Задолго до особенностей национальной рыбалки

В ЖИЗНИ РАЗ БЫВАЕТ… – 2
     В конце июля на пороге возник Вовка и пригласил на день рождения. Впервые за девять лет знакомства и дружбы.
     1 августа ему исполнялось 16. Обычно летом, мало кто из нас торчал дома. Я сочувствовал друзьям, которые не могли, как я, собрать одноклассников на праздник рождения. Вовке повезло. Мы застали и пригласили всех, кого хотели.

     Женька, Сашка Лукин, Таня Жолобова, Серикова Ольга – вся весёлая и ещё дружная команда расселась за праздничным, красиво сервированным столом. Посуда из сервиза, фужеры и рюмки, вилка слева, нож справа, накрахмаленная салфетка, стеклянный сифон с газировкой. Мы немного постеснялись для порядка, но как только вилка перекочевала в правую руку, закуски и напитки исчезли по закону сохранения материи. Тем более что родители периодически оставляли нас одних.

     Наверно Вовка рассказывал о клубнике на 13 мая, потому что в центре стола на десерт появился большой ананас с хохолком, заранее нарезанный кругами. Мы с Женькой переглянулись – он тоже не знал, как с этим правильно поступить. Вовка не дожидаясь конфуза начал первым разделывать свой кружок, и все с облегчением последовали его примеру.

     Покончив с угощением, перешли в малую гостиную с диваном и новым на ножках телевизором «Электрон» с огромным по тому времени экраном 60 см по диагонали. Открылось то, что оставалось невидимым за столом. Приталенная сорочка с большим воротником у Сашки Лукина оказалась заправлена в расклешенные брюки со слегка спущенным поясом. Мы были одного роста и одинаково стройны благодаря спорту, но в пузырящейся за спиной рубашке и стандартных, рассчитанных на пузатых мужиков с толстым задом, «Ростовшвеевских» штанах, мы с Женькой выглядели, как клошары перед маркизом. Индпошива бюджет наших семей не предусматривал. Расклешенные брюки стали моей навязчивой мечтой.

     Вовкины родители убедились, что мы вполне приличная компания для их сына на данном этапе, а Вовка просто сиял от такого дня рождения. Он хотел продолжения праздника и при расставании уговаривал встретиться завтра и пойти, например, на рыбалку. Снасти и червей он заранее приготовил. Откликнулись только я, Ольга и Таня.

***
     Утром Вовка провел нас через пролом в заборе в бухту Рыбзавода, из которой «верховка» выгнала половину воды в залив, открыв широкую полосу песчаного каменистого замусоренного дна. Три или четыре пенсионера покосились на нас, но, увидев закидушки, успокоились. Места хватало всем.
     Крючки цепляли водоросли, ржавые банки из под червей, обрывки чужих снастей, цепляли камни и обрывались, но попадались и бычки песчано-шахматные средней упитанности. Солнышко согрело песок и камни, и ветерок стал приятно-тёплым.
     Девчонки лихо забрасывали и вытаскивали закидушки, мы снимали бычков, отбрасывали мусор и насаживали свежих червей. Я прилёг и сквозь прищуренные от солнца глаза отпускал шуточки по поводу возникающих ситуаций. За очередное саркастическое замечание Татьяна решила меня наказать.
     Подкралась, уселась мне на грудь и попыталась то ли отшлёпать по губам, то ли открутить нос. Я вяло сопротивлялся, имитируя глухую защиту, и продолжал хохмить. Вовка с Ольгой смеялись, а Татьяна вошла в раж, так что пенсионеры снова завертели головами. И тут я ляпнул: – Таня, перестань! Что люди подумают.

     Татьяна глянула в сторону, вспыхнула, резко поднялась и молча начала собираться. До «Маленькой Веры» было ещё лет двадцать, но что-то о позе «наездница» она видимо слышала. Пришлось включать всё своё обаяние и юмор, чтобы понемногу разрядить обстановку.
     Время подошло к полудню, клева почти не стало, мы сложили снасти, а улов собирались отдать Ольгиной кошке. Во дворе частного дома высыпали бычков в таз, – оказалось неожиданно много. Мелочь бросили кошке, а крупных и средних решили поджарить на обед. Девчонки согласились, с условием, что в наказание, чистить и разделывать рыбу должен я. Для вида я погрустнел, но в обмен на прощение подчинился.
     Родители были на работе, мы все делали без стеснения. Ольга сорвала в огородике несколько помидоров с огурцами, и бычки пошли за милую душу. На том и помирились…
     А вечером снова примчался Вовка и пригласил меня на субботу-воскресенье прокатиться с его предками на «Волге» в деревню.

     До понедельника я был совершенно свободен и сразу согласился. Проинформировал маму, и рано утром мы на «ГАЗ-21» отправились на родину Вовкиного отца. Часа через полтора (меня даже почти не укачало) я оказался в привычном русско-украинском селе среди почти родных бабушек и дедушек. Пока они рассматривали вытянувшегося за лето и оттого ставшего ещё более худым внука и такого же тощего друга, я отдышался и сел за стол полностью готовым к традиционным гостевым гастрономическим нагрузкам. Нас с Вовкой кормили, как Зиганшина с Поплавским после спасения.

     Ярче всего запомнился шашлык из баранины. Непривычно большие куски не измученного маринадом и уксусом, а ароматного сочного мяса, с пахнущими солнцем и всеми степными травами помидорами – словами не передать.
     С лёгким чувством тяжелого переедания я оторвался от стола. Пингвиньей походкой мы пошли к Вовкиным друзьям и по дороге я увидел, кому обязан приятной тяжестью в желудке.
     Большая отара «бяшек» вызвала противоречивые чувства. Бестолково снующие заготовки для шашлыка и свитера и, одновременно, пугливые, беззащитные, доверчивые живые игрушки.

     После вечернего симпозиума со старыми и новыми друзьями Вовки мы были приглашены на ночную рыбалку, которая напомнила мне ту давнюю с папой. Только в эту ночь после заброса закидушек, перед тем как уснуть, я успел принять полстакана чудной чачи и закусить холодной бараниной.
     После дня, пролетевшего в созерцании сельских пейзажей, в экологически чистых просторах малой родины, под чёрным в мелкую звёздочку небом мне приснилась грудастая русалка, выходящая из пруда с подойником полным парного самогона.