Карина ненадежная! Но нет, любовь, или чего там глаза залило, и пока не схлынет наваждение в виде розовых очков, продолжишь психовать, дрочить. При мне много кто обнажался, молчу порой о своих похождениях. Здесь – еще ничего. Ах да, тебе еще приготовлен сюрприз, он расслабит нервы… Остынь!
     - Я люблю ее! – Крикнул Ингилэйв, яростно поглядев на брата.
     - Кого любишь? – Удивился Темный реакции. Тут точно другая появилась. Это уже другой брат. Совершенно не похожий на себя.
     - Мое дело!
     - Вот как, значит… теперь дела засекречены? Даже хорошо. Но знай: хорошую девочку я и пальцем не трону, не стану отбивать ее у близнеца. Понял? Вруби тогда в наушниках «Evanesence – Gound Under», нырни в белом костюме в кровавую ванну моих шлюх! Хотя, всегда готов помочь, бро. Даже в плане любви. Отодвинув шкуру от хорошего парня, чтоб беды не случилось. Либо другая женщина угостилась твоими устами? Когда? Или уже отдал невинность красавице, не дождавшись голенькой фотки? Ты стал странный в последнее время. Либо стреляешь шкур в борделях, чтобы получить разрядку от воздержания? Работенка любому психику разворотит, как медведь обычную дачу. Кто же оставил в сердце еще одну дыру? Коя болит, не в состоянии пока зажить? Не надо прятать взгляд. Либо в очах отчаяние и обида, либо любовь, надежда. Но ежели ты, Лэйв, уже сходил налево, то молодец. Кто же подобную Карине терпеть–то будет долго, ась? Кто та, другая?
     - Брат, не зли меня… Иначе я разнесу тут все! Мне итак погано на душе! - Произнес он, отступая назад отработанными шагами. – У меня свои проблемы, о них пока не хочу рассказывать! Решу – поведаю. Я больше не хочу видеть ни баб, ни прочее дерьмо. Вот если бы ты, Торстейн, хороводы русские тут водил, мне бы стало гораздо легче.
     Тот завел брата за занавеску, спросил в лоб:
     - По твоему поведению видно: Карина давно выпала из сердца, как монета из дырявого кошелька! Кто вторая? Я же действительно увижу: та или не та попалась… Ингилэйва выдают глаза, о этот взгляд влюбленного, безумно влюбленного мужчины! Его ни с чем не спутаешь! Все давно стало понятно после того, как шаболда перестала тебе писать,  звонить. Но все равно, каждый получит свой кусок пирога. Пока тесто еще на дрожжах поднимается. А вкусим потом. Либо пирог твой подгорит, либо проследишь за ним,  вытащишь вовремя. А то угли останутся в печи. Невкусно будет. Подумай!
     Инги вздрогнул: взгляд действительно выдавал его.         
     - Нет, все время спрашивает, когда с ней встречусь. У меня нет желания видеться. Она  надоела! Могу отдохнуть, или нет? – Пытаясь выкрутиться, чтобы не пошли происки,  шепотки, Властелин Времени нес фигню.
     - Влюбился! В другую! Это видно! Давай отпразднуем здесь, пусть все знают!
     - Я сам тебе все скажу. Мне итак тяжко… надо о многом подумать.   
     Торстейн, понимая: от него опять что–то там скрывают, заявил:
     - Еще увидишь, что погнался за двумя зайцами, не поймаешь ни одного.
     Они спокойно уселись на свои места, Властелин Времени по–прежнему равнодушным взором взирал на помещение, танцовщиц. Одна из них напоминала первую любовь. Озорно поглядывали на него. Смеялись. Умолявшая сына Энрике жениться на ней  часто глазела на Ингилэйва. Думая: уж этот согласится проверить ее на профпригодность. На это обратил внимание и Темный. Сдвинул брови, теряя терпение. Но вот когда двое, глянув в сторону Светлого, снова расхихикались, Торстейн вдруг встал и принялся говорить следующее, поворачиваясь ко всем:
     - Сегодняшний вечер у нас праздничный, и я решил, по нашей традиции, принести жертву. Светлые, прошу минуточку внимания. Все, что сейчас произойдет, не должно вызывать у вас страдания или ужас. Это нормально. Не беспокойтесь, никто не пострадает из моих гостей. Все заплачено. В конце концов, сперва станцую танец с мечами, мой любимый из всех. Вместе с девушками, в зале сидящими на коврах. Но если кто желает, стану танцевать и с Темными. Многие молодые парни, присутствующие здесь, прекрасные танцоры из модельных агентств, некоторых знаю со школы. Но школа мне нафиг сдалась: Тьма принесла гораздо больше пользы, чем человеческие уроки. Считать деньги, вкручивать лампочки, грамотно писать итак могу. – Властелин Тьмы картинно поклонился, за его спиной уже висели в ножнах два меча. – Музыку!
