Последние Кельты Часть вторая Глава 27

18+


               
                ТАК БЫЛО. ТАК СТАЛО. КТО ОТКУДА



     В далеком две тысячи восемнадцатом году в Питере жила одна дурочка восемнадцати лет. По имени Лиза. Которая пила, гуляла, курила, и горя не знала. Пропивая последние мамины денежки. Не оправдывая ожидания родителей. Она обожала тусовки, бары,  рестораны, не брезговала встречаться даже с женатыми. По ночам это нечто разъезжало на гоночной машине каких–то молодых парней: то ли гонщиков, то ли стритрейсеров. Естественно, русских людей дура считала говном и алкашами. Хотя мать учила другому в свое время. Но сама была хороша. А после все стало ооочень плохо. А как – будет рассказано ниже.
     Да и чему могла та научить малолетку, или даже ребенка, родив его в шестнадцать за «спасибо», за шоколадку, за обещание на той жениться? В эпоху рождения миллениалов? За шестнадцатилетней Ольгой в том 2000-м не уследила мать. Советская женщина, любящая крепко выпить. Звали ее Валентина Петровна. А ее мать оказалась еще хлеще.
     И было все так… Раз–два, дело недолгое - накурившись дряни в двухтысячном году, те двое породили очередное быдло. Парень, понятное дело, сразу испарился, едва узнав: его очередная девчонка залетела. В те годы в России подростки беременели только так: будто  первый раз безопасен в любом случае, без презерватива. Или если покурить дурь, то ребенка и вовсе не будет. Наивное поколение постсоветской России пробовало взрослую жизнь смолоду, словно сорвавшись с цепи. Оно и ясно: заработал гипофиз, гормоны ударили в кровь. Школу или путягу та малолетняя дурочка бросила. И прокляла всех мужиков, на чем свет стоит. Выкуривая по пачке сигарет «Петр Первый» в день. Не видя в этом ничего страшного. Порой напиваясь вдребезги, не помня, где находится, кто где был.
     В те годы Миллениума замуж выходили и женились достаточно редко. В основном молодежь кутила в барах, ресторанах, и возвращалась домой под утро. Болтаться по дворам, вокзалам и еще где–нибудь, считая свои юношеские эксперименты нормальным делом - вот такая процветала жизнь. Подростки отрицали любые авторитеты старшего поколения, кого они считали тупым, отсталым. В некотором роде новое поколение оказывалось право в других вопросах: их родили простые советские люди в восьмидесятых, нифига не понимающие, что же такое гонщики на современных машинах, новая мода, остальное.
     Не говоря уже о бабках, кои считали готов и длинноволосых парней мусором, кого  надо налысо побрить, перевоспитать, отправить работать на завод. Либо расстрелять за один внешний вид. За сие порой получали в морду, когда подходили с ножницами к внукам, отрезали пару прядей. Для совкового поколения, родившихся перед войной и до, все новое казалось страшным, неправильным. Идеал бабок оказывался часто жирный, с животом, бритый ВДВшник, в полосатой тельняшке, или военный, либо нечто подобное и тупое. И конечно, с деньгами, квартирой. Молодежь от такого вида мужиков - с пивом разливным, какие заплывали жиром и сверкали затылками, если им исполнялось тридцать пять–сорок, блевала только так. Случалось также другое: военные или кто там окружали собой молодыми шлюхами и гоняли на рыбалку, устраивая там невесть что. Рыба, конечно, была, но лучше бы лишь она. Некоторые старухи своих целомудренных внучек выдавали за них. Те вертели молодой женой, как хотели. Изменяя, конечно, считая  нормальным.
     Так текла жизнь после девяностых, когда настал новый, двадцать первый век. Медленно отступали в прошлое советские установки, еда того времени, и внешний вид людей. На телевидении из подростков Пугачева сколотила проект, учивший девчонок и парней петь. Рождалась новая волна попсы. Естественно, потом группы развалились,  например те же «Корни», еще кто–то. Певички и певцы–однодневки не звучали в те годы разве что из утюга. Развелось море лесбиянок: в основном по одной причине - в то время стали популярны группа «ТаТу», японское аниме. Со временем все скатилось в Лету и прекратило свое существование: подростки выросли, наигрались, завели свои семьи. Лишь немногие жили в детстве, сказках. Училища заполнялись троечниками, выпуская  поваров–кондитеров, радиомонтажников. А та, о коей речь шла выше, даже беременной продолжала гулять по клубам, заливая в себя литры алкоголя, думая: так будет всегда.
     Как ни искали родители горе–отца, он не отвечал на звонки, как сквозь землю провалился. Миллионы девчонок оказывались по стране в очень неприятном положении, оставаясь без образования, будущего и остального. Бабки и тут лезли не в свое дело, рассказывая всякий бред про роды, беременность. Вся эта гниль творилась лишь потому, что совковое поколение стеснялось рассказывать детям, откуда те появились, как их делают. Мол, не положено, позорно рассказывать. Теперь пожалуйста, расхлебывайте последствия своего молчания. Раздавались голоса: в детстве пороли мало дочь, не следили. С другой стороны, подрастающее поколение не могло жить, как птицы в клетке,  не видеть мир: им хотелось свободы, чтобы не чувствовать себя детьми. Чтобы не ударить в грязь лицом. Они же не собака, кою можно посадить на цепь, прикармливать каждый день, и она станет слушаться. В жизни так НЕ БЫВАЕТ. Бывали, конечно, те, кто с годами превратился в стерв, мамкиных сынков, таких же дочек.
