Изумруд для Кормеллы

Голова Нила была устроена странным образом: он мог воспроизвести даже самые сложные имена и фамилии чужих для него людей, помнил все мельчайшие события их жизни, если это требовалось для дела, но то, что творилось в его собственной семье, проходило как бы сквозь него.

О том, что умерла Инна Никодимовна, мать его отчима Гарри Ложкина, Нил, конечно, знал, потому что даже был на её похоронах. Но то, почему среди скорбящих родственников не оказалось Ильи Бродина – любимого зятя покойной – совершенно не заинтересовало «гениального сыщика» (как его теперь называли повсеместно).

О том, что один из близнецов тёти Лиды, сестры его отчима, попал под суд по статье за хранение и распространение запрещённых веществ, Туров-младший узнал лишь постфактум, от Кодовского, который позвонил ему с извинениями («Прости, там ничего нельзя было сделать»).

Слишком поздно Нил узнал и о том, что его родной младший брат Кирюша, без специальной подготовки, совершил восхождение (во имя безответной любви к Ангелине Зотовой) по самому опасному горному маршруту. Гордый Ложкин сообщил об этом всем родным, ещё не зная, что его единственный сын, на спуске, сорвался с горы и разбился насмерть.
Нил не знал, какие слова  уместны в данной ситуации, поэтому лишь единожды выразил соболезнование Гарри и Ольге Петровне и предложил помощь в доставке тела брата. Безутешная мать, в порыве отчаяния, даже обвинила своего старшего сына в чёрствости, бесчувствии и эгоизме, но позже забрала свои слова назад и извинилась.
На похоронах люди перешёптывались, за спиной Нила, и до него, сквозь пелену, окутавшую сознание, доносились отдельные фразы: «самоубийство», «жест отчаяния». Эти слова как иголки втыкались под кожу, вызывая нестерпимое желание убежать и забиться в угол, чтобы в одиночестве пережить боль.

Смерть ребёнка либо сплачивает, либо отдаляет родителей. С Ложкиными произошло последнее. Ольга Петровна, которая любила, долго и безнадёжно, своего начальника Андрея Зотова, вдруг поняла, что ей не хочется приходить в дом, в котором больше нет счастья, и она подала на развод с совершенно поникшим и потерявшим смысл жизни Ложкиным.

Что случилось в кабинете начальника Департамента косморазведки в тот день, когда произошла трагедия, так и осталось тайной. То ли Гарри Леонидович случайно нажал на курок, то ли сделал это сознательно…

Нил и эту смерть «пропустил» мимо. Нет, он, конечно, присутствовал на похоронах, но, как обычно, думал о чём-то отвлечённом: о сером, грозовом небе; о разлетавшихся осенних листьях - почерневших и сморщившихся, как скорбящие лица весёлых когда-то людей, составлявших беспечный клан Ложкиных.

Возможно, это случилось с ним после смерти Шиварского. Тогда, на кладбище, у него, наверное,  просто вынули из груди сердце, и заменили его камнем. Иначе, как можно объяснить то, что он больше не чувствует боли, не ощущает глубину утраты. А, может, это часть его тогда умерла? Лучшая часть.

Лина, боясь потревожить любимого человека, на которого обрушилось столько несчастий за прошедший год, тактично молчала о его обещании в тридцать лет определиться со своим семейным положением. Но, как выяснилось, Нил не забыл об этом «пункте» своего плана, и однажды явился к Зотовым с кольцом.

Его, конечно, ждали, но всё равно и мать и отец Ангелины говорили о «приятном сюрпризе», а Лина светилась от счастья.

По выходе от Зотовых, «жених» подумал, с удивлением, что не испытывает никаких чувств – ни радости, ни волнения.
- Неужели, меня так «закалила» моя работа, что я перестал испытывать настоящие человеческие эмоции? А, может, я просто делаю это по инерции, а на самом деле её не люблю? Но, тогда, ведь, это всё не имеет смысла. Нужно срочно отменять помолвку, пока не произошла катастрофа, подобная той, что случилась с Гарри. Жить с человеком, который тебя любит и ежедневно притворяться, что и ты испытываешь к нему чувства... Кому нужна эта фальшь? Ведь это просто предательство по отношению к другому человеку. Разве эта чистая, светлая  девушка заслужила такое?
А с другой стороны… Вот, у Зотовых в семье, Андрей Викторович обожает свою жену, а она лишь позволяет себя любить, в то время, как мать Нила жизнь готова отдать за этого человека.
Ложкин, после того, как потерял свою «Оленьку»,  покончил с собой (в этом Нил не сомневался).
А Кирюша… Разве его смерть не была результатом бешенного чувства к той девушке, на которой Нил собирался жениться? А эта самая девушка любит его, Турова, в то время как он может спокойно обойтись и без неё, и его мир не рухнет.
Что же это за штука - любовь? Кто ему расскажет про неё?
И, вдруг, перед мысленным взором Нила предстало прекрасное лицо тёти Лиды – многодетной матери, любви которой всегда хватало на всех её домочадцев. Впрочем, нет, Лима то она упустила. Но, с другой стороны, мальчишка всегда был таким: бил брата и своих приятелей, говорил гадости старшим. Какой-то дух противоречия жил в нём с рождения. Зато остальные дети… Ромка – классный парень, работает в конторе Нила и работает на совесть, женат на прекрасной девушке, «колбасной принцессе» Сусанне. Лем стал косморазведчиком, как и его дядя Гарри. Близняшки – Лина и Лана – умницы и трудяги невероятные, занимаются фигурным катанием, не вылезают со сборов, берут первые места на разных престижных соревнованиях, поступили в институт, на гонорары от развлекательных шоу (со своим участием) купили по квартире. Да, о таких детях можно только мечтать. Но без них совсем  осиротел дом Ложкиных. После смерти матери и брата (отец умер ещё раньше), Лидия осталась без поддержки и опоры. Её муж, как слышал Нил, съехал на другую квартиру, от которой ему было ближе добираться до работы. Приглашал ли он свою жену переехать с ним, Туров не знал. В конечном итоге, Лидия большой дом продала, деньги поделила между детьми, а себе, на собственные сбережения, купила небольшую квартиру в том же районе, где прожила с мужем и детьми добрую половину жизни.
Именно к ней Нил и решил отправиться за ответом: «Что такое любовь?». Ну, не к матери же было идти. Хотя она и жила теперь с Нилом и его отцом в доме, который купил сын, виделись они не часто: мать, которая теперь работала в аппарате Зотова, целыми сутками проводила на службе; по выходным же, Ольга Петровна запиралась в своей комнате и шелестела старыми фотографиями.
 
