Там, где рыдает Несси. Глава 16

               
      Даже сейчас, по прошествии нескольких лет, не могу сообразить, что руководило мною в тот день, когда я ринулась на гористые берега Лох-Несса в сопровождении малознакомого мне человека, да к тому же ещё и мужчины. Елена Михайловна и Наталья, как только узнали о завтрашнем моём вояже, начали отговаривать «безмозглую бабу» (Наташкины слова), подбирая веские доводы против. Мол, и комаров много, и ночи холодные, и путь далёк. Но куда там. Если у меня что-то засело в голове, то это надолго. Тут поневоле начнёшь размышлять над генетической подоплекой своей чудненькой фамилии. 
      В этот раз я, как обычно, была пунктуальна. Наверное, сказалась школьная привычка не опаздывать. Однако он уже ждал меня. Галантно поцеловав мою руку, кивнул на небо:
     – А день, как вы и обещали, будет прекрасный. – Затем указал на газон: – Смотрите, какая роса. 
     Я наклонилась к бархатцам, чтобы смахнуть росинки в ладошку, но Олег Евгеньевич, словно предугадав моё желание, натряс мне полгорсти воды. Потом набрал воды и в свою ладонь. Сделав восторженное лицо, с наслаждением выпил её и, по-детски дурачась, глянул на меня:
      – Запаслись влагой?
      – Да…
      – Теперь вперёд…   
      – А вдохновиться? – заулыбалась я, поддавшись его настроению.
      Он потащил меня в бар, где выпил немного пива. Я от пива отказалась, зато с аппетитом съела пирожок с мясом.
      Выйдя на улицу, мы поправили друг у друга рюкзаки. Колокольцев кивнул на дорогу:
      – Ну, Каролина Витальевна, теперь уж точно в добрый путь…   
      К восточному берегу озера профессор летел словно на крыльях. Я не всегда поспевала за ним. Он останавливался и терпеливо поджидал меня. Правда, иногда беззлобно чертыхался. Но не в мой адрес. Дело в том, что вся местность была огорожена. Внутри загородок паслись обожаемые шотландцами овцы. Оказывается, из шерсти этих животных прядутся очень прочные нити, из которых в свою очередь получаются прекрасные ковры и килты. Вспомните, а как раньше ценилось овечье руно не только в Шотландии, но и в Англии. Члены английского Парламента во время заседаний важно восседали на мешках с шерстью. И это было, на мой взгляд, гениально: во-первых, шерстяной ком – тёпленькое местечко для нижней части тела, во-вторых, не наживёшь геморроя.
     Вот и сейчас, обойдя очередной загон, Олег Евгеньевич оглянулся и, узрев мой усталый вид, произнёс:
      – Всё… Постараюсь идти потише. Отдохнём на южной оконечности Лох-Несса.
      С трудом дотащившись до бивуака, я плюхнулась на траву. Глаза закрылись сами собой. Полежав немного, привстала. И о чудо! Предо мною, словно позируя, открылся изумительный вид на озеро. Усталость тут же невесомым флёром воспарила к небу и растворилась там, в светло-васильковой безмятежности его. Отсюда озеро казалось посеребрённой лентой, которая величественно уходила к горизонту, хотя у берега вода была коричневатой. Очевидно, из-за наличия в ней торфяных частиц.
      Поодаль, на заливном лугу, паслись гуси, не обращая на гостей ни малейшего внимания. Но стоило нам подняться, как вся стая с криками взметнулась ввысь. Она кружилась над озером, тревожно крича.
      Мы не стали испытывать терпение птиц, накинули рюкзаки и отправились дальше.
      Всё чаще и чаще начали попадаться вересковые пустоши. Скажу честно, небольшие заросли вереска я видела и у себя на родине, но таких огромных сиреневых ковров, взбирающихся на холмы и спускающихся с них, даже и представить себе не могла, хотя фантазия у меня работает отменно.
                Из вереска напиток
                Забыт давным-давно,
                А был он слаще мёда,
                Пьянее, чем вино.
                В котлах его варили
                И пили всей семьёй
                Малютки-медовары
                В пещерах под землёй…
– от восторга я тут же процитировала знаменитые стивенсоновские строки.
      Колокольцев, услыхав мои неподдельные вопли, прищурил в улыбке глаза:
      – Браво, Каролина Витальевна!.. Уверен, вы бы тоже не выдали тайну верескового мёда.
      – Интересно, а кто такие пикты, – содрогнувшись, произнесла я, ибо тут же представила себе картину, нарисованную в произведении. Я много читала о пиктах. Но все сведения о них были настолько противоречивы, что приводили в изумление. Мне захотелось услышать ещё одно мнение.
