Кракатук и Мышиный Король

Спит Принцесса сном  тревожным, сумрак в комнате вокруг.
Под подушкою ручонки крепко держат Кракатук.
Тот орех подарен как-то был ей древним колдуном:
«Береги его: страданье обретешь, коль сгинет он!..»
С той поры подарок страшный носит в платьице она.
Позабыта кукла Маша, и не в том её вина.
Позабыты все игрушки, пони, что в конюшне ждёт,
Даже девочки-подружки позабыты. Напролёт
Всеми днями и ночами, слушая сердечка стук,
Держит девочка орешек под названьем Кракатук.
А под полночь, когда в замке станет ночь черна как смоль,
Через анфилады комнат  входит в залу сам Король.
И к нему на колеснице,  коронованный, в плаще,
Со слугами вереницей, подъезжает Царь Мышей.
Тихо что-то обсуждают два великих короля…
И расходятся под утро, лишь губами шевеля.
Не решен вопрос и снова мучает он всех вокруг:
Где же спрятал тот  волшебник свой чудесный  Кракатук?

Мчатся дни, недели мчатся. Умер батюшка-король.
Девочке уже шестнадцать, у нее все та же роль:
На балах, в гостях и дома,  вся измучена, грустна
Денно-нощно охраняет данный ей орех она.
Наступают именины. Потихоньку, исподволь
За Принцессой наблюдает молодой другой король –
Как танцует, как с другими разговор ведет она,
И в его мышином сердце  ею искра зажжена.
Он с тревогой наблюдает, что в глазах её печаль
И отчаянно желает  пригласить её на вальс.
Но ее уже заморский принц зазвал на полонез…
А какой-то олух польский – тот и вовсе взглядом ест!
И не в силах удержаться,  умиряя сердца стук,
Грозный  взмах мышиной мантии гасит сто свечей вокруг.
Это ревность? Это злоба? –  задает себе вопрос,
Грустной мыслию источен и изгрызен его мозг.
С дня того не ест, не пьет он – он влюблен! Какая боль! –
Он всего лишь мышь, не боле, даже если он – Король!

Вот прошли весна и лето. Шьет Принцесса у окна:
Смотрит – по-людски одета, церемония видна:
Шесть придворных дам и восемь  остроглазеньких пажей,
На каретах запряженных… Не людей, нет-нет! – Мышей!
С реверансами в поклоне, сдернув свой камзольчик с плеч,
Выступил вперед советник и такую молвил речь.
Дескать, в подполе под башней Королевство есть одно.
Правит им Король отважный, только… болен он давно.
Лекари из всей державы лишь руками развели:
Не придумали лекарства  от безропотной любви.
И поэтому был созван на совет мышиный род:
К умиравшему  вельможе вдруг Принцесса да придет.
Вторит эхо в такт сердечку у Принцессы: тук-тук-тук.
Но отважилась на встречу, ведь в кармашке Кракатук.
Сумрак в комнате. И тени  пляшут танец на стене.
Тихий голос из постели:  «Подойди, дитя, ко мне».
Удалились в кельи слуги. И остались тет-а-тет
Молодой король в недуге и Принцесса юных лет.

На стене  –  портрет  вельможи. Полон стол – вино, еда.
Но не съедено ни  крошки: болен кайзер,  вот беда! 
Подошла Принцесса к ложу. Присмотрелась: ушки, нос,
Лапы с коготками, шёрстка… и мышиный (Боже!) хвост!
Да, он странен, да, он чуден, и он вовсе не похож,
Как привыкли видеть люди  королей  и всех вельмож.
Изумление  и  робость  вмиг свою  преодолев,
Девочка ему сказала: «Как-то мне отец велел,
Если вдруг увижу хвори, иль страданье, или боль,
Кем бы ни был тот несчастный –  воин,  карлик иль король,
Чтоб добром я поделилась, кровом, пищей и водой,
Рук теплом и жаром сердца и своей судьбы звездой».
Выбор, в общем-то, не сложен. Отчего ж, как у больной, 
У нее мороз по коже? Взгляд какой-то непростой
Бросил на нее правитель, кто же в  этом виноват?
Но во взгляде этом что-то… Человечий  это взгляд!
И, ни капли не терзаясь  и открыв ладони рук,
Протянула свой подарок – свой волшебный   Кракатук.

Молодой король растерян, царь Мышей ошеломлен:
Столь чудесного подарка ведь не ждал, не чуял  он!
В горле стон, сдержать бы слезы, там где сердце – жаркий ком…
Среди полного молчанья  грозный  раздается гром.
Неужели так бывает, чтоб из тела прочь душа?
То ли больно, то ли страшно… замер, словно не дыша:
С треском лопается кожа, осыпается в труху.
Бог ли, чудо ли, иль кто-то в поднебесье, наверху
Сотворил внезапно сказку или просто волшебство.
Пред Принцессою – не Мышь, а  человечье существо!
На полу – обрывки кожи, коготки мышиных лап.
От мышиного вельможи не осталось и следа.
Перед ней   король прекрасный, златовлас, широкоплеч,
Преклонил свое колено и такую молвил речь:
Много лет тому однажды на блистательном балу
Уговаривал жениться принца  опытный колдун
На искусной и коварной злобной дочери своей.
Но, слова отказа слыша, взором грозным потемнел:

«Да не будет тебе счастья, не видать тебе любви,
Быть тебе отныне мышью, пусть и царской по крови.
Для спасенья мог бы съесть ты сей волшебный Кракатук,
Но его я так припрячу, что его найдешь не вдруг».
Много лет, искать уставши, жил затворником монарх,
До поры, пока однажды не поднялся в тронный зал
И влюбился. Но в зерцало взор влюбленный обратил –
И о маленькой Принцессе себе думать запретил.
Слёг. Терял остатки силы. Есть не мог и пить не мог.
И тогда народ мышиный своему царю помог.

И сыграли вскоре свадьбу, и на той я свадьбе был.
В сказке так бывает только. Но и в сказке тоже быль!