- Ничего не поделаешь, сынок, - успокаивал Нила Руф Измирович, - пока эта рана не затянется, ей будет не до нас.
- Пап, ну, ладно я… Меня ещё как то можно к источникам её раздражения причислить, из-за Лины. Но ты то, почему должен страдать?
- А я и не страдаю. Вся семья в сборе. Лучшего и желать нельзя.

***
Несмотря на то, что Нил предупредил о своём визите тётю Лиду, та вела себя так, как будто он явился неожиданно (всплеск рук, восторг и суета). Она была всё так же мила и приветлива. Казалось, ни время, ни обстоятельства не властны над этой удивительной женщиной. 

- Лидия Леонидовна, здравствуйте.
- Почему так официально? Ты же меня всегда тётей Лидой звал.
- Ну, я думал, после развода мамы с Вашим братом, такое обращение будет неуместным.   
- Что за ерунда, Нилушка. Я давно считаю тебя своим племянником. Что до Гарика… Мой брат всегда был безнадёжным романтиком: выдумал себе идеальную любовь. А когда картина стала разваливаться, то он просто не смог этого пережить. Знаешь, Гарри ведь с детства мечтал о звёздах. И, теперь, он, наверное, там наверху, среди них летает.
- Значит, Вы не держите зла на мою мать?
- Что ты? И очень жаль, что она перестала мне звонить. Мне, правда, не хватает нашего общения. Как она себя чувствует? Как держится после смерти Кирюши?
- Старается держаться. Она же – сильная.
- Я слышала, Олечка работает у Зотова?
- Да.
- Прекрасно! Может, хоть рядом с ним она обретёт покой.
- Но он, ведь, женат и счастлив, тётя Лида. Разве можно довольствоваться ролью  третьего лишнего столько лет?
- Тебе это не понятно, мой мальчик?
- Нет. А вам?
- Как тебе сказать. Я отношусь к тому счастливому типу людей, которые любят весь мир. Объект приложения для нас – это вторично. Оглянись: любовь же разлита по миру. Просто её воплощение постоянно меняется, как и предмет приложения. Сегодня ты – ребёнок и добиваешься родительской любви, при этом сам любишь их за то, что они твои защитники, советники, наставники. В старости они сами будут в тебе нуждаться, и твоя любовь будет милосердной, как к тем, кто слабее тебя. Когда у тебя появятся свои дети, ты будешь любить их защитной любовью, не требуя от них взаимных чувств.
- Это я примерно понимаю, тётя Лида. И с братской, и с сестринской любовью – покровительственной - тоже можно разобраться. А как быть с тем чувством, которое связывает мужчину и женщину? Как выбрать себе спутника жизни, так, чтобы раз и навсегда?
- Любовь и семья… Но ты же говоришь о разных вещах.
- Разве?
- Конечно. Видишь ли, мы, с самого момента рождения, носим в себе чувство, которое в любую минуту может быть обращено на совершенно случайного человека. Нам может понравиться его внешность, характер, даже его запах. По-разному возникает это чувство. Как правило, то, что мы называем первой любовью, больше никогда не повторяется. Но это вовсе не значит, что второе или третье чувство – не настоящее. Просто оно будет другим. Ведь и мы, переживая, тот или иной, жизненный опыт становимся другими. Каждый день приносит что-то, что делает нас мудрее, тоньше, ранимее или, наоборот сильнее. Понимаешь, о чём я говорю?
- Кажется, да. Мы взрослеем, и наша любовь меняется.
- Совершенно верно. Первые месяцы брака (если он, конечно, не по расчёту), с одной стороны, - самые честные и самые страстные. Но с другой стороны, они и самые быстротечные. Больше ты никогда не испытаешь подобных чувств. Они могут быть глубже, сильнее, но это уже будут выстроенные чувства, осознанные. При этом каждая стадия имеет свои прелести. Влюблённость – это полёт; любовь – это счастье, тревога или страдание (в зависимости от того, ответная она или безответная); страсть – это чувство с животным оттенком, но именно она приводит к чуду рождения ребёнка, ведёт к продолжению рода.
- Как это прекрасно – то, что Вы говорите. А мне никто этого никогда не объяснял.
- Просто твои родители – очень рациональные и практичные люди.
- А Кирюше Вы тоже это рассказывали?
- Кирюша родился с этим знанием, но он был таким же романтиком, как и его отец. Послушай меня, Нил, я знаю, что ты испытываешь сейчас. Тебе пора создавать свою семью, но ты боишься разочарования, боишься боли. Но всё это неизбежно. Мы же – не Ангелы, мы – люди, а значит, не совершенны.
Приведу пример, чтобы было понятно: любой человек, возвращаясь с работы – усталый и раздражённый - мечтает об  отдыхе и расслаблении в кругу семьи (по, сути, - своих единомышленников и друзей). Но ведь, и жена (или муж) может устать, захандрить. А когда болеют дети… не каждый мужчина может это принять.
- Ваш муж не принял то, что случилось с Лимом?
- Мой муж не принял того, что он у меня – не на первом месте. Пятеро детей, Нил, - это огромное испытание. А, если дети проблемные, это испытание – в квадрате. Я его ни в чём не виню. Мы, по-прежнему, с ним родные люди. Нас связывают пять ниточек. Но, это, к сожалению, и всё. Мы перестали чувствовать друг друга, превратились в товарищей. Ушёл флирт, тайна, романтика, наконец. Зачем же мучить друг друга? Детей содержать больше не надо, они – взрослые. Я тоже ничего для себя не требую, в материальном плане. Может, Илья, наконец, свободно вздохнёт и поживёт в своё удовольствие? Он, ведь, это заслужил. Представь: столько лет трудиться, без сна и отдыха, чтобы прокормить такую ораву…
- Значит, он больше не даёт Вам деньги на хозяйство и еду? А на что же Вы живёте теперь? Может, я могу чем-нибудь помочь? Мне, правда, это совсем не трудно, с такими гонорарами.
- О, не беспокойся. Если будет тяжело, я обращусь к любому из моих «малышей». Да, они и так постоянно меня навещают.
- Но денег не привозят, не так ли?
- Я бы и не взяла. Мне ничего не нужно, поверь. К тому же, хочу тебе похвастаться, я устроилась в кружок при школе, которую закончили мои детки. Учу малышей домоводству. Даже первую зарплату уже получила. Хватает и на хлеб, и на масло. А больше мне и не надо.
- Наверняка, Вы ещё Лиму передачи возите?
- Нет. Он, ведь, находится на реабилитации, а по её итогам уже примут решение, куда его помещать. Если будет вести себя идеально, может, даже, и на поруки отпустят. Так что, я жду и надеюсь. А в Центр этот никого не пускают и ничего извне не принимают. Но мне удалось переговорить с наставником сына. Очень серьёзный молодой человек. Сказал, что Лим начал заниматься спортом, повеселел. Я так благодарна твоему будущему тестю. Если бы не Андрей Викторович, неизвестно, чем бы дело кончилось. Ведь это он, в рамках новой правительственной программы, устроил туда моего мальчика. По старым же временам, Лиму рудники светили лет на десять.