     Заиграла современная мелодия, красивая, ритмичная, Темная. Немного притушили свет, включили на потолке прожектор фиолетового цвета, чтобы придать интригу  присутствующим. Арабки встали, обступили Тора. А тот, поглядев на них сурово, принялся выжидать. Они начали первые выделывать свои движения, шелк синего, розового и зеленого цветов взлетал, падал вниз. Настала очередь их партнера. Он резко повернул голову вбок, стоя спиной ко всем, и принялся танцевать, причем резко,  импульсивно, приводя всех, в том числе врагов, в полный восторг. Порой посматривая на гостей. Черная одежда смотрелась с золотом волос, в свете прожектора сногсшибательно, переливаясь разными оттенками. Поскольку оказалась пошита из натурального шелка.
     Вот Торстейн выдернул один меч из ножен, поблескивающий синим блеском с узорами дамаска, замер. Присел. Арабки продолжали танцевать. Как и Темный. Вот он выкинул руку с мечом в сторону, влево… Лезвие пролетело мимо одной, срезав кусок ткани. Словно в воде, шелк упал к его ногам. Танец мужчины, завораживающий, прекрасный, без единой ошибки, продолжался. Тем временем, запрокинув голову, мужчина расстегнул несколько пуговиц на одежде, повернулся ко всем. Народ принялся хлопать. Все  напоминало балет с примесью современных танцевальных искусств. А Игорь Аренский – коршуна, готового разорвать всех и вся. Учил его сам отец. Часто любовался на то, как братья танцуют дома на веранде, под музыку. Один – в черном, другой – во всем белом. С теми же саблями, мечами. И в школе также было. Как выйдут двое – так все замирали. В коридорах у стен, напротив окон.
     Под музыку для танцев.
     Мелодия лилась дальше, улетая куда–то в бесконечность. Светлые вежливо хлопали, а Темные присвистывали от радости.
     В руках уже играли два меча. Он вращал их, делая совершенно немыслимые пируэты. При этом не задевая дам. Клинки поблескивали в фиолетовом свете. И вдруг Властелин Тьмы резко, обеими руками, обрушил их на танцовщиц, убив всех троих. Рубанув под углом шестьдесят градусов, располовинив надвое. Те даже не вскрикнули, замерли, и упали на пол - дымящимися кусками мяса. Как с горки, верхняя часть туловищ сползла вниз, со смачным шлепком, стуком об пол. Как несколько стейков, как разрубленная свинина на скотобойне. Цветные шелка стали пропитываться алой, горячей жидкостью. Капли упали и на сына Энрике. Тот стоял спокойно, повернув голову вбок. Кровь потекла под ноги мужчины. Он замер. Тут же музыка стихла.
     Темные принялись вовсю вопить, радостно, аплодировать. Только Светлые пребывали в шоке, ступоре. Всякое видели, но не такое. Даже при данных обстоятельствах убийство  не оказалось нарушением закона магов. Некоторые не подали вида.
     - Во имя Тьмы… - Сказал Торстейн спокойно. – Жертва принесена.
     Останки полыхнули фиолетовым огнем, и добавил:
     - Я же говорил - пущу кровь. Довольна? Отправляйся куда подальше с моих глаз, минетчица!
     После Игорь поклонился, все принялись хлопать. Инквизиторы более–менее пришли в себя,  реагировали спокойно. 
     - Будет еще одна жертва, но – в Самайн. Будет весело! Она уже в наших рядах, Темные мои собратья, некоторые уже видели, общались с ней. Надо сказать, настолько тупых я еще не видел. Настолько, что хочется уже тварь порвать, выкинуть на свалку. Но та – лакомый кусочек. Для всех нас, братья.
     - И кто она? Мы хоть завтра прибьем ее, Повелитель! – Раздался чей–то голос. – Назови имя! 
     - Вы все знаете, но информация – не для Светлых. Говорю вам – состоится шикарный праздник. До него я пока потерплю эту мразь, Темную. Насколько надо быть психически больным, чтобы поверить в левый Устав, несуществующий… даже не представляю! Который к нам не имеет никакого отношения. Хотя девочка отлично сосет. Пока пускай поживет. Потом все равно выставлю нехилый счет.
