Быть ли Суворову святым?

"Победоносцев неожиданно был приглашен к завтраку.
– Константин Петрович, – сказал Николай II, – мы вот тут подумали и сообща решили, что преподобного Серафима Саровского надо бы причислить к лику святых земли русской.
– Простите, государь, а… с кем вы подумали?
Император заискивающе глянул на свою ненаглядную.
– У меня немало друзей, – отвечал загадочно.
Синеватые пальцы обер-прокурора святейшего Синода сплюснулись на ручке чашки; Победоносцев даже помертвел.
– Для этого необходимо, – заговорил жестко, – чтобы Серафима чли верующие. Чтобы в народе сохранились предания о его подвигах во имя Христа. Чтобы его мощи оказались нетленными… Я не могу сделать его святым по указу царя! – заключил твердо.
– Зато царь все может, – вмешалась императрица…

(Валентин Пикуль, "Нечистая сила")"

Посетив некогда страницу известного протодиакона и проповедника Андрея Кураева, я узнал: в Русской Православной Церкви обсуждают вопрос канонизации Суворова - да, того самого великого полководца. В сущности, это выглядит логичным: если у моряков есть небесный покровитель родом из XVIII века - праведный Феодор Ушаков, то сухопутные войска в этом смысле как-то обделены, и упомянутую несправедливость нужно исправить. В беседе с Telegram-каналом "Радиоточка НСН" Кураев так это комментирует:

"Это очень плохая тенденция канонизировать всех тех, кто упоминается в школьных учебниках истории со знаком плюс. Когда пантеон гражданских, светских героев отождествляется с пантеоном православных христианских святых, это означает, что у христианской церкви уже просто нет своей шкалы ценностей. В случае с Суворовым – он не вел ни одной оборонительной войны, все его войны, кроме войны против Пугачева, проходили далеко за пределами Российской империи и были чисто захватническими. Кстати, есть интересная тема "Суворов как крепостной помещик", ее было бы интересно исследовать, прежде чем говорить о его канонизации. Думаю, что это тоже стоит учитывать"

И далее:

"Для признания человека святым в данном случае достаточен политический заказ. Чистая политическая или финансовая целесообразность. Финансовая – если есть народное почитание, как Матрона Московская, например. Политическая - как в случае с адмиралом Федором Ушаковым или как сейчас с Суворовым. У католиков требуется хотя бы два чуда, совершенных по молитвам к этому человеку. У нас даже этого требования нет. Когда-то в Древней Руси считалось, что должны быть нетленные мощи. Этот критерий тоже давно похоронили"