Нил взглянул на лицо собеседницы. Она улыбалась губами, а в глазах стояли слёзы.

- Вы, по-моему, похудели, тётя Лида, - заботливо произнёс он.
- Это точно. Такой, вот, парадокс: раньше постоянно сидела на диетах, и ничего не помогало. А, тут, понервничала немного, и сразу минус десять кило.
Да, что мы опять про меня? Послушай, Нил, я хочу, чтобы ты понял: то, что ты испытываешь сейчас, это нормально. Твоё бесчувствие, как ты его сейчас ощущаешь, - это ответ на смерть близких людей, обычная защитная реакция организма. Всё пройдёт, поверь мне, и жизнь ещё заиграет новыми красками.
- Да, но как понять, смогу ли я дать близкому человеку то, что сам получаю от него в полном объёме?
- Это зависит от тебя. Но, в любом случае, жизнь – это такая классная штука, которая не кончается даже после развода. Уж, поверь мне.

***
После разговора с тётей Лидой, Нил, понемногу, начал возвращаться к жизни, а накануне своей свадьбы, прямо-таки воспрял духом. Тем более что от основных хлопот его освободили. Над списком гостей трудилась Лина, а Нил просто назвал тех, кого он хотел бы видеть на свадьбе (родителей, Монику, Кодовского с семьёй, Макульчевых, Вагиных, Ложкиных и своих сотрудников, разумеется). Зотовы дополнили список, включив в него ещё пятьдесят человек, часть из которых Туров не знал. Но он понимал, что у родителей его будущей жены были определённые обязательства перед своими родственниками, друзьями и коллегами. Так, Алла Нортон не могла не пригласить своих сводных братьев: Никодима, Сима и Поля. Правда, в итоге, на торжество явился только Мазурин. Галолей сломал ногу, а Зубов отправился в длительную научную экспедицию. Правда, жена Никодима Мелисса – кузина Поля – заранее привезла подарочный конверт (с кругленькой суммой), а заодно и полюбовалась на платье невесты. Зубов записал видео-обращение и перевёл свой подарок на банковский счёт молодых.

Над дизайном приглашений, напечатанных на специальной бумаге (с вензелями новобрачных),  трудились Алла Нортон, её дочь и жена Ромочки - Сусанна.

Торт придумал специально приглашенный наимоднейший кондитер, в соответствии  с пожеланиями новобрачных (жених любил безе, невеста – взбитые сливки и фрукты). Таким образом, кондитерский десятислойный шедевр, был покрыт крошкой из взбитых яичных белков (с сахаром), запечённых по особу рецепту шефа Солини; наверху водрузили шоколадные фигурки (молодых), которые танцевали на фруктовом поле.

К выбору свадебного платья, к вящей радости Нила, его также не привлекли, из уважения к традициям, ведь жених не должен был видеть платье невесты до свадьбы. Единственное о чём попросил Туров, - это, чтобы платье было не очень открытым и не совсем коротким.

- Ну, вот, - огорчилась Сусанна, которой предстояла быть подружкой невесты, - теперь твои чудные ножки никто из гостей не увидит.
- А мне это и не нужно, - успокоила её Лина, - главное, чтобы моему любимому было комфортно.
- Ну, не знаю, насколько ему будет комфортно в белом смокинге. По-моему, это – не его стиль.
- Так захотел его отец. А я не хочу обижать будущего свёкра.
- Чего ещё он пожелал?
- Да, ничего особенного: определённый сорт вина (для себя), сыр и мясное ассорти.
- Могу себе представить, что это за вино. Ну, с мясом и колбасами нам мой отец обещал помочь, причём совершенно безвозмездно.
- На каких условиях?
- Ну, просил несколько свадебных фото ему для рекламы передать. Что, тебе сложно, что ли, на фоне сервированного стола сняться?
- Сусанна, я тебе уже сто раз говорила, своим праздником я торговать не собираюсь.
- Ну, конечно, и, поэтому приглашаешь на свадьбу министра печати.
- И моего родного дядю (по матери), заметь. А на мясо и колбасы у моей семьи деньги найдутся. Всё-таки, я – единственный ребёнок довольно обеспеченных родителей. Всю жизнь веду аскетический образ жизни, ни на что не претендую, ем самую простую пищу. Раз в жизни, могу и покапризничать.
- Ну, как хочешь, я, собственно, и не настаиваю. Это всё папуля.

***
Свадьба прошла «на ура». Очаровательная невеста в кремовом платье длиной чуть ниже колен, с веночком на голове, изысканной вуалью, в перчатках и позолоченных туфельках, вызвала всеобщее умиление и одобрение консервативного супруга, который в белом смокинге смотрелся совсем неплохо. Впрочем, жених быстро «разоблачился», и весь оставшийся вечер проходил в белой рубашке и бабочке (которую тоже вскоре снял).