     Так и ходила беременная дура Ольга по клубам, пока как–то раз от отравления там – то ли наркотой, то ли спиртом, не начались роды. В роддоме девка произвела на свет дочь - на седьмом месяце, решив вырастить из нее копию себя. Но при этом даже дома продолжала злостно бухать, порой очень жалела о не сделанном аборте. Отца у девочки так и не было. Мать ее, заведя пять любовников, обслуживала их телом, получая за проституцию дома деньги, на которые жила. Образования так и не получила, не желала работать даже дворником. Куда ей с ребенком идти учиться? Ну нафиг. Но молодость, как правило, рано или поздно заканчивается. Проходили годы, ушла эпоха Миллениума.  Навсегда. Доживали свои годы прабабушка, да прапрабабушка Карины. В те годы это оказалось ОГРОМНОЙ редкостью: чтобы пять поколений жили. СРАЗУ в ОДНО время. А че думать? Рожали рано – то в пятнадцать, то в шестнадцать, или восемнадцать.    
     Мать Карины, Лиза, росла настоящей стервой, оторвой, обожающей красивую жизнь. Она плевалась в школе в тех, кто, по ее меркам, одевался бедно, или не имел машины. Таких девка считала отребьем. Косметики тратила, когда стала подростком, столько, - кожа не выдерживала, развивалась болезнь под названием «клещ». Ходила в школу, надевая самую лучшую одежду, на высоких каблуках, в стрингах (в старших классах). Особенно дура млела от мигрантов: с ближнего зарубежья, с дальнего, но только не от белых. Они казались Лизе идеалом мужчины, а русские – говном, типа славяне ленивы и ни на что не способны. Особенно ненавидела тварь скинхедов. Защищая узбеков, киргизов, остальных.
     Родители – мать и бабушка - не хотели поначалу, чтобы Лиза пошла по стопам мамы, которая не получила никакого образования как такового. Разве что научилась писать,  считать, читать на дому, и просидевшая дома лет восемнадцать. Естественно, к тем годам у бывшей тусовщицы клубов – Ольги - организм начинал сдавать. В тридцать четыре года  как в юности не попрыгаешь. Обидно стало, плюс любовники стали расставаться с ней, ведь тело уже не то. Матери Ольги уже тоже стало многовато лет. Работать бабушка Карины не умела, и не хотела. Деньги хотелось получать. Дом уже устал от постоянного захаживания мужиков. Коих Лиза считала своими друзьями детства. Естественно, тем ребенок был помехой. Никто не желал с ней водиться. Но деньги платились, много. Лиза  отбила у матери одного хахаля, и натешившись, кинула, как лоха. Тот ее избил так в ответ  - девка провалялась в реанимации. И так случилось, когда вышла из больницы, настал Чемпионат Мира по футболу в Российской Федерации. 2018 год. А значит, можно поискать себе более достойного хахаля для интима. И он нашелся.
     В клубе, куда ходили на Невском все гости города – иностранцы, шли постоянные трансляции футбола или еще чего–нибудь. Корейцы, китайцы, испанцы, немцы, французы, и еще море народа – съехались в пять городов России, со всего мира. Выхлестав в одночасье ВСЕ пиво в ресторанах, закусочных. Причем ТАК - его наливали в обычных чашках. Официанты сбились с ног. Плюс в РФ иностранные болельщики,  спортсмены заметили: бухло дешевое, его можно скупать сколько угодно. Они это  сделали, ночью вывозя машинами немецкое пиво, шведское, чешское, ту же «Балтику» или «Жигулевское». Никогда, никогда не было в современной России ТАКОЙ выручки на одном алкоголе. В магазин не успевали поставлять.
     Плюс стали раздаваться слухи: в стране бабы оголодали по мужикам, будто бы мужья и обычные парни перестали их устраивать, равно как другие славяне. Шкуры накидывались на всех, кто двигался, и проводили с ними ночь. Или в клубах, нажравшись, как свиньи, либо в гостиницах, потом на весь Интернет рассказывая о своих похождениях. Конечно, покатавшись на машине по ночному городу. А после – все знают, что случается. Интернет пестрел заголовками о полнейшем дерьме. Дерьме женского пола, бабах–шлюхах молодых и постарше. Кои не имели ни стыда, ни совести. Обсирая так своих земляков: «Девочки, это было НЕЧТО, восточный мужчина гораздо круче, чем тот русский Ванька, русские Ваньки так не умеют заниматься сексом в постели»! Или: «Я трахалась с латиноамериканцем или кавказским болельщиком, и теперь уезжаю в их страну жить счастливо. Россия – царство алкашей, альфонсов». Множество баб беременело от женатых спортсменов, коим стало совершенно плевать на жен, ждущих на Родине. Далее  чернильницы светились на шоу, говоря: «От спортсмена я забеременела, он обещал на мне жениться, и пропал. Я хочу с него получить денежную компенсацию». На одном шоу вышла еще одна женщина, и в лоб заявила: «Я тоже беременная от него, он первую меня взял». Впоследствии выяснилось следующее: черножопый хрен гулял сразу с двумя,  каждый день то с одной, то с другой. Девки передрались в прямом эфире, проклиная всех и все на чем свет стоит, получив в лицо слова из зала: «Ты тупая проститутка, и ты тоже  - не можете нагуляться, лезете к женатым! У него подобных вам целый воз, тупая молодежь»! Самым смешным оказалось другое - забеременели обе в один день: одна утром, другая вечером. Кончилось шоу так: бабье решило ПОДРУЖИТЬСЯ, познакомить своих детей друг с другом. Большего бреда и не ожидалось. Накрашенные, открыто одетые, женщины, или точнее, шкуры, - выпендрились, получив славу дерьма.
