Там, где рыдает Несси. Глава 25

      Вскоре меня перевели в общую палату. С каталки, ещё немного постанывающую, переложили на койку. Следом принесли полтонны конфет и фруктов. Я, оставив себе лишь два яблока и несколько штук цитрусовых, распорядилась остальное отдать больным и медперсоналу. Мою просьбу незамедлительно выполнили.
      Оказавшись в новой обстановке, я закрыла глаза. Из недр сознания тут же выплыло сообщение медсестры о том, что ко мне наведывались гости. Это Наталья и Олег Евгеньевич чуть ли не ежедневно приходили в реанимацию, пока я сладко «спала». Именно они завалили меня передачами. Именно они и решили не сообщать родным о происшествии, так как врач заверил их, что опасности для моей жизни нет. Молодцы. Я тоже не хочу, чтобы родственники знали о том, что случилось со мной. Не нужно им переживаний. Затем в памяти всплыл облик Колокольцева. Значит, он был здесь. А зачем? Ведь он меня даже не заметил в универмаге. Или не хотел замечать? Так что же ему сейчас нужно?.. Ну и видок же у меня, наверное, был. Опухшее лицо, растрёпанные волосы. А впрочем, любящему человеку всё равно. Ведь любимая находилась в беспомощном состоянии и не могла последить за собой. Почувствовав, что мысли вот-вот захлестнут меня, я повернулась на бок и стала рассматривать палату.
      Ничего особенного в ней не было. Две койки, две тумбочки, раковина, стол около окна и два стула. В палате я была одна.
      Отворилась дверь. Появилась медсестра. Она сделала мне укол, затем предупредила, чтобы я без надобности не вставала. Можно прогуляться лишь до туалета и обратно.   
      Однако в тихий час мои неугомонные ноги, руководимые бесшабашной головой, решили произвести вылазку в коридор. И это несмотря на запрет,
      Приоткрыв дверь и сделав шажок в коридорные покои, я сразу же отпрянула назад. Мимо провозили каталку. Я скользнула по ней взглядом. Под зловещей простынёй неимоверно жутко покоилось чьё-то тело. Бросив взгляд на подушку, я вскрикнула. На белой наволочке успела рассмотреть такое же белое, только покрытое синяками и ссадинами лицо больной. Не может быть! Этого просто не может быть! Лицо принадлежало Кудрявцевой Алле Васильевне.
      Словно в сомнамбулическом сне я прошла к кровати и присела на краешек. Голова тут же наполнилась туманом, и мысли, очевидно заблудившись в нём, стали терпеливо ожидать, когда последний рассеется. Я прилегла, сообразив, что ничего сейчас обдумать не смогу. Минут пятнадцать-двадцать лежала просто так.
      Я опять вышла в коридор. Там было пусто. Тишину, сгустившуюся в безжизненном воздухе, можно было бы назвать гробовой, если бы её не нарушали два женских голоса, доносящихся из медсестринской.
      Около комнаты, где во время тихого часа отдыхал младший медперсонал и откуда сейчас лилась беседа, стояли диванчик и трельяж. На последнем лежали брошюры. Туда, к диванчику и трельяжу, я и направила свои стопы. Сделав вид, будто бы мне интересно читать о том, в каком возрасте лучше зачинать ребёнка, я навострила свой и без того острый слух. И не напрасно.
      Разговаривали две девчушки-медсестры. Одна – с нашего отделения, Людмила, другая, как я поняла, с гинекологии. Речь шла об Алле Васильевне. Щебетала сестричка из гинекологии. Наша в основном охала да ахала.
      – Да специально её сбили. На Димкиной машине. А машину у него сегодня и угнали. А хватился он её тогда, когда уже позвонили из ГИБДД. Но я тебе говорю, Димка ни сном ни духом про угон не знал. Он только что из Москвы вернулся. Вымотался, как чёрт. Неделю вкалывал без выходных. Хотел днём отоспаться, а тут такие неприятности. Кстати, мы с ним сегодня собирались на дискотеку в ДК.
      – У него что, сигнализация не сработала? – услышала я голос Людочки.
      – У Дома культуры, что ли? – с явным подтекстом спросила Светлана.
      – Вечно ты с дурацкими придирками, Кукушкина. Да не у ДК, а у машины, – обиделась наша сестричка.
      – А-а! Так бы сразу и сказала.
      – Можно подумать, ты не поняла.
      – Сейчас, Люд, есть такие мастера, какую хочешь сигнализацию отключат.
      – Бедная Алла Васильевна. И за что её так? – заохала Людмила.
      – А я, кажется, знаю?
      – Откуда, Светка, тебе знать? А выдумать и я мастерица, – понизив голос, произнесла наша.