Фотографы, оплаченные Мазуриным, наделали кучу великолепных снимков: Зотов в чёрном блестящем пиджаке, Нортон в белом брючном костюме, бордовом жилете и с розой в волосах, Турова – в тёмно-синем платье, Руф Измирович – в классической коричневой тройке. Молодые фотографировались вдвоём и вместе с гостями. Родителей новобрачных то и дело приглашали присоединиться к какой-нибудь компании, для фото-сессии.
Недовольных лиц не было видно. Даже Ольга Петровна, несмотря на свой траур по сыну и бывшему мужу, позволила себе немного расслабиться и потанцевать с Руфом Измировичем. Она улыбалась кончиками губ, в то время как её глаза излучали печаль.

За одним из столов собрались светские сплетницы, включая Зосю Колбину и ещё тройку таких же, как она, «всезнаек». От их взгляда не ускользнул ни один женский туалет. Они мгновенно определяли, от какого дизайнера тот или иной наряд, сколько стоят серьги в ушах леди Н., кому улыбнулся мистер К. Поэтому, когда в их поле зрения попал высокий седовласый господин с тросточкой, одетый в расшитый драгоценными камнями длинный кафтан и чёрные шёлковые брюки, дамы просто  зашлись в экстазе:
- Ах, как хорош этот Мазурин.
- Как он элегантен.
- А как богат.
- И совершенно свободен.

В то же время, за другим столом, Алла Нортон, также залюбовавшаяся братом, спросила мужа:
- Андрей, ты не находишь, что после развода с Матуной, Поль как будто даже расцвёл?
Зотов что-то пробурчал в ответ, чтобы его не услышали окружающие.
- Хватит ему завидовать, - упрекнула жена, бросая в него салфеткой.
- И, вовсе я ему не завидую, - ответил Зотов, - просто я считаю, что внешний вид – это только форма. А содержание… Ну, не можешь же ты утверждать, что твой потасканный братец, всё так же бодр и по-прежнему готов к любовным подвигам?
- А вот буду утверждать. Между прочим, его и мой отец Омар Соган до сих пор жив, и, поговаривают, что вскоре даже жениться собирается.
- Может, он и на трон претендует? Не скрывай. А то у нас на Эриде на самый большой военный контингент.
- Что ты? Папеньке, думаю, хватило того раза. Он теперь – самый обычный буржуа.
- Хотелось бы в это верить. Кстати, о космосе… Вы зачем с Линой пригласили Ариэль? В память о Ложкине? Никого не смущает, что здесь его вдова и родственники?
- Интересные дела. А как ты себе это представляешь: я приглашаю Демида и Земулова – твоих лучших друзей - с Цереры, а сестру Кирюхиной жены, которая живёт на Земле и работает под твоим руководством, игнорирую.
- Слушай, то, что её назначил на должность министра образования наш Президент, не о чём не говорит. Она у меня как кость в горле. На все заседания правительства эта мадам опаздывает, а, если и появляется, то толку он неё - «ноль»: сидит и строит глазки – то твоему брату, то - Бродину.
- И что, они реагируют?
- По Мазурину не поймёшь – он же сама галантность. А Илья, по-моему, уже давно «поплыл».
- Наверное, из-за неё он и от Лиды съехал.
- Возможно, но это не моё дело. А Акмаля Марту я дожму, не будет у меня эта дамочка место чужое занимать.
- Пойдёшь на конфликт со своими друзьями?
- Слушай, Демид ей прекрасно знает цену, он это переживёт. А Кирюхе вообще на всё наплевать, кроме Ульрики и ребятишек.
- Там ещё есть Кларочка, не забывай. Она тебя возненавидит.
- И, что? Думаешь, на конфликт со мной пойдёт? Тогда перекроем ей поток туристов с Земли. Думаю, вмиг подобреет.
- Какой же ты, всё-таки, жестокий человек. Ведь, Кларочка твоя школьная подруга.
- Я не сентиментален.
- Увы.

***
За столиком гостей с Цереры, между тем, тоже не обошли вниманием Мазурина.  Правда, его костюм остался незамеченным. Клару – жену Зотовского школьного друга Демида и тётю Ариэль – интересовало, на ком же, в конце концов, остановилась её племянница:
- Дорогая, тебе не кажется, что пора определяться, пока такого богатого кавалера не увели у тебя из-под носа.
- Тётя, я же не девочка молоденькая, чтобы на него бросаться, а вдова. Ну, я ему делаю намёки, конечно.
- Видимо, слишком прозрачные, раз он на них не реагирует. Или, может, он решил вернуться к своей Матуне. Где она сейчас, кстати?
- Вернулась к своим племенам и больше не хочет возвращаться к цивилизации.
- Значит, Марту теперь навечно наш Президент? – поинтересовался Демид.
- Возможно. И, вообще, не влезай в наш разговор. Лучше, вон, кушай, как Кирилл, да помалкивай, как Ульрика.
- Тогда, раз ты меня не хочешь, я, пожалуй, пойду к Аллочке.
- Вот-вот, побеседуй с бывшей начальницей и подругой. Я тебя к ней уже давно не ревную. И Кирилла с собой прихвати, для компании.
И добавила, тихо, когда Демид уже не мог её слышать: - Кому, кроме меня, нужно такое чудо?
- Тётя, я поражаюсь Вашей энергии, - сказала Ариэль, с завистью, - Вы и мужчинами вертите, как хотите, и в карьере своего всегда добиваетесь.
- Это точно. И мой Руби меня за это ценит.
- Вы про мэра Цереры говорите?
- Про него.
- Это он Вас просил составить ему конкуренцию на выборах?
- Ну, конечно.
- Зачем Вам тогда Ваш муж? Какой толк от этой тряпки, не пойму.
- Не скажи, милая. Статус замужней женщины – не маловажная вещь. Так что, не раздумывай, хватай Мазурина.
- Боюсь, он мне не по зубам, тётя.
- Ну, тогда, Бродина.
- А этот вроде Вашего Демида.
- Не устраивает, ищи тогда кого-нибудь ещё.
- Я бы рада, да только в моей возрастной группе не так и много неженатых мужчин. Ладно, пойду, приглашу Поля на танец.
- Ступай, деточка, а я пока что-нибудь, наконец, поём. Благо, эти неандертальцы – мой муж и его друг – не всё ещё умяли.