     Но вернемся к Лизе. Она, попивая спиртное возле барной стойки, заприметила рядом  иностранца, спокойно пьющего виски. Делать было нечего, распутная шкура принялась подкатывать. Нерусская внешность очаровала ее. Чернильница захотела заполучить его себе, ненадолго – на два–три дня. Чтобы в старости было, чего вспомнить. Из одежды, кроме желтых туфель на высоком каблуке, платья со стразами, сумочки блестящей и белья, на ней не было ничего. Завязав крашеные волосы в хвост, кои выглядели мерзко из одного лишь цвета болота, девка начала. И у нее получилось. Мексиканец или кто там – латинос с темной кожей, - улыбнулся, положил руку на плечо, предложив выпить настоящего виски на ломаном русском. Устоять перед соблазном стало нереально, Лиза согласилась, закурив дамские сигареты. Еще и еще они выпили, смотря футбол на огромном экране, где кто–то победил, получил медали. Но, как говорят, спиртное разных видов смешивать нельзя, иначе поедет крыша. Латинос рассказывал о том, как ему нравится Россия, и особенно такие красивые девушки, как шлюха Лиза. Которая спала в большинстве только с черными. Нахваливая их на все лады.
     Никогда ее никто не бил в детстве, абсолютно ВСЕ позволялось. Подойти в три года к матери и харкнуть ей в лицо стало привычным делом. А мать улыбалась счастливо, словно это приятно. То ли гены так проснулись гнилые, или оказалась простая олигофрения, аутизм или невесть что - непонятно. Мать Лизы всегда была проблемным ребенком: шумным, наглым, грубым. Лиза унаследовала практически ВСЕ, вдобавок алкоголь поганые гены взломал при зачатии. Топать как лошадь или как слон по утрам, перебудив всю квартиру, в прибабахнутой семейке считалось нормальным: «это же ребенок». Или врубать музыку на всю громкость, когда все спят, те же мультики - пожалуйста, все будет. Другие бы драли ремнем малолетнюю сволочь, чтобы привить хорошее, и, несмотря на вопли, катания по полу, слезы, ставили в угол или запирали в комнате. Проблемных детей научить полезному можно лишь ТАК, после растолковывать словами, ПОЧЕМУ. Но НЕ В ЭТОЙ свалке. Объяснить ребенку - поведение НЕДОПУСТИМО - ни мать, ни бабушка, ни прабабушка, и прапрабабушка Карины не додумались. Им оказалось плевать. Рассадник самок без мозгов достал в свое время ВСЕХ во дворе, на детской площадке, наглая детская морда смотрела с презрением на остальных детей. Проще говоря: как на говно.
     Вот тут как раз баб надо метелить, как следует, чтобы не борзели, не наглели. Не говоря о следующем: прапрабабушка принялась крепко выпивать. Много. Вернее, пила она и раньше, только как–то раз остановилась. Тут все началось по-новой. Бутылки валялись у нее по всему дому, даже в кровати, в коридоре. Алкоголичка превращалась в бичиху, перестала за собой ухаживать. При этом, как ни странно, оказалась педантом ТАКОЙ меры, какую нужно сажать в свинарник, и приучать: хватит драить дом так, словно там деготь разлили. Потолок там уже начал протекать, квартира оказалась на последнем этаже, где–то в спальных районах, мусор перестал выноситься.
     Если кто снимал там комнату, то хватало терпения у жильцов на НЕДЕЛЮ, да и то МЕНЬШИЙ срок. Бабке люди банально надоедали, она находила ЛЮБОЙ повод, чтобы от них избавиться. Хамством, придирками, наглостью, эгоизмом, выкидыванием еды в мусорное ведро, едва приготовленную, ЧУЖУЮ, порча супа: типа пропал на следующий день в холодильнике. ВСЕХ, кто жил не по ее уставу и понятиям, старая дура считала мразями, нахлебниками, проститутками. Даже если заселялась пара в комнату. ВСЕ, кто не соответствовал ее представлениям о жизни, объявлялись врагами. И естественно, особенно те, кто с дрянью не пил. Страшная, тупая седая бабка, с высохшим лицом и перегаром, просила кирпича в морду. Она в свое время изжила так своего мужа, бедолага терпел суку только так. А первого мужа выгнала из дома.
