Авиационно-мистическая миниатюра

Прошла пара недель всего от того дня, когда моё приземление у полузаброшенного села, было принято местными за появление инопланетного транспорта. Страшная вещь- телевизор, всё же. Деградация умственных способностей хомо сапиенс, идёт по Руси лавиною. Все усилия русской интеллигенции, писателей и поэтов, просветителей и народников, разного рода Некрасовых и Шевченков,  Лесковых и Шолоховых,  да что там говорить, титанический вклад совдеповской системы народного образования и просвещения, всё эта накапливаемая и формируемая не одно столетие преобразующая силища, оказалось бессильной перед зомбоящиком. “Пусть говорят” и “Битва экстрасенсов”..., вуаля, чешите пятки Альтшулер с Капицею, мммда. 
    В тот день, ветер дул со скоростью сильно превышающею пределы безопасного старта и полёта. Нет, в основном –то он был вполне приемлемым и стартовать с помощником  хоть и не без напряга, но можно было всё же, но время от времени налетали порывы шквального характера и окажсь ты в этот шквальчикt в момент отрыва или на глиссаде у земли-мало бы не показалось. Я улучил момент всё же и стартовал. Не прошло и минут пяти, как налетел очередной порыв. Благо, высоты уже было за сотню, но ужас человека, летящего хвостом вперёд на спортивном дельтаплане, поймут не только лишь все, а те, кому довелось это пережить не смотря на то, что они до этого дожить не сумели ©.  Благо, жуть эта длилась не долго и шквальчик унёсся сдув меня в аккурат к концу поля, где мы обычно и приземлялись. Так я и сел, безо всяких манёвров и эволюций, как летел- так и сел, носом к ветру то есть и почти вертикально. Пережитого за короткий полёт хватило, чтобы отказаться от следующей попытки и провести время с пользою, то есть, насладиться бесполезной и никчемной болтовнёй с товарищами.
   Ближе к вечеру, погода наладилась, ветер подстих и выровнялся и хоть оставшиеся до заката часы не сулили длинного маршрута, я стартовал с твёрдым намерением улететь хоть куда нибудь.
Так оно и вышло, я нашёл-таки слабенький но широкий поточек и стал старательно выжимать из него всё, на что мне хватало навыков и опыта.. Спираль за спиралью, руки просто лежат на ручке, пальцы расслаблены, чтобы не мешать им почувствовать  поступающие от крыла сигналы раньше, чем пропищит прибор. Это сродни тому, что чувствует рыбак, ловящий бычка с одесского пирса, опустив в воду леску с крючком и грузилом, намотанную на палец. Поклёвка,-подсекай и тяни. Здесь чуть иначе, крыло тебе на кончики пальцев передаёт  где плюсики, твоя работа-не дергаться и не мешать, а только подправить его туда, куда нужно.  Вот подо мною широченный овраг заросший лесом,  прогрелся за день и от того, над ним прилично держит. Нужно было подержаться над ним подольше, но я поспешил.  Ободрённый наличием пашен впереди, дескать, над ними-то я найду чего-нить повкуснее. Дудки! Не в этот раз. Затягиваю шнурок, перебалансируюсь ,  сношусь по ветру от триггера к триггеру, от поля к полю, безо всякого результата. Хорошо хоть, нигде особо не просаживает. Оставив по левую руку от себя то самое сельцо, где меня приняли за инопланетянина, я лечу по ветру дальше, в надежде найти хоть какие-то нолики. А их всё нет. Впереди отчетливо видна телевышка, что у села Жовтэнь. Прикидываю, что до киевской трассы могу и не долететь, решаю сесть у села, благо, мест для безопасной посадки, там предостаточно. Высоты до земли метров двести, подо мною, заполненное местными жителями (я имею ввиду не только тех, кто прилёг надолго, но и тех, кто пришёл их навестить в поминальный день), кладбище. Провоцируемый наличием большого количества зрителей, я затягиваю ручку до колен, аппарат со свистом, который в иные разы вызывает а парапланеристов нескрываемую зависть, несётся казалось в самую гущу крестов, плавно отпускаю ручку, делаю горку, опять подтягиваю, ставлю крыло на нож в нисходящей спирали, выхожу из неё и довольный собою, выхожу на глиссаду на ровное поле в аккурат напротив кладбищенских ворот. 