Пока Ариэль пробиралась, через группу танцующих гостей, к Мазурину, сам он искал глазами ту, с которой страстно желал увидеться.
Поль не знал, что Лидия в тот день отправилась на награждение Ланы очередной медалью, а потому уже собирался откланяться, в виду приближающейся Ариэль.

Уйти не попрощавшись, он не мог, поэтому направился к столику молодых, чтобы произнести витиеватый благодарственный спич. И вдруг, краем глаза, заметил какое-то движение в дверях. Он обернулся и застыл от эстетического восторга: постройневшая Лидия, всё такая же красивая и лучезарная, какой он встретил её тогда, в «Городе на воде», здоровалась с гостями. К ней тут же устремился Нил, в то время как Ольга Петровна, его мать, наоборот, постаралась смешаться с толпой. Всё это не укрылось от цепкого взгляда Мазурина. Он был наслышан о смерти Гарри и предшествующих этому событиях – гибели Кирилла и разводе Ложкина с Туровой. Нельзя сказать, что эта информация оставила его равнодушным, но, всё же, сильно она его не задела, как и Нила, когда-то. Но, если молодой детектив, таким образом, спасался от череды постигших его утрат, то Поль, в силу своего характера, просто не хотел сокращать свою жизнь переживаниями чужих несчастий; ему хватало и своих, ведь он очень сильно любил свою покойную мать и чтил её память. Что касается его (былой) ветрености, то он не считал её пороком. У Мазурина был свой кодекс чести. Например, женившись, в своё время, на Матуне, он был ей верен. И, лишь после развода, позволил себе вернуться к некоторым своим холостяцким привычкам.

Лидия, которая, наконец-то, освободилась из очередных дружеских объятий, заметила Поля и обрадовалась ему, как родному.
- Какое счастье, Вы тоже здесь!
- Кормелла, рад Вас видеть! – Мазурин галантно поцеловал руку красавицы и сделал ей пару комплиментов по поводу внешности и элегантного костюма.
- Признаюсь Вам, - шепнула Бродина, - я его сама сшила, на днях. Ну, не влезаю я в свою старую одежду, вернее, вываливаюсь из неё.
- Да Вы – рукодельница. Браво! Но, неужели Ваш супруг не в состоянии купить Вам новый костюм? Никогда в это не поверю: министр – и без денег…
- Понимаете, я не хотела это афишировать, но мы с Ильёй развелись. И, знаете (лукавые чёртики запрыгали в её глазах), я даже всерьёз подумываю сменить имя и фамилию. Как Вам такой вариант – Кормелла Кролдж?
- Собрались на сцену?
- Да, нет, конечно. Просто, действую по принципу: смена имени – смена судьбы.
- Насчёт, Кормеллы я не возражаю. Но Кролдж… Зачем Вам брать фамилию сестры? Такая женщина, как Вы, без мужа, определённо, не останется. Подождите немного, чтобы не менять всё по несколько раз. Может, фамилия Вашего мужа будет ещё более звучной, чем та, которую Вы себе выбрали?
- Намекаете, что такие пышечки, как я, интересуют восточных мужчин? А моя новая фамилия, видимо, зазвучит на турецкий лад?
- Вы совсем не пышечка, и никогда ею не были. Хотите присесть к гостям, или мы с Вами потанцуем?
- С Вами, хоть на край света. Только, если не возражаете, я, для начала, поприветствую молодых, обниму своего Ромку с Сусанной и проверю, с какой девушкой пришёл мой Лем.
- Что ж, я подожду. Но Вы сегодня танцуете только со мной, Кормелла. А теперь, прошу Вашу руку, я провожу Вас к столику своей племянницы и её мужа.
- Благодарю Вас, мой рыцарь!

***
Каким-то путём (через гостей или официантов) свадебные фото, и даже видео, в прессу просочились. Адвокаты Туровых потом ещё долго судились с папарацци, и даже отсудили немалые суммы, но всем этим занималась Лина, а Нил решал другие проблемы - жилищные. Поскольку молодые решили жить отдельно от родителей, то свой дом Туров оставил матери и отцу, а на свадебные деньги они с Линой купили уютную квартирку в том же районе, где проживали родители Нила и тётя Лида.
Обустройство и переезд заняли кучу времени, поэтому Туров, к своему стыду, забыл, что обещал регулярно навещать Бродину. А она, из деликатности, ему не напоминала… До поры.

***
В тот самый день, когда Нил решил, что он уже сделал всё для их семейного гнёздышка, раздался звонок видеофона.
- Слушаю Вас, тётя Лида.
- Да, это я, мой хороший. Ты не сильно сейчас занят?
- Совсем не занят.
- Можешь ко мне подъехать?
- С удовольствием.
- Отлично, жду.

Когда Туров вошёл в квартиру Бродиной, то так и остался стоять с открытым ртом:
- Открываете цветочный магазин?
- Подумываю. Заходи, мой мальчик.
- Что это такое? – спросил Нил, указывая на корзины, веночки, букеты – в вазах и банках.
- Да, вот, сама пытаюсь разобраться. Это началось сразу после твоей свадьбы, полгода назад. Кто-то просто засыпает меня цветами. Вернее, часть из этого мне презентует Поль.
- Значит, Мазурин пошёл в атаку на свой идеал?
- Смеёшься над матерью пятерых взрослых детей? Какой из меня идеал? Божий одуванчик.
- Не согласен. Так можно говорить о ком-то другом, например, о Вашем поклоннике. Вот он - не первой молодости, в отличие от Вас.
- Прекрати подхалимничать. Мы с Полем, между прочим, ровесники.
- Зачем Вы мне это сказали? Мой мир рухнул, - Туров театрально заломил руки, после чего рассмеялся вместе с хозяйкой.