     Не говоря уже о том, как приютила одного родственника, а после выставила вон, но тут мужчина сделал все правильно: обокрал. Себе на бухло вытащив деньги из тайника, то ли нашел, то ли алкашка поведала, где все лежит. Черных она очень любила, порой брала огромные кредиты, чтобы накрыть шикарный стол, накормить соседей до отвала. Своих родственников даже за помощь поила лишь чаем. В свои восемьдесят три года. А то и больше. Мерзость корчила из себя добренькую, а потом показывала свое НАСТОЯЩЕЕ  лицо. Вор скрылся, устав от маразматички, шизофренички. Быдлу давно уже пора на покой. Но нифига… Проспиртованная так - позавидует даже селедка в банке - старая карга не хотела покидать мир. Пока что.
     Трое родственников обычно говорили: надо держаться всем вместе, старших уважать, вот они прожили долгую жизнь, будто больше молодежи знают. Тупость семейки зашкаливала с каждым годом. Они даже не знали следующего: в тесто добавляют соду, гашенную уксусом, как разрыхлитель. Дикий народ жил как в хлеву, раскидывая то трусы, то лифчики по дому, то те же прокладки у дверей. Никакие уговоры, ругань не действовали: умственно отсталые люди не понимали очевидного. Зато находили ЛЮБОЙ повод, чтобы обосрать других, себя оправдать. И это лишь старшее поколение. Младшее борзело и борзело. Несмотря на любой возраст - хоть в пять лет, десять, восемнадцать. Но, как говорится, всему есть предел, рано или поздно настает расплата за веселую, сытую жизнь. Проще говоря: Возмездие.
     Было ощущение: там кровь перемешалась в результате кровосмесительных генов, с теми же казахами (там брат женился порой на двоюродной сестре), или кем–то там. В  родне подобное случалось. Эти люди считали сию дичь нормальной. Одна родственница  аж рванула в Японию, чтобы… чтобы переспать с негром, вернуться беременной оттуда,  разродиться двойней. Алкашка, конечно, восприняла сию новость с радостью, говоря: вот новые такие–то родились, как хорошо! То, что шлюха просто легла под невесть кого,  никто не обратил внимания. Некоторые в родне вообще ушли в ислам и ваххабитов. По одной причине: одного соплежуя метелили «деды» в армии. Он не нашел ничего лучшего, как ломануться к мусульманам. Чтобы гордиться, будто чего–то в жизни достиг, приняв другую веру. Идиотский, однако, поступок. Будучи мусульманином, избивал своего родного отца, тот умер от побоев. Брал деньги на работе на похороны, когда еще его отец был жив. А после смерти снова собирал деньги, всем говорил: на похороны отчима.
     Младший сын прапрабабушки умер так: его, будучи больным, купали в горячей воде. Погиб от перегрева. Она доводила своего мужа аж до суицида – он ОДИН рубль, - ВСЕГО ОДИН РУБЛЬ ИЛИ ДВА, – пропивал. Часто сама вскрывала себе вены осколками банок. Крича: «Пей мою кровь»! И это все творилось из–за белочек от алкоголизма. Злые глаза, сморщенное лицо, хитрая ухмылка - дрянь могла расположить к себе чужих людей, при этом на родных НАПЛЕВАТЬ. Абсолютно.
     Итак, в том баре встретились двое. Латинос посчитал по собственной глупости Лизу настоящей красавицей, несмотря на то, как от той разило перегаром, матерной бранью всех мастей. Другая бы не посмотрела в его сторону. Но не та. Искала развлечения, хотела уехать в Америку или еще куда, чтобы жить в шикарных апартаментах. Чтобы ей за то ничего не было. Она не имела никакого образования, как говорилось выше, потому компенсировала пропущенные годы гулянками, известно чем. В результате, напоив русскую ****ь так - та плохо чего соображала, латинос поимел ее прямо под столом, а она и рада. Потащил к себе в номер, где все продолжилось. Очнувшись утром в незнакомом месте, девка оказалась в восторге. На столе стояли двухлитровая бутылка виски, чипсы,  мяса стейк по–американски. Похмелье давало о себе знать, хотелось жрать, но чего не сделаешь ради того, чтобы было в старости вспомнить!
     Они снова выпили, опять полезли заниматься ясно чем. Покатались по ночному городу – когда стемнело – на гоночной машине, после хрен с горы пропал невесть куда. Навсегда. Лиза, понятное дело, ОЧЕНЬ расстроилась: думала – все пойдет так, как ОНА пожелает. Тем временем, попойки с остальным продолжались. Но уже без мужиков. Спустя три недели девка обнаружила: забеременела. Естественно, решила найти хотя бы через Интернет или через служителей отеля отца ребенка, но тщетно. Поимев русскую шлюху, тот благополучно скрылся. Не сбылась мечта жить за океаном, или на островах. Лиза  умудрилась ВСЕ просрать.
     Аборт делать не стала: хотя бы на память останется ребенок. Не говоря о следующем: куча русских потаскух беременело везде, оправдывая свой поступок «разбавлением крови». Так подумала и дочь Ольги, знала: кое–кто жрет водку с пивом так – ой, блин! Пусть лучше будет, что будет, все равно случая, как Чемпионат Мира, не повторится.