      – Пикты… – перестав щуриться, произнёс мой спутник, – по одной из версий, они прибыли в Шотландию из континентальной Европы ещё в I веке до нашей эры. А по другой… – Он долго и увлекательно рассказывал об этом таинственном народе, пока не сделал ожидаемый вывод: – В общем, Каролина Витальевна, никто не знает, кто такие пикты, и где их изначальная родина.
      – Жаль, что никто не знает, – немного кокетничая, подыграла я ему. А потом серьёзно спросила: – Случайно они не были христианами?
      – Случайно были, – засмеялся Олег Евгеньевич. – Но христианство они приняли лишь в шестом веке.
      – Наверное, созрели для этой религии.
      – Возможно… Кстати, в восемьсот сорок третьем году они объединились со скоттами, бриттами и англами. И сие знаменательное событие произошло при короле Кеннете I Макалпине.
      – Я вами восхищаюсь… А вот у меня на даты, номера телефонов, имена, фамилии, отчества нет памяти… И как вы это всё держите в голове?
      – Помещаю на вешалку… как одежду, например.
      – На вешалку, – притворно изумилась я, вспомнив, что об этом мною где-то уже было читано.
      – Да, – невозмутимо ответил профессор. – Здесь висит мамино пальто, тут папина куртка, рядом – моя курточка. То же самое и с датами: здесь битва на Чудском озере, тут Куликовское сражение, а рядышком – Бородинская баталия.
      – И хорошо помогает?
      – Почти всегда. Правда, кое-что стирается из памяти. Но это нормально: иначе мы с вами сойдём с ума от избытка информации… А с другой стороны, Каролина Витальевна, я уже много лет читаю лекции. И за это время всё плотно осело в голове. Если слепого сто раз провести через глухой лес, то он впоследствии и без поводыря найдёт дорогу. Так?
      – Так…
      – И вот этак… – с этими словами он кинулся собирать вереск. Наломав охапку, протянул мне: – С Днём рождения, Каролина Витальевна!
      – Спасибо, – растрогалась я. – Но как вы узнали?
      – Вспомнил страницу паспорта с вашим фото.
      Я смахнула рукой невольные слёзы и прижала букет к груди.
      Дорога между тем поднималась всё выше и выше, увлекая нас всё дальше и дальше в горы. Хорошо натренированные мускулы Колокольцева несли его ладное упругое тело без устали вперёд, хотя за спиной у профессора был огромных размеров рюкзак. Я же, неспортивная, пошатываясь, с трудом ковыляла сзади, держа под мышкой подарок.
      Вскоре вересковые пустоши сменила местность, напомнившая мне наши российские дебри. Разве что сухостоя было поменьше, и от этого лес казался достаточно опрятным и уютненьким. Впереди на маленькой полянке я увидела оленя. Это был настоящий лесной олень с крупными ветвистыми рогами.
      – Их тут много, – сказал профессор. Охота запрещена, вот и плодятся. – И словно в подтверждение его слов из кустов выскочили ещё два зверя, но, увидев нас, в задумчивости остановились. Мы тоже замерли. Вдоволь насмотревшись на любознательных двуногих, олени, изящно перемахнув через поваленное дерево, скрылись в зарослях. Мы невольно засмеялись, стараясь сохранить в памяти по-детски испуганные симпатичные оленьи мордочки.
      – Сейчас стоят где-нибудь поблизости и наблюдают за нами, – заулыбалась я.
      – Всё может быть, ведь мы пришли сюда с мирными целями, и они это отметили, – улыбнулся в ответ и профессор. Затем спросил уже серьёзно: – Устали?
      Я лишь вздохнула. Он снял с меня рюкзак, в котором вообще-то было не так уж и много вещей, в основном косметика, и, взяв его одной рукой, промолвил:
      – Здесь, буквально в двух шагах, озеро Тарф. Сделаем привальчик.
      Озеро Тарф мне не понравилось. Кругом не было леса, однако в его тёмных водах чудилось что-то мрачное, пугающее. Я стала умолять Олега Евгеньевича поскорее покинуть это место.
      – Почему? – удивился он.
      – Со мною должна приключиться беда… Мне кажется…
      – Вот ещё… – засмеялся Колокольцев, сбрасывая с плеч рюкзак. – Обидеть вас никому не позволю. – Мне ничего не оставалось делать, как последовать его примеру.
      После отдыха профессор предложил чуть поторопиться, потому что солнце перевалило за полдень. Встав на ноги, я, несмотря на уговоры спутника, взяла у него свой рюкзак и закинула на плечи.