- Скажите, тётя Лида, а у Вас совсем нет догадок, кто же тот второй, который присылает корзины? – спросил Нил.
- А как ты догадался, что корзины – не от Поля?
- Потому, что это не в его стиле, - ответил Туров.
- Да, это верно. Знаешь, поначалу, я думала, что это ты мне присылаешь цветы, из сострадания к моему одиночеству.
- Винюсь (посыпаю голову пеплом), что оставил Вас своим вниманием.
- Да, ладно, прекрати, а кто мне регулярно переводит деньги на карту, не ты ли?
- Что Вы, это, наверное, Ваш бывший муж сигнализирует, что мечтает о воссоединении.
- Не ври и не скромничай, мне Лина, случайно, о твоей благотворительности  проболталась.
- Ах, она, злодейка. Ну, ничего, задам я ей дома порку.
- Спасибо тебе, но больше так не делай, пожалуйста. И учти, все твои деньги я сохранила. Вот родите малыша, будет от меня ему презент. Кстати, я уже и костюмчик ему начала вязать, нейтрального цвета.
- Спасибо, но зачем Вы утруждаетесь? У этого малыша и так две бабушки и два дедушки, которые его в шелка оденут, да ещё драгоценными каменьями осыпят.
- Вот, кстати… О драгоценностях я и хотела с тобой поговорить.
- Хорошо, только поясните, пожалуйста, почему Вы решили, что это я посылаю Вам цветы? Подумали, что мы с Ангелиной так от свадебных букетов избавляемся?
- Нет, конечно. Вот, смотри, этот листок был вложен в первый букет, а вот это – ваше Приглашение на свадьбу. Ничего в глаза не бросается?
- Они из одной партии, эти бумажки.
- Вот именно.
- Секунду, мы сейчас же всё выясним. Один звонок любимой супруге…
- Не торопись, я уже сама всё выяснила, у твоей тёщи. Бумагу для Вашей свадьбы Алла заказывала там же, где и цветы.
- Понятно. Значит, Ваш таинственный поклонник отоваривается в том самом магазине, где и мы закупались. Наверное, живёт в том же районе, что и Зотовы. Может, стоит позвонить этим цветочникам и узнать, кто за Ваши корзины платил?
- Думаешь, я этого не сделала?
- Ну, и?
- Говорят, какой-то турок приезжал. Сам заказывал и сам лично забирал.
- Но, имя то у него есть?
- Один раз он им представился, мельком и с акцентом, а им неудобно было переспрашивать.
- Ясное дело, такой «жирный клиент»...
- Вот именно.
- Ну, хорошо, с бумагой разобрались, а чего там написано то?
- Вот... Это ещё одна причина, по которой я на тебя подумала. Взгляни, это - первая открытка, ещё безымянная. И фраза, ни к чему не обязывающая: «Прекрасной даме». Такое мог и друг написать.
- Клянусь, это не я.
- Верю, иначе бы начала бояться за твоё душевное здоровье. Потому что на второй открытке было написано, на восточный манер: «Изумруду души моей».
- Какой слог. Султан писал, не иначе. Или какой-нибудь паша.
- Не какой-нибудь. Смотри, вот здесь, с третьей корзины, он уже начал подписываться: «Той, которая похитила моё сердце. От Левента Беркера».
- Какое странное имя и фамилия. Я немного знаю турецкий. Левент, это – лев, а Беркер – это что-то вроде «уважаемый» или «солидный» человек, если я не ошибаюсь.
- Не ошибаешься, дорогой. Я это и сама в словаре прочитала. А из дополнительных источников узнала, что люди с таким именем (Левент) ищут идеальных отношений. Такой, вот, у меня кавалер появился, эстетствующий.
- Почему-то я уверен, что такого человека в природе не существует. Я не про его завышенные требования, а про фамилию. А, если и существует, то про Вас он ничего не знает, а то бы, наверняка сюда устремился.
- Но мне-то он не нужен. Мне и Поля вполне хватает. Мы с ним почти ежедневно встречаемся, дружим. Знаешь, сколько у нас, оказывается, общих интересов?
- Здорово. Но, объясните мне, пожалуйста, что Вас больше пугает: настойчивость или таинственность незнакомца?
- Ты ещё не всё знаешь. Такое чувство, что за мной по пятам кто-то всё время ходит, словно тень.
- Вы его видели, этого «топтуна»?
- Да, нет, к счастью.
- Для него?
- Для меня. Словом, куда бы я не зашла (в магазин или на рынок), на что бы не положила глаз, эта вещь, на следующий же день, мне презентуется. Я скоро буду бояться думать.
- Вот это Вы зря, тётя Лида. Думайте, без стеснения. Только лучше не о бирюльках, а о чём-нибудь масштабном: самолёте или яхте.
- И как я за это буду расплачиваться? Ну, сам подумай, где я, а где этот…
- Левент Беркер.
- Вот именно. Может, он, вообще, какой-нибудь, маньяк, и только того и ждёт, чтобы на меня с ножом накинуться.
- Не думаю. Если бы он был маньяком, то просто похоронил бы Вас в этих цветочках, причём в первой же корзине. Это ему дешевле обошлось бы.
- Типун тебе на язык.
- Знаете, тётя Лида, вот Вы боитесь неизвестного психа, а сами встречаетесь с Мазуриным. Да, у Поля Вашего причуд больше, чем у какого-нибудь бедолаги со съехавшей крышей.      
- Это ты зря, Поль очень славный и добрый человек.
- Ну, знаете, обаятельные прохиндеи и не так ещё себя позиционируют. Впрочем, в своей оценке Мазурина Вы вполне себе сходитесь с его сестрой. Алла Викторовна просто боготворит брата и  считает, что тому просто не везло с женщинами.
- Вот, видишь.
- Ладно, оставим эту тему. Я не обязан любить Мазурина. Это было бы неестественно, не находите? Давайте лучше продолжим наши рассуждения: значит неизвестный, который изображает турка, или им является, - это не важно, - забрасывает Вас цветами и подарками. А на личной встрече он не настаивает?
- До сегодняшнего дня, не настаивал.
- А что изменилось сегодня?
- Сегодня в корзине было это…
Бродина вытащила из кармана брюк и протянула Нилу красную сафьяновую коробочку.
- Красивая штука, - одобрил тот, - тончайшая кожа.
- Ты лучше внутрь загляни, и поймёшь, почему я вызвала тебя. Я просто боюсь с ЭТИМ находиться дома.