     Тем временем, вербовки в Сети россиян на Восток прекратились. Но на время. А то то тут, то там русские бабы велись на уловки экстремистской организации ИГИЛ, сбегали туда, гибли в разных странах, подрывая себя. Либо дети с того гнилого государства учились на них убивать неверных. Либо продавать на органы людей – этот бизнес там ооочень востребован. Тысячи не вернулись оттуда, пропав без вести. Наплевав на все,  всех. Думая: на Востоке, в Сирии, Иране, Египте, Ираке ждет сказочная жизнь с арабом. Никогда восточным людям не нравились славяне, и они избавлялись там от них всеми возможными методами. Несмотря на то, какими нечеловеческими усилиями большинство  удалось освободить из чудовищного места, многие велись. На лживые обещания, деньги. Война, начавшаяся еще в Средневековье между белыми народами и восточными странами, вовсю продолжалась. Но то была уже отнюдь не Османская  Империя. А похуже. Потом новый ИГИЛ, прозванный «Халифатом Темного Властелина», снова заработал по–новой: через четырнадцать лет. По простой случайности: кто–то там решил возродить дерьмо, и принялся торговать наркотой, оставшимися рабами. И началось. А после все нагнул раком «Русский Зверь» (он же старший сын Гвелда), принялся качать оттуда гигантские деньги, подчинив территорию себе. Сначала арабы рыпались, но, когда их заткнули парой ядерных бомб, заткнулись. Об этом позже. 
     …Она родилась в обычном роддоме, метиска или кто там. Проще говоря, смесь двух народов. Не в пользу российского. Лиза, конечно, оказалась не готова к материнству, и,  стиснув зубы, кормила дочь грудью, назвав ее Кариной. Имя в те времена стало очень модно, как многие другие, люди называли ими детей только так. Милана, Карина, Мадина,  прочая мешанина с Востоком, - вот как подменялись скандинавские, славянские имена кругом. В некоторых странах царил кромешный трэш. Особенно в Европе. Та, по сути, гибла: там почти сто процентов людей проголосовали положительно в опросе в Сети за следующее: подложили бы своих дочерей под негров. Пройдена точка, после чего,  казалось, ВСЕ потеряно. В Германии те же мусульмане стали бояться за свою жизнь,  вовсю активизировались местные скинхеды. И понятное дело, стали защищать свой народ, выпинывая черных вон. Туда, откуда те приперлись. Тем все очень не понравилось.
     Россия не нашла ничего лучше, как сажать националистов в тюрьмы, а их группы в соцсетях блокировать. Но почему именно блокировать и сажать? Еще со времен Второй Мировой любое притеснение наций не славян, тех кто с Востока, или евреев, сохранение арийской крови чистой, да и простая свастика немцев, - считалось фашизмом. И с этим русские очень, очень перегнули палку. Теперь полиция считала свастикой и фашизмом даже безобидных, мирных язычников, их Богов, Коловрат, другие солярные символы. ДАЖЕ НЕ РАЗОБРАВШИСЬ, откуда те происходят на самом деле. Один раз девушку с Коловратом на пакете арестовали, прямо среди бела дня, обвинив в фашизме. Но национализм – вовсе не фашизм, а любовь к Родине. Националисты пропагандировали чистую кровь, полный запрет на смешение рас. Белые - с белыми, черные – с черными, желтые – с желтыми, и никак иначе. Чтобы расы не вымерли. Потому что, если все перемешается в салат, они исчезнут, начнется рождаться бесплодное потомство. И пойдет вымирание по планете. В большинстве полукровки рождались с отклонениями или бесплодными.   
     Но тут перекос пошел как раз в плане поколений, родившихся после ЧМ. Делать что–то  надо, и дети–смешанные росли вместе с русскими. Так стало с Кариной. Она росла избалованной. Когда была маленькой, то плакала, орала во все горло. Покупали девочке буквально ВСЕ, чего бы та ни попросила. Наглая, жестокая, смешанный ребенок в школьные годы мог подойти к столу, где другие дети из родственников делали уроки, - и сказать: «Дай»! Ткнув в учебник, тетрадь учеников. Когда ей говорили: «Нельзя, это учебник, по нему учатся», Карина устраивала настоящий концерт. Когда нервы сдавали уже у взрослых, они вырывали у школьников тетради, ручки, карандаши, и избалованная,  наглая сука рвала их, кидала, куда хотела. Как дальше выкручиваться остальным детям в школе, всем оказалось плевать. Почему не существовало управы на нахалку? Куда смотрели ее родители? А вот почему, и вот куда.
     Когда ненормальная родилась, через три месяца с лишним алкашка–бабка решила устроить праздник в своей загаженной квартире. Как обычно, взяла огромный кредит, лишь бы выпендриться перед мусульманами, коих, как говорилось выше, привечала и холила. Показывая себя типа хорошей, гостеприимной. В этом роду смесь народов прогрессировала, в виде смуглых детей. Их рождалось много в последнее время, но находились те, кто ненавидел отпрысков. Наконец, появился повод, чтобы Боги дали леща  семейству.