Насчет политического заказа - кто бы спорил: события последних месяцев требуют, чтобы авторитет российской армии стоял достаточно высоко, и для его поддержания упомянутое средство выглядит не хуже прочих. Неправильно в этих рассуждениях другое: такие вот конъюнктурные канонизации позиционируются как нечто экстраординарное, чуждое, чего не бывало прежде, в то время как история Русской Православной Церкви ими полнится. Да что там: с них-то русская святость фактически и началась. Из жителей Руси не князь Владимир, крестивший свой народ, первым удостоился просиять в лике Божьих угодников. И не его бабка Ольга, раньше других Рюриковичей принявшая веру Христову. И не мученики Феодор и Иоанн, растерзанные толпой киевлян-язычников, но не отступившиеся от своей религии. Первыми стали Борис и Глеб - князья, павшие жертвой не гонений за веру, а политической интриги (и точно так же, как Суворов, державшие крепостных слуг, поскольку все общество Древней Руси было холоповладельческим). Не спорю: они, вероятно, были вполне нравственными людьми, и в этом нет поводов усомнится. Но сам мотив их прославления вперед многих других людей был вполне прозрачен: клеймо братоубийцы, и без того ужасное, сочли недостаточным для Святополка, нужно было уподобить его Нерону, Диоклетиану и прочим монстрам, запятнавшим свои руки кровью христианских праведников. Дмитрий Угличский по малолетству вообще ничего не успел совершить, а немногочисленные рассказы о нраве и играх этого мальчика позволяют заключить, что он отнюдь не был похож на ангела. Но пришедший к власти Шуйский ненавидел уже мертвого Годунова не меньше, чем в свое время ненавидели Святополка, и еще сильнее боялся тех, которые стали бы утверждать, что царевич спасся. Канонизация Дмитрия, как думали при дворе, позволила бы навсегда уничтожить любую добрую память о Годунове и его едва начавшейся династии и предотвратила бы появление самозванца, пусть этот расчет и не оправдался. Да что далеко ходить за примерами: достаточно вспомнить совсем недавнюю канонизацию Николая II, его семьи и слуг (из которых, надо заметить, даже не все были православными). Не сразу даже определились, прославлять ли царя как мученика или как страстотерпца, ибо ни тем, ни другим он, очевидно, не был: не за веру в Христа Николая предали смерти и не потому, что он не захотел сопротивляться и проливать кровь, поскольку оказывать сопротивление убийцам у него просто не было возможности.
Что же до "своей шкалы ценностей", то мы здесь сталкиваемся с проблемой, о которой уже неоднократно упоминали различные люди в разных источниках: в святцах катастрофически мало мирян, как будто вне монастыря, пастырского служения или мученичества спасение невозможно. Из-за этого простой человек не видит, кого он должен взять в качестве образца для подражания, не бросая своего образа жизни, профессии адвоката, врача или того же военного. На кого ориентироваться, скажем, воцерковленному подростку, которого, как и всех его сверстников, мучают соблазны немощной юношеской плоти? На преподобного Иоанна Многострадального, что ли, которому традиционно возносят молитвы для исцеления от греховной похоти? Так Иоанну, согласно легенде, для полного избавления от плотских пожеланий потребовалось 35 лет, к тому же он жил в Киево-Печерском монастыре, далеко от женского общества, и прибегал к таким любопытным методам аскезы, как закапывание себя в землю по плечи. А подростку в школу ходить надо, да и в ту же церковь, и мимо него по улице шествуют девицы, одетые зачастую так, как тысячу лет назад даже шлюхи не одевались.
Если же мы зададимся вопросом, как должен вести себя не подросток, а воин-христианин, то исчерпывающий ответ на него дан в Евангелие от Луки, причем не Христом даже, а Иоанном Крестителем:

"Спрашивали его также и воины: а нам что делать? И сказал им: никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем"

В переводе на современный язык это значит вот что: не совершайте насилия по отношению к мирным жителям и пленным, не мародерствуйте и не участвуйте в распространении лживой пропаганды, к которой зачастую прибегают политики, посылающие вас в бой. Совет по нынешним временам весьма актуален, но одного совета мало: нужен пример благочестивого воина, следующего этой библейской максиме, и Суворов действительно может оказаться таким воином. В конце концов, разве Николай II более достоин того, чтобы его портрет украшал иконостас какого-нибудь собора в Архангельске, Курске или Твери? 
А чем же закончилась эпопея с канонизацией Серафима Саровского? Догадаться нетрудно:

"Скоро в Саровскую пустынь выехала особая комиссия, которая – увы! – никаких мощей старца не обнаружила. В гробу валялись, перемешанные с клочьями савана, несколько затхлых костей, нашли истлевшие волосы и черные зубы. В протоколе осмотра так и записали, что нетленных мощей не сыскано. Строптивую комиссию, не сумевшую понять желаний царя, разогнали – создали другую, более сговорчивую. Серафим Саровский был признан в святости, а "всечестные останки его – святыми мощами"! Николай II на этом докладе отметил: "Прочел с чувством истинной радости и умиления"".

Словом, все совершилось по известному сценарию - партия сказала: "Надо!", комсомол ответил: "Есть!" Между царем-страстотерпцем и пришедшими ему на смену безбожными большевиками неожиданно отыскалось нечто общее, что не было утрачено и в масштабную перестройку общественных норм и отношений. Впрочем, как пел один известный певец: "Перестроить можно рожу, ну а душу - никогда!"
Кстати, сам Игорь Тальков тоже рассматривался в определенных кругах как вполне достойная кандидатура на причисление к лику святых. Соответствующий акафист, во всяком случае, уже сочинили. Правда, даже многие поклонники певца весьма скептически относятся к подобным вещам, поскольку убеждены: к его славе они ничего прибавить не могут.
Надо полагать, и к славе Суворова тоже.