Нил открыл коробочку и присвистнул:
- Я тоже, пожалуй, испугался бы, будь я на Вашем месте.
Затем он поставил коробочку на стол, достал из неё кулон с крупным зелёным камнем и приложил его к коже. Через минуту дал его потрогать Лидии: - Что ощущаете?
- Он холодный.
- Верно. Раз не нагревается, значит, скорее всего, не искусственный. Ну, царапать я его не буду, поскольку это не алмаз, а изумруд, он от этого дела и в стоимости потерять может. Ну, а сейчас мы поближе с ним познакомимся.
Нил вынул из нагрудного кармана и надел на глаз лупу, на подобии той, что носят часовщики. Некоторое время он изучал камень, затем убрал лупу в карман и произнёс, торжественно:
- Ну, геммологом я, конечно, не являюсь, но определить, что это штука очень дорогая могу. Полная прозрачность – раз,  отсутствие вкраплений, изгибов и царапин – два. Судя по его весу (грамм двадцать пять), в нём не меньше ста двадцати карат. А это очень много. Не самый, конечно, большой, но всё же… Скорее всего, бразильский, судя по цвету и оттенку.
- И что мне с ним делать? Учитывая уровень современной преступности, я даже до ювелира дойти не успею.
- В том то и дело. Ваш турок совсем, видать, на почве любви помешался. Вы же не в замке и не в крепости живёте. Даже я подумал бы лишний раз, стоит ли мне с ним на улицу выходить без охраны.
- И это ещё не всё.
- Что, он Вам ещё сертификат на копи подарил, или, может, на прииски?
- К счастью, нет. Ты лучше газету почитай, которую я сегодня, по дороге домой, купила. Вот, полюбуйся, заметка «С аукциона похищен изумруд Файтаха».
- Бедняга Файтах. Уже, небось, парень слезами горючими умылся.
- Да, нет. Файтах – это его первый владелец. Султан такой был, которому камень вместе с приданным достался. Он уже помер лет двести назад. А потом камень огранили и выставили на продажу.
- И его оттуда свистнул Ваш Лев.
- Не Лев, а Левент. Но я, вообще-то, про другой аукцион говорю. Этот камень уже раз десять хозяина менял. А теперь его какой-то итальянец привёз. Так в заметке говорится.
- Погодите, но это же первоапрельская газета. Сегодня же какой день, забыли?
- Не забыла. Мне про него мои школяры уже несколько раз напомнили. Шутнички ещё те.
- А газету эту Вы регулярно покупаете?
- Да. Её и ещё, вот журнал, но там про камень ничего не сказано. Но, Нил, не будешь же ты отрицать, что изумруд действительно существует? И, к тому же, в первоапрельских газетах не всегда ложь печатают.
- Ладно, забыли. Так, что, куда Вас зазывает мистер Беркер? В гостиницу, или в ресторан?
- Слушай, какой бы этот турок не был доисторический, он и то сообразил, что женщины моего положения и возраста по гостиницам не шастают.
- Значит, в ресторан?
- Ещё версии будут?
- На концерт?
- В оперный театр.
- Чего дают?
- «Садко» Римского-Корсакова.
- Закономерно.
- Почему?
- Ну, там же индийский гость хвастает, что «ни счесть алмазов в каменных пещерах».
- Алмазов, а не изумрудов.
- Если изумруд чистейший, как в нашем случае, он подороже алмазов и рубинов ценится. Одного я не понимаю, Ваш восточный гость полагает, что Вы должны к нему на свидание прямо в этом изумруде пожаловать?
- Ну, наверное. Только мне под него одеть нечего. За те три часа, что остались до спектакля, я не успею свой брючный костюм из розового в зелёный перекрасить. Лучше дома останусь, уберу камень под подушку и буду ждать неминуемой смерти.
- Тоже не плохой вариант. Хотя бы несколько часов султаншей побудете. Слушайте, но, если Ваш друг этот камешек и правда с аукциона свистнул, может нам просто в полицию позвонить?
- Давай, только говорить будешь ты.
- Ладно, сейчас Кодовскому звякну, из Особой полиции, а потом Вагина наберу - из Муниципальной.

Через десять минут обескураженный Нил предстал «пред ясные очи» хозяйки дома и сообщил, что никто из его влиятельных друзей ни про какой аукцион, и не про какую кражу редкого изумруда, ничего не знает.
- Не волнуйтесь, я им про Вас ничего не сказал, тётя Лида. Говорил полунамёками, дескать «есть такая информация», но не проверенная, что некто свистнул камушек у итальянца.
- И что?
- Оба поздравили меня с первым апреля и сказали, что на такие глупости не покупаются.
- Откуда же тогда газетчики обо всё узнали?
- Не пытайте меня. Лучше у Вашего кавалера спросить. Собирайтесь, поедем на очную ставку.
- Да, но он же мне только один билет прислал.
- Мне хватит, а Вы посидите внизу, рядом с охраной.
- Очень мило. Ну, ладно, сейчас соберусь. Постой, а с камнем-то что делать?
- Камень отдадите мне.
- А, может, не стоит? Ты, всё-таки, у нас молодожён, тебе ещё жить и жить.
- А Вы – многодетная мать, и что, у нас есть варианты? Нет, я, конечно, могу ещё кого-нибудь из своих ребят пригласить, - Ромку Вашего, или Ларема. Но, думаю, в этом случае, турка мы точно спугнём. А так, я Вашего водителя сыграю. Дверку Вам открою, а потом и сам, следом за Вами просочусь.
- Ладно, как скажешь.
 
***
Пока Бродина скучала в буфете, Нил, ещё до начала представления, прошёл в партер, присел на свободное место, и начал рассматривать публику в бинокль. В ложе дирекции, куда и пригласил незнакомец Лидию Бродину, уже сидел и нервно постукивал костяшками пальцев, по спинке впереди стоящего стула (этого Нил не слышал, но догадался по движениям), представительный мужчина в турецкой феске. Даже, если бы этот господин надел очки, наклеил бороду, или ещё как-нибудь захотел преобразиться, Туров всё равно бы его узнал, поэтому смысла оставаться в театре дольше он не видел.
Нил спустился в буфет за Бродиной и спросил, так ли уж ей хочется слушать про алмазы в пещерах? Та заверила, что она сейчас не в том настроении, и вообще больше любит лёгкий жанр, поэтому они спокойно вышли из театра, сели в машину и поехали в кафе.