     У алкашки знакомые с Кавказа и остальных республик любили захаживать поесть. То свинину, то еще что–нибудь, а тут повод: родилась девочка. Кто–то посчитал: когда девка вырастет, станет жить именно с южанами, не со славянами. Бабка на выпад ответила мрачно: «У вас своих хватает детей, а мы с Кариной разберемся сами». Но все равно решила отметить все на «ура». Накупив мяса, салатов, остального, устроила пир на весь мир. Пиво, вино, водка стояли на столах. Кои свели в один. Понятное дело, родственники  сумасшедшей также водили связи, дружбу с южанами. Некоторые, даже со славянской внешностью (как вор, обчистивший дом в виде денег), гордились своим происхождением: родились не в России. Мини–кишлак процветал. Но молодые мусульмане думали о своем. Некоторым очень не нравились свинина на столе, вино, и они по религии считали себя оскорбленными. Бабка, недолго думая, в назначенный день позвала дочь, внучку,  правнучку. Валентина, Ольга, Лиза с Кариной на руках пришли к родственнице, в голову тут же ударил аромат прекрасной еды. Пива на полу стояло несколько ящиков. Валентина ничего не стала говорить, но когда прошла в комнату, за столом уже сидели гости, пожирая ее своими глазами. Они ждали своих. Потом явились остальные, набралось всего человек тридцать. То, как оказались одеты южане, не смутило никого: все в черном, как будто рэкет, с ножами за поясами. Иностранцы явились поесть. И понеслось…
     Налив пива в кружки, стаканы, семейство принялось пить. Некоторые присоединились к нему, скоро часть сала и поросенок, лежащий на блюде посередине, оказались съедены. Бабка стала хвалить Ольгу с Лизой: мол, без них праздника бы не состоялось.
     - Если бы не хороший вкус Лизы, не родилась бы Кариночка, наша маленькая радость… - Она взяла ребенка на руки, принялась показывать всем. Из пеленок глядела чуть темноватая кожа девочки на лице, ручки того же цвета, большие глаза. Черные волосы, вся внешность вызвала одобрение гостей. Лиза и Ольга кивали, поднимая тосты.
     - Каэрина? – Спросил кто–то, повернув голову - Она будет со временем выдана замуж за наших мужчин, русские много пьют, лентяи. А наши, - работящие, вдобавок это наше имя. Наши мальчики будут пользоваться ее услугами, как Каэрина станет женщиной, как только у нее пойдет кровь.
     Лиза широко улыбнулась, принялась строить глазки. Атмосфера ей больно нравилась. Но праздник уж больно напоминал собрание рэкета, или бандитов из девяностых, если судить по тому же фильму «Брат».
     - Вы отличные люди, много раз собирались за нашим столом покушать. Если хотите, то могу блинчиков с икрой подать, Ахмед и Ирком. - Шкура стала подмигивать двум молодым узбекам и остальным. Те улыбнулись, принялись нахваливать ее. Но потом…
     - Нэт, дэвушка, нам нэ нушны блины с икрой. Мы хотим, чтобы ты стала жиной Ахмеда. Это одна ис прычин, пачему мы сидим здэсь. По нашым законам женщины не имеют права отказаться. Родня тоже. Потому как вы русские. А шлюха, - это шлюха. Будешь в золоте адеваца, красавица. Просто красавица! Ты не должна выбирать русских алкашей. А нас. Пошли в кафе завтра? Или сниму комнату. Как хочеш? – Заявил Ирком, пожирая глазами бабу.
     Бабка аж поперхнулась. С пьяных глаз ей показалось: творится нечто хорошее. Лиза малость побледнела, не знала, как ответить. Но выжала из себя:
     - Нет, не хочу. Я выйду замуж за одного, а не за всех вас. Мне нравятся такие, как вы. Но я не шлюха. Я сплю с кем хочу, где хочу. Буду сама выбирать, с кем гулять, как воспитывать дочку. Понятно? – Губы ее дрогнули. Глаза забегали от страха. Она никак не ожидала такого поворота. Одетая, как на панель (в желтом коротком платье, на высоких каблуках, с голыми ногами, в декольте, еще и накрашенная), - она виделась в глазах гостей самой настоящей ****ью. Кто ляжет под любого - ради телефона, денег, тачки,  прочего. Залпом выпив водку из рюмки, пошла с ребенком в комнату. Ситуация стала принимать серьезный оборот.
     Тем временем, слово за слово, южане начали и к правнучке лезть. Та, несмотря на свою развратную, пьяную, безбашенную юность, решила согласиться хотя бы сначала потанцевать. Бабке тоже захотелось тряхнуть стариной, заиграла музыка. Сначала обычная, старая, кою раньше слушали в СССР, следом «Золотое Кольцо», после  «Лезгинка». Последнее дало понять: никто не станет больше подчиняться хозяевам в  доме. Молодежь с юга плясала, пела на своем языке. Следом в стену полетела одна бутылка вина, затем вторая. Хотя из вежливости можно поставить под стол напиток. Но дикий народ не понимал: принялись вести себя, как дома. Наконец, кто–то посадил пьяную алкашку в кресло, Ольгу стали все лапать, всем скопом.