      – Да ничего я не выдумываю. Сама слышала разговор Аллы Васильевны с одним человеком. Приходил в гинекологию в тихий час. Они думали, что их никто не слышит, а слух у меня отличный.
      – И с кем она беседовала?
      – С этим… Ну таким…высоким здоровенным мужиком.
      – С высоким здоровенным?
      – Да. У него ещё такое… не знаю, как тебе объяснить, лицо.
      – Да уж как-нибудь объясни, – парировала наша.
      – Мужественное, что ли… Довольно симпатичное. А на голове такая пышная шевелюра, словно парик надет. Он, кажется, преподаёт что-то в университете.
      – Да ты что! И о чём они говорили?
      Тут Света перешла на шёпот. Дальнейших слов её я не расслышала.
      – Не может быть! – взвизгнула Людочка.
      – Тише! Не ори так.
      – Ой, Светка! Прям как в детективе! 
      – Было бы лучше, чтобы эта детективная история произошла где-нибудь в другом месте, – философски рассудила Светлана.
      – Теперь всё понятно, – приглушённым голосом произнесла Люда.
      – Ну и что тебе понятно? – с лёгкой иронией спросила коллега.
      – Он решил убрать её потому… – Людмила опять перешла на шёпот, затем до меня донеслось: – Слушай, Свет. Есть идея.
      – Какая? – насмешливо спросила Кукушкина.
      – Сходим в милицию и расскажем всё, что нам известно?
      – Дура! – вскрикнула Светлана. – Да он тебя прихлопнет как муху. Лучше делай вид, что ничего не знаешь. Поняла?   
      Людочка, ойкнув, притихла.
      – А с другой стороны, – рассудила её мудрая собеседница, – нет прямых доказательств. Если даже и так произошло, за что же злиться-то на Аллу Васильевну. Ведь у него нет повода для паники, как ты думаешь?
      – Наверное, нет, – согласилась Людочка.
      – Он мне вообще-то показался положительным человеком, – улыбнулась Светлана.
      – Да и я так думаю, – подхватила наша.
      – И в другой аварии тоже никто не виноват, – сообщила Кукушкина.
      – В какой?!
      – В которую попала ваша Неугомонова. На красный решила перейти. Один мужик снимал её перепалку с какой-то бабой. Так вот на камере отчётливо видно, что она рванула на красный.
      – А водитель?
      – А водителю ничего не было. Мало ли на свете дур, которые желают свести счёты с жизнью.
      – Ага, – подтвердила наша, – немало.
      Вскоре они сменили тему разговора. Стали обсуждать последний номер какого-то новомодного журнала.
      Я встала и направилась в конец коридора, по пути переваривая услышанное. Значит, я переходила на красный? Что ж, вполне возможно: расстроенные нервы из-за ссоры с тёткой и больная нога сделали своё дело. Ну да ладно. Самое главное – жива я и жив водитель. А вот что будет с Аллой Васильевной? Здорово ей досталось…
      Я представила лицо на каталке и вздрогнула.
      – Каролина Витальевна, – Людочка подошла ко мне и слегка нравоучительным тоном дала понять, что постельный режим нарушать всё-таки не стоит.
      Я повиновалась. Оказавшись в палате, легла на койку. История с аварией, в которую попала Алла Васильевна, не давала мне покоя. Значит, покушалась на Елену Михайловну не Кудрявцева. Она сама стала жертвой нападения. Почему милиция не занимается этим делом? А милиция и не знает ничего, так как смерть Юры благополучно списали на несчастный случай.
      После обеда пришла Наталья. Ничего нового она мне не сообщила. Только попросила о Юре больше не распространяться, так как ей эта тема неприятна. Она так и сказала «не распространяться». Я не расстроилась, зная Наташкин нрав. Ибо сказано это было без какой-либо задней мысли и с откровенной прямотой, могущей обидеть других, но не меня. Ну что ж, не распространяться так не распространяться. Однако странно всё это. Жена ему всё-таки. Поговорив о том о сём, подруга заспешила в реанимационную к Алле Васильевне.
      На третьи сутки Алла Васильевна открыла глаза и мне тоже разрешили посетить её. Мелкими шажками и немного прихрамывая, я добралась до нужной мне двери. Распахнув её, я остановилась. Ноги мои буквально приросли к полу. Рядом с постелью Кудрявцевой сидели Наташа и Антон Иванович. Антон Иванович держал Аллу Васильевну за руку. Все, включая больную, мирно беседовали.
      Стараясь не шуметь, я тихо ретировалась в коридор. Уже закрывая дверь, услышала реплику Свешникова: «Каждый возраст по-настоящему хорош. Ведь мы, взбираясь по лестнице, не выясняем, какая ступенька лучше, какая хуже».