***
- Нил, а ты уверен, что сам справишься с этим делом? – с беспокойством спросила Бродина, когда через два часа они остановились перед высоткой, и Туров уже собирался вылезать из машины.
- Уверен. А, чтобы Вы не скучали, вот держите наушники. Послушаете разные передачи, развлечётесь.
- Спасибо!

Поль Мазурин совершенно не ожидал увидеть на пороге Нила:
- Кто Вас сюда пустил? Что Вам надо?
- Не слишком ли много вопросов? И, вообще, это не гостеприимно. Где Ваши хвалёные манеры, Поль? Хоть бы предложили мне войти.
- Вы уже вошли.
- Это правда. А впустил меня, если хотите знать, швейцар, потому что в этом доме живут мои высокопоставленные родственники. Не забыли?
- Ну, конечно, Вы же теперь наш зять.
- Точно.
- И Вы ко мне, значит, по-родственному заглянули, да?
- Слушайте, перестаньте дурака валять. Морочите голову святой женщине.
- Я морочу?
- Ну, не я же. Выдумали какого-то Беркера, ходите в феске.
- Значит, Вы были в театре?
- Был. И про Вашу тягу к восточной одежде я осведомлен. Забыли, как Вы меня здесь в халате да в этих туфлях невероятных принимали.
- Что Вам от меня надо?
- Хочу уточнить, откуда Вы взяли изумруд?
- Какой?
- Вот этот, - Нил достал из внутреннего кармана пиджака коробочку и протянул Мазурину.
Тот взял коробку и, не глядя, положил в карман своего халата:
- Это моя собственность. Я купил её за свои деньги. Надеюсь, в моей платёжеспособности Вы, не сомневаетесь?
- Нисколько.
- Приятно слышать, а то я могу Вам и сертификат показать.
- Бразильский?
- Да. Я жил там некоторое время жил.
- Ясно. А зачем тогда этот маскарад? К чему дурацкая заметка в газете? Нет, то, что Вы – министр печати и можете в любом подведомственном издании разместить любую «утку», я понимаю. Но почему просто не подарить любимой женщине красивую вещь? Зачем такие сложности?
- Что ж, я объясню. Кормелла (по-вашему, Лидия) – человек необыкновенный, неординарный, но совершенно недооценённый своим туповатым супругом. Это же алмаз, а не женщина. Я много лет мечтал о такой драгоценности. Вам этого не понять, Вы же – не эстет.
- Где уж мне. Но, почему, скажите, Вы столько лет молчали и не признались ей в том, что она Вам нравится?
- Потому, что я человек порядочный. Предлагать роль любовницы такой женщине – значит не уважать ни её, ни себя. А отбивать чужих жён… это же моветон.
- Благородно, конечно. Но, сейчас-то Вас, что сдерживает? Или Вы хотите проверить, клюнет ли она на этого турка с его деньгами?
- Да, нет, что Вы? – испугался Мазурин, - Полагаете, она может так подумать?
- Не знаю. Но, если я не понимаю Ваших мотивов, то, как она разберётся в Ваших причудах? Для чего нужен был этот дурацкий маскарад, объясните?
- Поймите же, я хотел ей показать, что она, по-прежнему, востребована и желанна. И не только мною, но и другими мужчинами.
- Думаете, у неё комплекс неполноценности после Бродина развился? Поразительно. Значит, Вы её совсем не знаете. Она – человек широких взглядов. Для неё мир – это цветочная поляна, полная любви и совершенства. Она отпустила своего мужа, отпустила с любовью. Такие люди, как Лидия Леонидовна, живут по заповедям. Они – совершенны. Не испытывая зависти и злобы, они не стареют. Посмотрите на её внешность – она не меняется с годами: всё та же улыбка, та же красота. Рядом с ней чувствуешь счастье и защищённость. Я проверил это на себе, когда нуждался в дружеском совете. Она помогает всем бескорыстно и с радостью. А ей самой ничего не нужно: ни богатства, ни славы. Она выше всей этой земной шелухи. Как же Вы, такой умный и опытный, не понимаете простых вещей?
- А вот, представьте, понимаю. Я ещё тогда это почувствовал, когда впервые её увидел. Рядом с ней я сам становлюсь робким мальчишкой. Она мне напоминает мать. Только не подумайте, что я нуждаюсь в защите, я сам её готов защищать. Я имею в виду то, что она – родной для меня человек, как моя мама, как моя сестра. Только я не знаю, как ей об этом сказать.
- Ну, это-то не проблема. Она это всё сейчас услышала, ведь Ваша Кормелла там внизу, в моей машине.
- И ты молчал? - Мазурин оттолкнул Нила и бросился вниз, через две ступеньки.

Туров достал микрофон и выключил его, потому что то, что происходило внизу, его уже не касалось.

***
Свадьбу Мазурин и Кормелла (она, всё-таки, поменяла имя) отметили в узком семейном кругу (Ложкиных и Зотовых).
Банкетный зал, выдержанный в салатовых тонах, поражал обилием цветочных композиций, корзин и букетов. Повсюду били фонтаны, слышалось щебетание невидимых птиц.
Столы, накрытые в восточном стиле, ломились от яств. Официанты в струящихся одеждах и чалмах, как тени сновали между гостей. Когда-то, в подобном стиле, был оформлен зал для бракосочетания Марианны Куирджи, во время которого погибла девушка Мазурина - Николетта. Но прошлое уже не волновало Поля. Он отпустил его также, как это сделала Лидия.
Никогда ещё Поль не был так счастлив. Впервые, за долгие годы, он не задумывался, как выглядит, что скажут о нём посторонние люди. Он просто отдыхал, наслаждался мгновением и любовался самой красивой женщиной в мире.   
Невеста, и вправду, была чудо как хороша – в струящемся фисташковом брючном костюме, с изумрудной подвеской на изящной шее. Жених был в модном костюме полынного цвета. А на шутки Турова, по поводу туфель и фески, с шароварами, новоиспечённый супруг лишь добродушно и блаженно улыбался.
                2021 г.