     Та пыталась вырваться, не вышло: силы оказались не равны. Тут оказались не просто южане, о чем бабка не знала. Ну, есть там кто, из соседей, улыбаются на улице, чего бы не пригласить? Мать Ольги, вздрыг пьяная, посапывала за столом. В общем, вышло: две русские шкуры отказались переспать с южанами, коих предлагали свои же – все ради того, чтобы стать мужчинами. За столом сидело несколько подростков семнадцати–восемнадцати лет. Тогда, чтобы объяснить бабке: или Ольга с Лизой подчинятся, или все - южанин хлопнул в ладоши, поднял двухлитровую бутылку водки. Отказ его сильно задел. Каждая на Невском давала сразу, тут – на тебе! Отложила! Гость оказался матерым  ваххабитом, плюющим на чужие культуру, традиции. По его мнению, женщина должна молчать, подчиняться, не имея права голоса. Плюнул на пол, тряся бородой, сказал:
     - Мы не должны пить русские спиртные напитки! То харам, особенно вино. В любом виде! Что красное, что белое. Свинину тоже нельзя есть, нас осквернили в этом доме! Мы заберем всех женщин, а хозяйку изнасилуем, как в восьмидесятых. Больше они не нужны. Мы наелись, выпили, пора свои порядки показать русским!
     Другой возразил ему:
     - Сало и свинину в России можно кушать, Аллах не видит, он спит. На стройках наши ребята вовсю пьют, едят. Когда мы вернемся домой, больше такого не попробуем!
     Дав по морде говорившему, южанин кивнул на бабку:
     - Мы в доме этой русской. Квартира будет наша. Как говорили – не покупай у русских: дома, квартиры заберем сами, когда уйдут местные. Хозяйка неплохо кормит. Я давно так не ел. Надо зайти еще.
     Внучка, понимая опасность, видела, как один из гостей пошел к дочери. Ее крепко держали за руки двое, веселье давно закончилось. Сначала там, в комнате, было тихо, дальше раздались вопли. Через десять минут крик, потом хрип. Повалив на кровать шлюху, кавказец достал охотничий нож, и, разорвав на женщине платье, принялся ее насиловать. Та врезала по морде, получила ответку: лезвием по шее. Тело забилось в судорогах, умирая. Умирали также безбашенные юность, тупость. Кровь хлынула на кровать, подушку, пропитав насквозь. Остался труп с вытаращенными, пустыми глазами  без интеллекта. Отрезав Лизе голову, убийца вышел, показал своим. Те взревели от восторга.
     Ее мать от ужаса завопила так - сирену бы переорала. Единственную дочь изнасиловали и убили. Как свинью прирезали, не пожалев. Ребенок орал в кроватке, проснувшись. Выродок не тронул Карину, оставив в живых. Гости, перевернув стол, свалив все на пол, выкинув башку чернильницы туда же, пошли тело расчленять, убивать остальных. Ольгу убили одним ударом ножа в сердце. Сразу умерла, вскрикнув пронзительно. Повиснув тряпкой, упав на ковер. Пришла очередь и Валентины, ей  перерезали горло. Та даже не проснулась. Бабка, насмерть испугавшись, принялась совать деньги чеченцу, чтобы те поскорее ушли прочь. Мусульмане, посмотрев на младенца и нее, плюнули, сказали лишь:
     - Девачка от наших радилас, придем за ней, как пойдет кровь. Адрес знаем. Заявиш в полицию - отправишься за ними, неверная.
     ВЕСЬ пол был залит кровью, три трупа валялись по квартире, два расчлененных: руки и голова в коридоре, один в спальне. Старуха, начав трезветь, рухнула на колени, истошно взвыла. Осталась одна Карина из наследников. Кроме нее, род дальше продолжать некому. Ползком, примерно за час, добравшись до кроватки, пьяница сунула наследнице какую–то фигню в рот, вроде носок или платок, и свалилась спать. Может на десять часов, может, на большее по времени. На детский крик прибежали соседи, и, оценив обстановку, вызвали полицию. Алкашка получила свое, валяясь в собственной блевотине, моче, обоссав весь пол. Это ж надо: остаться в живых после ТАКОЙ резни!    
     - Меньше бухать надо, сука гнилая старая! Днем и ночью не даешь спать своим ором, стучась в квартиры, говоря, будто убивают! Лучше б всех прирезали, в том числе  выродка! А у нас дети, не могут спать от вопля в подъезде! Как нажралась, так и обоссалась, мразь! Надеюсь, больше не станешь шляться и орать с бутылкой «Расцветали яблони и груши, поднялись туманы над рекой». Сдохнешь скоро, сдохнешь… Вот тебе и дворники, и остальные во дворе! Гнать их надо вон с России!
     Полицейские, со слов соседей составив описание преступников, ничего не смогли сделать. Но были шокированы от самого вида бойни. Алкашку растолкав, стали спрашивать о произошедшем. Та толком ничего в большинстве не смогла вспомнить. Что добило полицейских, соседей, следователя. Ее отправили в вытрезвитель, следом в психушку, чтобы проветрилась, вспомнила чего–нибудь. Карину отдали в детский дом, но когда бабка оклемалась, вернули родительнице. Квартиру на время опечатали. Отмывая кровь. Хотели девочку отдать в детский дом окончательно, но пожалели старуху. Кто знает, может, завяжет с алкоголем. Убийц не нашли. Убитых похоронили за счет государства. Естественно, на их могилы НИКТО не приходил.