      Скоро мы начали спускаться по довольно-таки отвесному склону. Колокольцев поддерживал меня. Я же ощущала себя как корова, которую зачем-то выпустили на лёд. Меня неуклонно несло вниз, словно кто-то невидимый толкал в спину.
      Неожиданно почувствовала: кроссовок соскользнул с кочки и голеностоп пронзила острая боль. Я вскрикнула и, присев, схватилась за ногу. «Мать честная!» – испуганно возопил профессор. Он бережно взял меня под мышки и усадил на траву. – «Кажется, подвернула», – жалобно пропищала я. 
      – Эх, растяпа: не удержал… Главное – не волнуйтесь, пожалуйста… Дозвольте, я осмотрю… – виновато щебетал он.    
      Усадив меня на кочку, он принялся рыться в рюкзаке. Скажу по правде, несмотря на сильное покалывание в лодыжке, мне льстила такая забота красавца-мужчины, да к тому же ещё и профессора.
      – Для начала возьмём обезболивающее. Нурофеном называется. Ну как, принимаем или нет?
      Я, стиснув зубы, закивала головой, и это должно было означать: «Делайте, что хотите, только побыстрее».
      Колокольцев дал мне таблетку, я её запила бутилированной водой. Затем он предельно осторожно – под мои непритворные охи и ахи – снял с моей ноги кроссовок и стянул носок. Я с ужасом взглянула на лодыжку, но… ничего страшного там не увидела. Просто на косточке сбоку обозначилась лёгкая припухлость.
      – Слава богу, простой ушиб… вот об эту деревяшку. – Он показал на изогнутый, словно полированный, корешок. – Именно о него ударилась ваша нога, соскользнув со злосчастной кочки… По-моему, даже растяжения нет. – Он снова, забавно бормоча, стал рыться в аптечке. – Ага… вот, – тут он перешёл с бормотания на обычный голос: – Сейчас я положу на область ушиба хорошее средство, и, поверьте, через несколько минут боль как рукой снимет.
      – Правда? – немного капризно произнесла я. А всё оттого, что за мной ещё ни разу никто так не ухаживал. Даже во время гриппа. Сама для себя кипятила отвары, делала морс, бегала в аптеку за лекарством… Когда же у мужа приключался насморк, то это была уже целая трагедия. О насморке знали не только я и дочь, но и соседи. Муж, высмаркивая в кабинете у врача небольшое количество влаги, умудрялся каким-то образом получать больничный. А если бюллетень не выписывали, то заставлял меня быть врачом. Я подносила микстуры и пилюли, а он со страдальческим видом лежал на диване, обложившись газетами и не забывая при этом охать. Но как только я удалялась на кухню, он тут же оживал. Хватался за чтиво, периодически кося оком в экран телевизора, где бушевали нешуточные страсти мыльных опер… 
      – Не переживайте вы так, пожалуйста, – вывел меня из задумчивости нежный голос Олега Евгеньевича. – Поверьте, действительно ничего серьёзного.
      – Что это? – указала я на целлофановый пакет с какими-то белыми крупинками.
      – Это что-то типа «Снежка» из автоаптечек, только ещё лучше.
      Я, конечно же, ничего не знала ни про какой «Снежок», так как аптечку для автомобиля комплектовала сама. Клала только самое необходимое, что предписывалось правилами.
      Между тем он водрузил целлофан на поваленное дерево, ударом ладони раздавил внутренний пакет с жидкостью, затем несколько раз энергично встряхнул.
      – Ну вот и готово…
      Когда лодыжка была пропитана обезболивающим и забинтована, он участливо спросил: «Не жжёт?» – От его взгляда закружилась голова, но я, осторожно вырвав росточки смущения, произнесла: «Спасибо. Всё в порядке. Без вас пропала бы».
      Колокольцев серьёзно взглянул на меня. «Не пропала бы», – услышала я тихий голос. Затем, смутившись от этого неожиданного «ты», добавил: «Вы сильная женщина. Я таких, право, не встречал».
      Минут пятнадцать мы сидели, ведя разговор ни о чём.
      – Вы можете идти? – наконец поинтересовался профессор.
      – Не знаю… Попробую.
      Опершись на его руку, я приподнялась и опустила ступню на землю. К удивлению, нога почти не болела.
      Теперь мы шли намного медленнее. У меня – то ли от усталости, то ли от избытка чувств – слегка подкашивались ноги и кружилась голова. Он заметил это:
      – Вам плохо?
      – Если бы вы знали, как мне хорошо! – озвучила я уже без стеснения назойливо крутящуюся в голове фразу.