  Основная масса авто принадлежавших тем, кто собрался отдать дань памяти усопшим, находилась у ограды и лишь одна серебристая старенькая волга с чуть приоткрытой задней дверью, примостилась чуть поодаль у лесопосадки. Решаю приземлиться поближе к ней в надежде стрельнуть сигаретку.  Сажусь “в тапки”  совсем рядом, разворачиваю крыло, как водится хвостом к ветру и тут же на меня накатывается чувство некоторого стыда смешанного со смятением. На заднем сиденье, вижу мужика, совершенно голого и с ним бабу, примерно как и он одетую. Мля, говорила мне мама, что курить негоже, мммда. Отворачиваюсь в другую строну, отстёгиваюсь от крыла и ухожу снимать подвеску, демонстративно отвернувшись . Не проходит и пары минут, как волга выпустив облако вонючего дыма, с рёвом уносится прочь. Не, я шоли знал, что вы тут вот эта вот? Откуда мне знать было? Снимаю подвеску, звоню Викторам, мои многолетним товарищам по полётам,  людям совершенно порядочным и надёжным, и начинаю неспешно разбирать *Комбат*. Из ворот кладбища, появляется группа людей во главе с жирным рыжебородым попом. За ним идёт тощий чувак, несущий какую-то хоругвь, с изображением толи Спасителя, толи кого-го из архангелов, не разобрать если не знаешь это политбюро. Направляются медленно, но решительно куда-то в поле. Интересно, я сам сельский, но у нас отродясь такого не было, чтобы вечером, в поминальный день, куда-то толпою из кладбища ходить. Впрочем, местный обычай какой-то. Не иначе. Группа приблизилась, идут явно ко мне (вам чего, поля мало что ли, это единственный маршрут?). Когда до меня остается метра три, я видя, что все взгляды устремлены на меня, понимаю, что идут эти люди, не куда-то а ко мне, все эти человек 30 мужиков. Способность  мгновенно, не задумываясь принимать правильные решения, выручала меня в жизни не раз. Глядя прямо в узкие поросячьи глазки конопатого служителя культа, я с чувством и с расстановкой,  произношу: “Слава Иисусу Христу” и осеняю себя крестным знамение, размашисто, чётко, как учила когда-то бабушка. Поп останавливается и замирает, за ним замирает и группа сопровождения, на секунду наступает  тишина, и только вечерний ветерок, шелестит позолоченными фалдами хоругви оставляя на ней легкое волнение , добавляя суровому лику святого, нотку растерянности и недоумения. Первым приходит в себя поп: “Шо-шо”?  - “Слава Иисусу Христу”, повторяю, и снова крещусь размашисто и истово. Ты хто? Лётчик з Одэсы на дельтаплани до вас прылэтив? Льотчик, на дельтаплани? и обергувшись к мужикам: “Хто бля сказа шо цэ чорт?” Лёгкий гул пронёсся в толпе верующих, послышались смешки, быстро перешедшие в неудержимый ржачь. Толпа обступила меня, похлопывали по плечам, пропахший ладаном и свечами, изрядно нахристсовавшийся батюшка, обнял меня крепко и предложил чарочку. Я на всякий случай, отказываться не стал. К приезду Викторов, толпа уже разошлась, пополнив запас знаний понятиями аэродинамики, безмоторных полётов, базовыми знаниями в области метеорологии  и термодинамики. Я уже был прилично пьян, в шлеме лежали куски пасхальных куличей и крашенные анилиновыми красками и луковой скорлупой, сваренный в крутую яйца. Дискуссия на тему, кому предпочтительнее вести автомобиль Виктору (срок действия водительского удостоверения закончился 20 лет назад), или мне (средняя степень алкогольного опьянения), закончилась в пользу Виктора. Так и поехали, я уснул в дороге, а Виктор, медленно, но благополучно, довёз нас до дому. Вот, такая у нас теперь, картинка мира, братцы, мммда.