     Так и стало: Карина жила с прапрабабушкой, та поначалу не бухала вздрыг. Спустя время принялась за старое, когда минуло три года. Опять в дом приглашались  гости, но с разных районов. Ребенку дарили конфеты, прочие сладости. А та не понимала, как жить дальше. Алкашка принялась баловать, почем зря, на свою пенсию. Те убийства НИЧЕМУ каргу не научили. Но растить кровиночку стала. Справилась. Покупала малой ВСЕ: всякий хлам, в основном одежду, чтобы красиво выглядела. Учебники отнимались и давались для рисования. Все вызывало неприязнь, ненависть старших детей из родственников. Также бабка отнимала игрушки у соседей, да не только она, но и Каринка. Просто подходила, и отбирала. С детства стерва не знала различий между «хорошо» и «плохо». Не знала слова «нет», «нельзя», «это чужое». Подглядывала в туалет, как люди справляют нужду, хватала за гениталии, когда те шли из бани. Подглядывала под столом под юбку или под трусы мужикам. Никаких наказаний для гадины НЕ СУЩЕСТВОВАЛО. Ее поступки переходили ВСЕ границы.
     Она стала любимицей карги во всех смыслах. Ошалев от невоспитанности, мечтала о богатом папике, тратила еще в детстве тонны косметики на лицо. Кожа ее со временем стала светлее. Но нрав стал еще хуже. Неизвестно, чему бы мать научила дочь, останься в живых. Очень боялась мыть посуду, когда не приходили гости: не желала повредить накрашенные ногти. Но стоило людям прийти - тут же делала вид, будто хозяйственная. Набитая дура с нулевым интеллектом не смывала моющее средство с тарелок, кружек. Людей попросту рвало. А ей плевать.
     Чем старше дочь Лизы становилась, тем гаже, наглее оказывались ее поведение, нрав. В шестнадцать лет в нее влюбился парень. Влюбился так - сорвало крышу напрочь.  Встречались недолго. У девки на то время оказалось ухажеров несколько, искала побогаче, покрасивее для себя. Неудачник ничего не мог предложить. Мразь веселилась на всю катушку. Кадря парней, вертела ими как угодно. В конце концов, он бросился с крыши от горя и разбился насмерть. Мол, красавица кинула. Хотя там до настоящей красоты рак свистнет. Она уже тогда, и в тринадцать лет, бухала, курила, носила накладные, накрашенные толстым слоем туши, ресницы, смотрящиеся отвратительно, не расставалась с телефоном. Обожала отсылать в том же вконтакте нерусским фото ню, те просили больше и больше. Дрянь с радостью выполняла просьбы. Очень гордясь, считая себя неотразимой на все сто.
     Еще разбивала телефон, как узнавала, что выходила новая марка аппарата. Бабка тут же залезала в кредит, чтобы купить любимице новый. И каждый раз, когда какой–нибудь хахаль (неважно, какой нации) приезжал к ней, стерва брала подушку, одеяло, - и прямо в таком виде, чуть ли не в трусах или шортах, выходила на улицу, уезжала. Возвращаясь под утро. С букетами цветов. Едва тем стоило немного завять,  выкидывала во двор под дерево. Карина берегла свою настоящую девственность для богатого. А сама… ну понятно. Как–то раз бабка ругала: та не вылезает с интернета, и отобрала трубку. При этом улыбалась. Та, как обычно, называла алкашку мамой. Не зная своих настоящих родителей. Ору стало очень много по поводу телефона последней марки. Окружающих людей, - особенно тех, кого видела первый раз, о ком едва слышала, - ненавидела. За спиной поливала хороших личностей грязью. Как бабка. Когда прожженной стерве исполнилось семнадцать, та умерла. То ли от цирроза печени, то ли действительно пришел срок. Оставив в наследство квартиру и огромный кредит, его нужно было выплачивать.
     Понятное дело: на похороны дрянь так и не явилась. Ну сдох там кто – и хрен с ней. Только теперь кто будет давать денежки на телефон, на остальное? Конечно, надеялась на парней, считающих стерву красавицей. Квартира опустела, там теперь пьянки-гулянки устраивала девка. Порой она сидела в комнате и себя фотографировала, считая такие поступки в Сети нормальными. Давно шло время, когда даже вконтакте подростки ставили на аватары свои откровенные фото. Никто их за то не ругал. На страницы можно лишь пожаловаться в техподдержку. Либо банально взломать, все удалить оттуда. Карина была последним представителем своей ветви. И ждала богатых мужиков, кои обеспечат ей королевскую жизнь. Кредит принялся крыть лошок, чтобы завоевать расположение этой девушки. Потом работала в барах, танцуя на шесте. В тот день шлюшка, когда встретила двоих братьев, пела на сцене, танцевала.
     В эту срань и влюбился Ингилэйв, в свои девятнадцать лет. В картинку. Даже НЕ ДУМАЯ о последствиях. Не разобравшись, что к чему.