     Собратья довольно закивали. Ингилэйв не понял - речь шла именно про Карину. Он думал о Этайн, скучал по ней. Брат продолжал:
     - Сейчас люди и маги Тьмы, кто только–только начинают о ней узнавать, наивно считают: стоит обрядиться во все черное, понавешать на себя побрякушек – все, ты готов хоть кошек на перекрестках рвать, собак, детей мочить после родов, пожирая собственную плаценту, лишь бы услышала неслыханная силища. Нет, нет, так не делается. Поэтому дебилов я убираю со своей дороги. Обычно те шестнадцати-семнадцатилетние, немного старше. Наслушаются невесть чего, корчат из себя невесть кого, либо идут убивать всех, кто на них не похож. Уважаемая Инквизиция, мы сих  убиваем. Если бы в ваших рядах подобные водились – что бы с ними делать пришлось?
     Один Светлый решил ответить на вопрос.
     - Увольняем или жестко наказываем – разуваем глаза. Если ничего не помогает – то в тюрьму, или подобных рвут ваши.
     - И вы нас за то убиваете, так? – Спросил Властелин Тьмы.
     - Конечно, Торстейн Кельтский!
     - Получается, надо добавить статью. Запрещающая казнить Темных за убийство дармоедов. У нас их не терпят, рано или поздно сливают в яму. Никого не стану оскорблять, но если кто–то не умеет правильно воспитывать детей, а лишь балует, при этом ни к чему не приучая, то это - проблемы бабенок и девиц. Кои трахались за шоколадку. Сегодня подходила ко мне одна из убитых, молила, чтобы я на ней женился.
     Гости ахнули.
     - Знаете, чем оправдывалась дрянь, раз замуж не берут? У таких обезьян с Сирии,  ничего, кроме кишлака не видевших, есть правило: делать минет первому встречному, кто придет в дом, стоит у девки пойти месячным! Именно так выбирают жену. Она предлагала мне себя! Хотела взять в рот, выйти замуж после ТАКОГО! Лишь потому, что я русский, и то наполовину. Будто так и сжалюсь над бедолагой, коя здесь плясала, искала русского мужа!
     Все были шокированы. Светлые закивали, соглашаясь с правильностью Темного.
     - Я прав, или нет? – Спросил он. – Сказал: кровь пущу девке, но расплачиваться станет  сама. Заплатила жизнью девственница, хотя невинность - не только то, о чем рассказывают на уроках анатомии. Пируем дальше!
     Торстейн подошел к брату и произнес:
     - Мы станцуем вместе, на мечах. Тьма и Свет в схватке, два близнеца.
     И Ингилэйв радостно принял приглашение, порадовав всех присутствующих крутым сюжетом в современном балете, выделывая пируэты не хуже старшего. После тот изобразил, как будто убивает его, повалив на пол. Словно коршун и лебедь, кружились в неистовом танцевальном ритме, с двумя клинками в руках. Потом Ингилэйв повернулся на бок, как бы невзначай свалил Темного, направив на него меч. Коллеги радостно захлопали.
     - Многого не знаешь, эх, - прошептал Тор, улыбаясь, подав ему руку, - но скоро придет время расплаты. Тебя обманывают, как законченного лоха. Этот человек – в твоем окружении. Очнись! Раскрой глаза! Но если я начну их открывать, не вздумай затыкать мне рот… Ты любишь другую. Не пытайся скрывать чувства. Не мое дело, но тебя также любят. Не видишь этого, разрываясь между двумя женщинами. Запомни мои слова. Если  ошибаюсь – то тогда хмель ударил мне в голову. Иногда убийства – доброе дело. А иногда – злое.
     Когда народ стал разъезжаться, Властелин Времени глубоко задумался над словами брата. Кто может обманывать так незаметно, пользоваться? Все на работе относились к нему с добротой, уважением. Может, на учебе? Может так. Но выпить с ребятами пива после занятий, пошутить на свои темы – дело хорошее. Так кто же?
     - Похоже, я еще слишком глуп и молод, чтобы понимать с первого взгляда, кто ублюдок, кто хороший… - С горечью произнес Властелин Времени. Завел мотор машины.
     Завтра намечался тяжелый день. Тренировка, разбор автоматов, их чистка, сборка, нужно перебрать все папки. Распечатанные, в компьютере. Благо, все записано, где лежит,  они с Этайн быстро справятся. Лэйв подвезет до дома ту, по которой скучает. Он взял сотовый в руки, открыл смс-сообщения, и написал Диаль три слова:
     «Я люблю тебя»…
     Но рука отправить дрогнула.